Концепция власти в эпических поэмах М. Хераскова через призму масонского мировоззрения (Л.К. де Сен-Мартен, И.В. Лопухин)

This article explores certain aspects of masonic worldview, which have to do with the problem of power and the image of the perfect ruler, in epic poems “Rossiyada”, “Vladimir Reborn” and “Tsar, or Novgorod Saved” by M. M. Kheraskov. The last of these works is analyzed in this key for the first time. The poems are interpreted in the context of philosophic and religious texts, important to Russian masons in the second half of the 18th century: “On delusions and the truth” by L. K. de Sen-Martin, and “Some musings on the Inner Church” by I. V. Lopukhin. The author of the article focuses on the fact that in masonic philosophy spiritual self-improvement leads one to becoming closer to the state of being before the fall of man, and in Sen-Martin's work, this state is linked to the nature of political power. Therefore, the article states. That when the poems by Kheraskov describe the path of self-improvement, walked by a ruler, ways in which the ruler is morally superior to his subjects, he not only presents the masonic ideal of a perfect person and monarch but also legitimizes the power that the ruler in the poem holds. The allusions to masonic concepts of “inner” and “outer” self, “spiritual” and material body, of spiritual blindness and clear vision can be interpreted as markers of ruler's realization of his need of spiritual and moral self-improvement, and of subjects' need of guidance. In light of all this, the author of the article interprets the conflict in the epic poem “Tsar...” as one between the duty of a ruler to restore order and stop the moral degradation of his subjects, and the humanistic nature of the ideal ruler, that recoils from using force and shedding blood. The analysis performed in this article allows one to better understand Kheraskov's thoughts on power through explaining some parts of masonic philosophy that influenced them.

Keywords: Russian literature, the 18th century, M. M. Kheraskov, “Rossiyada”, “Valdimir Reborn”, “Tsar, or Novgorod Saved”

Введение. В русской литературе XVIII века, особенно в литературе классицизма, исключительно важной была проблема власти и образ того, кто этой властью обладает - правителя. Не удивительно, что и в эпических поэмах Михаила Матвеевича Хераскова центральное место занимает образ идеального правителя, представление его отношений с подданными и обращения с властью.

Вполне естественно было бы рассматривать проблемы власти и образ идеального правителя у Хераскова в общем контексте культуры и литературы XVIII века, через призму культурной мифологии и государственного мифа, идеологических течений в литературе. Этим проблемам уже посвящено множество работ - например, «Мифы империи: Литература и власть в эпоху Екатерины II» В. Проскуриной [13], «“Кормя двуглавого орла”: литература и государственная идеология в России последней трети XVIII - первой трети XIX века» А.Зорина [5], “Scenarios of Power. Myth and Ceremony in Russian Monarchy” Р Уортмана [16], “The Paradise Myth in Eighteenth Century Russia: Utopian Patterns in Early Secular Russian Literature and Culture” С. Баэра [15].

Однако Херасков был не только талантливым литератором и государственным деятелем, но и одним из самых влиятельных масонов в России. Он открыто пропагандировал этические идеи масонства будучи куратором Московского университета: «Институциональной формой объединения университетской и околоуниверситетской публики стало масонство. Херасков занимал в масонских организациях значительные посты. По свидетельству современников, Херасков «увлёк в масонство большую часть профессоров и множество студентов» [2, с. 21]. Точно входил Херасков в высший состав московской ложи «Гармония», созданной в 1779 году [см.: 10, с. 154]. Атмосфера московского масонства-мартинизма описана в фундаментальном труде М. Лонгинова «Н. Новиков и московские мартинисты» [9].

Признанным фактом среди исследователей, занимающихся творчеством Хераскова, является то, что философия и система образов, связанные с масонством, повлияли на его литературное творчество. Затрагивают этот факт и П.А. Орлов в монографии «Русский сентиментализм» [11], и А. В. Западов в монографии «Поэты XVNI века» [4], и Н. Д. Кочеткова в труде «Литература русского сентиментализма» [6], обсуждая с разных позиций взаимодействие масонства в херасковском изводе и поэтики сентиментализма. Произведениям Хераскова и особенностям их поэтики и философии посвящены исследования Г. А. Давыдова «Религиозно-философские идеи М. М. Хераскова» [3], О. Н. Рудневой «Поэтическая индивидуальность М. М. Хераскова: философские и эстетические искания» [14], Ю. С. Лиманской «Произведения “Золотой прут” и “Кадм и Гармония” в контексте масонской прозы последней четверти XVШ века» [8].

В числе прочего затрагивается исследователями и чрезвычайно важная для классицизма и литературы XVШ века в целом проблема изображения в произведениях Хераскова идеального монарха - уже в контексте его нравственно-религиозной философии. В частности, Т. Е. Абрам- зон в работе «Поэтические мифологии XVШ века: Ломоносов, Сумароков, Херасков, Державин» посвящает целый раздел обсуждению пастырской функции правителя в поэмах Хераскова «Россияда» и «Владимир Возрождённый», рассматривая, как трансформировалась идея о просвещённом монархе в этих произведениях в контексте религиозно-философского мировоззрения автора [1].

На наш взгляд, рассматривая вопросы власти и образа идеального правителя в поэмах Хераскова, то имеет смысл поставить в один ряд три эпических поэмы: «Россияда» (1779), «Владимир Возрождённый» (1785), и «Царь, или Спасённый Новгород» (1800). Во всех этих произведениях центральной является фигура идеального правителя, образ, вдохновлённый историческим прошлым Российского государства - это Рюрик, князь Владимир, Иоанн IV. Во всех трёх поэмах поднимаются проблемы власти, обязанностей и качеств государя, отмечаются черты масонских убеждений автора. Новизна статьи заключается в том, что в комплексе рассматриваются все три эпических поэмы М. М. Хераскова через призму вопроса об изображении в них власти и идеального правителя.

В ходе исследования поставлена цель - показать конкретные черты масонского мировоззрения в интерпретации проблем власти и образа идеального правителя в поэмах Хераскова «Россияда», «Владимир Возрождённый» и «Царь, или Спасённый Новгород».

При этом проблема рассматривается с одной стороны - через призму одной религиозно-философской системы. Отметим, что художественная система Хераскова намного сложнее и богаче, чем её масонские элементы.

Методология и методы исследования. В статье используются методы культурно-исторического и идейно-художественного анализа. Рассматривается текст эпических поэм Хераскова в историческом контексте философии масонства, при этом автор исследования обращается к популярным среди современников писателя масонским трактатам Луи Клода де Сен-Мартена «О заблуждениях и истине», И.В. Лопухина «Духовный рыцарь» и «Некоторые черты о внутренней церкви».

Результаты исследования и их обсуждение. Влияние масонской религиозно-нравственной философии и образности присутствует во всех трёх рассматриваемых поэмах. Отметим некоторые её проявления применительно к концепции власти и образа правителя.

Для начала обратимся к размышлениям о власти и правителях непосредственно в масонских трактатах, популярных во время М. М. Хераскова. В «Нравоучительном катехизисе истинных франкмасонов» (изданном в России в 1791 г.) И. В. Лопухин фиксирует долженствующее отношение братьев к правителю и государству, а государя-масона - к подданным:

«17. Какая должность истиннаго Ф. М. в разсуждении своего Государя? - Он должен Царя чтить и во всяком страхе повиноваться Ему, не токмо доброму и кроткому, но и строптивому. I Петр. II. 17, 18; Ефес. VI. 5,7.

18. Какие его обязанности в разсуждении Властей управляющих? - Он должен быть покорен вышним Властям не токмо из страха наказания, но и по долгу совести. Рим. ХШ. 1-5. <...>

20. Как истинный франкмасон должен поступать с подвластными ему? - Наиболее должен он пещись об их вечном блаженстве, воспитывая их в Страхе и Учении Господнем; обязан наблюдать между ими правду и уравнение, оказывать им снисхождние и обходиться с ними без жестокости, памятуя, что все они имеют общаго Владыку на Небе, у которого нет лицеприятия. Ефес. М.4, 9; Колос. №1» [17, с. 24].

Какой же, с масонской точки зрения, должна быть власть? В последнем приведённом пункте из «Катехизиса» рассматриваются несколько обязанностей и качеств правителя. Лопухин здесь только кратко обобщает уже выработанные в орденской философии положения.

Куда больше можно узнать об идеях масонов-мартинистов, к числу которых принадлежал и Херасков, непосредственно из трактата французского мистика Л. К. де Сен-Мартена «О заблуждениях и истине, или Воззвание человеческого рода ко всеобщему началу знания». Государственное устройство в этом произведении рассматривается в его зависимости от религиозно-философской концепции природы человека. У человека есть два состояния: первичное - всезнающий и богоподобный, и современное - телесный, «ослепший», падший. Так же и государственное устройство представляется в двух видах: такое, какое «может и должно быть» и такое, которое есть сейчас. «Исследывая со тщанием, каков он <человек> должен бы быть в общественном состоянии, научимся судить лучше и о том, каков он есть ныне» [18, с. 105], - отмечает автор.

Для начала Сен-Мартен указывает на то, что само существование человека - это по природе своей зависимость с самого первого момента. Для зачатия необходимо действие внешней силы, у человека нет власти над тем, рождаться ему или нет. В младенчестве и детстве, «в совершенном его бессилии и немочи, подлинно позорной, потребна ему помощь существ его рода и бесчисленные их попечения, дабы не умереть» [18, с. 109]. В духовном развитии человеку необходим опекун - чаще всего родитель - чтобы учиться, усваивать нормы морали и поведения, просвещаться. С самого раннего возраста так задумано «бдящим над ним Оком», чтобы человек через свою зависимость от отца (или фигуры, его заменяющей) взрослел, духовно развивался и сам вставал на роль ведущего для кого-то ещё; человек, с этой точки зрения, создан для того, чтобы быть зависимым от более мудрой фигуры. В заложенности социального поведения в природу человека автор видит образец того, каким, по его мнению, должно быть и политическое общество. С оговоркой, правда: в первозданном состоянии (у богочеловека) не было нужды в политическом обществе, т. к. не было чувственных уз и умственного недостатка, следовательно, выше некуда было духовно расти, не было нужды в лидере.

Мартинистская идея о природной зависимости человека от других легко соединяется с русским представлением о «царе-батюшке». Положительные герои-правители во всех трёх поэмах постоянно сопоставляются с отцом - отцом народа, отцом воинов, отцом беззащитных подданных. Но авторитет их исходит не просто от социального положения, а от качественного отличия от других людей.

Правители у Хераскова или работают над собой, становясь мудрее, добрее - ближе к идеалу человека до грехопадения; или изначально представлены нравственно выше своих соперников (в «Спасённом Новгороде» Гостомысл и Рюрик - статичные персонажи, невозможно говорить об их развитии или работе над собой). В «Россияде» Иоанн приступает к государственным делам только после того, как переживает божественное откровение (сон, в котором ему является тверской князь Александр, посланный богом). Это откровение приводит царя к нравственному обновлению - и только в новом состоянии он способен управлять страной. Также Иоанн ближе к божественной истине, чем его подданные, так как в восьмой главе «Россияды», когда он поднимается с мудрым старцем на вершину горы к божественному храму, ему открывается знание о грядущей судьбе России на века вперёд. То же со Владимиром и его сыном Всеволодом из поэмы «Владимир Возрождённый». Прежде чем стать достойными правителями (или готовыми к идеальному правлению и просвещению своего народа), они проходят целый ряд испытаний, подталкивающих их к работе над собой, проходят долгий путь духовного развития.

Согласно Сен-Мартену, человек до грехопадения был владыкой природы, обладал властью. После того, как он потерял власть, ему понадобилась защита другого рода - и это тело, которое одновременно защищает «внутреннего» человека от опасностей и мешает ему увидеть мир таким, каким он был раньше. Но в телесном состоянии человек способен вернуть себе часть качеств, которыми обладал первобытный человек, так называемый Адам Кадмон. В этом постулате - всё масонское учение о работе над собой, о снятии «телесных» покровов. Те из членов общества, кто меньше поддаётся соблазнам плотского мира, кто находится в постоянной духовной работе, ближе к первозданному состоянию. Поскольку в первозданном состоянии человек обладал властью, то и на бренной земле более «просвещённый», более близкий к первозданному состоянию обладает большей толикой той власти, чем падший и «ослепший» чувственный собрат. Отсюда - политическая власть.

В поэмах М. М. Хераскова постоянно упоминается «телесный» покров, который преодолевают положительные герои, открывая свою «духовную» суть. Правители по ходу повествования осознают его наличие и постепенно совлекают с себя этот покров. Иоанн в «Россияде», путешествуя со старцем, понимает, насколько «трудно достигать нам тайности небесной, / Доколь мы плотию одеяны телесной» [20, с. 127]. Логично предположить, что это ссылка именно на представления о грехопадении и о теле как о чём-то, одновременно защищающем внутреннего человека и не дающем увидеть «истинный» мир.

И именно Иоанну, достигшему таинственного храма на вершине горы, открывается на короткое время скрытая суть вещей, когда его зрение более не затемнено «корой» телесности: «Как некая кора с очей его ниспала, / Очистился олтарь, мгновенно тьма пропала, / ...Что вижу пред собой? Вещает старцу он; / Ты видишь пред собой божественну судьбину» [Там же, с. 129].

Гостомыслу в поэме «Царь, или Спасённый Новгород» Премудрость прямо советует обратиться к своей внутренней, божественной сущности: «Будь выше человека ты, / И в плоти божеству подобен» [21, с. 33].

Во «Владимире Возрождённом» важная часть духовного пути князя состоит как раз в осознании существования внешней, «плотской» сути всего на свете и внутренней, духовной. Находясь в долине старца Идолема, своего духовного наставника, Владимир смотрит в зеркало, позволяющее увидеть себя «духовным взором». Князь видит, с одной стороны, все свои грехи и суетные желания, а с другой - погребённую под всем этим божественную искру и первичное тело: «Тогда Владимиру явил ещё господь / Во плоти у него бессмертну скрыту плоть, / Покрытую корой и тленностью одету; / Она подобилась зари небесной свету, / Как утрення звезда, как белый лён чиста, / Божественная в ней сияла красота» [19, с. 97].

В финале поэмы, после крещения, у Владимира «отверзаются душевны очи», он может видеть духовную суть вещей вокруг и, как и Иоанн в «Россияде», предвидеть будущее и знать прошлое, видеть небеса и ангелов: «Раскрылись небеса, исчезла мрачность ночи, / Отверзлись внутренни его душевны очи; / Во близости веков он зрит веков вдали / Завета нового успехи на земли...» [Там же, с. 339]. Все эти аллюзии на представления масонов о внутреннем человеке, о прозрении и видении света истины можно представить как маркеры того, что герой поэмы - идеальный правитель - приближается к состоянию облечённого властью и высшим знанием человека до грехопадения. Всеволод, сын Владимира, в 12-й и 13-й песне (по третьей редакции) поэмы «Владимир Возрождённый» проходит путь возрождения, но он возвращает себе иные качества человека до грехопадения. В конце своих странствий с мудрецом-Рассудком Всеволод пьёт из источника мужества и делает себе копьё из железного дуба, придающее большую силу. Железное копьё появляется в трактате Сен-Мартена, когда мистик говорит о состоянии человека до грехопадения: «Сверх того, вооружён он был копием, составленным из четырёх металлов, столь хорошо смешанных, что с начала бытия мира никто не мог их разделить. Сие копие имело свойство жечь, как огонь; кроме сего оно было столь остро, что ничего не было для него непроницаемого, и столь действительно, что одним ударом ударило в два места» [18, с. 17]. Зная произведение Сен-Мартена, автор мог ввести этот символ в поэму как обозначение возвращения Всеволодом, а в дальнейшем и Владимиром, части своего первобытного, сверхчеловеческого, свойства.

В масонской мифологии и обрядности копьё - «символ правосудия, им вооружён страж, который допускает в масонский храм адептов лишь после проверки. Оружие олицетворяет бдительность на посту» Соловьёв О. Ф. Масонство: словарь-справоч-ник. - М.: Аграф, 2001. - С. 259.. Таким образом, путешествие Всеволода прямо предваряет будущее духовное возрождение Владимира [см.: 12, с. 66]. Всеволод как бы встречает Владимира, когда тот приближается к концу своего духовного пути.

Мотив прозрения и слепоты в поэмах связан с духовным возрождением персонажа. Положительные герои, обретая духовное просвещение, в буквальном смысле прозревают - могут видеть будущее, или духовную суть окружающих предметов, или смотреть в глубь себя. Поведение отрицательных персонажей последовательно ассоциируется с духовной слепотой или тьмой. Слепым у масонов называется человек, ищущий преходящих благ, погрязший в мирской суете и не подозревающий о наличии «света».

В поэме «Царь, или Спасённый Новгород» слепцами оказываются все, в ком «нет любви к начальству» - т. е. противники Царя: «Давно стези златого века / Изгладились для человека; / Коль в нём любви к начальству нет, / Он в мире - как слепец живет» [21, с. 150].

Во «Владимире» «слепыми» называются не только люди, но и языческие боги: в эпизоде, когда умирает Пламид, жрец Перуна, а Версона и Законест спасаются от гибели в кровавой жертве, автор говорит, что «престыжённые пред идолом жрецы, / Такие ж мрачные, как весь народ, слепцы» [19, с. 62], а сам Пламид назван «слепых кумиров» жрецом, то есть и сами языческие боги являются «слепыми», мирскими.

Владимир понимает, что служит мирским богам, что приводит к «слепоте» всего его народа (и поэтому в сюжете поэмы появляются посольства из других стран с рассказом о своих вероисповеданиях): «Владимир, чувствуя в душе его живущу / И силу Божества и совесть вопиющу, / И сердца внемля глас, и разума совет, / Что идолы не есть ни Бог, ни Божий свет <...>; / Что, подданных своих вовлекши в темноту, / Он богу даст ответ за общу слепоту» [Там же, с. 42].

Идеальный правитель, сам пребывающий в состоянии, более близком к первозданному состоянию богочеловека, обязан радеть и о духовном просвещении, и развитии своих подданных - потому Владимир и «даст ответ за общу слепоту» перед богом, если не крестит Русь.

В трактате Сен-Мартена «О заблуждениях и истине» показывается и несколько радикальная сторона власти, данной духовным превосходством. Человек, наиболее близкий к первозданному состоянию, по логике трактата, не просто обладает правом власти над другими, но обязан обустроить жизнь других так, чтобы и они духовно развивались. Сен-Мартен допускает даже крайние меры в «просвещении» людей, чьё видение окончательно «затемнено», погрязших в грехе: «Ежели сие затмение дойдёт в человеке до развратности, то тот, кто предохранил себя от того и от другого, становится его владыкою не только по самому делу и необходимости, но и по долгу. Он может овладеть им и не давать ему ни малой свободы в его деяниях как для удовлетворения Законам Начала его, так и для безопасности и примера общества: он должен употреблять над ним все права рабства и подданничества; права, столь же правдивые и существенные в сем случае, сколько непонятные и ничтожные во всяком ином обстоятельстве» [18, с. 113].

Обязанность, по Сен-Мартену, правителя привести людей к истине тогда, когда они развращены, даже против их воли, наиболее ярко иллюстрируется в поэме «Спасённый Новгород». Здесь уже нет нужды показывать путь возвышения правителя и обретения им права на власть - Гостомысл и Рюрик с самого начала произведения предстают мудрыми, милосердными, справедливыми лидерами. Здесь показан именно сложный, неоднозначный случай, когда идеальный правитель обязан позаботиться о других, меньше его понимающих людях, прекратить хаос и кровопролитие. Но сами будущие подданные не желают этой «заботы».

Без руководства единого мудрого правителя в городе наступает хаос. Положение Новгорода, где люди под предводительством тщеславного лидера Ратмира подняли восстание за свободу и равенство против власти, коротко описывается так: «Когда народ не знает власти / И следует мечте своей, / Тогда взбунтуют наглы страсти, / Как звери сорваны с цепей; / Заступит где Царя свобода, / Молчит родство, молчит природа, / Свирепство суд, законы меч» [21, с. 76].

По логике произведения после грехопадения люди потеряли способность видеть «путь ко благу» и стали полагаться на собственные умозаключения («умственность») вместо божественного провидения. Умственность привела к мысли о вольности и равенстве, а они разожгли народные восстания: «Такая умственность водила / Род смертных по кривым стезям; / Нелепу вольность учредила, / Воздвигнула свободе храм. / Забыв, что в небе есть Властитель, / Им Царь, им каждый Повелитель, / Явился игом на земли. - / О вольность! Стой - и мне внемли. / Народной вольности химера / Есть мрачной умственности дочь; / Она из мысли Робеспьера / На Францию простёрла ночь; / Убила некогда Сократа! / Кумир соорудив из злата, / Весь мир повергла перед ним, / И правду скрыл развратов дым» [Там же, с. 149].

Герои, представленные в поэме «Спасённый Новгород» как мудрецы, советники правителей, поддерживают уверенность в невозможности установить политическое равенство, «свободу» в понимании Ратмира и деятелей французской революции, тем, что и в самой природе равенства нет: «Стезями страшного равенства / Он ищет общего блаженства; / Но в мире сем равенства нет! / На весь состав взгляни вселенной, / В громаде сей совокупленной: / То хлад, то зной, то тьма, то свет; / Не можно нам равенства чаши / В одной черте установить; / Устав сей древни предки наши / Старались свято сохранить» [Там же, с. 93].

Отметим, что герои поэм Хераскова - далеко не первые в русской литературе, кто высказывает мысль об упорядоченности и иерархической структуре вселенной, опираясь на видимые, «очевидные» факты - «на весь состав взгляни вселенной». Маркус Левитт выделяет в русской литературе XVШ века целое течение физикотеологии, по которому существование бога и разумное устройство вселенной считалось самоочевидным, подтверждалось визуальными свидетельствами окружающего мира [7, с. 291]. Соответственно, люди, которые, взглянув на состав вселенной, не видят очевидного, опять же, оказываются «слепцами», «затмение», если говорить терминами Сен-Мартена, в них в данном случае доходит до степени «развратности».

В итоге новгородцы, развращённые Ратмиром, пытаются идти против тех законов, на которых, по концепции поэмы, стоит мир. Поэтому, если применить к ситуации философию политической власти, изложенную Сен-Мартеном, у Рюрика есть право применить силу, чтобы вернуть порядок в мир и уберечь подданных от развращения. Однако и Гостомысл, и Рюрик колеблются, не желают начинать братоубийственную битву, пусть и ради благой цели. Рюрик прямо заявляет своё нежелание проливать кровь мятежников: «Когда сраженье возгорится / И мы злодеев истребим, / Великий град опустошится, / И слава нам оставит - дым. / Венец приму от вас в награду, / Но на развалинах я сяду, / Не на седалище Князей; / Отцем я буду без детей» [21, с.132].

Рюрик вынужден пойти на битву, чтобы прекратить разразившийся в Новгороде хаос, но тем самым он проливает кровь заблудших людей, практически несмышлёных «детей», чего делать не желает. Эта ситуация была бы трагической, если бы в авторском мире не было места божественной милости - вторую битву, идущую уже на улицах города и грозящую его разрушить, прекращает само Небо: «Но само Небо умилилось! / Оно в сиянии явилось, / И слышится гремящий глас: - Престань война! Престань в сей час!» [Там же, с. 187].

Внутренняя сложность поэмы «Царь, или Спасённый Новгород» - в этом неразрешимом конфликте, здесь разрешаемом только богом. С одной стороны, всё мироздание подталкивает Рюрика к подавлению мятежа. С позиций Сен-Мартена он даже обязан вернуть развращённых Ратмиром горожан в прежнее блаженное состояние. Но в том же масонском мировоззрении (как и в представлении о просвещённом монархе) правитель блаженствует, видя счастье и просвещение своих подданных - а этого не будет, если большая их часть погибнет в братоубийственной битве. Херасков вполне понимает конфликт между этими идеями, внутренний трагизм положения монарха, вынужденного использовать свою власть по отношению к заблудшим людям и применить силу.

Заключение. В ходе анализа поэм Хераскова «Россияда», «Владимир Возрождённый» и «Царь, или Спасённый Новгород» было выявлено, что проблемы власти и образ идеального правителя в них можно рассматривать в ключе масонской (марти- нистской) философии. При этом обращает на себя тот факт, что, во-первых, идеальный правитель по концепции поэм должен быть наиболее нравственно и духовно развитым человеком. Чем более развит, просвещён человек, тем ближе он к состоянию мифического первозданного человека до грехопадения, обладавшего властью над окружающим миром, тем естественнее его политическая власть над менее развитыми людьми. Идеальные правители в поэмах поэтому выступают как «отцы» подданных, или «пастыри стада». Приближение правителя к состоянию первозданного человека передаётся через идеи осознания героями их ограниченности телесным, упоминания о божественном теле и через образы слепоты и прозрения. Во-вторых, власть накладывает на правителя обязанность обеспечивать благополучие и духовное просвещение подданных, за что правитель несёт ответственность перед богом. В поэме «Царь, или Спасённый Новгород» Херасков представляет читателю драматическую ситуацию, когда правитель, обязанный вернуть развращённых людей на путь истинный, вынужден вступить с ними в бой - что противоречит таким качествам нравственно-развитого правителя, как милосердие и сострадание. Херасков, таким образом, включает черты масонского дискурса о власти в концепцию своих поэм, но художественно их обрабатывает, создавая уже свою, более сложную, концепцию власти и идеального правителя.

Список литературы

1. Абрамзон Т.Е. Поэтические мифологии XVШ века: Ломоносов, Сумароков, Херасков, Державин. Магнитогорск: Магнитогорск. гос. ун-т, 2006. 479 с.

2. Артемьева Т.В. Софиократические идеалы и эпистемологические утопии Михаила Хераскова // Философский век. Альманах. Вып. 12. Российская утопия: от идеального государства к совершенному обществу. СПб.: С.-Петерб. центр истории идей, 2000. С. 13-47.

3. Давыдов Г А. Религиозно-философские поэмы М. М. Хераскова: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. М., 1999. 215 с.

4. Западов А. В. Поэты XVШ века. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. 240 с.

5. Зорин А. Л. «Кормя двуглавого орла»: Литература и государственная идеология в России последней трети XVШ - первой трети XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 416 с.

6. Кочеткова Н. Д. Литература русского сентиментализма: эстетические и художественные искания. СПб.: Наука, 1994. 282 с.

7. Левитт M. Визуальная доминанта в России XVIII века. М.: Новое литературное обозрение, 2001. 406 с.

8. Лиманская Ю. С. Произведения М. М. Хераскова «Золотой прут» и «Кадм и Гармония» в контексте масонской прозы последней четверти XVIII века: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. Сургут, 2007. 154 с.

9. Лонгинов М. Н. Н. Новиков и московские мартинисты. СПб.: Лань, 2000. 672 с.

10. Масонство в его прошлом и настоящем / Я. Л. Барсков, А. А. Боровой, А. М. Васютинский [и др.]; под ред. С. П. Мельгунова, Н. П. Сидорова. М.: ИКПА, 1991.255 с.

11. Орлов П. А. Русский сентиментализм. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1977. 271 с.

12. Приказчикова Е. Е. Нравственно-религиозная концепция человека в поэме М. Хераскова «Владимир Возрождённый» // Классическая словесность и религиозный дискурс (проблемы аксеологии и поэтики): сб. науч. ст. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2007. С. 49-71.

13. Проскурина В. Мифы империи: Литература и власть в эпоху Екатерины II. М.: Новое литературное обозрение, 2006. 328 с.

14. Руднева О.Н. Поэтическая индивидуальность М. М. Хераскова: философские и эстетические искания: дис. ... канд. филол. наук: 10.01.01. Липецк, 2003. 245 с.

15. Baehr S. L. The Paradise Myth in Eighteen Century Russia: Utopian Patterns in Early Secular Russian Literature and Culture. Stanford: Stanford University Press, 1991. 308 p.

16. Wortman Richard S. Scenarios of Power. Myth and Ceremony in Russian Monarchy. Vol. 1. From Peter the Great to the Death of Nicolas I. Princeton University Press, 1995. 469 p.

Источники

17. Лопухин И. В. Масонские труды: Духовный рыцарь. Некоторые черты о внутренней Церкви / под ред. В. Ф. Саводника. М.: Новый Акрополь, 2013. 68 с.

18. Сен-Мартен Л. К. О заблуждениях и истине: пер. с фр. М.: Вольная тип. И. Лопухина, 1785. 215 с. URL: http://www.martinist.ru/pdf/lui-klod-de-sen-merten-o-zablujdeniyah.pdf (дата обращения: 22.11.2019).

19. Херасков М. М. Творения М. Хераскова: Вновь исправленныя и дополненныя. Ч. 2. Владимир, поэма эпическая. М.: Унив. тип. у Хр. Ридигера и Хр. Клаудия, 1796. 340 с.

20. Херасков М. М. Росс1яда, поэма эпическая. М.: Тип. Пономарева, 1807. 213 с.

21. Херасков М. М. Царь, или Спасённый Новгородъ. М.: Унив. тип. у Хр. Ридигера и Хр. Клаудия, 1800. 252 с.

Размещено на Allbest.ru