В.Я. Брюсов как поэт природы и представитель русского космизма

Размещено на http://allbest.ru

Белорусский государственный университет

В.Я. Брюсов как поэт природы и представитель русского космизма

П.С. Карако доктор философских наук, профессор



Аннотация

В статье раскрывается содержание космических идей видного русского поэта В.Я. Брюсова. Подчеркиваются особенности литературно-художественного осмысления и выражения языком высокой поэзии космоземного бытия мира, в котором находится человек и осуществляются его отношения с этим миром. Особое внимание обращается на философские основания его космизма, которые менялись в течение творческой деятельности поэта. Отмечается влияние космических идей других представителей русского космизма (Н. Ф. Федоров, В. С. Соловьев, К. Э. Циолковский) на становление космизма Брюсова. Делается вывод о причастности последнего к литературно-художественной ветви русского космизма.

Ключевые слова: Природа, Земля, Вселенная, Космос, небо, мир, красота, символизм, субъективный идеализм, космизм, русский космизм, космический корабль.



Введение

При постижении содержания русского космизма и космических воззрений его отдельных представителей принципиальное значение могут иметь идеи академика В. И. Вернадского (1863-1945), изложенные им в работе “Живое вещество”. Она готовилась ее автором в 1916-1922 гг., но была опубликована только в 1978 г. В данной работе обращалось внимание на становление в конце XIX - начале XX в. особой формы духовных исканий, которые ориентировались на выявление сущности “идеи о космичности жизни”, “вечности и всемирности жизни”, механизмов “космического общения” и т. д. По свидетельству Вернадского, в России отмеченные искания нашли свое выражение в литературных произведениях поэта и писателя В.Я. Брюсова и в трудах религиозного философа Н. Ф. Федорова [1, с. 308]. В чем же конкретно проявились их космические идеи?

Следует отметить, что в настоящее время космические воззрения Н. Ф. Федорова стали предметом внимания многих авторов, ориентированных на исследования сущности русского космизма. Обстоятельно космим этого мыслителя рассматривается в работах А.Г. Гачевой, С. Г. Семеновой и т. д. Нравственные стороны его космизма освещались и в одной из работ автора настоящей статьи [2, с. 123-126]. В силу сказанного внимание данного автора сосредоточится на рассмотрении космизма Брюсова. Внимание к его творчеству и причисление к представителям русского космизма стало проявляться только в последние годы. Но, на наш взгляд, оно не носит исследовательской выраженности. Некоторыми авторами утверждения о причастности Брюсова к русскому космизму делаются без достаточно обоснованных оснований. Так, В.Н. Демин приводит только одно четверостишье из стихотворения Брюсова “Мир электрона” и два четверостишия из стихотворения “Мир N измерений” в качестве свидетельства его космизма [3, с. 91-92]. Более “обоснованную” точку зрения по обсуждаемому вопросу высказывает А. Г. Гачева. Она правомерно пишет, что Брюсов “одним из первых стал вводить в поэзию мотивы космической философии” и «был первым большим русским поэтом, который не только отметил начало эры покорения воздушной стихии... но и воспел космический долг Земли, приветствуя будущих “царей стихий, владык естества”» [4, с. 137, 138]. В качестве подтверждения всему сказанному их автор приводит названия только отдельных стихотворений поэта и некоторых четверостиший из них. В работах вышеотмеченных авторов не сказано ни единого слова о философских основаниях космической поэзии Брюсова. В этом следует видеть и один из важнейших ценностных аспектов русского космизма. Данную сторону космизма подчеркивал и Вернадский. В уже цитировавшейся работе он писал, что идеи о природе “представленные в религиозных, поэтических, монотеистических” трудах, “проникают и охватывают и научные представления о Вселенной” [1, с. 313]. Именно поэзия В.Я. Брюсова, А. С. Соловьева, А. А. Блока, литературные труды писателя и мыслителя Ф. М. Достоевского, научные воззрения физика Н. А. Умова и биолога К. А. Тимирязева были теоретическими предпосылками формирования космических идей у Вернадского. Что рационального он мог усмотреть в поэзии Брюсова? В какой форме самому поэту виделась космическая выраженность земной природы? Как она им воспринималась? Почему он считал, что человек стремится выйти за пределы Земли и начнет осваивать космическое пространство?

Отмеченные вопросы и определили внимание автора настоящей работы к творчеству Брюсова, выявлению его причастности к тому течению мысли, которое получило название “русский космизм”. При этом первостепенное значение будет иметь раскрытие философских оснований космической поэзии поэта. Однако вначале следует сказать хотя бы несколько слов о личности этого поэта.



Основная часть

Символизм как метод и философия поэзии В.Я. Брюсова

Валерий Яковлевич Брюсов (18731924) - весьма авторитетный русский поэт, прозаик, литературный критик, историк. Родился в Москве в просвещенной и демократически ориентированной купеческой семье. В своей автобиографии поэт писал, что “над столом отца постоянно висели портреты Чернышевского и Писарева”, а его с самых “пеленок” воспитывали “в принципах материализма и атеизма” [5, с. 369].

После успешного окончания гимназии в 1893 г. поступил на историко-филологический факультет (отделение истории) Московского университета. Обучение в университете закончилось в 1899 г.

В 1893 г. вчерашний гимназист и студент-первокурсник опубликовал три тонких тетрадки своих и ряда других авторов стихотворений в сборнике под названием “Русские символисты”. В последующие 1894 и 1895 гг. под редакцией Брюсова были опубликованы еще два сборника поэзии под таким же названием. Выход этих сборников принес Брюсову шумную известность. В 1895 г. он писал: “Наши издания подверглись такой беспощадной критике со стороны и мелких и крупных журналов, что нам кажется необходимым выяснить свое отношение к ней” [6, с. 32]. Далее им дается обстоятельный ответ на порой незаслуженные упреки критиков.

Благожелательно отнесся к идеям отмеченных сборников философ и поэт В. С. Соловьев (1853-1900). В стихотворениях Брюсова он увидел их символическую выраженность.

Соловьев советует начинающему поэту избавляться от подражательства другим именитым поэтом (Г. Гейне, А. А. Фет), не засорять символизм “низменными страстями” и т. д. Именно благодаря его помощи и поддержке и в последующие годы Брюсов становится одним из первых символистов, а затем и лидером символического течения в художественной литературе России на рубеже XIX-XX вв. Для Брюсова символизм являлся прежде всего методом, позволяющим раскрыть и описать связь духовного мира человека с объектами и явлениями природы Земли и Космоса. Он считал этот метод “достоянием литературы”, а потому “никто из поэтов не может более не считаться с ним и не пользоваться (сознательно) им” [6, с. 469]. При этом он отмечал и то, что символизм есть не только “достояние” литературы, но философское учение. “Символисты требовали, - писал Брюсов, - чтобы писатель, поэт, был вместе с тем и философом, мыслителем” [6, с. 468]. Кто же был для него авторитетом в области философии символизма?

Таким поэтом, философом и мыслителем для Брюсова был Соловьев. К тому же он являлся и видным представителем религиозно-философской ветви русского космизма. В статье “Владимир Соловьев. Смысл его поэзии” (1900), написанной непосредственно после его смерти, Брюсов писал: “Вл. Соловьев был нашим первым поэтом-философом, который посмел в стихах говорить о труднейших вопросах, тревожащих мысль человека” [6, с. 220]. На последней странице данной статьи ее автор подчеркивает роль Соловьева в становлении символизма в русской художественной литературе: “К властному голосу Вл. Соловьева прислушивались, как к слову учителя; за ним признавали право судить...” [6, с. 230]. Для Брюсова он был прежде всего учителем символизма. В чем же выражалось содержание символизма?

Ответ на поставленный вопрос мы находим в суждениях последователя Соловьева, именитого русского советского философа А. Ф. Лосева (1893-1988). Он считал своего идейного учителя “глубоким и ярким символистом”, который проявился уже в диссертациях Соловьева. Далее Лосев раскрывает особую выраженность его символизма: “За 20 лет до появления первых русских символистов Вл. Соловьев создал свое учение о всеединстве. Это учение основывается на том, что единство бытия охватывает каждый его отдельный момент и присутствует в каждом таком моменте, так что всякий отдельный момент бытия свидетельствует и обо всех других его моментах, и о бытии, взятом как нерушимая цельность. Такого рода учение с полным правом можно назвать символизмом” [7, c. 567]. К суждению Лосева следует добавить, что у Соловьева единым и “охватывающим” фактором бытия всего сущего и его отдельных частей была объективная мировая душа. Обоснование последней свидетельствует о причастности Соловьева к теоретикам христианства. Атеист Брюсов не мог разделять христианские установки своего учителя, он называл Соловьева “апологетом христианства”: “И вся его философия, в сущности, есть только попытка рационалистически оправдать то христианское верование, что каждой личности дарована полнота бытия, что смертью не кончается наше существование” [6, c. 220]. На каких же философских основаниях формировалась символическая поэзия Брюсова и его космические воззрения?

Некоторые его суждения свидетельствуют о симпатиях поэта к материализму. Так, в статье “О искусстве” (1899) он пишет, “что в малом мире человека, как в великом мире вселенной, все находится в связи, все дышит взаимным согласием” [6, c. 46]. В статье “Истины” (1901) данное суждение подкрепляется еще одним материалистическим выводом: “Невозможно, чтобы между макрокосмом вселенной и микрокосмом человека не было соотношения” [6, c. 58]. В этой же статье обосновывается и положение о наличии двух истин. Первая из них представлена знанием астрономии, что “солнечный мир - ничтожная часть даже нами наблюдаемой вселенной, что земля - ничтожная пылинка в солнечной системе, а человек - временная плесень на земле” [6, c. 57]. Из какой астрономии поэт позаимствовал два последних вывода? Не будем их комментировать.

По его заявлению, существует и другой “круг мыслей, внушаемых идеалистической философией”, которая “объясняет нам, что законы природы и все мироустройство... зависит и основано на трансцендентно субъективных свойствах нашего духа, что природе законы предписывает человек, что мир, как мы его знаем, создан нами. “Мир есть мое представление” - вот новая истина. Противоречащая первой, но равноценная ей” [6, c. 57, 58]. Но он отдает предпочтение идеалистической философии А. Шопенгауэра (1788-1860). Свою приверженность к этой философии он подтверждает и словами высокой поэзии:

От дней земли пари в эфир,

Следи за веком век,

О, как ничтожен будет мир,

Как жалок человек!

Но, вздрогнув, как от страшных снов,

Пойми - все тайны в нас!

Где думы нет, там нет веков,

Там только свет, где глаз [6, c. 58].

Окончательное утверждение относительно философских оснований своей поэзии и космизма Брюсов выражает положениями нового для него кумира - Шопенгауэра: “Мир есть мое представление. Мне даны только мои мысли, мои ощущения, мои желания - ничего больше и никогда больше. Из этого одиночества душа страстно порывается к общению. В единении с другою для нее блаженство. И единение возможно” [6, c. 52]. Возможность “единения” и “общения” его души с природным миром он пытался раскрыть положениями своего поэтического мастерства. Но все это было характерным для раннего периода его творчества. После 1910 г. он отходит от философии Шопенгауэра и символизма. В поэзии Брюсова фиксируется объективное существование природы и ее красоты. Он часто упоминает новейшие открытия естествознания, его научные понятия и принципы (мир электрона, мир N измерений, принцип относительности, штурм неба и т д.). Как же конкретно проявился символизм в освещении этим поэтом природного мира и отношений к нему человека?



“Люблю я землю, звезд узоры и странные строения облаков”

Уже в одном из ранних стихотворений (“Осеннее чувство”, 1893), опубликованном в первом сборнике “Русские символисты” (1893), молодой поэт Брюсов фиксирует бытие осени в зависимости от его духовного состояния. Причем особенности природы этой поры года предстают перед ним как единство земного и космического бытия:

Гаснут розовые краски

В бледном отблеске луны;

Замерзают в льдинах сказки

О страданиях весны....

Под лучами юной грезы

Не цветут созвучий розы

На куртинах Красоты,

И сквозь окна снов бессвязных

Не встречают звезд алмазных

Утомленные мечты [8, c. 33-34].

В выражениях “созвучий розы на куртинах Красоты” и “окна снов бессвязных” Вл. Соловьев увидел “довольно верное определение” символического направления поэзии Брюсова [9, c. 507]. Он предсказывает и то, что из этого поэта “может выйти порядочный стихотворец”. Последующее творчество данного поэта подтвердило предвидение его учителя. брюсов космический поэзия русский вечность

В.Я. Брюсов оказался достойным учеником Соловьева не только в области символизма, он продолжил и его разработку эстетики природы. Красота природного мира была в центре поэзии Брюсова. Поэта восхищали практически все его объекты и явления. Причем процесс их описания осуществляется с помощью метода символизма и на основе субъективного идеализма. Все это очевидно проявляется в стихотворении “Звездное небо бесстрастное” (1893):

Звёздное небо бесстрастное,

Мир в голубой тишине;

Тайна во взоре неясная,

Тайна, невнятная мне.

Чудится что-то опасное,

Трепет растёт в глубине;

Небо безмолвно, прекрасное,

Мир неподвижен во сне [8, c. 43].

Оказывается, что когда у поэта “взор неясный” и что-то ему “чудится”, тогда и небо предстает перед ним “бесстрастным и безмолвным”, да и весь мир - “неподвижным”. Однако небо и при таком духовном состоянии поэта продолжает оставаться “прекрасным”.

С эстетическими чувствами поэта согласуется и красота природы в зимний период года. Так, в стихотворении “Зимняя красота” (1902) он писал:

Твердят серебряные сени

О счастьи жизни для мечты,

О сладком бытии растений

В убранстве зимней красоты [8, с. 336].

Но далее поэт заявляет, что он “не приемлет их мерный шепот и белый зов”, а более всего любит “воскреснувшую землю” и “мощные побеги, на пире огненной весны”. В его поэзии нашли свое освещение объекты Земли и Космоса, их красота не только в разные периоды года, но и в разное время суток, что фиксируется в названиях стихотворений: “Вечер” (1896), “Вечерний свет” (1899), “Ночь” (1902), “Зимний день” (1902), “Сумерки” (1906) и др. Специальные стихотворения Брюсова посвящены описанию теней, радуги, закатам, волнам моря и т. д. Все они предстают красочными и неповторимыми. Их образное описание осуществляется поэтом в рамках развиваемого им символизма и на методологической основе философии Шопенгауэра. Именно на основе этой философии Брюсов пытается раскрыть общность бытия жизни людей и природы. Весьма характерным свидетельством сказанному может быть стихотворение “Первый снег” (1895). Причем связующим фактором их единства бытия выступает красота природы в это время года:

Серебро, огни и блестки,-

Целый мир из серебра!

В жемчугах горят березки,

Черно-голые вчера [8, c. 79].

Далее подчеркивается, что “этот мир очарований // Этот мир из серебра”. В таком мире существенно меняется содержание социального и природного бытия. В нем “жизнь людей и жизнь природы // Полны новым и святым”. Но оказывается, что все это существует только в “грезах, призраках и снах” человека. В поэзии Брюсова обращается внимание и на единение природы Земли с небом. Но оно осуществляется в период осеннего ненастья. В стихотворении “Тени прошлого” (1898) он пишет:

Осенний скучный день.

От долгого дождя

И камни мостовой, и стены зданий серы;

В туман окутаны безжизненные скверы,

Сливаются в одно и небо и земля [8, с. 215].



В такие дни в душе поэта нет “ни дерзости, ни веры”. Его охватывает “волна небытия”, да и мечта не может “унестись в живительные сферы”. Ему снится только прошлое, и “в виденьях полусонных // Встает забытый мир и дней, и слов, и лиц”. Многие “светлые думы” оказываются “погибшими и погребенными”.

С качественно иными чувствами и эмоциями поэт описывает Землю. Ее красота затмевает красоту всех других миров. В стихотворении “Прелести земли” (1901) ее красоту он выражает понятием “прелесть”:

Все реже я и все бесстрастней

Смотрю на прелести земли,

Как в детстве нежившие басни,

Красоты мира отошли [8, с. 336-337].

Причем наслаждение приносит ему Земля не только в дневное время, но и в ночные часы. Именно ночью он “любит сумрачные краски // Громады стен в лучах луны”. “По-братски” его приветствует и “мир дорассветной тишины”. Особая любовь поэта к Земле зарождается тогда, когда она предстает перед ним в единстве с космическими объектами. Данная сторона его космизма выражается в стихотворении “Земле” (1912). В нем он пишет:

Как отчий дом, как старый горец горы,

Люблю я землю: тень ее лесов,

И моря ропоты, и звезд узоры,

И странные строенья облаков [10, c. 98].

Все перечисленные объекты Земли и Космоса предстают перед поэтом как объективно существующие. Они и порождают его любовь к ним. Причем он еще “с детства” был “приучен” к восприятию “зеленых далей”, а в мечтах “сживался с единственной луной”. Для его “слуха грохот грома звучен // И глаз усталый нежит темнота”. Перечисление объектов и явлений Земли и Космоса, которые любит поэт, продолжаются и далее. Но он “молится земле, к ее священным глыбам // Устами неистомными припав”. Земля была для Брюсова той надежной площадкой, с которой кидал он свой “взор” и в “космические дали”. Становление его космической поэзии начиналось с чувственного восприятия всех земных и космических объектов и явлений. Но уже в зрелом возрасте космические мотивы стали занимать существенное место в его поэзии. Им стала обосновываться возможность единения человека с другими планетами Солнечной системы. Как все это выражалось в трудах поэта-космиста?

“С властелинами Марса и Венеры будем вместе мы”

В.Я. Брюсов вспоминал, что еще в раннем детстве, когда его общение осуществлялось только с “темными амбарами”, “огромными кулями” и “прочными конторками” купеческого двора, то уже и тогда он мечтал о другом мире, встрече с ним. В стихотворении “Мир” (1903) поэт писал:

Я помню этот мир.

И сам я в этом мире

Когда-то был как свой, сливался с ним в одно,

Я мальчиком глядел в то пыльное окно,

У сумрачных весов играл в большие гири

И лазил по мешкам в сараях, где темно.

Мечтанья детские в те дни уже светлели;

Мне снились: рощи пальм, безвестный океан,

И тайны полюсов, и бездны подземелий,

И дерзкие пути междупланетных стран [8, c. 305].



Мечтания и сны будущего поэта стали предметом осмысления и выражения на новом этапе его литературного творчества, который начался во втором десятилетии нового века. В стихотворении “Сын земли” (1913) он говорил:

Я - сын земли, дитя планеты малой, Затерянной в пространстве мировом, Под бременем веков давно усталой, Мечтающей бесплодно о ином [10, c. 97]. На этой планете “сладостна зеленая весна”. Здесь и “сны любви баюкает луна”. Отсюда осуществляется наблюдение за “движением планет” в “просторе темном” и сам поэт в далекое и “бесконечное бросает свой стих”. Он уверен и в том, что жители других планет “поймут его голос” и “его страстный вздох, домчавшийся с земли”. Им выражается уверенность и в том, что “властелины Марса или Венеры”, как и поэт Брюсов, являются “хранителями веры” и “завета о том, что будем вместе мы”. Уверенность в будущем совместном бытии жителей Земли с населением других планет поэт подчеркивает и в стихотворении “Детские упования” (1914). В нем он пишет:

Мы, кто стяг на полюс донесли, Мы должны нести другим планетам Благовестье маленькой Земли [10, c. 102]. Здесь нельзя не отметить и того, что на становление космических воззрений Брюсова повлияли и космические идеи русского религиозного философа Н. Ф. Федорова (18281903). А. Г. Гачева свидетельствует об имевшейся встрече Брюсова с этим философом и их жарком споре по вопросу жизни и смерти человека. К сожалению, Гачева не указывает время их встречи. Она состоялась 21-го апреля 1900 г. Но Гачева отмечает и тот факт, что в 1908 г. Брюсову был подарен труд Федорова “Философия общего дела” (1 том). Поэт проявил большой интерес к мыслям Федорова [4, c. 137]. Подтверждением вышесказанному могут быть суждения самого поэта по одной из идей основоположника религиозно-философской ветви русского космизма. “Русский философ Федоров, - писал Брюсов в статье “Пределы фантазии”, - серьезно проектировал управлять движением Земли в пространстве, превратив ее в огромный электромагнит. На Земле, как на гигантском корабле, люди могли бы посетить не только другие планеты, но и другие звезды” [11, c. 70-71].Необходимость полета и разведки возможностей проживания людей на других планетах Космоса Федоров связывал с тем, что наша Земля будет не в состоянии обеспечить жизнь растущего ее населения. По его заключению, “звезды назначены не для того, чтобы служить и поклоняться им, но что они большею частью также земли... назначенные для распространения области нашего труда” [12, с. 333]. Мечты философа о важности управлять движением Земли в мировом пространстве и его заселять Брюсов выразил в стихотворении “Хвала человеку” (1906):

Верю, дерзкий! Ты поставишь

По Земле ряды ветрил.

Ты своей рукой направишь

Бег в пространстве, меж светил,-

И насельники вселенной,

Те, чей путь ты пересек,

Повторят привет священный:

Будь прославлен, Человек! [8, с. 519].

В стихотворении “Земля молодая” (1913) поэт вновь поднимает вопрос о важности человечеству направлять движение нашей планеты к другим космическим мирам:

Правьте движеньем планеты,

- Бегом в пространстве небесном,

Бросьте сигнальные светы

Мирам неизвестным [10, с. 100].



Необходимость поиска и заселения других планет Вселенной им связывалась с тем, что наша Земля не является вечной. Она может и погибнуть. В стихотворении “Предвещание” (1913) о такой участи Земли говорится весьма определенно:

Быть может, суждено земле

В последнем холоде застынуть;

Всему живому - в мертвой мгле

С безвольностью покорной сгинуть

[10, с. 99].

Вот почему поэт предупреждает людей о важности заранее позаботиться о новом месте своего обитания. Обоснование необходимости его поиска стимулировалось и постижением Брюсовым космических идей виднейшего представителя естественно-научной ветви русского космизма К. Э. Циолковского (1857-1935). Об интересе поэта к этим идеям свидетельствовал ученик и младший друг Циолковского, ученый-космист А. Л. Чижевский (1897-1964). Он вспомнил и записал свои встречи и беседы с Брюсовым, которые состоялись в 1920 г. На первой из них Брюсов признался своему собеседнику, что он “интересуется не только поэзией, но и наукой, вплоть до четвертого измерения, идеями Эйнштейна, открытиями Резерфорда и Бора. Материя таит в себе неразгаданные чудеса”. Далее он говорил об особом интересе к воззрениям Циолковского. Ведь он “является носителем сказочной идеи о возможном полете в другие миры на ракетных кораблях. Эти идеи вдохновили его на создание нескольких стихотворений” [13, с. 75]. На следующей их встрече Чижевский рассказывал Брюсову о личностных качествах своего учителя и трудностях, которые приходится ему преодолевать при обосновании своих идей, невозможности освещения их в научных изданиях. Особо подчеркивались тяжелые условия жизни русского космиста. Выслушав все сказанное Чижевским, Брюсов весьма эмоционально произнес: “Поистине только русский ум мог поставить такую грандиозную задачу - заселить человечеством Вселенную. Космизм! Каково! Никто до Циолковского не мыслил такими космическими масштабами!.. Уже это одно дает ему право стать в разряд величайших гениев человечества” [13, с. 78].

Именно космические идеи Циолковского “вдохновили” поэта на написание стихотворений: “Сын земли”, “Детские упования”, “Земля молодая”. Эти идеи определили и содержание данных стихотворений. К ряду таких стихотворений следует отнести и “Штурм неба” (1923). В нем поэт призывает “сынов отчизны милой” к новым усилиям на покорение неба:

Штурм неба! Слушай! Целься! Пли!

Вслед за фарманом меть с земли

В зыбь звезд, междупланетный аэро!

[14, с. 168].

В данном стихотворении звучит только призыв к “штурму неба”. Причем его осуществление связывается с прогрессом авиации. Ведь словом “форман” называлась одна из первых моделей самолета. Фармон - это имя конструктора такой модели. В незаконченной фантастической повести “Первая междупланетная экспедиция” (1920-1921) Брюсов описал полет управляемого человеком космического корабля на планету Марс и его обратное возвращение на Землю. Пилотировавшие корабль космонавты погибли, так как при его приземлении он разбился. Всем тем, кто создавал корабль и проектировал его полет, достались только дневниковые записки космонавтов о ходе полета. Автором повести делается вывод, что “вопрос о междупланетных сообщениях практически разрешен” [11, с. 107]. Принципиальным следует считать и положение, что конструкторам корабля “удалось найти практическое применение внутриатомной энергии и использовать ее в качестве моторной силы” [11, с. 106] корабля. В годы, когда писалась эта повесть, только Вернадский говорил о важности найти практическое применение атомной энергии. Им отмечалась и ответственность ученых за ее использование.

В поэзии Брюсова раскрывались и идеи вышеназванных физиков. Они тоже “вдохновляли” поэта на написание “научных” стихотворений. К таковым следует отнести: “Принцип относительности” (1922), “Мир электрона” (1922), “Мир N измерений” и др. Наше внимание привлекло стихотворение “Мир электрона”. В нем поэт пишет:

Быть может, эти электроны

Миры, где пять материков...

Ещё, быть может, каждый атом -

Вселенная, где сто планет;

Там - всё, что здесь, в объеме сжатом,

Но также то, чего здесь нет.

Их меры малы, но все та же

Их бесконечность, как и здесь [14, c. 172]

Как близки суждения автора данных строк к заключению В. И. Ленина: “Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует” [15, c. 277]. Нам неизвестно, читал ли Брюсов процитированный труд Ленина. Но совпадение их мыслей налицо. Поэт посвящал некоторые свои стихотворения и живому Ленину. В память “вождю народных воль” были написаны произведения “Ленин” (1924) и “После смерти В. И. Ленина” (1924).

Нельзя не отметить и того, что Брюсов оказал влияние на становление поэтического мастерства А.А. Блока, Андрея Белого и ряда других русских поэтов начала ХХ в. К тому же, будучи профессором Московского городского народного университета имени А.Л. Шанявского, профессором Московского университета и ректором основанного им Высшего литературно-художественного института, им прилагались большие усилия по духовному воспитанию студентов этих высших учебных заведений страны. В студенческие годы вечера поэзии Брюсова активно посещал будущий именитый биолог-космист Н.В. Тимофеев-Ресовский. В конце ХХ в. его поэзию высоко ценил и рекомендовал использовать в учебном процессе с учащимися и студентами математик-космист, академик Н.Н. Моисеев. Космизм этих ученых освещен в специальных работах автора данной статьи.



Заключение

Вот таким незаурядным поэтом-космистом был В.Я. Брюсов. Восприняв символизм и космизм В. С. Соловьева, он в своей поэзии воспел красоту природы Земли. В ней он увидел наличие космических факторов и описал их словами высокой поэзии. В ранний период своего литературного творчества космоземное бытие освещалось Брюсовым на основе символизма и субъективного идеализма. Во второй период его литературной деятельности преобладающим стало описание природного мира, его красоты как объективной реальности. В стихотворных трудах поэта стали заметны понятия и положения научного знания, начали подниматься вопросы практического постижения и освоения космического пространства. Брюсовым были восприняты космические воззрения К. Э. Циолковского и включены им в художественную литературу.

Космизм поэта формировался на восприятии религиозно-философских идей Федорова и Соловьева, а затем естественнонаучных воззрений Циолковского, но он самостоятелен в обосновании своей собственной позиции космизма. Брюсова следует считать одним из видных представителей литературно-художественной ветви в этом течении русской мысли. Космизм поэта отметил В. И. Вернадский. В наши дни космизм Брюсова заслуживает быть включенным в специальную литературу, посвященную раскрытию содержания русского космизма, да и в систему образования в целом.



Список использованных источников

1. Вернадский, В. И. Живое вещество / В. И. Вернадский. - М. : Наука, 1978. - 354 с.

2. Карако, П. С. Природа и нравственность / П. С. Карако. - Минск : Экоперспектива, 2013. - 244 с.

3. Демин, В. Н. Русский космизм вчера, сегодня, завтра. - М. : ЛЕНАНД, 2014. - Ч. 1 : Русский космос. - 200 с.

4. Гачева, А. Г. Русский космизм в идеях и лицах/ А. Г. Гачева. - М. : Академический проект, 2019. - 431 с.

5. Брюсов, В.Я. Стихотворения / В.Я. Брюсов. - М. : Люмош, 1996. - 423 с.

6. Брюсов, В.Я. Собр. соч. : в 7 т. / В.Я. Брюсов. - М. : Худож. лит-ра, 1975. - Т. 6. - 652 с.

7. Лосев, А. Ф. Владимир Соловьев и его время / А. Ф. Лосев. - М. : Прогресс, 1990. - 720 с.

8. Брюсов, В.Я. Собр. соч. : в 7 т. / В.Я. Брюсов. - М. : Худож. лит-ра, 1975. - Т. 1. - 670 с.

9. Соловьев, В. С. Философия искусства и литературная критика / В. С. Соловьев. - М. : Искусство, 1991. - 698 с.

10. Брюсов, В.Я. Собр. соч. : в 7 т. / М. : Худож. лит-ра, 1975. - Т. 2. - 494 с.

11. Лите. наследство. - М. : Наука, 1976. - Т. 85 : Валерий Брюсов. - 854 с.

12. Федоров, Н. Ф. Философия общего дела : в 2 т. / Н. Ф. Федоров. - М. : АСТ, 2003. - Т. 1. - 699 с.

13. Чижевский, А.Л. Вся жизнь - М. : Сов. Россия, 1974. - 208 с.

14. Брюсов, В.Я. Собр. соч. : в 7 т. / В.Я. Брюсов. - М. : Худож. лит-ра, 1975. - Т. 3. - 694 с.

15. Ленин, В. И. Полн. собр. соч. / В. И. Ленин. - М. : Политиздат, 1973. - Т. 18. - 525 с.



Abstract

Bryusov as a poet of nature and a representative of Russian cosmism

Karako P. V.Ya.

The article reveals the content of the space ideas of the prominent Russian poet V. Ya. Bryusov It emphasizes the peculiarities of literary and artistic comprehension and expression in the language of high poetry of the cosmos-terrestrial existence of the world in which a person is located and his relations with this world are realized. Special attention is paid to the philosophical foundations of his cosmism, which changed in the course of the poet's creative activity. The influence of the cosmic ideas of other representatives of Russian cosmism (N. F Fedorov, V S. Soloviev, K. E. Tsiolkovsky) on the formation of Bryusov's cosmism is noted. The conclusion is made about the involvement of the latter in the literary and artistic branch of Russian cosmism.

Keywords: Nature, Earth, Universe, Space, sky, peace, beauty, symbolism, subjective idealism, cosmism, Russian cosmism, spaceship.

Размещено на Allbest.ru