Поэтика времени в повести И.С. Тургенева "Андрей Колосов"

Размещено на http://www.allbest.ru

Воронежский государственный университет

Поэтика времени в повести И.С. Тургенева «Андрей Колосов»

А. Терника

В статье рассматривается временная организация повести И.С. Тургенева «Андрей Колосов». Автор делает акцент на характерологию, которая проявляется в системе отношений персонажей к окружающей действительности и тесно сопряжена с временной перспективой. Цель статьи - установить сюжетообразующую роль поэтики времени и выявить роль временных осей - «времени повествования» и «времени сюжета».

Ключевые слова: время, нарратив, повествование, повести И.С. Тургенева, поэтика времени, характерология повестей И.А. Тургенева, русская литература XIX в.

время поэтика тургенев

A. Ternika

Voronezh State University

The poetics of time

in Turgenev's «Andrei Kolosov»

The article discusses the poetics of time in Ivan Turgenev's short novel titled “Andrei Kolosov” and is focused on the temporal organization of the text and its connection with characterology. The author establishes the plot-forming role of the poetics of time and considers the concepts that are fundamental to the subject of research. The role of two time axes - “the time of the narrative" and “the time of the plot" - is highlighted. And also our objective is to explain the time gap, which is largely determined by the weak position of the narrator.

Key words: Turgenev, Andrei Kolosov, time, short novel, poetics, narrative, characterology in short novels of I.S. Turgenev.

Творчество И.С. Тургенева в целом и каждое из его произведений по отдельности широко освещены в современном литературоведении. Существуют работы, касающиеся поэтики И.С. Тургенева, однако поэтика времени в них или не выделяется в специальный вопрос, или рассматривается на материале только отдельных произведений. Большинство исследователей, обращающихся к творческому наследию писателя, говорят об авторской позиции и о соотношении повествования и диалога. Наблюдения общего характера встречаются в работах отечественных исследователей: А.И. Батюто, Г.А. Бялого, Г.Б. Курляндской, П.В. Пустовойта, С.Е. Шаталова и др. Например, известный тургеневед А.И. Батюто связывает сюжетное развитие романов И.С. Тургенева с философскими представлениями писателя о мгновенности человеческой жизни [Батюто, 1972, с. 86]. О символизме в романах И.С. Тургенева существует работа известного британского литературоведа Ричарда Писа [Peace, 2002]. Книга «The novels of Turgenev: symbols and emblems» охватывает широкий круг вопросов, в ней немало точных замечаний, связанных с течением времени и символической ролью пейзажа.

Из специальных работ по поэтике времени следует выделить диссертацию Н.В. Логутовой «Поэтика пространства и времени романов И.С. Тургенева», где анализируются особенности художественного пространства и времени, выявляются и осмысляются основные тенденции эволюции тургеневского романа [Логутова, 2002]. Это исследование наиболее основательное и близко стоящее к теме нашей статьи.

Однако стоит отметить, что полноценных работ, посвященных поэтике времени в повести И.С. Тургенева «Андрей Колосов», не существует. Актуальность данной статьи определяется необходимостью восполнить недостаточную изученность повести писателя в указанном контексте.

«Андрей Колосов» (1844) - первый прозаический опыт И.С. Тургенева в области повествовательной прозы, текст опубликован в 1844 г. в «Отечественных записках». В этой повести писатель в некоторой мере обращается к актуальной для XIX в. теме «героя времени», которая обнаруживается через противопоставление людей обыкновенных и необыкновенных. В книге «Тургенев и русский реализм» Г.А. Бялый отмечал, что романтической натянутости нарратора противопоставлен есте- 3 ственный образ Андрея Колосова [Бялый, 1962, с. 248]. Таким образом, при рассмотрении временной организации данной повести и установлении сюжетообразующей роли поэтики времени необходимо учитывать характерологию, которая проявляется в системе отношений персонажей к окружающей действительности и тесно сопряжена с временной перспективой.

Для того чтобы определить временной разрыв и его функцию, отметим, что повесть «Андрей Колосов» - это повествовательный нарративный текст, имеющий двойную структуру коммуникативной системы, складывающейся из нарраторской и авторской коммуникаций, причем коммуникация повествователя входит в коммуникацию автора как компонент изображаемого мира, его составная часть. Иными словами, в повести «Андрей Колосов» история не только повествуется наррато- ром, но равным образом показывается акт повествования [Шмид, 2003, с. 312]. Цитата: Один небольшой, бледный человечек, который долго слушал, попивая чай и покуривая сигарку, разглагольствования своих товарищей, внезапно встал и обратился ко всем нам (я тоже был в числе споривших) [Тургенев, 1980, с. 7].

Следовательно, в повести «Андрей Колосов» мы можем выделить две временных оси. Во-первых, это - «время повествования»: В небольшой порядочно убранной комнате, перед камином, сидело несколько молодых людей. Зимний вечер только что начинался [Там же]. Во-вторых, история излагается посредством нарратора, который повествует о событиях, имеющих временную отдаленность от «времени повествования»: Десять лет тому назад... я был студентом в Москве [Тургенев, 1980, с. 8]. Иными словами, время основного действия, или «время сюжета» [Женетт, 1998, с. 313-416], имеет десятилетнюю временную отдаленность.

Итак, мнемоническое повествование (термин Л.М. Нюбиной) и временная отдаленность позволяет говорить об особой поэтике, которая представляет собой сплетение повествовательных, характеризующих, оценочных и описательных составных частей. Перед читателем события, самые обыденные, совершаются «под знаком вечности». Понятие «мнемоническое повествование» используется в самом широком смысле: под ним понимается автобиографичность текста, особенности тезауруса нарратора, его осознание прошлого и отбор информации, которая преподносится читателю [Нюбина, 2000, с. 519]. В книге «Поэтика Достоевского» М.М. Бахтин отмечал, что нарратор в повести «Андрей Колосов» - это интеллигентный человека тургеневского круга: «Так рассказал бы и он сам, и рассказал бы о самом серьезном в своей жизни» [Бахтин, 2000, с. 87].

В основе концепции времени обнаруживается противопоставление двух планов: вечного неизменного прошлого, о котором повествует нар- ратор, и настоящего, которое не имеет никакого продолжения. Можно сказать, что прошлое держит нарратора, мыслится как неизменный ценностно-смысловой ориентир, тогда как настоящее необходимо лишь для f передачи истории прошлого.

Отметим, что история рассказывается фрагментарно, с перемещением во времени, иногда с намеренным временным искажением или случайными авторскими неточностями. Это кажется нам особенно важным ввиду того, что организацию и характер построения внутреннего мира произведения определяет кругозор нарратора: объем поля зрения, способ и степень понимания действительности, а также временная отдаленность.

Повесть «Андрей Колосов» - это текст с типом внутренней фокали- зации, поэтому нам необходимо установить роль и значение нарратора. Нарратор - «небольшой, бледный человечек» [Тургенев, 1980, с. 7], склонный к глубокой рефлексии. Он рассуждает о людях обыкновенных и необыкновенных, а характеризуя себя, говорит: я обыкновенный смертный [Там же, с. 8]. Мы видим, что нарратор относится к определенному типу литературного героя, а именно: обыкновенный человек. Цитата: Я никуда не ходил и в особенности боялся женщин; я также избегал знакомства с родителями [Там же, с. 9].

Важно отметить, что нарратор - не «маленький человек», лишенный внимания других людей, он говорит о социальном статусе и о своей «независимости»: отец мой изредка присылал мне небольшие пачки синих полинялых ассигнаций, а потому я не только наслаждался независимостью, но у меня постоянно были льстецы и прислужники... [Там же].

В некоторой степени антиподом нарратора выступает Андрей Колосов - «действительно необыкновенный человек» [Там же]. Приезд Андрея Колосова - великая новость [Там же]. Но мы предполагаем, что симпатия к Андрею Колосову иррациональна, ведь описание героя строится на отрицании. Он не обладает магнетической волей, он не романтический герой. Андрей Колосов прост и естественен: в нем не было ни той таинственности, которою щеголяют юноши, одаренные самолюбием, бледностью, черными волосами и «выразительным» взглядом, ни того поддельного равнодушия, под которым будто бы скрываются громадные силы; нет: он весь был, как говорится, I нараспашку [Тургенев, 1980, с. 12]. Кроме того: Профессора считали его малым неглупым, но «без больших способностей» и ленивым [Там же, с. 11].

«Необыкновенность» Андрея Колосова заключается в том, что у него Е «ясный, простой взгляд на жизнь» [Там же, с. 33]. Иными словами, Андрей Колосов живет настоящим, его действия совпадают с ходом времени: разлюбив Варю, он вовремя разрывает с ней отношения. Примечательно, что утверждая разумный такт действительности и трезвый взгляд на происходящее, Андрей Колосов действует быстро и решительно.

Нарратору, напротив, свойственно выпадение из естественного хода времени, он не вписывается в природный цикл, более того, он пытается заместить Андрея Колосова, приняв на себя его роль.

Без Андрея Колосова время сюжета сжато: целая зима и два весенних месяца проходят под знаком ожидания перемен. Цитата: В течение целой зимы мои отношения к Колосову не изменились ни на волос; я часто сравнивал себя с Гавриловым - и не мог понять, чем он лучше меня... Но вдруг все переменилось [Тургенев, 1980, с. 12]. Больше того, нарратор словно не в состоянии совладать со временем, в его жизни ничего не происходит, он постоянно прибывает в ожидании свободной роли: В один незабвенный вечер... я лежал один на диване и бессмысленно глядел в потолок... [Там же, с. 13].

Внезапная смерть Гаврилова - это некое условие для перемены отношения Андрея Колосова к нарратору: В половине апреля Гаврилов захворал и умер на руках Колосова, который не отлучался ни на миг из его комнаты и целую неделю после его смерти не выходил никуда [Там же, с. 12]. Особое значение в связи с этим получает мотив замещения: нар- ратор замещает Гаврилова в поездках к господину Сидоренко. Правда, говоря об этой роли, следует привести цитату: Вообще я не заменил ему Гаврилова... Гаврилов был в тысячу раз добрей и глупей меня [Там же, с. 20]. Отожествляя себя с Гавриловым, нарратор не приравнивает себя ему и не идентифицирует себя в роли спутника Андрея Колосова. Именно поэтому мы можем предположить, что нарратор хотел бы занять место самого Андрея Колосова. Примечательна в этом контексте цитата, подтверждающая нашу мысль: Я радовался за Колосова. А между тем мне было, черт возьми, завидно. [Там же, с. 16]. Кроме того, будучи спутником Андрея Колосова, нарратор не может «справиться» со временем: Между тем время шло да шло. [Там же, с. 19]. Одним словом, нарратор последовательно примеряет чужие роли, проживая чужое время.

Особую радость испытывает нарратор, когда чувства Андрея Колосова к Варе остывают: Колосов... понемногу... холодеет. Это открытие меня, признаюсь, обрадовало [Там же]. Очевидно, нарратор сможет занять место Андрея Колосова, стать спутником Вари, жить его настоящим временем.

Отправившись к Ивану Семенычу, нарратор оказывается в глупом положении: Варя расстроена отсутствием Колосова, отставной поручик Иван Семеныч только острит насчет Колосова. Более того, встреча в саду с Варей тоже связана исключительно с разговором об Андрее Колосове. Нарратор не может совладать с движением времени. Безу- f спешные попытки занять чужое место наталкивают нарратора на мысль:

не я любим, не я заставляю страдать Варю [Тургенев, 1980, с. 23]. Теперь становится окончательно ясно, что нарратор не может занять чужое место в полной мере.

Кроме того, утренняя поездка к Андрею Колосову также подтверждает нашу гипотезу о тотальной неспособности нарратора жить настоящим временем: Я чувствовал, что пришел не в пору, но делать было нечего [Там же, с. 24]. Иначе говоря, даже для разговора с Андреем Колосовым нарратор не может выбрать подходящий момент.

Нарратор физически занимает место Колосова, но разговоры в доме Сидоренко «о Колосове, об одном Колосове» [Там же, с. 27] С этой точки зрения особенно показательна приверженность нарратора к замещению и неудачное отожествление себя с Колосовым: Я чувствовал, что не в состоянии заменить Колосова; я чувствовал, что прошедшее Вари так полно, так прекрасно... а настоящее бедно... [Там же].

Различия между нарратором и Андреем Колосовым проявляются и на физиологическом уровне. Например, в тексте неоднократно отмечается, что нарратор человек невысокий и бледный, тогда как Андрей Колосов «был роста довольно высокого, строен, ловок и весьма недурен собою» [Тургенев, 1980, с. 10].

Необходимо отметить, что нарратор обнаруживает в себе готовность размышлять о будущем. Не умея совладать со временем, он мечтает о женитьбе и представляет совместную жизнь с Варей: я начал фантазировать: воображал себе наше тихое житье вдвоем, где-нибудь в теплом уголке южной России [Там же, с. 28]. В сущности, будущее нарратора призрачно, его фантазиям не суждено стать реальностью.

Далее обратимся к локусу сада, который, прежде всего, выступает воплощением движения времени, а также выполняет амбивалентную семантическую функцию. С одной стороны, сад связан с мотивом любви, именно здесь вместе проводят время Андрей Колосов и Варя: Колосов возвращался с Варей из саду и все лицо ее дышало восторженной преданностью, усталостью от избытка блаженства... [Там же, с. 19]. С другой стороны, сад связан с мотивом памяти, хранящей смутные воспоминания об ушедшей любви. Например, Андрей Колосов вспоминает, как проводил время с Варей в саду: Помнится, в мае и я сидел с ней на этой скамейке... Яблонь была в цвету, изредка падали на нас свежие белые цветочки, я держал обе руки Вари... мы были счастливы тогда... Теперь яблонь отцвела, да и яблоки на ней кислые [Там же, с. 24].

В повести «Андрей Колосов» сад связан с образом яблони, который определяет любовную коллизию. Есть необходимость сказать, что данный образ связан с нарушением временного цикла. «Природное», естественное чувство, красота первой влюбленности изображается на фоне весны и цветущего сада, но естественный ход романтических отношений нарушен, настало время «собирать плоды», а влюбленность не переросла в чувство любви, поэтому и «яблоки кислые». Показательно, что образ человека «необыкновенного» наилучшим образом проявляется в умении понять истинное положение дел: Андрей Колосов осознает, что не любит Варю и незамедлительно разрывает с ней отношения, не видя необходимости действовать по правилам природного цикла.

Нарушение временного цикла проявляется и через образ яблока, который может быть рассмотрен как символ брака. Если Андрей Колосов, как мы видим, говорит, что «яблоки кислые», то иным образом складывается ситуация у нарратора. Он «в одно зимнее ясное утро» [Тургенев, 1980, с. 28] признается Варе в любви и предлагает выйти за него замуж. Поспешно уезжая, не дождавшись ответа, нарратор встречает Ивана Семеныча, который «с приятной улыбкой предложил мне яблоко. <...> “Возьмите ж яблочко, хорошее яблочко, право!” - твердил Иван Семеныч. Я машинально взял, наконец, яблоко и доехал с ним до дома» [Там же, с. 28-29]. Замещая Андрея Колосова и проживая чужую историю, нарратор выбивается из естественного хода времени, он должен попробовать яблоко с опозданием, вне сезона, т.е. зимой.

Получив положительный ответ от Вари, нарратор так и не решается поговорить с ее отцом. Нарратор - человек обыкновенный и не может заместить необыкновенного Андрея Колосова: Если она любила Колосова, - думал я, - как же это она так скоро согласилась? [Там же, с. 31]. Добившись своей цели, нарратор неизбежно приходит к необходимости отказа от дальнейших действий, ведь он не имеет своего настоящего времени, а история Андрея Колосова и Вари закончена.

Для повести «Андрей Колосов» дейктическое наречие завтра примечательно, ведь оно совершенно лишено смысла, оно фиктивно. Для Вари и нарратора завтра так и не наступает: Завтра я пойду к ней непременно, - говорил я самому себе - и отлично ел и спал сегодня [Там же, с. 32]. Варя остается в неподвижном времени, нарратор не знает, как сложилась ее жизнь:

А что сталось с Варей? - спросил кто-то.

Не знаю, - отвечал рассказчик.

Мы все встали и разошлись [Там же, с. 33].

Кроме того, мы не знаем, как сложилась жизнь самого нарратора, ведь он лишен биографии. Вся повествовательная структура наталкивает нас на мысль, что эта история - странная проекция из прошлого, без

¦

которого фактически нет настоящего. Иными словами, без времени сюжета нет времени повествования.

Рассказанная нарратором история не имеет продолжения, а финальные слова повести «Андрей Колосов» констатируют бессилие нарра- тора перед движением времени, демонстрируют временной разрыв. Нельзя сказать, что нарратор одержим тоской по прошлому, но объяснения с Варей не случилось, момент упущен. И то, что спустя десять лет подобная история рассказана в кругу посторонних, создает впечатление, что нарратор оказался в плену у прошлого, но, очевидно, его удерживают не чувства к Варе, а неспособность выйти из той роли, которую он на себя взял.

Библиографический список / References

Батюто, 1972 - Батюто А.И. Тургенев-романист. Л., 1972. [Batyuto A.I. Turgenev-romanist [Turgenev the Novelist]. Leningrad, 1972.]

Бахтин, 1975 - Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. [Bakhtin M.M. Voprosy literatury i estetiki [Questions of literature and aesthetics]. Moscow, 1975.]

Бахтин, 2000 - Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского // Бахтин М.М. Собр. соч.: В 7 т. М., 2000. Т. 2. С. 5-175. [Bahtin M.M. Problemy tvorchestva Dostoevskogo [Problems of Dostoevsky's Creative Act]. Bahtin M.M. Sobranie sochineniy. Vol. 2. Moscow, 2000. Рр. 5-175.]

Бялый, 1962 - Бялый Г.А., Тургенев и русский реализм. М.-Л., 1962. [Byalyj G.A., Turgenev i russkij realizm [Turgenev and Russian realism]. Moscow- Leningrad, 1962.]

Женетт, 1998 - Женетт Ж. Работы по поэтике. Фигуры I-II. М., 1998. [Genette G. Raboty po poetike. Figury I-II [Works on poetics. Figures I-II]. Moscow, 1998.]

Курляндская, 1972 - Курляндская Г.Б. Художественный метод Тургенева- романиста. Тула, 1972. [Kurlyandskaya G.B. Hudozhestvennyj metod Turgeneva- romanista [The artistic method of Turgenev the novelist]. Tula, 1972.]

Логутова, 2002 - Логутова Н.В. Поэтика пространства и времени романов И.С. Тургенева. Кострома, 2002. [Logutova N.V. Poetika prostranstva i vreme- ix ni romanov I.S. Turgeneva [Poetics of space and time of novels by I.S. Turgenev].

Kostroma, 2002.]

Нюбина, 2000 - Нюбина Л.М. Поэтика и прагматика мнемонического повествования. Смоленск, 2000. [Nyubina L.M. Poehtika i pragmatika mnemonichesko- -- go povestvovaniya [Poetics and pragmatics of the mnemonic narrative]. Smolensk, 2000.]

о Падучева, 2010 - Падучева Е.В. Семантические исследования: Семанти- о ка времени и вида в русском языке; Семантика нарратива. 2-е изд. М., 2010. @ [Paducheva E.V. Semanticheskie issledovaniya: Semantika vremeni i vida v russ- kom yazyke; Semantika narrative [Semantic research: Semantics of time and species in the Russian language; Semantics of narrative]. Moscow, 2010.]

Пустовойт, 1987 - Пустовойт П.Г. И.С. Тургенев - художник слова. М., 1987. [Pustovojt P.G. I.S. Turgenev - hudozhnik slova [Turgenev - artist of the word]. Moscow, 1987.]

Рикёр, 1998 - Рикёр П. Время и рассказ. Т. I-II. Интрига и исторический рассказ / Пер. с франц. Т.В. Славко; Под ред. С.Я. Левит. М.; СПб, 1998. [Ricoeur P. Vremya i rasskaz. Vol. 1-2. Intriga i istoricheskiy rasskaz [Time and story. Vol. 1-2. Intrigue and historical story]. Moscow, St. Petersburg, 1998.]

Тургенев, 1980 - Тургенев И.С. Андрей Колосов // Тургенев И.С. Полн. собр. соч. в 12 т. Т. 4: Повести и рассказы 1844-1854, Новь. М., 1982. С. 7-33. [Turgenev I.S. Andrey Kolosov. Turgenev I.S. Polnoe sobranie sochineniy v dvenadtsati tomakh. T. 4: Povesti i rasskazy 1844-1854, Nov'. Moscow, 1980. Pр. 7-33.]

Успенский, 1995 - Успенский Б.А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы // Успенский Б.А. Семиотика искусства. М., 1995. С. 7-218. [Uspenskij B.A. A poetics of composition: The structure of the artistic text and typology of a compositional form. Uspenskij B.A. Semiotika iskusstva. Moscow, 1995. Pр. 7-218.]

Шаталов, 1979 - Шаталов С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева. М., 1979. [Shatalov S.E., Hudozhestvennyj mir I.S. Turgeneva [The artistic world of Ivan Turgenev]. Moscow, 1979.]

Шаталов, 1969 - Шаталов С.Е. Проблемы поэтики И.С. Тургенева. М., 1969. [Shatalov S.E. Problemy poehtiki I.S. Turgeneva [Problems of poetics of Ivan Turgenev]. Moscow, 1969.]

Шмид, 2003 - Шмид В. Нарратология. М., 2003. [Schmid W. Narratologiya [Narratology]. Moscow, 2003.]

Peace, 2002 - Peace R. The Novels of Turgenev: Symbols and emblems. Bristol, 2002.

Терника Алина - аспирант кафедры истории и типологии русской и зарубежной литературы филологического факультета, Воронежский государственный университет

Ternika Alina - graduate student at the Department of History and Typology of Russian and Foreign Literature of the Faculty of Philology, Voronezh State University

Размещено на Allbest.ru