Мотивный анализ романа А. Белого "Серебряный голубь"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Мотивный анализ романа А. Белого "Серебряный голубь"

Рубан А.А. кандидат филологических наук,тдоцент кафедры русского языка и литературы Донбасский государственный педагогический университет

Аннотация

В статье представлен мотивный и интертекстуальный анализ романа А. Белого «Серебряный голубь». Автор работы исследует тематику произведения через систему мотивов и образов-символов.

Социальной основой романа А. Белого «Серебряный голубь» является русская революция 1905 - 1907 годов и написанная под впечатлением от нее в 1905 году статья ««Луг зеленый». Первый мотив романа - мотив единения на зеленом лугу различных сословий - взят писателем из статьи. Этот мотив в произведении рассматривается в мистико-утопическом ключе как новейший вариант славянофильства, включающий в себя и революционные веяния времени, и религиозно-философские идеи В. Соловьева, и мистический опыт символистской формации.

Автор статьи рассматривает в большей степени инфернальные, демонологические образы и мотивы. Среди них мотив сна, который восходит к русской классике - творчеству М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, для которых свобода и покой отождествлялись со сном. Показано, что в романе Белого сон - срединное состояние между жизнью и смертью, бытием и небытием. Возникающий в «Серебряном голубе» мотив пыли напрямую связан с темой окутанного дьявольской пеленой провинциального города. Мотив бездны становится сквозным, сюжетообразующим мотивом произведения.

Особое внимание автор статьи обращает на образы- символы лиха (обобщённое представление о всеобщей гибели, апокалиптический катастрофизм, эстетизация мании преследования, галлюцинаций), паука (сквозной образ романа, символизирующий главу секты «голубей» Кудеярова, его оборотничество), пруда-зеркала (зыбкость и размытость окружающей реальности), плодового сада (ложный рай, где все напоено затаенной злобой), а также на символическое название произведения.

Анализируя образы и мотивы романа, используется широкий интертекст русской литературы XIX - начала XX веков: творчество Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Достоевского, Соловьева, Ф. Сологуба, З. Н. Гиппиус и др.

Ключевые слова: А. Белый, символизм, мотив, образ-символ, интертекст.

Анотація

Мотивний аналіз роману А. Білого «Срібний голуб»

Рубан А.А. кандидат філологічних наук,доцент кафедри російської мови та літератури Донбаський державний педагогічний університет

У статті представлений мотивний і інтертекстуальний аналіз роману А. Білого «Срібний голуб». Автор роботи досліджує тематику твору через систему мотивів і образів-символів.

Соціальною основою роману А. Білого «Срібний голуб» є російська революція 1905 - 1907 років і написана під враженням від неї в 1905 році стаття ««Луг зелений». Перший мотив роману - мотив єднання на зеленому лузі різних прошарків суспільства - узятий письменником зі статті. Цей мотив у творі розглядається в містико-утопічному ключі як новітній варіант слов'янофільства, що включає в себе і революційні віяння часу, і релігійно-філософські ідеї В. Соловйова, і містичний досвід символістської формації.

Автор статті розглядає більшою мірою інфернальні, демонологічні образи і мотиви. Серед них мотив сну, який був представлений ще в російській класичній літературі - творчості М. Ю. Лермонтова, М. В. Гоголя, Ф. М. Достоєвського, для яких свобода і спокій ототожнювалися зі сном. Показано, що в романі А. Білого сон - серединний стан між життям і смертю, буттям і небуттям. Виникає в ««Срібному голубі» мотив пил, безпосередньо пов'язаний із темою оповитого диявільською пеленою провінційного міста. Мотив безодні стає наскрізним, сюжетотворчим мотивом роману.

Особливу увагу автор статті звертає на образи-символи лиха (узагальнене уявлення про загальну загибель, апокаліптичний катастрофізм, естетизація манії переслідування, галюцінацій), павука (наскрізний образ роману, що символізує главу секти «голубів» Кудеярова, його оборотничество), ставка-дзеркала (хиткість і розмитість навколишньої реальності), плодового саду (помилковий рай, де все напоєне прихованою злістю), а також на символічну назву твору.

Аналізуючи образи і мотиви роману, використовується широкий інтертекст російської літератури XIX - початку XX століть: творчість М. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Достоєвського, В. Соловйова, Ф. Сологуба, З. М. Гіппіус та ін.

Ключові слова: А. Білий, символізм, мотив, образ-символ, інтертекст.

Abstract

Motive analysis of A. Bely's novel “The silver dove”

Ruban A.А.

Candidate of Science (Linguistics), Associate Professor,Department of Russian Language and Literature, Donbas State Teachers' Training University

The article presents a motive and intertextual analysis of A. Bely's novel “The silver dove”. The author of the work studies the theme of the book through a system of motives and image-symbols.

The social basis of the novel is the Russian Revolution of 1905 - 1907 and the article “Green Meadow” written under the influence of it in 1905. The first motive of the novel, the motive of unity of different classes on a green medow, was taken by the author from the article. This motive is considered in a mystical-utopian key as the latest variant of Slavophilism, which includes the revolutionary trends of the time, religious and philosophical ideas of V. Solovyov and mystical experience of symbolist formation.

The author concerns mostly infernal, demonological images and motives. Among them there is a motive of dream, which goes back to the Russian classical literature - M. Yu. Lermontov, N. V. Gogol,

F. M. Dostoyevsky who identified freedom and peace with dream. In his novel, A. Bely shows dream as a middle state between life and death, Being and Non-being. The motive of dust, appearing in “The silver dove”, is directly connected with the theme of a provincial town shrouded in a devilish veil. The motive of the abyss becomes a cross-cutting plotforming motive of the work.

Special attention is paid to the symbolic images of dashing (a generalized idea of the universal death, apocalyptic catastrophism, aestheticization of persecution mania, hallucinations), a spider (a crosscutting image of the novel, which symbolizes the head of “The Dove” sect Kudeyarov, his werewolf essence), a pond-mirror (unsteadiness and blurring of the surrounding reality), an orchard (a false paradise where everything is filled with hidden anger), in addition to the symbolic title of the novel.

Analyzing images and motives of the novel, a wide intertext of Russian literature of the XIX - early XX centuries is used: the works of N. V. Gogol, M. Yu. Lermontov, F. M. Dostoyevsky, V. Solovyov, F. Sologub, Z. N. Gippius and others.

Key words: A. Bely, symbolism, motive, image-symbol, intertext.

Постановка проблемы и анализ публикаций. Статья Б. М. Гаспарова о «Мастере и Маргарите» (впервые опубликована в журнале Slavica Hieroslymitana Slavie Studies of the Hebre Universisy, 1978) в свое время ознаменовала начало нового этапа в филологическом изучении текста. Примененный в ней метод, 90 названный позже «мотивным анализом», долгое время не признавался «советским» литературоведением: исследовательские наблюдения казались произвольными, тем более что мотивный анализ одним из прообразов имел классический психоанализ Фрейда с его методом свободных ассоциаций. Но именно он позволял проникать в скрытые от автора и читателя глубины «подсознания» художественного текста.

В данной статье мы предлагаем мотивный анализ романа А. Белого «Серебряный голубь». В советский период это произведение оставалось в тени, как и многое из прозаического наследия русского символиста. Роман «Серебряный голубь», с его несколько специфическим взглядом на русскую революцию, на социализм, конечно же, не мог быть широко известен в социалистической стране. Большинство учебников по истории русской литературы «рубежа веков» приводят о произведении лишь краткие отписки типа: «Белый создал повесть «Серебряный голубь» - о мистических исканиях интеллигента, пытающегося сблизиться с народом на сектантской основе...» [5, с. 182].

В постсоветских исследованиях творчества А. Белого тоже особо не обращается внимание на роман о революции 1905 года, хотя довольно подробно исследованы вопросы влияния на создателя «Серебряного голубя» стиля и манеры Н. В. Гоголя; в большей или меньшей степени раскрыто значение оккультных образов, мотивов, символов в структуре романа.

Таким образом, цель предлагаемой статьи заключается в анализе тематики произведения через систему основных мотивов и образов-символов.

Эта цель конкретизируется в следующих задачах: 1) охарактеризовать выявленные ранее мотивы и образы-символы романа; 2) определить интертекстуальные связи произведения А. Белого с предшествующей и современной автору литературой.

Изложение основного материала исследования. В 1905 г. А. Белый ощущает кризис мысли, взглядов как философских, так и социальных. В этот период поэт обращается к прозе и решает написать трилогию «Восток и Запад», первой частью которой становится роман «Серебряный голубь». Социальной основой романа является первая русская революция и написанная под впечатлением от нее в том же 1905 году статья «Луг зеленый». Оптимистически настроенный в светлое будущее своей страны автор

с восторгом восклицает: «Верю в Россию. Она - будет. Мы - будем. Будут люди. Будут новые времена и новые пространства. Россия - большой луг, зеленый, зацветающий цветами» [2, с. 420].

Так в статье появляется мотив, который будет одним из основных в романе, - мотив единения на зеленом лугу различных сословий («сельского учителя», «ослабевшего помещика» и «волосатого писаря»), сопровождаемый «здоровой русской песней». Здесь же дан и мистико-утопический прообраз этого единения. Главный герой романа (Дарьяльский), духовно-эмоциональный центр его внутреннего мира - становятся новейшим вариантом славянофильства, включающим в себя и революционные веяния времени, и религиозно-философские идеи В. Соловьева, и мистический опыт символистской формации.

Символически изображённая бездна, над которой остановилась Россия, буквально с первых страниц романа поражает своей ужасающей пустотой. Мотив бездны становится сквозным, сюжетообразующим мотивом произведения. С его помощью А. Белый связывает в единый клубок верх и низ, дух и плоть, лазурь и черноту. На трансформировании и переходе одного в другое строится всё повествование: «А небо? А бледный воздух его, сперва бледный, а коли приглядеться, вовсе чёрный воздух?» [1, с. 37]. Фатальным концом оборачивается попытка западника Петра Дарьяльского перешагнуть через пропасть между Востоком и Западом. Ямой закончилась жизнь Дарьяльского, вырытой на огороде купца Еропегина. От западнического имения Гуголёва и до восточных пределов села Целебеева и города Лихова мы видим господство сатанинских сил, обитающих в оврагах, ярах Целебеево-Лиховской околицы.

Как считает С. Ильев, «все эти имена (Дарьяльский, Тодрабе- Граабен, Сухоруков, Кудеяров, Голокрестовский) так или иначе вызывают ассоциации, создающие обобщённое представление о всеобщей гибели, имя которой некое безобразное Лихо, в котором воплотился присущий писателю апокалиптический катастрофизм [2, с. 157].

Эстетизация мании преследования, галлюцинаций в символическом образе Лиха проявляется значительно раньше, в поэзии Ф. Сологуба:

Недотыкомка серая

Всё вокруг меня вьётся да вертится, -

То не Лихо ль со мною очертится

Во единый погибельный круг?.. [4, с. 107].

Как замечает А. Ханзен-Лёве, «образ Лиха порой соединяет в себе как безумие, так и сумасшествие:

На улицах пусто и тихо,

И окна, и двери закрыты.

Со мною - безумное Лихо,

И нет от него мне защиты.

Я - странник унылый и бледный,

А Лихо - мой верный вожатый.

И с ним я расстаться не смею.

На улицах пусто и тихо.

Пойдём же дорогой своею,

Косматое, дикое Лихо» [6, с. 351].

Последний отрывок как нельзя кстати отражает внутренний мир города Лихова из романа А. Белого, где обитатели «вели образ существования своего между двумя, так сказать, безднами: бездной пыли и бездной грязи; и все делились - на любителей грязи и любителей пыли - все без исключения...» [1, с. 95].

Перед читателем предстает искусно выписанный быт русской провинции, через который отчётливо просвечивают черты инфернального мира. Демоническое усыпляет человека, подавляя его сознание и волю: «Снова Дарьяльский прислушивается к вещим словам: разве всё, что с ним - не чудесный сон, снящийся наяву?.. Одно мгновение не спал, - на один миг проснулся, - думает Пётр, - вот уже иду в сон» [1, с. 307]. Таким образом вводится в роман мотив сна.

Мотив сна в романе А. Белого восходит к русской классике. Еще в XIX веке его широко развивали такие писатели, как М. Лермонтов, Н. Гоголь, Ф. Достоевский, для которых свобода и покой отождествлялись со сном. В «Серебряном голубе» сон оказывается неким срединным состоянием между жизнью и смертью, бытием и небытием, сохраняя всю полноту жизни, с одной стороны, и снимая конечность индивидуального бытия - с другой.

В своих произведениях А. Белый нисколько не изменяет интерпретацию мотива сна. Сны также являются вестниками смерти,

знамениями завтрашнего дня, определителями последующих событий.

Писатель настойчиво проводит мысль о недостаточности, а часто и ложности первого впечатления человека от наблюдаемых им пейзажей, ландшафтов, интерьеров. Возникающий в «Серебряном голубе» мотив пыли напрямую связан с темой окутанного дьявольской пеленой провинциального города: «... только пыльная мгла на том месте, где Лихов, будто никакого такого не бывало Лихова. По Лиховской дороге вдруг закрутилось облако пыли. Петр даже видел, как в открытом окошке, среди всего пыльного, пыльный лиховец у самовара сиротливо пиликал на скрипке» [1, с. 269].

Мотив пыли ранее возникает в стихотворении З. Гиппиус «Пыль». В нём также отражена мистичность бытия человека, постоянное присутствие «неземного» и влечение человека к этому тайному. Пыль - прах, ничто, но она же составляющее всего, что есть человек, поэтому герой смиряется с действительностью, подчиняясь магической силе непроницаемых, удушающих покровов пыли.

Одним из важнейших сквозных образов романа является образ паука, которому А. Белый последовательно уподобляет главу секты «голубей» Кудеярова. В скандинавской мифологии, прекрасно известной Белому, «паук» одно из обличий Бога-оборотня Локки.

Описывая жилище Кудеярова, Белый использует интертекст стихотворения З. Гиппиус «Пауки». Столяр Кудеяров в «четырех углах» плетет свою паутину, «колдовские бормочет невнятные речи. Ты ужаснешься неизреченному не смыслу тех многословий: ты ужаснешься бешенству их бессмыслий» [1, с. 571]. Так описывается мистические деяния героя, его почти оборотничество:

Приглядываюсь. Спит река.

В туманах - берегов излучья.

Туда грозит моя рука,

Сухая, мертвая. паучья.[4, с. 119].

Действительность в «Серебряном голубе» на поверку оборачивается совсем иной, чем она хотела бы казаться. Самые обыкновенные, самые привычные реалии и события обнажают свою бесовскую суть. Перечислим некоторые из них:

- образ пруда-зеркала символизирует зыбкость и размытость окружающей героев реальности; в этом зеркале ясно преломляются природные и рукотворные предметы: «Ясный солнечный день, ясная

94 солнечная водица: голубая такая; коли заглянуть, не знаешь, вода ли то или небо» [1, с. 24];

- живыми, прислуживающими дьяволу существами предстают в романе змеящиеся языки занимающегося пожара: «прыгало светлое пламя, туда и сюда змеилось и сверкало многим множеством искр; ясные раскуривались там змеи и быстро-быстро они выползали из-под углов, протягивали свои шеи, шипели и тянулись к соседним избенкам» [1, с. 256];

- с образом змеи идеально сочетается в «Серебряном голубе» образ плодового сада - ложного рая, где все напоено затаенной злобой: «... и протянутая та рука будто ему указывала беспрекословно снизойти туда, где не видел он ничего, кроме тьмы, да лепета листьев, да ему в лицо оттуда бившего ветру. - Как - разве мне т у д а? (разрядка автора - А. Р.). - Туды: во флигеле вам постелено! - А флигель-то где? - В плодом саду! [1, с. 274-275].

Название романа тоже носит символическое значение. Согласно Библии, голубь является символом жизни. Совершенно иное значение приобретает этот образ в романе А. Белого. Дано своеобразное цветовое воплощение образа. Как полагает А. Ханзен- Лёве, «лунный мир «бесцветен» - и хотя, с одной стороны, в его блеске и мерцании есть «серебро» (в противоположность золотому свету и лучам солнца), с другой стороны, он, с его бледностью и тенями, «бел» (на холодно-синем фоне)» [6, с. 208]. Солнце является источником жизни, оно творит её, создаёт энергию само в себе, Луна же энергию не создаёт, она её лишь отражает, передаёт. Соответственно, и свет этот является как бы ненастоящим, условным, неживым: «лунный мир представляет собой и л л ю з и ю, чистую в и д и м о с т ь сна и мечты . лунные проекции оказываются холодными, бесстрастными, безжизненными и обречёнными на смерть, поскольку они лишь «появляются», но не «просветляются» (как в солнечной образности)» (разрядка А. Ханзен-Лёве - А. Р.) [6, с. 211]. Поэтому и голубь, рождённый от соития Петра и Матрёны, долженствующий стать мессией новой жизни, изначально оказывается фальшивым, ненастоящим.

Работая над романом «Серебряный голубь», А. Белый сознательно между царством Зверя и социалистической идеологией ставит знак равенства. Начало эпохи пролетариата становится для него сигналом нового времени - времени потрясений и страшных перемен. Бездна, над которой замерла Россия, вздыбленная

Петром, символически показана в романе Белого. Здесь противопоставлены два персонажа - Петр Петрович Дарьяльский и Павел Павлович Тодрабе-Граабен. Имена героев соотнесены с именами русских царей (в плане историческом) и с именами апостолов (в плане историософском). В то время как Павел Павлович остался до конца западником, Петр Петрович покидает лагерь западников в пользу «Востока». Бездна разверзается под героями романа по горизонтам Запад - Восток.

Выводы

Опираясь на учение А. Ф. Лосева о символе как «закономерном разложении той или иной модели в бесконечный ряд ее воплощений», мы показали, как реализуется этот универсальный для «Серебряного голубя» закон в конкретной художественной системе. Здесь бесконечный ряд воплощений - это процесс становления мифа, а миф - основа сюжетной композиции. В романе А. Белого универсальному началу зла противопоставляется универсальное начало добра. Особую роль в этом играют образы- символы и мотивы, которые восходят к русской литературной традиции ХІХ - начала ХХ века.

Перспективы дальнейших исследований. Система мотивов в романе не ограничивается только инфернальными, демонологическими образами и мотивами. Можно говорить также о системе социальных мотивов, цветовой и цифровой символике, фольклорных ассоциациях в данном художественном тексте. Это может быть следующим этапом в изучении романа «Серебряный голубь».

Литература

1. Белый А. Серебряный голубь. Москва: Художественная литература, 1989. 463 с.

2. Гиппиус З. Н. Стихотворения. Живые лица. Москва: Художественная литература, 1991.471 с.

3. Ильев С. П. Русский символистский роман: Аспекты поэтики. Киев: Лыбидь, 1991. 172 с.

4. От символистов до обэриутов: Поэзия русского модернизма: Антология: в 2 кн. / под. ред. Богомолова Н. А. Москва: Эллис Лак, 2000. Кн. 1. 703 с.

5. Соколов А. Г. История русской литературы конца XIX - начала ХХ века. Москва: Правда, 1990. 768 с.

6. Ханзен-Лёве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов: Ранний символизм: Пер. с нем. Санкт-Петербург:

7. Академический проект, 1999. 507 с.

References

социальный роман символизм

1. Belyy A. (1989) Serebryanyy golub' [Silver dove]. Moskva: Khudozhestvennaya literature. 463 s.

2. Gippius Z. N. (1991) Stikhotvoreniya. Zhivyye litsa [Poems. Living faces]. Moskva: Khudozhestvennaya literature. 471 s.

3. Il'yev S. P. (1991) Russkiy simvolistskiy roman: Aspekty poetiki [Russian Symbolist Novel: Aspects of Poetics]. Kuiv: Lybid'. 172 s.

4. Ot simvolistov do oberiutov: Poeziya russkogo modernizma (2000) [From Symbolists to Oberiuts: Poetry of Russian Modernism]: Antologiya: v 2 kn. / pod. red. Bogomolova N. A. Moskva: Ellis Lak. Kn. 1. 703 s.

5. Sokolov A. G. (1990) Istoriya russkoy literatury kontsa XIX - nachala ХХ veka [History of Russian literature of the late XIX - early XX century]. Moskva: Pravda. 768 s.

6. Khanzen-Love A. (1999) Russkiy simvolizm: Sistema

7. poeticheskikh motivov: Ranniy simvolizm [Russian Symbolism: The System of Poetic Motives: Early Symbolism]: Per. s nem. Sankt- Peterburg: Akademicheskiy proyekt. 507 s.

Размещено на Allbest.ru