"Буржуазный националист", "революционный демократ", "православный святой": очерк исторической парадигмы хетагуроведения

Размещено на http://www.allbest.ru/

"Буржуазный националист", "революционный демократ", "православный святой": очерк исторической парадигмы хетагуроведения

И.С. Хугаев

Аннотация

Ключевые слова: горское просвещение, осетинская литература, литературная критика, литературный билингвизм и транслингвизм, Коста Хетагуров, хетагуроведение, идеология.

«BOURGEOIS NATIONALIST», «REVOLUTIONARY DEMOCRAT», «ORTHODOX SAINT»: AN OUTLINE OF THE HISTORICAL PARADIGM OF KHETAGUROV STUDIES.

I.S.Khugaev

Dr., VladikavkazScientificCentreoftheRussianAcademyofSceinces

Abstract. ThearticleexaminestheprocessofassimilationofthecreativeheritageofKostaKhetagurovbytheOssetianpublicandliteraryconsciousness; itrevealsthesignificanceofhisheritagefortheOssetian, NorthCaucasianandRussianfictionandjournalism; itshowsus a generaloverviewofthecomplexofthemostsymptomaticjudgmentsaboutthepersonalityandworkof K.L. Khetagurov, belongingbyprominentfiguresofOssetianandRussianscienceandculture; themostimportantmomentsofKhetagurovstudiesarerecorded, indicatingtheirsocio-historical, culturalandideologicalfoundations; takingintoaccountthehistoricaldynamicsofKhetagurovstudiesandcurrentphilologicalproblems, a criticaloutlineofitsmainmodernpositionsandtendenciesisoffered.

Keywords: Ossetianliterature, literarycriticism, literarybilingualismandtranslinguism, enlightenmentofthemountainpeoples, KostaKhetagurov, Khetagurovstudies, ideology.

Просветительская деятельность и художественное творчество Коста Левановича Хетагурова (осет.Хет&гкатыЛеуаныфыртКъоста; 3 [15] октября 1859, Нар - 19 марта [1 апреля] 1906, Георгиевско-Осетинское) - осетинского поэта, прозаика, драматурга, публициста и живописца, основоположника осетинской литературы и осетинского литературного языка - оказали революционное влияние на развитие осетинского общественнополитического и литературного сознания. И по сей день Коста является для осетин образцом не только творческого гения, но и цельной и гармоничной натуры, соединившей в себе европейскую образованность и традиционную национальную культуру, четкие политические убеждения и широту души, твердость борца и милосердие поэта. Не будет преувеличением сказать, что Коста (осетины зовут его по имени, опуская этические формальности) - это уже элемент субстрата осетинского сознания, один из его ключевых архетипов. В определенной мере он мыслится соплеменниками в ряду самых ярких героев национальной истории и мифологии - от нартовБатраза и Фарнага до генерала Иссы Плиева. Даже те, кто не читал Коста, искренне его любят, сами не зная, за что. Но и знатоки его творчества - специалисты, деятели культуры и искусства - в какой-то мере пребывают под очарованием его творческой и человеческой натуры. Показательным в этом смысле представляется отзыв народного писателя Осетии Сергея Хугаева: «Из всех поэтов меня больше всего трогает Коста. И это не только потому, что он осетин, и я тоже. В нем есть что-то такое, чего нет в других. Не только в его творчестве, но и в самой его судьбе, в его нравственном облике, в его взгляде на жизнь и людей есть что-то бесконечно дорогое моему сердцу...» [1]

Изучение творчества К.Л. Хетагурова, как любого крупного общественного и литературного деятеля, всегда было неразрывно связано с перипетиями социально-политического и культурного процесса. Естественно поэтому, что в прошлом о нем высказывались самые разные, порой полярные оценки (образ Коста, как мы увидим, знал даже минуты исторического забвения). Мы называем это историческим параллаксом: объект пребывает неизменным, а наблюдатель и оптика наблюдения - в непрерывном движении и развитии.

При жизни Коста его литературное творчество не могло еще быть предметом какого-либо анализа (хотя с 1887 года в кавказской прессе появляются заметки, в которых он упоминается как жи-вописец" ХугаевИрлан Сергеевич - д. ф. н., ведущий научный сотрудник ВНЦ РАН С 1881 по 1885 гг. К.Л. Хетагуров учился в Петербургской академии художеств. и работник культуры). Это связано как с объективными условиями бурной, переломной для судеб государства эпохи, так и с субъективными, с точки зрения имманентной литературной истории, обстоятельствами: вряд ли когда можно говорить о критике, если сама литература, в сущности, только начинает быть.

Неудивительно поэтому, что первый печатный литературно-критический прецедент был создан за пределами Осетии, именно небольшой статьей А.С. Хаханашвили «Движение к просвещению в Осетии» [2]. Автор статьи дает общую оценку осетинскому просвещению, указывая роль в этом процессе барона Услара и академиков Шегрена, Шифнера и Миллера и местной интеллигенции (А.З.

Кубалова, Г.В. Баева и др.), и кратко характеризует жанрово-тематическое содержание вышедшего накануне сборника стихотворений Коста Хетагурова «Иронфандыр» («Осетинская лира»). Важно, что Коста полагается здесь в контекст секуляризации осетинского просвещения и зарождения национальной литературы; поэтому при небольшом объеме и некоторых фактографических неточностях публикацию Хаханашвили следует считать первой рецензией на «Осетинскую лиру» КостаХетагуро-ва.

Впрочем, это если не иметь в виду отзывы первых читателей Коста - именно издателя Гаппо Баева и цензора Христофора Джиоева. Характерно, что Г.В. Баев не смог увидеть в произведениях Коста нечто большее, чем просто «легкую поэзию» и «прелестные вещицы» [3, с. 36-37]. В то же время Х.З. Джиоев, незаслуженно «репрессированный» советским литературоведением цензор «Осетинской лиры», в своем рапорте попечителю Кавказского учебного округа отмечает, что стихи Коста «имели бы благотворное влияние на смягчение грубых нравов осетин» и «послужили бы прекрасным материалом для первоначального чтения» [4, с. 552]. Рапорт Х. Джиоева несколько выходит за рамки чисто идеологической экспертизы и может, на наш взгляд, считаться образцом самого раннего осетинского хетагуроведения, поскольку в нем верно угадана позитивная (просветительская и педагогическая) ценность произведений Хетагурова для осетинской культуры.

Заметным прижизненным отзывом на творчество Хетагурова стала опубликованная 3 августа 1904 года в газете «Северный Кавказ» статья «Коста Хетагуров и осетинская интеллигенция» [5], в которой Коста характеризуется как поистине народный поэт, песни которого в Осетии «распеваются на всех пиршествах, свадьбах, семейных, общественных торжествах», отмечаются заслуги Хетагуро-ва как создателя грамматики осетинского языка и яркого публициста. Это серьезные, далеко идущие квалификации, и впредь они себя оправдали. Особо следует отметить понятие народности (писателя и творчества), которое применительно к Коста Хетагурову следует понимать не как почетное звание, чем оно и является сегодня в традиции некоторых национальных литератур России, а именно как главное сущностное свойство идейно-художественной концепции. Устами Коста заговорил поэтический гений народа, через него выразились впервые в таком полном объеме этические, политические и даже экономические чаяния.

Образно говоря, в то время, даже до издания книг Коста, единственным хетагуроведом был осетинский народ, из уст в уста передававший его устные речи, содержание его публицистических статей, его стихи.

Отношение к Коста со стороны народа и прогрессивных кругов российской интеллигенции, которое сложилось к этому времени, ярко отражено в некрологах, опубликованных по его смерти. «Любимый поэт и публицист», «имя которого каждым осетином произносилось буквально с благоговением» («Терские ведомости»); «даровитый поэт», который «положил основание национальной литературы» («Санкт-Петербургские ведомости»), «народный поэт», человек «бескорыстной благородной натуры» («Лавина»); «первый проблеск на мрачном небе горской жизни», «художник и поэт, весь отдавшийся борьбе за интересы горцев» («Баку»); «апостол правды, любви, равенства и свободы», «гордость Осетии и всего Кавказа» («Терек») [4, с. 609-613.] - таков неполный ряд образов и эпитетов, в которых осмысливался вклад Коста Хетагурова в историю Кавказа и России, пример человека, который он показал своим соплеменникам.

Со стилистической стороны эти некрологи обязывают заметить, что Коста умер в момент активной классовой борьбы и революционной работы, что и определило их романтическую риторику, в свою очередь на многие десятилетия вперед задавшую тон научномухетагуроведению. То же относится и к первым попыткам воплощения образа Коста в поэзии, например, в стихотворении Георгия Цаголова «На смерть Коста Хетагурова»: «Прощай, наш старший брат!.. У дорогой могилы //Клянемся мы тебе любить родной наш край, //Работать для него, покуда будут силы, //Вести вперед его... Прощай, Коста, прощай» [6, с. 50].

Но одна из квалификаций выходит за рамки чисто идеологических толкований: «19 марта, - писали «Терские ведомости», - скончался знаменитый осетинский и известный русский поэт КостаХетагу- ров» [4, с. 608]. При всей некорректности этой дизъюнкции [7, с. 2-6] со строго филологической точки зрения, важно, что она акцентирует литературный билингвизм Коста и выказывает понимание того, что русскоязычная поэзия Хетагурова не достигает степени совершенства, которой отличаются его произведения на родном языке.

В 1906 году, уже после смерти поэта, на «Осетинскую лиру» отозвался один из основоположников научного осетиноведения академик В.Ф. Миллер: «Даже при моем несовершенном знании языка я вполне оценил в «Иронфандыре» теплоту чувства, художественность выражений и красоту стиха безвременно сошедшего в могилу поэта. Многие из стихотворений Коста должны стать общенародным достоянием, если еще не стали таковыми. Будем надеяться, что даровитый народ, столь энергично стремящийся к просвещению, к завоеванию приобретений общечеловеческой культуры, даст из своей среды других Хетагуро-вых, которые, подобно Коста, будут вести народ к свету и истине» [8, с. 6-7]. Авторитетная и лишенная излишнего пафоса оценка академика Миллера прочно и окончательно связала имя Коста с чаяниями и судьбой осетинского народа, входящего в качественно новый период своей истории.

Таким образом, уже в начале XX века КостаХе-тагуров был для осетинского общественного сознания тем же, чем Пушкин был для русского - он тоже был «солнцем» национальной литературы Напомним, что, соответственно, в некоторых концепциях периодизации осетинской литературы (как, например, у Н.Г. Джусойты) один из важнейших рубежей литературного процесса фиксируется 1902 годом, когда Коста фактически за-вершил свой творческий путь.. Это солнце вечно рассветное, восходящее; физическая смерть Коста, которая стала объективно вехой литературной истории, только выявила его подлинное значение. Национальная литература не существует без своих «святых мощей»; смерть ее гения, основоположника подчас дает ей мощнейший импульс к дальнейшему развитию. хетагуров осетинский литературное сознание

Однако, как пишет В.Д. Абаев, «после грандиозных похорон Коста Хетагурова в 1906 году произошел какой-то перелом в отношении к памяти покойного поэта. Объяснялось это тем, что после поражения первой русской революции начали давать себя чувствовать упадничество, декаданс, богоискательство, которыми были охвачены и некоторые слои осетинской интеллигенции», в силу чего «могила его оказалась запущенной, труды перестали издаваться. Нигде нельзя было достать произведений поэта на русском или осетинском языке» [9, с. 128].

Сборник русскоязычных стихотворений Коста 1895 года так и не нашел отражения в критике вплоть до 1909 года, когда в Ростове была издана книга Гиго Дзасохова «Коста Хетагуров», включившая в себя первый критико-биографический очерк о поэте, который, между прочим, знаменовал зарождение осетинской литературной критики в строгом смысле слова.

Очерк Г.И. Дзасохова содержит методологическое указание билингвизма Коста Хетагурова, хотя еще без осознания того факта, что этот индивидуальный билингвизм есть начало осетинского литературного билингвизма в широком смысле, и фиксирует основоположение Хетагуровым осетинского литературного языка. На поверку, трактовки Г.И. Дзасохова свободны от излишней идеологизации поэтического наследия Коста, которую автор трактует как собственно лирику [10, с. 304]. Еще более решительно высказывался в этом смысле ставропольский товарищ Коста Алексей Гущин: «Хетагу-рова мало интересовали интриги людей, для коих он всегда старался подыскать "смягчающие вину обстоятельства". Этот благородный склад его души заметен и в произведениях поэта, и если в некоторых из них он и выступает как обличитель, то скорее по долгу литератора-гражданина, чем по призванию. Призвание же его - чистейший лиризм...» [11, с. 138]

Демократическая часть осетинской интеллигенции считала долгом сохранение памяти Коста и предпринимала соответствующие меры в своей общественной работе. В частности, в 1911 году «было подано ходатайство об открытии Ардонской библиотеки-читальни имени Коста Хетагурова». Однако власти Терской области отказали в этом ходатайстве, увидев в учреждении такой библиотеки «средство к пробуждению национального самосознания осетинского племени», которое могло бы повести «лишь к усугублению национальной обособленности среди окружающих народностей в ущерб безопасности и спокойствию области» [12, с. 159]. Это «подозрение» в национализме со стороны государства и впредь сопутствовало образу Коста и его творческому наследию.

После периода относительного забвения, в 1915 году, в газете «Терек» было опубликовано стихотворение Андрея Гулуева «У могилы Коста», которое имело в осетинском обществе заметный резонанс. Характерна в нем ассоциация Коста с вещим Баяном («Вот и могила Баяна родимого!..») и революционно-романтическая трактовка образа Коста накануне Октябрьской революции. На стихотворение обратил внимание С.М. Киров С 1909 г. Киров работает во Владикавказе; с этого времени начинается новая полоса в развитии печати на Северном Кавказе. Все больший удельный вес приобретает теперь революционно-демократическая пресса, к которой относился и «Терек» [13, с. 9]., снабдив его редакционным послесловием, в котором он поднял вопрос «о достойном увековечении имени... осетинского поэта» [9, c. 129]. Так литературное наследие Коста Хетагурова, подобно кладу, лежащему «до востребования», попало в руки людей, делавших революцию 1917 года. Этим во многом была решена его дальнейшая судьба: Коста окончательно прославила Революция, за что Революцией был «присвоен» голос Коста. И это понятно: бывают моменты, когда политика нуждается в поэтах больше, чем поэты в политике. Годы Гражданской войны в Осетии были характерны острой идеологической борьбой различных социальных групп, одной из которых было контрреволюционное духовенство и офицерство, и едва ли не все желали иметь имя Коста на своем знамени. «Известно, что осетинское духовенство еще с 1916 года приступило к идеологической обработке общественного мнения в том направлении, чтобы объявить Коста святым, к святой могиле которого надо подходить с разутыми ногами и непокрытой головой» [14].

В советское время началась работа по методическому изучению, систематизации и публикации творчества осетинского писателя, что стало возможным во многом благодаря основанию в 1919 году Осетинского историко-филологического общества и научно-исследовательского института. В 20-х годах региональная и осетинская пресса начинает счет годовщинам смерти и юбилеям поэта, публикуются в печати ранее не издававшиеся произведения Коста Хетагурова (вышло в печати и новое издание «Иронфандыра»), переводятся его произведения как с русского на осетинский, так и с осетинского на русский, проводятся вечера памяти, на которых читаются доклады и сообщения о его творчестве, на страницах прессы появляются литературно-критические статьи (Ц. Гадиева, А. Тибилова, Г. Бекоева, С. Бритаева, Х. Дзгоева, З. Алхазова, Дз.Елбаева и др.), в которых Костатрактуется прежде всего как «защитник интересов трудового народа» [15, с. 13].

В то же время литературный процесс подвергался актам неоправданного внешнего давления со стороны государственных и партийных органов, причем зачастую в прежнем, восходящем к дореволюционному, идеологическом дискурсе. Так, одна из «Записок» 1928 г. начальника информационного отдела ОГПУ Н.Н. Алексеева в ЦК ВКП (б) указывала, что в Северной Осетии «в систему самого преподавания внесен националистический элемент - изучение на первом месте осетинской истории и обучение детей песенкам поэта Коста» [12, с. 160].

В результате репрессий 30-х годов осетинская интеллигенция понесла невосполнимые утраты. Были сосланы или расстреляны десятки представителей творческой и научной интеллигенции, в том числе филологи, писатели и поэты. Многие из них, что характерно, были в свое время лично знакомы с Коста; таким образом, опосредованно репрессиям подвергался и Коста Хетагуров, его имя и его идейно-художественное наследие. Особо следует в этой связи отметить судьбу Цоцко Амбалова, который погиб в 1937 году и которому вменяли участие в создании контрреволюционной буржуазнонационалистической организации (по некоторым определениям - партии) «Круг Коста» («Осетинский национальный круг»), которая в свое время преследовала цель объединения Осетии «вне всяких партийных, сословных, религиозных, классовых и родовых делений» и «противодействие порокам самого осетинского общества» [12, с. 161].

Преувеличенно ревностное отношение властей ко всякому проявлению, с одной стороны, национальной самобытности, а с другой - к отсутствию должного «исторического чувства», влекло за собой известные «перегибы» на местах, и это не могло не сказаться на филологических дефинициях. В периодической печати 30-х годов время от времени звучат отдельные голоса, так или иначе намекающие то на «буржуазность», то на «национализм», то на «космополитизм» Коста Хетагурова. И, естественно, поэтическое и публицистическое наследие Коста давало, как подлинное искусство, достаточно материала для иллюстрации и подтверждения любых, и даже полярных, подозрений и обвинений.

Соответственно, в советской литературной энциклопедии 1934 г. в статье ГубадиДзагурти «Осетинская литература» Коста Хетагуров характеризуется как «выходец из феодально-дворянской среды», «религиозно настроенный пессимист» [16, с. 6], несвободный от националистических предубеждений. Но дело здесь, как нам представляется, вовсе не в преднамеренной «фальсификации» [там же] и не в желании принизить значение Коста, а в стремлении охарактеризовать его в парадигме актуальной на тот момент типологии и терминологии.

1939 год стал переломным в истории творческого наследия Коста. «20 ноября в Орджоникидзе (ныне г. Владикавказ) состоялось торжественное собрание партийных и общественных организаций, посвященное 80-летию со дня рождения К.Л. Хе-тагурова. Доклад о жизни и творчестве поэта сделал Татари Епхиев. На собрании выступили поэт Городецкий, драматург Погодин, академик Луппол, представители братских республик» [17]. 21 ноября в столице Северной Осетии состоялся расширенный Пленум Союза писателей СССР, который открыл А. Фадеев. На Пленуме со своими докладами выступили А. Малинкин («Жизнь и творчество Коста Хетагурова»), Д. Мамсуров («Коста Хетагуров и осетинская литература»), академик И. Луппол («Коста Хетагуров и русская литература»), М. Шагинян («Коста-публицист»). 29 декабря чествования «великого осетинского народного поэта и общественного деятеля» были завершены торжественным заседанием в Москве, в колонном зале дома Союзов. «Каждый народ, - писала в те дни газета «Правда» в большой передовой статье, - рождал героев, поднимавших людей на бой против рабства, за свободу и счастье... Таким героем для осетинского народа являлся Константин Леванович Хетагуров» [9, с. 182].

По верному наблюдению Х.Н. Ардасенова, проведение указанных торжеств значительно «оживило литературоведение и критику, способствовало более глубокой оценке творчества дореволюционных и советских писателей Осетии» и положило начало научному изучению творчества К. Хетагурова [18]. В самом деле, материалы юбилейной сессии можно считать документом, заложившим основу современномухетагуроведению. В них прозвучали тезисы о хетагуровском билингвизме и его культурных предпосылках (А. Адалис, В. Иванов), о месте и роли Коста в революционно-освободительном движении («звено, связывающее революционеров-разночинцев... с поколением пролетариев») (В. Иванов, И.К. Луппол), о связи идейно-художественной концепции Коста с наследием М.Ю. Лермонтова, Н.А. Некрасова, Надсона, Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, М. Горького (И. Сельвинский, М. Шагинян), о творческой личности Хетагурова («Леонардо да Винчи осетинского народа»), о национальной форме и интернациональном (социалистическом) содержании творчества писателя (А.А. Фадеев), о значении Коста в становлении осетинской литературы (А. Малинкин, Д. Мамсуров) [19].

Как писала позже «Литературная газета», «благодаря развернувшейся в дни юбилея работе Коста перешагнул рамки осетинской культуры и встал в ряды крупнейших поэтов народов Советского Союза» [20, с. 6]. Действительно, с 1939 г. к началу ВОВ большими тиражами вышли в печати стихотворения К.Л. Хетагурова в переводах Н. Тихонова, Н. Ушакова, А. Безыменского, П. Панченко, Б. Брика, Б. Иринина, Е. Благининой, В. Аврущенко,

С.Олендера, А. Шпирта, П. Семынина, Д. Кедрина, не говоря уже о многочисленных публикациях в периодической прессе, а Борис Серебряков выполнил полный перевод «Иронфандыр» на русский язык. Сборники произведений Коста, снабженные критико-биографическими справками, вышли на 8 языках народов СССР, а в периодических изданиях стихотворения Коста Хетагурова были опубликованы уже на 20 языках народов Советского Союза.

Во время Великой Отечественной войны интерес к творчеству К. Л. Хетагурова не ослабевает: образ Коста символизирует патриотизм осетинского народа и его веру в победу; переиздаются его произведения, проводятся вечера памяти в учебных заведениях Осетии. 1 января 1943 г., в честь освобождения территории Северо-Осетинской АССР от немецко-фашистских оккупантов в г. Орджоникидзе состоялся митинг, а 2 января у могилы Коста собрались деятели культуры и искусства. П. Павленко и его чеченский коллега Дж. Яндиев возложили на могилу Коста венки с надписями: «Бессмертному певцу осетинского народа Коста Хетагурову. Внуки твои честно оправдали твою надежду - они защитили телами своими ворота города. От Союза писателей СССР»; «Учитель! У твоей могилы пишу о потомках твоих, о сынах Северной Осетии, твой друг и потомок в искусстве, русский писатель П. Павленко» [21, с. 396].

Во второй половине 40-50-х гг. в прессе, наряду с написанными прежде статьями Арсена Коцоева, Нигера (Ивана Джанаева), КостаФарниона, появился ряд новых статей: «Коста Хетагуров» Татари Епхиева, «Народный поэт Осетии» Л. Рябинина, «Традиции Коста Хетагурова в осетинской литературе» Казбека Гутиева и др. Значительным вкладом в дело изучения творчества поэта явились исследования Л. Семенова «К вопросу об отношении Коста Хетагурова к русской культуре» (Орджоникидзе, 1955), Н. Джусойты «Коста Хетагуров» (Сталинири, 1958), З. Салагаевой «Коста Хетагуров и осетинское народное творчество» (Орджоникидзе, 1959),

С.Габараева «Мировоззрение Коста Хетагурова» (Москва, 1959).

Наиболее симптоматичные оценки для этого этапа развития хетагуроведения и вообще осетинского гуманитарного знания высказал С.Ш. Габараев, хронологически первый в Осетии доктор философских наук и первый профессор Южной Осетии. Коста Хетагуров предстает в его исследованиях как поэт четких «революционных убеждений» [22, с. 142], «идеолог революционного крестьянства» [22, c. 117], нацеленного на «уничтожение существующего строя путем крестьянской революции» [22, c. 142], «вождь осетинского трудового народа» [22, c. 263]. При этом С.Ш. Габараев подчеркивает, что «этическим воззрениям Коста свойственны многие недостатки домарксистских учений о морали»: здесь, на наш взгляд, начинается период вульгарно-социологических трактовок творчества К.Л. Хетагурова. По Габараеву, все дореволюционные осетинские писатели - и Гассиев, и Кануков, и Хетагуров и др. - обладали так или иначе «ограниченным мировоззрением» и характеризуются «недостатками во взглядах на важнейшие вопросы общественной жизни» [22, с. 110] - на поверку, просто потому, что «не успели стать марксистами. Все они в той или иной мере были тем, чем Вергилий был в системе образов Дантовой «Божественной комедии»: язычниками, навсегда лишенными Царства небесного и обреченными на вечное чистилище, каковым (чистилищем) для первых национальных просветителей и была наша коммунистическая критика» [23, c. 4].

Следующей важной вехой в развитии хетагуро- ведения стали всесоюзные торжества 1959 года, посвященные 100-летию со дня рождения Коста. Они проходили в целом по тому же сценарию, что и юбилей 1939 года, только гораздо более помпезно. 23 октября в Кремлевском театре состоялся вечер, организованный Союзами писателей СССР, Российской федерации и Северной Осетии. Выступление на этом вечере секретаря правления СП СССР Н. Тихонова, в котором был дан «подробный анализ революционной поэзии и пламенной публицистики Коста Хетагурова на всех этапах его творческой деятельности» [9, с. 184], в известной мере определило впредь идеологический курс. Коста окончательно утверждается в общественном и литературном сознании осетинского и других народов СССР как основоположник осетинской литературы и осетинского литературного языка, революционный демократ, гуманист, «поэт дружбы народов, писатель- борец... писатель-гражданин» [9, с. 197]. К этому времени Коста Хетагуров становится одним из самых популярных героев осетинской литературы, - и не только: ему посвящают свои произведения писатели и поэты «братских» народов и республик; его образ становится органичной и неотъемлемой частью культурного обмена. Показательно в этом смысле стихотворение украинского поэта Терентия Масенко «Привет родине Коста», которое начинается словами: «Кобзе Тараса горы внимают, // В степях Украины фандыр поет. // На праздник поэтов своих собирает // Наш богатырский свободный народ...» [24, с. 172] В 60-х годах отдельные тексты Хетагурова переведены и опубликованы за рубежом: во Франции, Польше, Чехословакии, Египте и т. д., и на этом пике славы Коста Хетагурова закономерно и естественно начинают проявлять себя косные, инертные процессы литературно-критического и научного процесса.

В эпоху стагнации ежегодные помпезные чествования К.Л. Хетагурова постепенно превращались в рутинные мероприятия, в симулякры той любви, которую должен и может испытывать народ к своему поэту. Нередко подлинное знание Коста подменялось способностью механического цитирования его отдельных строк и афоризмов. С течением времени литературное общественное сознание ограничилось, в сущности, методическим и неустанным тиражированием дюжины наиболее

известных и выразительных стихов, отчего они, наконец, стали терять и в выразительности. Литературоведение все откровеннее демонстрировало засилье заштампованных эпитетов: «совесть народа», «светоч народа», «народный гений», «великий осетин», «художественный гений осетинского народа» [25, с. 15]; «краеугольный камень», «энциклопедия осетинской жизни» [26, с. 29], «недосягаемая вершина» [27, с. 545] и т. д.

Конечно, 70-80-е годы, несмотря на декларативный дух, проникнувший собой гуманитарные науки, стали в деле изучения творческого наследия Коста довольно плодотворными, благодаря исследованиям, монографиям и статьям Н. Джусойты, Б. Корзуна, В. Абаева, Ш. Джикаева, З. Салагаевой, К. Гагкаева, М. Тотоева, А. Хадарцевой, С. Сабае-ва, В. Цаллагова, С. Марзоева, Р Комаевой и др. И все же в течение этих десятилетий образ Коста в осетинском общественном сознании подвергается определенной моральной коррозии, внешним признаком которой оказывается, на поверку, известный «хрестоматийный глянец»: маяковский «елей» и «культ личности» Коста иногда очевидно вредил литературоведческой науке.

Возобладавшие в литературоведении социологический подход и марксистский метод в их популярном варианте оттесняли на периферию филологического рассмотрения многие наиболее тонкие явления хетагуровской поэтики. Не случайно высказал свою озабоченность таким положением вещей академик В.И. Абаев: «...в обширной литературе, посвященной Коста, интерес исследователей сосредоточен преимущественно на его общественной, гражданской позиции, на... содержании его произведений. (...) Но не следует забывать и о других аспектах поэтического гения Коста, без которых он не был бы тем, кто он есть. Я имею в виду то, что можно назвать словесным мастерством поэта...» [28, с. 557].

Вряд ли можно с уверенностью сказать, что пожелание В.И. Абаева исполнено; даже в постсоветский период, открывший объективно новые возможности, работа в основном продолжается по комфортным направлениям проблемно-тематического содержания творчества К.Л. Хетагурова и сводится, скорее, к количественным накоплениям, нежели к качественным приобретениям. Хотя некоторые исследования последнего времени -«Музы Коста» М.Л. Чибировой (2009), «Ономасиологический лексикон языка "Осетинской лиры" К.Л. Хетагурова» Е.Б. Бесоловой (2013), «Поэтическая вселенная К.Л. Хетагурова в словарном измерении ("Осетинская лира")» И.В. Мамиевой (2013), «Коста Леванович Хетагуров: Научная биография» И.С. Бигулае- вой (2015) - представляют собой важный вклад в хетагуроведение.

Думается, словесное мастерство и формальная специфика хетагуровской просодии в наибольшей степени открылась осетинским билингвальным переводчикам, которые до сих пор, к сожалению, не обобщили и не концептуализировали свой опыт. В материалах последних международных научных конференций, посвященных 140-летию и 155-летию со дня рождения Коста Хетагурова, состоявшихся во Владикавказе соответственно в 1999 и в 2014 годах и представляющих собой последнее слово в хетагуроведении, в большей мере подводят итог столетнему труду биографов, критиков, историков и теоретиков литературы, культурологов, искусствоведов и социологов. В целом они констатируют, что «Коста Хетагуров давно перерос узконациональные рамки и стал в один ряд с великими общероссийскими именами, образующими золотой фонд отечественной культуры», что «вместе с ним в российское сердце вошла вся осетинская культура, к которой Коста Хетагуров пробудил в России постоянный интерес и сердечное участие» [29, с. 19].

Современный этап развития хетагуроведения характерен рядом неявных, но симптоматичных дискуссий.

Во-первых, несмотря на очевидность единственно правомерных и объективных алгоритмов решения вопроса, литературоведы еще не согласовали квалификацию транслингвальной, русскоязычной части литературного творчества Коста. Есть понимание того, что это русскоязычное наследие является частью осетинской культуры: хотя эти тексты «не были доступны широким народным массам, и потому в развитии самой осетинской литературы не сыграли такой значительной роли, как произведения, написанные им на родном языке (...), нет необходимости доказывать, что в условиях дореволюционной Осетии Хетагуров ни на каком-либо другом языке не смог бы принести столь ощутимой практической пользы своему народу. (...) Хетагуров, создавая часть своих произведений на русском языке, заботился не о приумножении национальных традиций русской литературы, а о решении тех актуальных проблем, которые стояли перед осетинским народом, в том числе и о создании своей национальной литературы» [30, с. 11-12]. Но нет решимости признать, что транслингвальная часть творчества Коста - это собственно национальная осетинская русскоязычная литература [31, с. 2-6], что билингвальное творчество Коста, первого осетинского билингвального автора, есть модель осетинской билингвальной литературы [32, с. 65], и некоторые ученые и писатели склонны разделять известную точку зрения профессора Н.Г. Джусойты: «...национальная литература может существовать лишь на национальном языке, (...) создание национальной литературной традиции на инонациональном языке - фикция» [33, с. 45].

Во-вторых, вызывает вопросы деидеологизация литературного наследия Коста, приемы его высвобождения из «прокрустова ложа» исторического материализма, не всегда убедительные ввиду наметившейся тенденции к полярным толкованиям в духе «религиозности» и «православия». В 1999 г. действующий президент РСО-А А.С. Дзасохов выразил надежду, многим на тот момент казавшуюся правомерной: «...Может быть, его (КостаХетагуро-ва. - И.Х.) чистая жизнь позволит в скором будущем приобщить его к лику святых» [34, с. 10]. Сегодня так вопрос уже не ставится, но некоторые исследователи ставят во главу угла литературного наследия Коста «религиозно-мифологический аспект» и постулируют его «религиозную подоплеку» [35, с. 1-3], либо утверждают, что наследие Хетагурова «свидетельствует о православном, христианском облике осетинского поэта», что «крепость веры для классика осетинской литературы была в Евангелии» [36]. Очевидно, это натяжки; только наша собственная мнимая религиозность заставляет нас подозревать Коста в религиозных настроениях. При условии нашей подлинной религиозности мы были бы свободны от подобных суетных наклонностей. Коста не был ни атеистом в строгом смысле слова, ни глубоко верующим христианином. Атеизм осетинской интеллигенции никогда не достигал базаровской возгонки, а православие - той напряженности, которая свойственна Алеше Карамазову; религиозное сознание Коста полностью соответствовало мере и стилю общеосетинской религиозности. Другое дело, что Коста показал пример осетина нового типа и своим творчеством сформулировал и утвердил новые нравственно-этические нормы для соплеменников, которые пребывали еще в жестких патриархальных устоях, - и в этом смысле он дал-таки осетинам свой «новый завет» [37, с. 275].

В-третьих, ввиду объективного существования в Осетии двух литературно-языковых традиций (на основе иронского и дигорского диалектов), некоторые исследователи и писатели считают правомерным и желательным внести уточнения в тезис о том, что Коста Хетагуров является собственно основоположником осетинского литературного языка, - тезис, долгое время принимавшийся без оговорок. Так, проф. М.И. Исаев констатировал: «...у осетин существует и другой литературный язык - дигор-ский, и, соответственно, дигорская художественная литература. Их основоположниками считаются... БлашкаГурджибеков и Георгий Малиев» [38, с. 4041]. Такую позицию, разделяемую большой частью выходцев из дигорских обществ, нельзя считать безосновательной, но, когда речь идет об основоположении национальной литературы, брать в учет диалектный билингвизм было бы контрпродуктивно; тем более, что Гурджибеков и Малиев безусловно считали Хетагурова своим учителем и предшественником в осетинской литературе.

Итак, содержание и динамика хетагуроведе-ния, являя собой концептуальную часть научного осетиноведения, тесно связаны с внешними общественно-историческими реалиями и одновременно определяются имманентными факторами процесса познания. Понятийная парадигма этого познания широка и многообразна; образ Коста - и обобщенный образ его наследия - явление живое и подвижное. Но стоит заметить, что семантическое ядро этого образа, как это и бывает с подобными феноменами, остается в общем неизменным и стихийно сохраняется в памяти широкой народной массы, а динамические трансформации касаются лишь его периферийных областей и зависят от политических реалий и популярных научных методологий. Здесь-то Коста и предстает то националистом - то космополитом, то буржуазным идеологом - то вождем трудового крестьянства, то декадентствующим пессимистом - то революционным романтиком, то воинствующим атеистом - то святым.

Регистр интерпретаций личности Коста Хетагурова можно условно заключить между семантически полярными скульптурными решениями - памятниками работы С.Д. Тавасиева (1955) и В.Б. Соскиева (2010). Первый - произведение монументального соцреализма, представляющее Хетагуро-ва героем-просветителем в расцвете творческой и физической мощи, а второй изображает поэта в модернистском ключе, удрученного недугами и безрадостными думами. Несмотря на их противоположность, они оба дороги осетинскому сознанию, и сливаются на тонком ментальном уровне в единый и нерушимый образ, - образ в определенном смысле трансцендентный, всегда ускользающий от прямого взора, но единственно реальный и вечный. Ибо «как бы мы высоко не ценили триумфаторов прогресса, - писал В.С. Соловьев, - но высочайшее достоинства человека, вызывающее к нему полноту одобрения и сочувствия, состоит не в том, чтобы побеждать во времени, а в том, чтобы хранить пределы вечные, одинаково священные для прошедшего и для будущего» [39, с. 300].

ЛИТЕРАТУРА

1. Кабисова А. (2019). Сергей Хугаев: «Трудолюбие - главный талант человека» // Сайт sputnik-ossetia.ru. 18 января [Беседа с народным писателем Осетии С.З. Хугаевым]. (https://sputnik-ossetia.ru/North_Ossetia/20190118/7921278/ Sergey-Khugaev-trudolyubie--glavnyy-talant-cheloveka.html)

2. Хаханашвили А.С. Движение к просвещению в Осетии // Иверия, 1899. № 136. 29 июня.

3. Баев Г.В. Письмо к К.Л. Хетагурову от 16 июля 1893 г. // Хетагуров К.Л. Собр. соч.: В 5 Т. - М.: АН СССР, 1961. Т 5.

4. Летопись жизни и творчества Коста Хетагурова //Хетагуров К.Л. Собр. соч.: В 5 Т - М.: АН СССР, 1961. Т. 5.

5. К. С - ъ. Коста и осетинская интеллигенция // Северный Кавказ. 1904. № 92. 3 августа.

6. Цаголов Г.М. Собр. соч.: В 3 Т. - Владикавказ: Ир, 1992. Т. 1. С. 50.

7. Хугаев И.С. О границах и критериях транслингвальной национальной литературы // Вестник Владикавказского научного центра. 2013. № 1. С. 2-6.

8. Коста Хетагуров. Библиографический указатель. - Орджоникидзе: Ир, 1979.

9. Абаев В.Д. Коста Хетагуров и его время. - Тбилиси: Заря Востока, 1961.

10. Дзасохов Г.И. Коста Хетагуров. Критико-биографический очерк //Дзасохов Г.И. Жизнь и творчество. - Владикавказ: Проект-Пресс, 2011.

11. Гущин А. Памяти поэта Коста // Коста Хетагуров: Критико-биографический очерк, стихотворения, письма и воспоминания, документы к биографии, портреты. Репринтное воспроизведение издания 1909 г. - Москва: «Менеджер», 1999.

12. Туаллагов А.А. К.Л. Хетагуров и его творческое наследие // Коста и мировой историко-культурный процесс. Сборник материалов Международной конференции, посвященной 155-летию со дня рождения К.Л. Хетагурова. - Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А, 2014.

13. Хоруев Ю.В. Печать Терека и царская цензура. - Орджоникидзе: Ир, 1871.

14. Дзагуров Г.А. О Цоцко Амбалове // http://ossetians.com/ rus/news.php?newsid=1041

15. Габараев С.Ш. Очерки истории философской и общественно-политической мысли в Осетии второй половины XIX и начала XX века. - Владикавказ: ВНЦ РАН, 2016.

16. Ардасенов Х.Н. Очерк развития осетинской литературы. Дооктябрьский период. - Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1959. С. 6.

17. «Социалистическая Осетия», 1939. 22 ноября.

18. Ардасенов Х.Н. Осетинская литература 1930-х гг.//http://osetins.com/2007/10/29/print:page,1,osetinskaja- literatura-30-kh-godov.html

19. Коста Хетагуров. Сборник памяти великого осетинского поэта. - Москва: Гэслитиздат, 1941 г.

20. Малинкин А. Коста Хетагуров на языках народов СССР //Литературная газета, 1941. № 13.

21. Очерк истории осетинской советской литературы. - Орджоникидзе, 1967.

22. Габараев С.Ш. Очерки истории философской и общественно-политической мысли в Осетии второй половины XIX и начала XX века. - Владикавказ: ВНЦ РАН, 2016.

23. Хугаев И.С. Фрагмент истории осетинской философско-гуманитарной парадигмы (об «Очерках» проф. С.Ш. Габараева) // Вестник Владикавказского научного центра. 2018. № 1.

24. Мятежная лира горца: сборник материалов празднования 120-летия со дня рождения Коста Хетагурова. - Орджоникидзе: Ир, 1981.

25. Джусойты Н.Г. Коста Хетагуров. - Сталинир, 1958.

26. Джикаев Ш.Ф. Осетинская литература (краткий очерк). - Орджоникидзе, 1980.

27. Абаев В.И. Осетинский народный поэт КостаХета-гуров // Абаев В.И. Избранные труды: Религия. Фольклор. Литература. - Владикавказ, 1990. Т. I.

28. Абаев В.И. Светоч народа // Абаев В.И. Избранные труды: Религия. Фольклор. Литература. - Владикавказ, 1990. Т. I.

29. Баженова Н.М., Колпакова Н.В., Скворцова О.В. Творческое наследие Коста Хетагурова в академическом пространстве Санкт-Петербурга // Вестник Владикавказского научного центра, 2009. № 5.

30. Сабаев С.Б. Слово о творческом наследии К.Л. Хетагурова на русском языке // Сабаев С.Б. Литературно-критические статьи. - Владикавказ: СОГУ, 1996.

31. Хугаев И.С. О границах и критериях транслингвальной национальной литературы // Вестник Владикавказского научного центра, 2013. № 1.

32. Хугаев И.С. Осетинский Иггдрасиль. Замечания к би-лингвальной концепции осетинской национальной литературы проф. Н.Г. Джусойты // Вестник Владикавказского научного центра, 2015. № 5.

33. Джусойты Н.Г. О национальной самобытности писателя. // Вопросы литературы, 1968. № 12.

34. Из выступления президента Республики Северная Осетия-Алания А.С. Дзасохова на пленарном заседании // Венок бессмертия: Материалы международной научной конференции, посвященной 140-летию со дня рождения Коста Хетагурова. - Владикавказ: Проект-Пресс, 2000.

35. Салбиев Т.К. «Я смерти не боюсь...» (Осмысляя наследие Коста Хетагурова) // Пульс Осетии. 2017. № 12. (28 марта).

36. Мзоков А.Б. «И вера крепнет вновь...» (КостаХетагуров.Стихотворение «Волшебной сказкою...») // Дарьял, 2017. № 5. http://Www.darial-online.ru/2017_5/mzokov.shtml

37. Хугаев И.С. Генезис и развитие русскоязычной осетинской литературы. - Владикавказ: Ир, 2008.

38. Исаев М.И. Роль Коста Хетагурова в становлении осетинского литературного языка // Венок бессмертия: Материалы международной научной конференции, посвященной 140-летию со дня рождения Коста Хетагурова. - Владикавказ: Проект-Пресс, 2000.

39. Соловьев В.С. Оправдание добра//Соловьев В.С. Собр. соч.: в 2 т. - М.: Мысль, 1990.Т. 1.

REFERENCES

1. Kabisova A. (2019). SergejHugaev: «Trudolyubie - glavnyjtalantcheloveka» // Sajt sputnik-ossetia.ru. 18 yanvarya [Beseda s narodnympisatelemOsetii S.Z.Hugaevym]. (https://sputnik-ossetia.ru/North_Ossetia/20190118/7921278/ Sergey-Khugaev-trudolyubie--glavnyy-talant-cheloveka.html)

2. Hahanashvili A.S. Dvizhenie k prosveshcheniyu v Osetii//Iveriya, 1899. № 136. 29 iyunya.

3. Baev G.V Pis'mo k K.L. Hetagurovuot 16 iyulya 1893 g. //HetagurovK.L. Sobr. soch.: V 5 T. - M.: AN SSSR, 1961. T. 5.

4. Letopis'zhizni i tvorchestvaKostaHetagurova //Hetagurov K.L. Sobr. soch.: V 5 T. - M.: AN SSSR, 1961. T. 5.

5. K. S - «. Kosta i osetinskayaintelligenciya // SevernyjKavkaz. 1904. № 92. 3 avgusta.

6. Cagolov G.M. Sobr. soch.: V 3 T. - Vladikavkaz: Ir, 1992. T. 1. S. 50.

7. Hugaev I.S. O granicah i kriteriyahtranslingval'nojnacional'nojliteratury // VestnikVladikavkazskogonauchnogocentra. 2013. № 1. S. 2-6.

8. KostaHetagurov. Bibliograficheskijukazatel'. - Ordzhonikidze: Ir, 1979.

9. Abaev V.D. KostaHetaguroviegovremya. - Tbilisi: ZaryaVostoka, 1961.

10. Dzasohov G.I. KostaHetagurov. Kritiko-biograficheskijocherk//Dzasohov G.I. ZHizn' i tvorchestvo. - Vladikavkaz: Proekt-Press, 2011.

11. Gushchin A. PamyatipoetaKosta // KostaHetagurov: Kritiko-biograficheskijocherk, stihotvoreniya, pis'ma i vospominaniya, dokumenty k biografii, portrety. Reprintnoevosproizvedenieizdaniya 1909 g. - Moskva: «Menedzher», 1999.

12. Tuallagov A.A. K.L. Hetagurov i egotvorcheskoenasledie // Kosta i mirovojistoriko-kul'turnyjprocess. SbornikmaterialovMezhdunarodnojkonferencii, posvyashchennoj 155-letiyu sodnyarozhdeniya K.L. Hetagurova. - Vladikavkaz: IPC SOIGSI VNC RAN i RSO-A, 2014.

13. Horuev YU.V Pechat' Tereka i carskayacenzura. - Ordzhonikidze: Ir, 1871.

14. Dzagurov G.A. O CockoAmbalove //http://ossetians.com/rus/news.php?newsid=1041

15. Gabaraev S.SH. Ocherkiistoriifilosofskoj i obshchestvenno-politicheskojmysli v OsetiivtorojpolovinyXIXinachala XX veka. - Vladikavkaz: VNC RAN, 2016.

16. Ardasenov H.N. Ocherkrazvitiyaosetinskojliteratury. Dooktyabr'skijperiod. - Ordzhonikidze: Severo-Osetinskoeknizhnoeizdatel'stvo, 1959. S. 6.

17. «SocialisticheskayaOsetiya», 1939. 22 noyabrya.

18. Ardasenov H.N. Osetinskayaliteratura 1930-h gg.//http://osetins.com/2007/10/29/print:page,1,osetinskaja-literatura- 30-kh-godov.html

19. KostaHetagurov. Sbornikpamyativelikogoosetinskogopoeta. - Moskva: Goslitizdat, 1941 g.

20. Malinkin A. KostaHetagurovnayazykahnarodov SSSR //Literaturnayagazeta, 1941. № 13.

21. Ocherkistoriiosetinskojsovetskojliteratury. - Ordzhonikidze, 1967.

22. Gabaraev S.SH. Ocherkiistoriifilosofskoj i obshchestvenno-politicheskojmysli v OsetiivtorojpolovinyXIXinachala XX veka. - Vladikavkaz: VNC RAN, 2016.

23. Hugaev I.S. Fragmentistoriiosetinskojfilosofsko-gumanitarnojparadigmy (ob «Ocherkah» prof. S.SH. Gabaraeva) // VestnikVladikavkazskogonauchnogocentra. 2018. № 1.

24. Myatezhnayaliragorca: sbornikmaterialovprazdnovaniya 120-letiya sodnyarozhdeniyaKostaHetagurova. - Ordzhonikidze: Ir, 1981.

25. Dzhusojty N.G. KostaHetagurov. - Stalinir, 1958.

26. Dzhikaev SH.F Osetinskayaliteratura (kratkijocherk). - Ordzhonikidze, 1980.

27. Abaev V.I. OsetinskijnarodnyjpoetKostaHetagurov // Abaev V.I. Izbrannyetrudy: Religiya. Fol'klor. Literatura. - Vladikavkaz, 1990. T. I.

28. Abaev V.I. Svetochnaroda //Abaev V.I. Izbrannyetrudy: Religiya. Fol'klor. Literatura. - Vladikavkaz, 1990. T. I.

29. Bazhenova N.M., Kolpakova N.V, Skvorcova O.V. TvorcheskoenasledieKostaHetagurova v akademicheskomprostranstveSankt-Peterburga // VestnikVladikavkazskogonauchnogocentra, 2009. № 5.

30. Sabaev S.B. Slovo o tvorcheskomnasledii K.L. Hetagurovanarusskomyazyke//SabaevS.B. Literaturno-kriticheskiestat'i. - Vladikavkaz: SOGU, 1996.

31. Hugaev I.S. O granicah i kriteriyahtranslingval'nojnacional'nojliteratury // VestnikVladikavkazskogonauchnogocentra, 2013. № 1.

32. Hugaev I.S. OsetinskijIggdrasil'. Zamechaniya k bilingval'nojkoncepciiosetinskojnacional'nojliteraturyprof. N.G. Dzhusojty // VestnikVladikavkazskogonauchnogocentra, 2015. № 5.

33. Dzhusojty N.G. O nacional'nojsamobytnostipisatelya. // Voprosyliteratury, 1968. № 12.

34. IzvystupleniyaprezidentaRespublikiSevernayaOsetiya-Alaniya A.S. Dzasohovanaplenarnomzasedanii // Venokbessmertiya: Materialymezhdunarodnojnauchnojkonferencii, posvyashchennoj 140-letiyu sodnyarozhdeniyaKostaHetagurova. - Vladikavkaz: Proekt-Press, 2000.

35. Salbiev T.K. «YA smertineboyus'...» (OsmyslyayanasledieKostaHetagurova) //Pul'sOsetii. 2017. № 12. (28 marta).

36. Mzokov A.B. «I verakrepnetvnov'...» (KostaHetagurov.Stihotvorenie «Volshebnojskazkoyu...») //Dar'yal, 2017. №

5. http://www.darial-online.ru/2017_5/mzokov.shtml

37. Hugaev I.S. Genezis i razvitierusskoyazychnojosetinskojliteratury. - Vladikavkaz: Ir, 2008.

38. Isaev M.I. Rol' KostaHetagurova v stanovleniiosetinskogoliteraturnogoyazyka // Venokbessmertiya: Materialymezhdunarodnojnauchnojkonferencii, posvyashchennoj 140-letiyu sodnyarozhdeniyaKostaHetagurova. - Vladikavkaz: Proekt-Press, 2000.

39. Solov'ev V.S. Opravdaniedobra //Solov'ev V.S. Sobr. soch.: v 2 t. - M.: Mysl', 1990.T. 1.

Размещено на Allbest.ru