И.А. Гончаров и его духовники

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

И.А. Гончаров и его духовники

В.И. Мельник

Работа выполнена при поддержке РФФИ, проект «Научная биография И.А. Гончарова» № 17-04-50064

В статье впервые поднят вопрос о руководителях духовной жизни И. А. Гончарова, начиная с детских лет - и до кончины в 1891 г. Характерной особенностью, объединявшей четверых духовников писателя, было то, что все они отличались высокой образованностью и подлинной интеллигентностью, что сообщило духовной жизни, а следовательно, и творчеству романиста соответствующее направление. Первым духовным наставником будущего писателя был симбирский протоиерей Федор Троицкий, окончивший Казанскую семинарию в то время, когда семинаристы слушали лекции в Казанском университете. Отец Федор, первый преподаватель Гончарова в его детские годы, направил духовность Гончарова в русло «культурного христианства» и надолго ему запомнился. Это подтверждается тем, что отец Федор послужил прототипом заволжского священника в романе «Обрыв» (1869). Волею случая, во время обучения в Московском коммерческом училище духовником писателя оказался также нерядовой священник, а именно: отец историка С. М. Соловьева и дед философа В. С. Соловьева - протоиерей Михаил Соловьев. Если первые руководители духовной жизни Гончарова были посланы ему судьбой, то в последующем он сам избирал себе духовных руководителей: ими стали кандидат богословия, известный в Петербурге священник, настоятель храма св. Пантелеимона Гавриил Васильевич Крылов, а после его ранней кончины священник того же храма Василий Перетерский. Это были священники, близкие не только к высоким кругам дворянского и чиновничьего Петербурга, но отчасти и к придворному окружению. Ставится вопрос о сочетании «культурного христианства» и «младенческой веры» в личности Гончарова.

Ключевые слова: Гончаров, священники Ф. Троицкий, М. Соловьев, Г. Крылов, В. Перетерский, «культурное христианство», «младенческая вера».

V.I. Melnik

I.A. Goncharov and His Confessors

In the article for the first time the question is raised on supervisors of I. A. Goncharov's spiritual life, since childhood and up to the death in 1891. The characteristic feature uniting four confessors of the writer was the fact that all of them had high education and original intelligence that gave to the spiritual life and consequently, to works of the novelist the corresponding direction. The Simbirsk archpriest Fiodor Troitsky, who graduated from Kazan seminary when seminarists listened to lectures at Kazan University, was the first spiritual mentor of the future writer. The father Fiodor, the first teacher of Goncharov in his childhood, sent Goncharov's spirituality to the course of «cultural Christianity» and was remembered by him for a long time. It is confirmed by the fact that the father Fiodor was as a prototype of the Volga priest in the novel «Break» (1869). Also by chance during training in Moscow commercial school the confessor of the writer was not an ordinary priest but the father of the historian S. M. Soloviov and the grandfather of the philosopher V S. Soloviov - Archpriest Mikhail Soloviov. If the first supervisors of Goncharov's spiritual life were sent to him by destiny, later he elected his spiritual supervisors by himself: they were the Candidate of Divinity, priest, famous in St. Petersburg, prior of the Church of St. Panteleimon Gavriil Vasilievich Krylov, and after his early death the priest of the same church Vasily Peretersky was. These were priests, who were close not only to high circles of noble and official St. Petersburg, but partly to the court environment. The question is raised on the combination of «cultural Christianity» and «infantile belief» in Goncharov's personality.

Keywords: Goncharov, priests F. Troitsky, M. Soloviov, G. Krylov, V. Peretersky, «cultural Christianity», «infantile belief».

Произведения и переписка И. А. Гончарова показывают, что он был воцерковленным человеком и, более того, духовно зрелой личностью, хотя свою веру хранил целомудренно, предпочитая не выказывать своих религиозных взглядов. Первый биограф писателя М. Ф. Суперанский в 1913 году писал: «Что касается внутренней религиозности, то о ней мы знаем очень мало. В эту святая святых своей души он не пускал любопытных глаз. О религии с людьми, равнодушными к ней, он говорить не любил. или отделывался мало значащими фразами... он не был способен высказывать свои задушевные мысли в этой области, и если случайно проговаривался, то сейчас же старался сдержаться, тотчас же посмеяться над собой» [10, с. 619-620]. Есть основания полагать, что Гончаров читал Творения Святых Отцов, в текстах его произведений явно и скрыто содержатся рассуждения на богословские темы и пр. Он наизусть знает евангельские тексты и беспрестанно цитирует их.

Разумеется, Гончаров получал богословские знания прежде всего из прочитанных книг. К сожалению, пока что невозможно представить полный список христианских книг, с которыми он был знаком. Он много цитирует Ветхий Завет, Евангелие, реже - Апостольские послания. Гончаров был, кажется, единственным из русских классиков, который богословствовал на тему действия Святого Духа в скудельном сосуде человеческого естества. Любопытно отметить и другое: его любовь к искусству, литературе, живописи, естественным наукам, астрономии и пр. (в его библиотеке было много книг на эти темы. См.: Описание библиотеки И. А. Гончарова. Ульяновск, 1987) - оживотворена устремленностью осмыслить науку и культуру в свете идеалов Евангелия.

Жизнь Гончарова - от младенческих пелен до гробовой доски - прошла в церковной ограде. Помимо церковной службы, собственных напряженных размышлений и чтения книг, разговоров со знакомыми, он духовно окормлялся у священников, многое постигал, проявляя при этом уважение и послушание. Немного известно о двух духовниках писателя в храме св. великомученика Пантелеимона в Санкт-Петербурге. Это были протоиерей Гавриил Васильевич Крылов и, после его кончины, протоиерей Василий Перетерский. О них будет сказано позже, а теперь обратимся к личностям еще двух священников, которые духовно влияли на Гончарова в детские годы. Первым духовником писателя был священник Федор Степанович Троицкий (1792-1854).

Как известно, Гончаров родился в Симбирске, в июне 1812 года. В двадцати верстах от Симбирска, на левом берегу Волги, в селе Репьевка (оно же Ботьма, оно же Архангельское), существовал пансион «для местных дворян» [16, с. 7], который содержал священник Троицкий. Здесь Гончаров воспитывался три года (в 1820-1822 гг.). Отец Федор был не только богословски образованным, но и по- настоящему культурным человеком, знакомым с философией, искусством и пр. Его роль в жизни Гончарова явно недооценена: как правило, биографы Гончарова лишь вскользь упоминают имя Троицкого. Между тем именно отец Федор своим личным примером мог показать мальчику Гончарову, что традиционное православие не противоречит культурно-цивилизационным запросам человека, что и наложило глубокий отпечаток на весь строй духовной жизни Гончарова на многие десятилетия вперед.

Первым о священнике Троицком в связи с Гончаровым написал М. Ф. Суперанский [20, с. 163]. В настоящее время существует развернутая биографическая справка, написанная

Е. Б. Клевогиной и размещенная в «Обломовской энциклопедии» [13]. Известно, что Троицкий был сыном дьякона и воспитанником Казанской духовной академии, которую окончил в 1817 году. В апреле 1817 года он был рукоположен в сан иерея в Вознесенском соборе, прихожанами которого были Гончаровы. Здесь, в Вознесенском соборе, он служил вторым священником в 1817-1818 гг Одновременно преподавал богословские

дисциплины в Симбирском духовном училище. В 1818 году княгиня Е. А. Хованская, вдова симбирского гражданского губернатора князя

С.Н. Хованского (1767-1817), владелица усадьбы в Архангельском, пригласила образованного священника в Архангельское, с тем, чтобы он был не только настоятелем храма во имя Св. Михаила Архангела, но и нес обязанности наставника ее детей [19, с. 171]. Это было тем более целесообразно, что отец Федор был уроженцем Архангельского. С образованием Симбирской епархии в 1832 году первый Симбирский архиерей архиепископ Анатолий (Максимович), который управлял епархией с 1832 по 1842 гг., назначил священника Троицкого в декабре 1833 года благочинным, а в марте 1834 года произвел его в чин протоиерея.

Троицкий был талантливым человеком. Известно, что архиерей приглашал его на праздничные службы в кафедральный собор для произнесения проповедей. Проповеди его нравились не только архиерею и горожанам, но и крестьянскому населению его прихода. Крестьяне рассказывали, что они «от воскресенья до воскресенья», во время работ, размышляли о том, что составляло предмет последней проповеди отца Федора [20, с. 172].

Е. Ляцкий отмечал, что Троицкий был «человек просвещенный и, можно думать, широко образованный» [11, с. 64]. Сам же Гончаров в своей первой автобиографии называет Троицкого «сельским священником, весьма умным и ученым человеком» [3, с. 221].

Теперь более подробно о духовном настрое, который передал отец Федор будущему писателю. Их тесное общение приходилось на восприимчивый «нежный возраст» мальчика Гончарова: с восьми до десяти лет. Это было время в том числе и первых исповедей Ивана Александровича, выросшего под строгим руководством религиозной матери, которая хорошо знала отца Федора, приглашала его в свой дом и отдала своего сына в пансион Троицкого.

Принято считать, что Гончаров еще в детстве увидел в родном Симбирске многообразные лики «обломовщины» и духовной лени, что нашло впоследствии яркое выражение в романе «Обломов». Но в Симбирске он должен был встретить немало людей совершенно иного духовного и культурного настроя. Одним из них был священник Троицкий, которому доверили воспитание своих детей, вслед за княгиней Хованской лучшие дворянские семьи Симбирска.

Отец Федор был «прогрессивным» священником. Он изящно одевался, читал светских философов и писателей. В его пансионе Гончаров впервые увидел большое собрание книг, настоящую библиотеку. В этой библиотеке были книги о путешествиях, книги по истории (Милота, Н. М. Карамзина, Голикова), книги Г. Р Державина, М. В. Ломоносова,

В. А. Жуковского, Нахимова, Тассо, пьесы Д. И. Фонвизина, Ж. Расина и др.

Помимо немецкого и французского языков, в пансионе маленький Гончаров изучал, между прочим, Закон Божий и Священную историю, которые преподавал Троицкий. И очевидно, преподавал талантливо, так что многое из его уроков врезалось в память впечатлительного мальчика. В романе «Обрыв» рассказывается, что маленький Райский учился в школе, вроде пансиона, откуда иногда приезжал домой. В этой школе «священник толковал историю Иова, всеми оставленного на куче навоза, страждущего». Образ св. Иова пройдет через все творчество Гончарова. Во многом он сам уже в старости сознавал прожитую жизнь в свете этого библейского образа [12, с. 41-42]. Кроме отца Федора, в пансионе были и другие учителя, в частности, его жена, Варвара Антоновна. Ученикам преподавались такие предметы, как российская и мировая история, арифметика, география, словесность. Занятия строились по рекомендациям европейских педагогических светил, в частности Ж. Ж. Руссо, чьи книги были в библиотеке священника Троицкого: теоретические предметы дополнялись гимнастикой, прогулками, во время которых детей учили наблюдать природу, играми на свежем воздухе.

Не вполне привычная для провинциального священника духовность подчеркивалась еще и тем, что женат отец Федор был на лютеранке, перешедшей в Православие, и, более того, после заключения брака он принял фамилию супруги. Правда, матушка приняла православие и стала называться Варварой Антоновной. В романе «Обрыв», может быть, неслучайно, священника герои зовут не «отец Николай», а светски: по имени- отчеству (Николай Иванович), да и в круг чтения этого батюшки входят такие мыслители, как Б. Спиноза, Вольтер, Л. Фейербах... Может быть, на этот раз следует поверить сбивчивым и не всегда правдивым воспоминаниям писателя Г. Н. Потанина, который подчеркивает некоторую светскость в образе отца Федора: «Почтенный протоиерей... был весьма замечательный человек; он кончил курс в академии и присватался к местной гувернантке Лицман; та приняла православие и превратилась в попадью, а он после посвящения получил место попа в родное село Архангельское и, точно в знак благодарности, принял от жены фамилию Лицман. В доме Гончаровых я часто видел протоиерея Троицкого, уже стариком, но и тогда он был красавец и щеголь, одевался в бархат, имел приятный голос, живо, увлекательно говорил, а от братии своей попов отличался особенно изящными манерами и умел держать себя корректно. В доме Гончаровых протоиерей Троицкий был такая почетная личность, что его встречали как архиерея» [6, с. 28-29].

Если в доме Гончарова священника Троицкого «встречали как архиерея», то естественно предположить, что первые исповеди мальчика Гончарова принимал именно отец Федор, тем более что в пансионе они тесно общались в течение целых трех лет. В любом случае мы можем утверждать, что Гончаров в детстве, несомненно, ощутил духовное влияние священника Федора Троицкого. Скорее всего, он встречался со своим первым духовным руководителем и во время своих приездов в Симбирск.

Та духовная закваска, которую получил Гончаров от отца Федора Троицкого, объясняет, почему в числе знакомых писателя никогда не было священников «простых», тех, кого Г. Н. Потанин называет «попами». В кругу знакомых Гончарова, по известным сведениям, всегда были священники «культурные»: либо высокопоставленные, из придворного круга или близкого им окружения, либо деятельные миссионеры, переводчики Священного Писания на языки народов Сибири (будущий епископ Якутский, а затем Уфимский Димитрий Хитров), либо просто имевших ученые степени.

Культурно-цивилизующее начало в отце Федоре Троицком объясняется, на наш взгляд, тем, что учащиеся Казанской духовной академии для пополнения образования слушали в Казанском университете лекции по предметам, не преподававшимся в академии, хотя выпускники академии этого периода не считались получившими высшее образование. Университетская закваска дала себя знать во всей деятельности отца Федора: как богослужебной, так и педагогической. Для Гончарова это был «университет до университета». Вот почему он так активно не принял строй педагогической жизни Московского коммерческого училища, куда он поступил после пансиона Троицкого. В письме к брату Н. А. Гончарову от 29 декабря 1867 года романист писал: «Об училище я тоже не упомянул ничего в биографии, потому что мне тяжело вспоминать о нем, и, если б пришлось вспомянуть, то надо бы было помянуть лихом, а я этого не могу, и потому о нем ни слова. По милости тупого и официального рутинера, Тита Алексеевича, мы кисли там 8 лет, 8 лучших лет без дела!..» [7, с. 47-48 ]. В цитируемом письме Гончаров «помянул лихом» почти всех преподавателей.

Историк С.М. Соловьев приходил в училище к отцу, служившему там в те годы, когда там обучались Гончаров и его брат Николай. Он отмечал: «Учили плохо, а учителя были допотопные» [16, с. 72].

Известно, что в училище велось преподавание Закона Божьего. Этот предмет по бумагам Коммерческого училища значится как «Закон веры». Так вот, в «Законе веры» Иван Гончаров «оказал успехи... очень хорошие» [1, с. 17]. Знания его действительно были крепкие. Даже позже, уже в старости, Гончаров гордился своими познаниями в этом предмете и преподавал его сам своей воспитаннице Сане Трейгут. В письме к графине А. А. Толстой он писал в 1878 году: «Самоотвержение мое заключается. в. ежедневном труде обучения их (детей покойного слуги - В. М.) грамоте русской, арифметике, письму и закону Божию, да и закону Божию, который я тоже немного понимаю, и полагаю, что меня не собьет с пути и не опровергнет не только моя воспитанница Саня.. .но даже. и Вы, Графиня!» [10, с. 423].

В опубликованном Н. М. Егоровой списке всех служащих Коммерческого училища за 1826 год числится и священник, преподаватель Закона Божьего Михаил Васильевич [7, с. 55]. К сожалению, не названа его фамилия, т. к. она отсутствует в публикуемых документах. Кто же этот Михаил Васильевич? Из «Записок» его сына, знаменитого историка Сергея Михайловича Соловьева, следует, что законоучителем и настоятелем в Московском коммерческом училище был протоиерей Михаил Васильевич Соловьев (ум. в 1861 г.) [17, с. 240]. Имя его никогда не значилось в списке знакомых Гончарова. Это был весьма просвещенный человек, к тому же снисходительный и добрый, он пользовался расположением московского митрополита Филарета (Дроздова) и всего московского общества [15, с. 581]. Он был очень ласков с детьми. Михаил Васильевич всю жизнь (сорок три года) прожил в стенах Московского коммерческого училища, где в 1820 году родился историк С. М. Соловьёв. В 1860 году М. В. Соловьёв перевелся на священническое место при церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Левшине. Там он очень тосковал о Коммерческом училище. О нем сохранилась память, как о пламенно-верующем служителе алтаря.

Отец Михаил проживал при училище и, вероятно, не только преподавал свой предмет, но и вел службы в храме св. Марии Магдалины, который был устроен после пожара 1812 года в помещении бывшей спальни, на верхнем этаже, и освящен 13 февраля 1816 года. По необходимости он должен был быть духовным руководителем многих учеников, в особенности приезжих из провинции. Гончаров провел в училище свои детские и, отчасти, юношеские годы: с десяти до восемнадцати лет. Отец Михаил не один раз исповедовал и причащал Гончарова, вероятно, отвечал на вопросы юноши о духовной жизни. Естественно предположить, что именно отец историка С. М. Соловьева и дед философа В. С. Соловьева был духовником юного Гончарова в эти годы (впрочем, нельзя не упомянуть, что, став постарше, Гончаров по воскресным дням посещал Никитский женский монастырь, посещая, вероятно, церковные службы). Нет никаких указаний на то, что Гончаров поддерживал после выхода из училища какие-либо отношения с отцом Михаилом, однако он был знаком и с Сергеем Михайловичем и Владимиром Сергеевичем Соловьевыми.

Был ли духовный руководитель у писателя в университетский период в Москве и в 1830-1850-е годы в Петербурге, неизвестно. Однако кругосветное плавание 1852-1854 гг., видимо, сильно повлияло на Гончарова, его религиозность усилилась и окрепла, чему было причиной, в частности, сближение с адмиралом Е. В. Путятиным и с судовым священником архимандритом Аввакумом (Честным). Современники так отзывались об отце Аввакуме: «Кто знал его близко, не мог не любить. Это был светильник, который не для себя существовал, но от которого заимствовало свет и теплоту все, что окружало его» [14, с. 5]. Вторит им и Гончаров: «Как он сам лично не имел врагов, всеми любимый и сам всех любивший, то и не предполагал их нигде и ни в ком: ни на море, ни на суше, ни в людях, ни в кораблях... Он жил в своем особом мире идей, знаний, добрых чувств - и в сношениях со всеми нами был одинаково дружелюбен, приветлив. Мудреная наука жить со всеми в мире и любви была у него не наука, а сама натура, освященная принципами глубокой и просвещенной религии. Это давалось ему легко: ему не нужно было уменья - он иным быть не мог. Он не вмешивался никогда не в свои дела, никому ни в чем не навязывался, был скромен, не старался выставить себя и не претендовал на право даже собственных, неотъемлемых заслуг, а оказывал их молча и много - и своими познаниями, и нравственным влиянием на весь кружок плавателей, не поучениями и проповедями, на которые не был щедр, а просто примером ровного, покойного характера и кроткой, почти младенческой души» [2, с. 728-729].

Сразу после возвращения из кругосветного плавания в Санкт-Петербург Гончаров поселяется на Невском проспекте в доме Кожевникова, близ Владимирской улицы (ныне Невский проспект, дом № 51). Живя в этом доме и работая над «Обломовым», Гончаров мог ходить на службы во Владимирский собор, либо в Коневскую церковь, либо в храм св. Богоприимца Симеона и праведной Анны пророчицы. Все эти храмы располагались примерно на одинаковом расстоянии от дома Кожевникова. Однако писатель мог захаживать и в храм св. великомученика Пантелеимона.

В 1861 году Гончаров снова переезжает, на этот раз в дом № 3 (дом М. М. Устинова) по Моховой улице [1, с. 119]. В этом доме он прожил тридцать лет до конца своей жизни. Дом относился к приходу храма св. великомученика Пантелеимона, который располагался на улице Пантелеймоновской (ныне ул. Пестеля, дом № 2). Можно предположить, что не позднее 1861 года писатель стал регулярно посещать этот храм. Таким образом, в возрасте около пятидесяти лет Гончаров сблизился с настоятелем храма, протоиереем Гавриилом Васильевичем Крыловым (предп. 1821 - предп. 1871, Санкт- Петербург), избрав его своим духовным отцом.

Известно, что с 1848 по 1854 гг. отец Гавриил служил в церкви св. Архистратига Михаила в доме Опочниных на Гагаринской (Французской) набережной, дом 30. Церковь в 1814 года устроила вдова М. И. Кутузова - Екатерина Ивановна (рожд. Бибикова). После её смерти особняк с церковью перешёл к её дочери Дарье Михайловне Опочниной. Таким образом, возможно что священник был переведен в храм св. Пантелеимона на Моховой в 1854 году.

Отец Гавриил Крылов (предп. 1821 - предп. 1871, Санкт-Петербург) был кандидатом богословия и влиятельным в Петербургской епархии человеком, настоятелем храма св. Пантелеимона в Санкт- Петербурге и духовником Гончарова предположительно с 1861-го и до 1871 года. Дата рождения Крылова устанавливается предположительно, - исходя из Списка духовных лиц Петербургской епархии на 1867 г., где его возраст определён в 46 лет. Этот же Список указывает, что рукоположение Крылова в священники состоялось в 1848 г. [18, с. 393-394].

Николай Иванович Барсов в своих воспоминаниях о Гончарове упоминает о близком знакомстве отца Гавриила с придворным протоиереем Иоанном Васильевичем Рождественским, который обучал Закону Божьему Великого князя Сергея Александровича Романова. По свидетельству Н. И. Барсова, отец Гавриил «был человек хворый, чахоточный...». Иван Александрович любил и уважал своего духовного отца «как человека простого и доброго и прекрасного священника». Публикатором ошибочно указано: Крымов. Крылов Гавриил Васильевич - священник.

Гончаров посещал дом отца Гавриила. Одно из таких посещений в 1867 или 1868 гг описывает Н. И. Барсов: «Я встретился в первый раз с Иваном Александровичем Гончаровым в 1867 или 1868 году у покойного Гавриила Васильевича Крылова, протоиерея Пантелеймоновской церкви, его духовника и хорошего знакомого, которого Иван Александрович очень любил и уважал, как человека простого и доброго и прекрасного священника. Однажды, в день именин Гавриила Васильевича, у него собрались вечером его родственники и знакомые, в числе их - член синода, придворный протоиерей И. В. Рождественский, протопресвитер М. И. Богословский с семейством, несколько протоиереев и священников и несколько лиц светских, в том числе И. Т. Осинин и я. К Крыловым обыкновенно собирались рано, часов в семь, и долго не засиживались, так как покойный Гавриил Васильевич был человек хворый, чахоточный, и должен был ложиться спать вовремя, не позже часов двенадцати. В этот день все обычные гости уже были налицо, как часов в восемь раздался в прихожей звонок и в гостиную вошел Гончаров... Знаменитого гостя усадили на главном месте на диване; общий говор смолк, большая часть собравшихся гостей, бывших с ним знакомыми, уселись около. После кой-каких спросов и ответов Гончаров один овладел речью и рассказывал, рассказывал, главным образом о своих путешествиях, о виденном и слышанном, о японских и сибирских нравах. Я никогда не слыхал такого прекрасного рассказчика, он рисовал ряд живых картин, то смешных и забавных, то серьезных и важных, пересыпая их то шутками и каламбурами, то совместными с собеседниками рассуждениями...» [6, с. 146-147].

Отношения с духовником у Гончарова были очень доверительные. Впервые своего духовника Гончаров упоминает, кажется, в письме к Софье Александровне Никитенко (которая, кстати сказать, тоже хорошо знала отца Гавриила и, скорее всего, также была его духовным чадом) от 4 июля 1868 года. Речь в письме идет о некоей А. Н., женщине, к которой Гончаров, судя по всему, был неравнодушен, но от которой буквально бегал, подозревая, что она лишь выполняет тайное поручение его личных врагов. Из письма выясняется, что в подобные проблемы своей жизни он посвящал отца Гавриила: «Ведь Вам мое длинное письмо ни в чем не помешает... А пишу по привычке поверять Вам все вообще и, между прочим, об А. Н. , о которой только и могу говорить с Вами да с отцом Гавриилом. Не забудьте прочесть ему это мое письмо: пусть он не поскучает выслушать. Я спешу написать это все Вам затем, чтобы и он, и Вы, услышавши от кого-нибудь, что и А. Н. и я - в Швальбахе, не подумали, что я поехал сюда, знавши о ней что-нибудь, и не обвинили бы меня, как ее покровители, с ее слов и жалоб - и по наружным признакам. Боже меня сохрани! Я бы тогда ни ногой сюда! И теперь ничего: не подходи она ко мне, не останавливай, словом не затрогивай - и я не только не заговорю с ней, даже лишнего взгляда не кину - и мне нисколько не мешает работать то, что она тут близко» [3, с. 390]. Письмо к С. А. Никитенко от 19 июля 1868 года еще более подробно рассказывает об отношениях Гончарова с таинственной «Агр. Ник.» и о ее характере. И здесь снова упоминание отца Гавриила, причем очень характерное: «священник, знающий все обо мне» [8, с. 201]. В более позднем письме к С. А. Никитенко от 4 июня 1869 года писатель снова упоминает своего духовного отца. Судя по контексту письма, отец Гавриил действительно знал о писателе все и был в курсе тяжбы Гончарова с Тургеневым, который, по мнению Гончарова, использовал в своих романах мотивы и образы еще неопубликованного, но уже прочитанного вслух «Обрыва». Духовник Гончарова мог советовать и советовал ему только одно: смириться: «Наш общий знакомый отец Гавриил все твердил и в прошлом и в нынешнем году: „Простите всем, смиритесь, и вам простится”... „Простите, смиритесь!” - говорят мне - и отец Гавриил и собственное мое желание» [3, с. 411-412]. Затянувшийся конфликт с Тургеневым вылился в книге «Необыкновенная история». Гончарову потребовались годы для того, чтобы действительно «смириться». Вся «Необыкновенная история» проникнута христианским, евангельским духом. Сам романист рассматривал эту историю как искушение, посланное Богом для очищения души. Книга писалась в середине 1870-х годов. Но письмо к С. А. Никитенко (1869) пишется, когда Гончаров еще весь в страстях, что и понятно сразу после окончания «Обрыва» и в период публикации его в «Вестнике Европы». Оттого в письме вопрос о смирении обсуждается достаточно бурно: «„Очень рад, от всей души - но кому простить, перед кем и как смириться - скажите только, отвечал я, - и я первый протяну руки, и во мне не останется ничего злого и недоброго, и дайте мне какую-нибудь гарантию, что ничего подобного не повторится!” Он (отец Гавриил - В. М.) на это никакого ответа не давал, и меня окружала прежняя таинственность... Мне кажется, другие больше меня нуждались бы также и в моем прощении, но они о нем не думают и не заботятся, а требуют только от меня. Смирение ведь нужно и для других, меч равно над всеми головами висит - отчего же другие не заботятся о смирении и побуждают к нему меня? Разве они правее меня?... смириться, наконец, успокоиться (на что я, кажется, имею право) можно тогда, когда есть гарантия, что все кончилось, миновалось» [3, с. 411-412].

Гончаров был на восемь-девять лет старше своего духовника, смерть последнего оставила глубокий след в его душе. Г. был на 8 лет старше своего духовника, смерть последнего оставила глубокий след в его душе. Дата смерти протоиерея Гавриила - 1880 год - вызывает некоторые вопросы. Следующий духовник Гончарова - протоиерей Василий Перетерский (1843-1915) - в письме к М. Ф. Сперанскому от 11.10.1912 года вспоминал: «Я служу в приходе Пантелеймоновской церкви с 1869 г., постоянно свыше 40 лет. В этом же приходе, Моховая ул., д. № 3... все в одной квартире свыше 30 лет жил и Иван Александрович Гончаров» [10, с. 633]. Отец Василий Перетерский в письме признаётся, что являлся духовником Гончарова «последние 20 лет», то есть с 1871 года. Значит, либо протоиерей Крылов скончался в 1871 году, либо болезненный батюшка передал свое духовное чадо Перетерскому для духовного руководства.

В 1871 году Гончарову исполнилось пятьдесят девять лет, отцу же Василию - всего двадцать восемь, однако это не помешало их серьезному сближению. Множество фактов говорит о том, что, по мере приближения к смертному порогу, Гончаров все более серьезно относится к своим духовным руководителям. Кроме того, сам отец Василий оказался необыкновенно глубоким и проницательным священником, что видно по его письму к М. Ф. Суперанскому, в котором он оставил самую подробную и замечательную характеристику Гончарова-христианина: «Известие, что он был

человек совершенно индифферентный к религии, не исполнял обрядов церкви, не причащался et cet., думаю, кем-то выдумано и совершенно не соответствует действительности. Я могу свидетельствовать, что он был человек верующий, хотя, может быть, по обычаю времени и по светским отношениям не всегда в жизни точно соблюдал обычаи и порядки церкви православной. В храм Божий в воскресные и праздничные дни ходил; ежегодно исполнял христианский долг исповеди и св. причащения в своем приходском храме, что особенно памятно нам потому, что он исповедался и причащался тогда, когда причастников в приходской церкви было уже очень немного, именно в Великую субботу за поздней литургией, которая начинается только в 1-м часу дня и по предположительности кончается уже в 3-м часу дня, почему причастников на ней бывает уже мало, но всегда обязательно И. А. Гончаров. Духовником его сначала был действительно наш протоиерей Гавриил Васильевич Крылов, а по его кончине в январе 1880 года. С того года постоянно, ежегодно и по смерть Гончаров исповедовался у меня и причащался в нашей церкви» [10, с. 634].

Отношения с отцом Василием также сложились близкие и доверительные. Священник вспоминал: «Я подписывал, помню, за год или за два, его духовное завещание, после чего он, гуляя, сам занес мне на дом полное собрание своих сочинений с собственноручною подписью на I томе, про которую при сем сострил, ссылаясь на свое плохое зрение: “извините, что подписал так худо, как лавочник; плохо вижу!” Я, наконец, служил по смерти, над его прахом панихиды, провожал в Лавру и обычным порядком после отпевания в Дуловской церкви предал земле на Никольском лаврском кладбище.

Много лет, как прихожанин, он был членом приходского Благотворительного Общества. Все, выше сказанное, за много лет личного знакомства и духовных отношений дает мне твердое основание свидетельствовать, что покойный Иван

Александрович, по крайней мере за последние 20 лет, был и скончался истинно верующим сыном церкви православной. Пантелеймоновской церкви протоиерей Василий Перетерский» [10, с. 634].

25 сентября 1890 года романист делает приписку к духовному завещанию, указывая в ней нового душеприказчика - А. Г. Полотебнова. Полотебнов входил в состав медицинского консилиума, который был собран за день до смерти Гончарова, а также присутствовал на похоронах писателя на Новом Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Он заменил в качестве душеприказчика умершего юриста М. Н. Любощинского. Приписка заверена знаменитым юристом и добрым знакомым писателя Анатолием Федоровичем Кони и священником Василием Перетерским. Нужно сказать, что Гончаров уделял своему духовному завещанию большое внимание. Он стал им заниматься довольно рано - с 1879 года, то есть в шестьдесят семь лет, за двенадцать лет до своей кончины.

Священник Василий Перетерский был одним из немногих, знавших сокрытую духовную жизнь писателя, он свидетельствует об истинном христианском смирении Гончарова: «Я его и напутствовал в последней предсмертной болезни; я тогда получил от него христиански смиренную просьбу, чтобы не хоронили его как литератора, на Волковском кладбище, а чтобы похоронили как простого христианина, скромно, просто, без всяких обычно устрояющихся учащеюся молодежью при погребении литераторов помпы и намеренной пышности и шума, в Невской Лавре». После смерти писателя отец Василий служил над его прахом панихиды, провожал гроб с телом покойного романиста в Лавру и обычным порядком после отпевания в Свято-Духовской церкви предал земле на Никольском лаврском кладбище, которое в 1891 года называлось Новым.

Та духовная закваска, которую получил Гончаров от отца Феодора Троицкого, а затем, видимо, и от протоиерея Михаила Соловьева, объясняет, почему в числе знакомых писателя никогда не было таких священников, которых Г. Н. Потанин называет «попами». В кругу знакомых Гончарова, по известным сведениям, всегда были либо высокопоставленные священнослужители из числа лиц, приближенных ко двору, либо деятельные миссионеры и переводчики Священного Писания - как, например, митрополит Иннокентий (Вениаминов) и его сподвижник (впоследствии епископ У фимский) священник Димитрий (Хитров), либо пастыри, имевшие ученые степени. С самого начала духовная жизнь Гончарова формировалась, в том числе и под влиянием духовных наставников, в русле «культурного христианства», послужившего идейной платформой гончаровского творчества. Однако как в творчестве, так и, еще более, в личности писателя находит выражение другая духовная тенденция, та «младенческая вера», которую привила ему его мать, Авдотья Матвеевна. Наиболее характерно она выплеснулась в строках письма Гончарова к А. Ф. Кони от 30 июня 1886 года: «Я с умилением смотрю на тех сокрушенных духом и раздавленных жизнью старичков и старушек, которые, гнездясь по стенке в церквах, или в своих каморках перед лампадой, тихо и безропотно несут свое иго - и видят жизнь и над жизнью высоко только крест и Евангелие, одному этому верят и на одно надеются! Отчего мы не такие. „Это глупые, блаженные”, - говорят мудрецы мыслители. Нет - это люди, это те, которым открыто то, что скрыто от умных и разумных. Тех есть Царствие Божие и они сынами Божиими нарекутся!» [9, с. 76].

Библиографический список

гончаров духовник христианство

1. Алексеев, А. Д. Летопись жизни и творчества И. А. Гончарова [Текст] / А. Д. Алексеев. - М.; Л. : Изд-во АН СССР, 1960. - 368 с.

2. Гончаров, И. А. Полн. собр. соч. В 20-ти томах. Т 2 [Текст] / И. А. Гончаров. - СПб. : Наука, 1997. - 746 с.

3. Гончаров, И. А. Собр. соч.: В 8-ми томах. Т 8 [Текст] / И. А. Гончаров. - М. : Гослитиздат, 1955. - 576 с.

4. Гончаров, И. А. Письма И. А. Гончарова к А. Ф. Кони [Текст] / Вступительная статья, комментарии и публикация В. И. Мельника, Т И. Орнатской // Литературное наследство. Т. 102. И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. - М. : Изд-во ИМЛИ РАН «Наследие», 2000. - С. 434-534.

5. Гончаров, И. А. Письмо к В. С. Соловьеву. Предисловие В. И. Мельника [Текст] // И. А. Гончаров (Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И. А. Гончарова). - Ульяновск, 1994. - С. 343-351.

6. И. А. Гончаров в воспоминаниях современников [Текст]. - Л., 1969. - 320 с.

7. Егорова, Н. М. Новые материалы об учебе И. А. Гончарова в Москве [Текст] // Симбирский вестник. Вып. II. - Ульяновск : «Симбирская книга», 1994. - 220 с.

8. Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1976 г. [Текст]. - Л. : Наука, 1978. - 296 с.

9. Кони, А. Ф. Воспоминания о писателях [Текст] / А. Ф. Кони. - М., 1989.

10. Лит. наследство. Т. 102 [Текст]. - М. : «Наследие», 2000. - С. 619-620.

11. Ляцкий, Е. Гончаров. Жизнь, личность, творчество. Критико-биографические очерки. Изд. 3-е. [Текст] / Е. Ляцкий. - Стокгольм : Северные огни, 1920. - 378 с.

12. Мельник, В. И. Книга Иова в упоминаниях И. А. Гончарова [Текст] // Тезисы докладов ХХХІ научно-технической конференции. Ч. 4. - Ульяновск, 1997. - С. 41-42.

13. Обломовская энциклопедия [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.pushkinskijdom.ru

14. Отчет Императорского Русского географического общества за 1866 г., составленный секретарем общества бароном Ф. Р Остен-Сакеном [Текст]. - Спб., 1867. - 134 с.

15. Рыбасов, А. И. А. Гончаров [Текст] /

А. Рыбасов. - М. : Гос. издат. худ. лит., 1962. - 244 с.

16. Записки С. М. Соловьева [Текст] // Вестник Европы. - 1907. - Т III. - С. 72.

17. Соловьёв, С. М. Избранные труды. Записки [Текст] / С. М. Соловьёв. - М. : Изд-во МГУ, 1983. - 440 с.

18. Список духовных лиц Петербургской епархии на 1867 год; Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. Вып. 7 [Текст]. - СПб., 1883.

19. Суперанский, М. Ф. Материалы для биографии И. А. Гончарова [Текст] // Огни. История. Литература. Кн. 1. - Пг., 1916. - 316 с.

20. Суперанский, М. Ф. Один из учителей И. А. Гончарова [Текст] // Огни. История. Литература. Кн. 1. - Пг., 1916. - 316 с.

Reference List

1. Alekseev, A. D. Letopis' zhizni i tvorchestva I. A. Goncharova = Chronicle of I. A. Goncharov's life and creativity [Tekst] / A. D. Alekseev. - M.; L. : Izd-vo AN SSSR, 1960. - 368 s.

2. Goncharov, I. A. Poln. sobr. soch. V 20-ti tomah. T. 2 = Complete set of works. In 20 volumes. V. 2 [Tekst] / I. A. Goncharov. - SPb. : Nauka, 1997. - 746 s.

3. Goncharov, I. A. Sobr. soch.: V 8-mi tomah. T. 8 = Complete set of works. In 8 volumes. V. 8 [Tekst] / I. A. Goncharov. - M. : Goslitizdat, 1955. - 576 s.

4. Goncharov, I. A. Pis'ma I. A. Goncharova k A. F. Koni = I. A. Goncharov's letters to A. F. Koni [Tekst] / Vstupitel'naja stat'ja, kommentarii i publikacija V. I. Mel'nika, T. I. Ornatskoj // Literaturnoe nasledstvo. T. 102. I. A. Goncharov. Novye materialy i issledovani- ja = Literary inheritance. V. 102. I. A. Goncharov. New materials and researches. - M. : Izd-vo IMLI RAN «Nasledie», 2000. - S. 434-534.

5. Goncharov, I. A. Pis'mo k V. S. Solov'evu. Predis- lovie V. I. Mel'nika = The letter to V. S. Soloviov. V. I. Melnik's preface [Tekst] // I. A. Goncharov (Materi- aly mezhdunarodnoj konferencii, posvjashhennoj 180- letiju so dnja rozhdenija I. A. Goncharova) = I. A. Goncharov (Materials of the international conference devoted to the 180 anniversary since the birth of I. A. Goncharov). - Ul'janovsk, 1994. - S. 343-351.

6. I. A. Goncharov v vospominanijah sovremenni- kov = I. A. Goncharov in memoirs of contemporaries [Tekst]. - L., 1969. - 320 s.

7. Egorova, N. M. Novye materialy ob uchebe I. A. Goncharova v Moskve = New materials about I. A. Goncharov's study in Moscow [Tekst] // Simbirskij vestnik. Vyp. II. = Simbirsk bulletin. Issue II. - Ul'janovsk : «Simbirskaja kniga», 1994. - 220 s.

8. Ezhegodnik Rukopisnogo otdela Pushkinskogo Doma na 1976 g. = The year-book of Hand-written department of the Pushkin House for 1976 [Tekst]. - L. : Nauka, 1978. - 296 s.

9. Koni, A. F. Vospominanija o pisateljah = Memories on writers [Tekst] / A. F Koni. - M., 1989.

10. Lit. nasledstvo. T. 102 = Literary inheritance. V. 102 [Tekst]. - M. : «Nasledie», 2000. - S. 619-620.

11. Ljackij, E. Goncharov. Zhizn', lichnost', tvor- chestvo. Kritiko-biograficheskie ocherki. Izd. 3-e. = Goncharov. Life, personality, creativity. Critical-biographical essays. The 3rd edition. [Tekst] / E. Ljackij. - Stokgol'm : Severnye ogni, 1920. - 378 s.

12. Mel'nik, V. I. Kniga Iova v upominanijah I. A. Goncharova = Book by Job in I. A. Goncharov's mentions [Tekst] // Tezisy dokladov HHHI nauchno- tehnicheskoj konferencii. Ch. 4 = Theses of reports of the XXXI scientific and technical conference. Part 4. - Ul'janovsk, 1997. - S. 41-42.

13. Oblomovskaja jenciklopedija = Oblomov encyclopedia [Jelektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: www. pushkinskijdom.ru

14. Otchet Imperatorskogo Russkogo geografich- eskogo obshhestva za 1866 g., sostavlennyj sekretarem obshhestva baronom F. R. Osten-Sakenom = The report of the Imperial Russian Geographical Society for 1866 made by the secretary of society Baron F. R. Osten-Saken [Tekst]. - Spb., 1867. - 134 s.

15. Rybasov, A. I. A. Goncharov = I. A. Goncharov [Tekst] / A. Rybasov. - M. : Gos. izdat. hud. lit., 1962. - 244 s.

16. Zapiski S. M. Solov'eva = S. M. Soloviov's notes [Tekst] // Vestnik Evropy = Bulletin of Europe, 1907. - T III. - S. 72.

17. Solov'jov, S. M. Izbrannye trudy. Zapiski = Selected works. Notes [Tekst] / S. M. Solov'jov. - M. : Izd-vo MGU, 1983. - 440 s.

18. Spisok duhovnyh lic Peterburgskoj eparhii na 1867 god; Istoriko-statisticheskie svedenija o Sankt- Peterburgskoj eparhii. Vyp. 7 = The list of ecclesiastics of the St. Petersburg diocese for 1867; Historical and statistical data on the St. Petersburg diocese. Issue 7 [Tekst]. - SPb., 1883.

19. Superanskij, M. F. Materialy dlja biografii I. A. Goncharova = Materials for I. A. Goncharov's biography [Tekst] // Ogni. Istorija. Literatura. Kn. 1. = Lights. History. Literature. Book 1. - Pg., 1916. - 316 s.

20. Superanskij, M. F. Odin iz uchitelej I. A. Goncharova One of I. A. Goncharov's teachers [Tekst] // Ogni. Istorija. Literatura. Kn. 1. = Lights. History. Literature. Book 1. - Pg., 1916. - 316 s.

Размещено на Allbest.ru