Художественное пространство в романе "Айвенго" В. Скотта

Размещено на http://www.allbest.ru/

Художественное пространство в романе "Айвенго"



Содержание

Введение

1. Особенности эстетики В. Скотта

2. Категория художественного пространства в литературе

3. Особенности организации художественного пространства в романе

Заключение

Список использованной литературы



Введение

Умение показать неизбежность смены старого новым выделяет В. Скотта среди других писателей его времени. В романе «Айвенго» писатель обосновывает правомерность победы норманнов над саксами в Англии конца XII века, в романе «Квентин Дорвард» - необходимость централизации королевской власти во Франции XV века. Творчество В. Скотта явилось основой для развития историзма в литературе, во многом определив пути развития реалистического романа XIX века. Уже никто из писателей последующих поколений не мог не учитывать опыт В. Скотта, изображавшего прошлое в его соотношении с настоящим. Обращаясь к старине, В. Скотт ставил вопросы, связанные с современностью.

Сказанное определяет актуальность темы настоящего исследования:

1. Благодаря историческим событиям, которые отражены в книге, мы можем взглянуть также на современные события через их призму. В настоящее время мы наблюдаем в Великобритании процесс политической дезинтеграции. Так, в 2014 г. прошёл референдум по вопросу о независимости Шотландии. Гражданам Великобритании было предложено ответить «да» или «нет» на вопрос: «Должна ли Шотландия стать независимой от Англии страной?» В результате 55 процентов голосующих решили остаться включенными в государство Великобритания. В то время как в романе повествуется о становлении феодально раздробленной Великобритании единым могущественным государством.

2. Авторы-романтики рисуют в книгах мир своей мечты, а серая обыденность остаётся за пределами книги, просто подразумевается. Таковы, например, романы В. Скотта («Айвенго» -- это яркий мир Средневековья, далёкий от читателей XIX века). Романтический герой (как и автор) пребывает в вечном конфликте с миром и с другими людьми. Он не такой, как все, а в чём-то исключительный. Очень часто это бунтарь, нарушающий привычное течение обыденной жизни. Романтики признавали настоящими героями лишь тех, чья душа способна создать для себя второй мир -- мир мечты. Тема двоемирия исторического романа «Айвенго», которая перекликается с современной виртуальной реальностью, понятна сегодняшнему читателю, читателю XXI в. Романтический роман, таким образом, служит литературными истоками современного «фэнтези».

3. Роман " Айвенго" - образец классической литературы, но также в этот роман искусно вплетаются многие предыдущие жанры: баллада, рыцарский, авантюрный и «готический» романы. Современный роман отличает жанровая полифония. Таким образом, жанровое своеобразие романа В. Скотта актуально и в наши дни.

Цель работы - изучить художественное пространство в романе "Айвенго".

Объект исследования - особенности художественного пространства.

Предмет - художественное пространство в романе "Айвенго".

Задачи:

- описать особенности эстетики В. Скотта;

- проанализировать категорию художественного пространства в литературе;

- охарактеризовать особенности организации художественного пространства в романе.



1. Особенности эстетики В. Скотта

Хотя Скотт достиг всемирной известности благодаря своей поэзии, он вскоре попробовал свои силы в документировании своих исследований устной традиции Шотландских границ в прозе - рассказах и романах - в то время все еще считавшейся эстетически уступающей поэзии (прежде всего такой классической жанры как эпическая или поэтическая трагедия) как миметическое средство для изображения исторических событий. В новаторском и проницательном действии он написал и опубликовал свой первый роман, Уэверли , анонимно в 1814 году. Это была история о восстании якобитов в 1745 году. Его английский главный герой, Эдвард Уэверли, как Дон Кихот, великий читатель романсов, был воспитан его дядей Тори, который с сочувствием относится к якобинизму, хотя собственный отец Эдварда - виг. Юный Уэверли получает комиссию в армии вигов и отправляется в Данди. В отпуске он встречает друга своего дяди, якобита барона Брадвардина, и его привлекает дочь барона Роуз. Во время визита в Хайлендс Эдвард просрочил свой отпуск и был арестован и обвинен в дезертирстве, но был спасен вождем Хайленда Фергусом Макивором и его завораживающей сестрой Флорой, чья преданность делу Стюарта, «превзошедшему в фанатизме своего брата, отличалась превосходством» это также в чистоте. Через Флору Уэверли встречает Бонни Принц Чарли и под ее влиянием переходит на сторону якобитов и принимает участие в битве при Престонпансе. Однако, он избегает возмездия после спасения жизни полковника вигов во время битвы. Уэверли (чья фамилия отражает его разделенную лояльность) в конечном итоге решает вести мирную жизнь респектабельных учреждений под Домом Ганновера, а не жить как запрещенный бунтарь.

В течение следующих пяти лет последовала череда романов, каждый из которых имел шотландскую историческую обстановку. Помня о своей репутации поэта, Скотт поддерживал анонимность, которую он начал с Уэверли, публикуя романы под названием «Автор Уэверли» или как «Сказки...» без автора. Среди тех, кто знаком с его поэзией, его личность стала открытым секретом, но Скотт продолжал поддерживать фасад, возможно, потому, что он думал, что его старомодный отец не одобрит его участие в таком тривиальном занятии, как написание романа. За это время Скотт стал известен под прозвищем «Волшебник Севера». В 1815 году он получил честь обедать с Джорджем, принцем-регентом, который хотел встретиться с «Автором Уэверли».

Серия «Сказки моего арендодателя» Скотта 1819 года иногда считается подмножеством романов Уэверли и предназначалась для иллюстрации аспектов региональной жизни Шотландии. Среди самых известных - «Невеста Ламмермура», выдуманная версия фактического инцидента в истории семьи Далримпл, произошедшего на холмах Ламмермуир в 1669 году. В романе Люси Эштон и благородно родившийся, но ныне лишенный и обнищавший Эдгар Рейвенсвуд обмениваются клятвами. Но Рейвенсвуды и богатые Эштоны, которые теперь владеют бывшими землями Рейвенсвудов, являются врагами, и мать Люси заставляет свою дочь разорвать помолвку с Эдгаром и выйти замуж за богатого сэра Артура Бакло. Люси впадает в депрессию и в брачную ночь наносит удар жениху, сходит с ума и умирает. В 1821 году французский романтик Эжен Делакруа изобразил портрет, изображающий себя меланхоличным, лишенным наследства Эдгаром Равенсвудом. Длительная, сумасшедшая сцена колоратурного безумия для Люсии в опере бельканто Доницетти в 1835 году «Люсия ди Ламмермур» основан на том, что в романе было всего несколько простых предложений.

Рассказы моего хозяина включают теперь высоко ценимый роман « Старая смертность» , установленный в 1679-1689 годах на фоне свирепой анти-ковенантской кампании Тори Грэхем из Клеверхауса, которую впоследствии сделали оппоненты виконтом Данди (называемым «блюди-клаверы» его противниками, но позже прозванный "Бонни Данди " Скоттом). Ковенантеры были пресвитерианами, которые поддержали Восстановление Карла II по обещаниям пресвитерианского поселения, но вместо этого он вновь ввел епископальное церковное управлениес драконовскими штрафами за пресвитерианское богослужение. Это привело к лишению порядка 270 служителей, которые отказались принять присягу на верность и подчиниться епископам и которые продолжали совершать богослужения среди остатков своей паствы в пещерах и других отдаленных сельских районах. Непрекращающееся преследование этих монастырей и попытки их уничтожить с помощью военной силы привели к открытому восстанию. История рассказана с точки зрения Генри Мортона, умеренного пресвитерианца, который невольно втянут в конфликт и едва избегает суммарной казни. При написании книги «Старая смертность» Скотт опирался на знания, которые он приобрел в результате своих исследований баллад на тему Менестрель Шотландской границы. [2] Опыт Скотта в качестве адвоката также прояснил его точку зрения, поскольку во время романа, который имеет место до принятия Акта о союзе 1707 года , английский закон не применялся в Шотландии, и после этого Шотландия продолжала иметь свой собственный закон о шотландцах как гибридная правовая система. Недавний критик, который является как юридическим, так и литературным ученым, утверждает, что Старая Смертность не только отражает спор между абсолютной монархией Стюарта и юрисдикцией судов, но также использует основополагающий момент в суверенитете Великобритании, а именно, Habeas Corpus Закон (также известный как Великий писатель ), принятый английским парламентом в 1679 году. [2] Косая ссылка на происхождение Habeas corpus лежит в основе следующего романа Скотта «Айвенго», созданного в эпоху создания Великой хартии вольностей, которую политические консерваторы, такие как Уолтер Скотт и Эдмунд Берк, считают корнями в незапамятных британских традициях и прецедентах.

Айвенго (1819), повествующий о Англии 12-го века, ознаменовал отход от внимания Скотта к местной истории Шотландии. Основанный частично на истории Англии Юма и цикле баллад Робина Гуда, Айвенго был быстро переведен на многие языки и вдохновил бесчисленные имитации и театральные адаптации. Айвенго изображает жестокую тиранию нормандских правителей (нормандское иго) над обедневшим саксонским населением Англии, с двумя из главных героев, Ровеной и Локсли (Робин Гуд), представляющими изгнанную саксонскую аристократию. Когда главные герои захвачены и заключены в тюрьму нормандским бароном, Скотт прерывает историю, чтобы воскликнуть: Грустно думать, что те доблестные бароны, которые выступали против короны за свои существования, обязаны Англии, должны были быть такими ужасными угнетателями и способными на крайности, противоречащие не только законам Англии, но и тем природы и человечества. Но, увы ... выдумка сама по себе едва ли может достичь мрачной реальности ужасов того периода. (Глава 24.33)

Институт Великой хартии вольностей, который происходит вне временных рамок истории, изображается как прогрессивная (постепенная) реформа, но также и как шаг к восстановлению утраченного золотого века свободы, эндемичного для Англии и английской системы. Скотт вводит насмешливое пророчество в уста шута Вамба:

Норман видел на английском дубе.

На английской шее нормандское иго;

Нормандская ложка к английскому блюду,

И Англия управляла, как хотят норманны

Блаженного мира в Англии никогда не будет больше,

Пока Англия не избавится от всех четырех. (Айвенго, гл. XXVII)

Несмотря на то, что на первый взгляд это был увлекательный роман об эскапистах, современные читатели могли бы быстро распознать политический подтекст Айвенго, который появился сразу после того, как английский парламент, опасаясь революции во французском стиле после Ватерлоо , принял акты о приостановлении деятельности Хабеас Корпус. 1817 и 1818 и другие чрезвычайно репрессивные меры, и когда традиционная английская хартия прав против революционных прав человека была предметом обсуждения. [2] Айвенго был также замечательно в его сочувственном изображении еврейских персонажей: Ребекка, которую многие критики считают настоящей героиней книги, в конце концов не выходит замуж за Айвенго, которого она любит, но Скотт позволяет ей оставаться верной своей религии, а не заставить ее принять христианство. Точно так же ее отец, Исаак Йоркский, еврейский ростовщик, считается жертвой, а не злодеем. В Айвенго, который является одним из романов Скотта «Уэверли», религиозные и сектантские фанатики являются злодеями, а одноименный герой - сторонний наблюдатель, который должен взвесить доказательства и решить, где занять позицию. Позитивное представление Скотта об иудаизме, отражающее его человечность и заботу о религиозной терпимости, также совпало с современным движением за эмансипацию евреев в Англии.

Хотя он продолжал быть чрезвычайно популярным и широко читаемым, как дома, так и за рубежом, [56] критическая репутация Скотта снизилась во второй половине 19-го века, поскольку серьезные писатели превратились из романтизма в реализм, и Скотт стал рассматриваться как автор подходит для детей. Эта тенденция ускорилась в 20 веке. Например, в своем классическом исследовании « Аспекты романа» (1927) Э.М. Форстер подверг резкой критике неуклюжий стиль письма Скотта, «плоские» символы и тонкие сюжеты. Напротив, романы современника Скотта Джейн ОстинКогда-то оцениваемый только проницательными немногими (включая, как это случилось, сам Скотт) неуклонно рос в критическом уважении, хотя Остин, как писательница, все еще была оскорблена из-за ее узкого ("женского") выбора предмета, который, в отличие от Скотта, избегал великих исторических тем, традиционно считавшихся мужскими.

Тем не менее, важность Скотта как новатора продолжала признаваться. Он был известен как изобретатель жанра современного исторического романа (который другие прослеживают до Джейн Портер, чьи работы в жанре предшествуют произведениям Скотта) и как источник вдохновения для огромного количества подражателей и авторов жанров как в Британии, так и на европейском континенте. В культурной сфере, Уэверлийские романы Скотта сыграли значительную роль в движении и восстановлении общественного восприятия шотландского нагорья и его культуры, которая была ранее подавленным варварскими и просмотрено в южный разум как рассадник бандитов, религиозного фанатизма и якобитских восстаний. Скотт был председателем Королевского общества Эдинбурга, а также был членом Королевского кельтского общества. Его собственный вклад в переосмысление шотландской культуры был огромен, даже несмотря на то, что его воссоздание обычаев высокогорья иногда было фантастическим, несмотря на его обширные путешествия по родной стране. Это свидетельство вклада Скотта в создание единой идентичности для Шотландии, которую центральный железнодорожный вокзал Эдинбурга, открытый в 1854 году Северо-Британской железной дорогой, называют Уэверли. Тот факт, что Скотт был Пресвитерианской низменности вместо того, чтобы говорить на гэльском языке католического горца, сделал его более приемлемым для консервативной английской публики. Романы Скотта, безусловно, оказали влияние на создание пристрастия к викторианскому языку для всего, что шотландцы среди британской королевской семьи, которые стремились претендовать на легитимность через их довольно ослабленную историческую связь с королевским домом Стюарта.

В то время, когда Скотт писал, Шотландия была готова отойти от эпохи клановой социально-разделительной войны в современный мир грамотности и промышленного капитализма. Посредством романов Скотта насильственные религиозные и политические конфликты недавнего прошлого страны можно рассматривать как принадлежащие к истории - что Скотт определил, как указывает подзаголовок Уэверли («Это шестьдесят лет с тех пор»), как нечто, что произошло по крайней мере, 60 лет назад. Защита Скоттом объективности и умеренности и его решительное отрицание политического насилия с обеих сторон также имели сильный, хотя и невысказанный, современный резонанс в эпоху, когда многие консервативные англоговорящие люди жили в смертельном страхе перед революцией во французском стиле на британской земле.

После того, как работа Скотта была практически не изучена в течение многих десятилетий, возрождение критического интереса началось с 1960-х годов. Вкусы постмодерна благоприятствовали прерывистым повествованиям и введению «первого лица», но они были более благоприятными для работы Скотта, чем модернистские вкусы. В то время как Ф.Р. Ливис презирал Скотта, видя в нем совершенно плохого романиста и крайне плохое влияние ( Великая Традиция [1948]), Дьёрдь Лукач (Исторический роман [1937, пер. 1962]) и Дэвид Дайчес (Достижение Скотта как романиста [1951]) предложили марксистское политическое чтение художественной литературы Скотта, которое вызвало большой интерес к его работе. Скотт в настоящее время рассматривается как важный новатор и ключевая фигура в развитии шотландской и мировой литературы, и особенно как главный изобретатель исторического романа.

2. Категория художественного пространства в литературе

В кратком эссе под названием «Des espaces autres», которое было написано в 1967 году, но опубликовано в 1984 году, Мишель Фуко объявил, что после девятнадцатого века, в котором доминировал исторический взгляд, «l'йpoque actuelle serait peut-кtre plutфt l'йpoque de» l'Espace». Его пророчество сбылось: конец двадцатого века стал свидетелем «пространственного поворота» в гуманитарных науках, что, возможно, было отчасти связано с глобализацией нашего современного мира.

Это смещение внимания от времени к пространству особенно заметно в литературной теории. До недавнего времени пространство игнорировалось в пользу времени как параметра литературного анализа. Как утверждали Буххольц и Ян, это было в первую очередь из-за влиятельного заявления Готхольда Эфраима Лессинга в его Лаокооне (1766), что литература по сути временное искусство - в отличие от пространственных искусств, таких как живопись или скульптура. Вторая причина, приведенная Буххольцем и Яном, заключается в том, что пространство в литературной литературе часто считалось не имеющим другой функции, "кроме того, чтобы обеспечить общий фон, на котором происходит действие, что-то, что следует воспринимать как должное, а не требовать внимания". Однако с конца двадцатого века космос стал «горячей темой» в литературоведении. Многочисленные монографии появились в космосе в определенный период, жанр или автора: например, о космосе в современной арабской литературе или в русской фантастике. Поэтому можно представить, что по этому вопросу мало что можно сказать. То, что это не так, становится очевидным из того факта, что в классических исследованиях, например, исследование космоса только недавно вышло на первый план. В то время как в настоящий момент выполняется несколько исследовательских проектов в космосе, в том числе финансируемый NWO проект в Университете Амстердама под руководством профессора доктора Ирен де Йонг, в этой области еще предстоит проделать большую работу. Изучение космоса в современной литературной литературе может выиграть от встречи с его классическим аналогом.

Таким образом, вызывая споры о сходстве, преемственности или различиях в функциях литературного пространства, мы надеемся, что эта встреча может перекрестно оплодотворить (изучение пространства) обе области. С этой целью мы уделяем особое внимание четырем темам.

Первая тема касается текстуальности пространства. Это основывается на таких теориях, как «теория возможных миров», «теория текстового мира» и концепция «миры-истории». Вопросы, на которые мы хотим ответить, касаются того, как текстовая среда влияет на представление пространства и как это относится к пространству вне текста: является ли вымышленный или текстовый мир референтным миром, который параллелен миру вне текста? Или это вновь созданный символический мир, который конфликтует с внешним миром и может существовать только в воображении?

Вторая тема касается отношений между временем и пространством. Теория хронотопов Бахтина доказала, что время и пространство неразрывно связаны друг с другом: способ использования времени влияет на пространственное представление и наоборот. Мы можем думать здесь о пространстве настоящего в отношении памяти или функционирования в качестве «памяти». Но что произойдет, если пространство и время будут противоречить друг другу с точки зрения анахронизма или если пространство отделено от времени?

Третья тема посвящена объединенным представлениям о живом или жизненном пространстве. Под этим заголовком можно трактовать пространство как активного участника в формировании историй, влияющих на человеческие характеры (например, в теориях Лефевра), или как наделенных рассказчиками человеческими качествами (жалкая ошибка, персонификация).

Термин "хронотоп" в литературоведческую науку было введено Михаилом Бахтиным. Хронотоп, по Михаилом Бахтиным, обозначает взаимосвязь временных и пространственных координат художественного текста: "Приметы времени Раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечении рядов и слияния примет характеризуется художественный хронотоп "[1, 246]. В художественном хронотопе ученый выделяет важную и наиболее значимую его часть - художественное время, что сказалось и на определении термина (хронотоп с греческого означает "пространство-»): «Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримыми; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории "[1, 247].

Юрий Лотман определяет художественное время литературного произведения как временной ряд в различных аспектах воплощения, функционирования и восприятия его в произведениях художественной литературы как явления искусства и отличает такие звенья взаимосвязи времени и художественного произведения: реальное время создания, существования художественного произведения как материального объекта и время его восприятия читателем [5, 133]. Художественное время литературного текста может принимать различные формы в зависимости от творческого замысла автора: может совпадать с реальным временем объективной действительности, опираться на далекое будущее или вообще быть неопределенным; ускоряться, замедляться, останавливаться, растягиваться или сжиматься.

Художественное время литературного произведения существует в двух ипостасях: художественный время действительности персонажей и действительности реципиента этого произведения. Первая разновидность художественного времени, в свою очередь, делится на сюжетный, фабульный, социально-бытовых, исторический, фантастический, биографический.

Следует отметить, что необходимо отличать сюжетный и фабульный художественное время. Ведь в отличие от фабульного, сюжетный художественное время не соблюдается четкой хронологии в изложении событий.

В историческом развитии общества выделяются несколько разновидностей времени. В начале развития цивилизации, на первичных этапах наблюдения за природой появляется понимание времени как явления циклического. Это представление полной мере нашло свое отражение в произведениях устного народного творчества. В период родового строя, на фоне появления мифов и легенд, различных табу, обрядов и ритуалов появляется специфический мифологическое время. С появлением авторской литературы, на фоне различных интерпретаций существующих мифов и создание писателями собственных, мифологическое время превращается в мифопоэтической. Появление эпического времени обусловлена рядом легенд, былей и авторских литературных текстов, в которых изображаются подвиги героя, его действия в соответствии с устремлений общества, к которому он принадлежит. В средневековой культуре, вместе с представлением о первопричине всего сущего, появляется так называемый казуальный время.

Художественное пространство активно изучался и изучается в литературоведческой науке. В частности, такими учеными, как Дмитрий Лихачев, Юрий Лотман, Владимир Топоров, Башляр и др. Важный вклад в исследование художественного пространства сделал

Владимир Пропп. В своей научной работе "Исторические корни волшебной сказки" ученый доказывает, что жанр сказки берет свое начало в народном обряде инициации, когда молодого парня выводили в "чужое пространство" (за пределы его деревни, в лес), где, пройдя жесткие испытания, мальчик превращался в мужчину. Его зашивали в кожу зверя - тотема рода, - что символизировало лоно матери или могилу [6, 132]. Таким образом, замена пространства в фольклоре представляет собой процесс перерождения (смерти и нового рождения) человека. По той же аналогии, сам процесс рождения и смерти человека связан с переходом с одного пространства (лона матери, земного мира) в другой (земной мир, потусторонний мир).

Художественное пространство по своей сути имеет следующие характеристики: открытость, замкнутость, просторность, доступность / недоступность обзору, емкость, сенсорное восприятие, относительность к месту расположения человека и т.д. В зависимости от этих характеристик, пространство может быть открытым, закрытым, внешним (макрокосм) и внутренним (микрокосм), "своим" и "чужим", прямым и кривым, большим и малым, локальным и глобальным, близким и далеким и тому подобное.

Художественное пространство литературного произведения конкретизируется и реализуется с помощью предметов, его наполняют. Ведь хужожний пространство литературного текста приобретает своего семантического и формального наполнения через предметы, в нем находятся; они также определяют границы художественного пространства. Литература на протяжении всей своей истории создает особый пространство-- художественный хронотоп, - тесно связан с временными и пространственными определениями объективной действительности, однако не тождественно с ними. Художественное время может иметь реальные координаты (год, месяц, число, век), может быть неопределенным (как-то в сказке), или опираться на будущее (в фантастических произведениях). Так же художественное пространство литературного произведения может указывать на реальное или вымышленное место событий, то, вообще, быть неопределенным. Он может быть расширен в космос, или сузиться до отдельного города, улицы, комнаты и тому подобное.

Михаил Бахтин придает большое значение хронотопа в художественной организации текста, выделяет его сюжето- и формообразующие функции.

Хронотоп охватывает все стороны художественного произведения: влияет на жанровую специфику текста, композиционную структуру, освещение художественного образа в произведении. Необходимо отметить, что художественный хронотоп, в отличие от временных и пространственных определений объективной действительности, имеет более или менее субъективный характер. Ведь чувство времени и пространства зависит от выражения его автором, восприятия читателем и от взаимосвязи реального мира и мира художественного.

Авторский хронотоп отличается наибольшей субъективностью, ведь создавая художественный текст автор как "играет" со временем (он может сделать его медленным, быстрым или остановить, если этого требует творческий замысел; изобразить события хронологически или непоследовательно и т.д.) и пространством (расширить, сузить и т.д.).

По мнению Дмитрия Лихачева, время автора меняется в зависимости от того, принимает автор участие в событиях художественного произведения или не принимает [4]. Время автора может протекать одновременно с событиями литературного текста, опережать их или отставать от них. Так же автор может быть в одном и том же пространстве с героями художественного произведения, находиться где-то неподалеку (например, в другом городе или на другой улице) либо вообще находиться в другой пространственной плоскости.

Необходимо также различать авторский хронотоп и хронотоп рассказчика. Автор и рассказчик находятся в разных плоскостях художественного текста: автор одновременно находится в объективном пространстве и отображается в хронотопе художественного произведения, от него зависит; рассказчик является частью художественного

замысла, поэтому он полностью подчиняется авторскому часопросторови и хронотопа литературного текста.

Топографический хронотоп связан с узнаванием конкретного места и времени событий литературного произведения. Он также хронотопом сюжета, разделяя художественный текст на ряд пространственных единиц, совпадают с сюжетными ходами. Однако, топографический или географический хронотоп не всегда является отражением топосив реальной действительности, то есть городов, улиц, стран реально существующих. В текстах художественной литературы часто имеющиеся вымышленные места или конкретное название заменяется неопределенным топонимом "город N" (например, в произведениях Николая Гоголя и Антона Чехова).

Хронотоп персонажей олицетворяет собой так называемый психологический хронотоп, генерирующий самосознание персонажей художественного произведения. Это субъективный пространство-действующих лиц.

Внешний хронотоп несет в себе информацию о месте развития событий и окружения героев литературного произведения. Внутренний пространство-охватывает душевный мир персонажей, их сознание, память и воображение. Благодаря смещению внешнего и внутреннего хронотопов персонаж художественного произведения может находиться одновременно в нескольких локусах - в конкретном месте и времени физического пребывания и в пространстве своих мыслей, видений, снов и т.д.

Как было отмечено ранее, художественный хронотоп характеризуется своей субъективной природой и реализуется в сознании автора, персонажей и читателя литературного текста. Так, художественное время осознается благодаря его текучести, хода событий, смене часовых координат и циклов (часы, сутки, времени года и т.д.) и

постигается человеком на уровне ее "чувство времени". Художественное пространство реализуется с помощью того, что его составляют. Комната познается благодаря предметам в ней, улица - благодаря расположению домов и др.

В современной литературоведческой науке существует мнение о взаимосвязи и взаимозависимость художественного хронотопа и литературного жанра. Так, например, в своем научном исследовании «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике "Михаил Бахтин систематизирует типы хронотопа по принципу развития жанра романа в истории зарубежной литературы от античности и до XIX века.

Анализируя литературный процесс в аспекте взаимного временных и пространственных координат художественного произведения, Нонна Копыстянская установила взаимосвязь, который имеет и обратную последовательность, а именно: хронотоп - жанр - жанровая система - художественное направление [3]. Данный вывод ученого позволяет выделить жанровые разновидности хронотопа, то есть типы пространства-времени, которые свойственны каждому жанру литературы хронотоп романа, повести, рассказы, баллады, сказки, драмы и тому подобное.

Следует отметить, что каждый род литературы имеет свой специфический хронотоп. Так, например, глобальный, всеохватывающий хронотоп эпоса отличается от локального хронотопа драмы.

Необходимо обратить внимание и на то, что каждый литературное направление требует использования особого хронотопа, способного раскрыть и воплотить его специфические эстетические черты.

Художественная вертикаль в большинстве случаев имеет трехчленным структуру: небо-земля-подземелья, рай-мир людей-ад. Художественная вертикаль, как правило, аксиологическая направленность. С ней связано изображения таких противоположностей, как жизнь и смерть, добро и зло, честь и стыд и тому подобное. По утверждению Владимира Топорова, именно вертикальная ось пространства наиболее четко изображает иерархическую структуру объектов: "покойники, души предков, демоны, злые божества, хтонические животные - внизу; люди, животные - посередине; птицы, ангелы, высшие божества - сверху» [7, 257].

Самый высокий пласт вертикального хронотопа связан с понятием вневременного или вечности. Все лучшее этого мира, лучшие пожелания и действия, все духовную жизнь человека относится к верхушке вертикальной оси.

Средний слой отражает бытовая жизнь человека. Этот художественное пространство сложный, наполненный противоречиями и объединением характерных черт верхнего и нижнего миров. Художественное время литературного произведения в этой плоскости движется по горизонтали в различных направлениях: в хронологической последовательности, перспективно, ретроспективно, замедляя или ускоряя темп. Ниже мир вертикальной оси характеризуется отсутствием движения, свободы, творчества; ему присуще животное, греховное, нетворческое начало. В этой плоскости время будто останавливается, застывает в вечной недвижимости.

В классицистической литературе, в частности в жанре драмы, наблюдается "канонический" взаимосвязь художественного времени и пространства. Четкая определенность единства времени, места и действия замыкает сюжет в локальном пространстве на определенной временной горизонтали (прямой). Это определяет тесную взаимосвязь хронотопа с сюжетом, где пространство-обуславливается сюжетом, а сюжет, в свою очередь, находится в зависимости от художественного времени и пространства. Однако, литература, в процессе своего развития, преодолевает любые каноны и противопоставляет им совершенно новое литературное направление, что означает смену эпохи в истории литературы, а также новые художественные временные и пространственные определения.

Хронотоп романтического произведения условный, таинственный; время и место событий, как правило, не указаны. Следует отметить, что именно писатели-романтики подтвердили свободное использование художественного хронотопа в литературе, разрушили границы между прошлым, настоящим и будущим временем литературного произведения, открыли пути изображения персонажей в любых обстоятельствах времени и пространства.

В реалистическом романе XIX века имеющийся хроникально-бытовой хронотоп, в отношении концепции связи формирование человеческого характера от окружающей общественной среды. Писатели реалистического направления активно используют суточный (описания круглосуточного жизни человека или группы людей), биографический, историко-культурный хронотопы.

В мировой литературе и культуре ХХ века самым распространенным становится использование мифопоэтической хронотопа. В мифопоэтическом пространстве художественный время "сгущается" и становится формой художественного пространства, его "четвертым измерением".

Художественное пространство, в свою очередь, "втягивается в движение времени", разворачивается в течении времени, становится его неотъемлемой частью. Неразрывность художественного хронотопа в мифологической модели мира обусловлена ??архаичным представлением о том, что значимость пространства проявляется только в связи с соотнесением его с определенным отрезком времени. По мнению Владимира Топорова, мифопоэтической пространство всегда "наполнен" и всегда вещевой. Итак, мифопоэтической художественное пространство связан не только с художественным временем, а также с его вещественным наполнением (боги, животные, растения сакральные объекты и т.п.) [7, 234].

Таким образом, художественный хронотоп представляет собой взаимосвязь временных и пространственных координат литературного текста. Художественное время литературного произведения функционирует в двух ипостасях: время событий и персонажей художественного произведения и время действительности реципиента этого произведения. Представление о времени в мировой литературе и культуре изменялись в процессе исторического развития общества. Это привело к появлению таких разновидностей художественного времени, как циклический, мифологический, казуальный, эсхатологический, спиральный, мифопоэтической и др. Художественное пространство литературного произведения реализуется в своей взаимосвязи со временем и имеет такие характеристики, как открытость, замкнутость, просторность, доступность / недоступность обзору, емкость, сенсорное восприятие. В зависимости от этих характеристик, пространство может быть открытым, закрытым, внешним и внутренним, "своим" и "чужим", прямым и кривым, большим и малым, локальным и глобальным, близким и далеким. Пространство-художественного произведения имеет субъективную природу и реализуется в сознании автора, персонажей и читателя литературного текста. Художественный хронотоп охватывает все звенья литературного произведения: влияет на родовое-жанровую специфику текста, воплощение эстетических основ литературного направления, композиционную структуру, освещение художественного образа в произведении. По своим функциям в литературном произведении он делится на сюжетный, фабульный, топографический, авторский, социальноисторичний, бытовой, фантастический, мифологический, психологический, метафизический хронотопы.



3. Особенности организации художественного пространства в романе

Хорошо известно, что «Айвенго» представляет собой средневековый роман времен Ричарда Львиное Сердце, и само действие происходит на просторах Англии, таким образом, в произведении соблюдается принцип единства времени и пространства . В. Скотт описывает пейзажи того времени: дремучие леса, деревни и величественные замки. Повествование идет неспешно, рассказывая о героях романа, их одежде, манерах поведения, мыслях и устремлениях. Нередко автор углубляется в детали, чтобы воссоздать наиболее полную картину происходящего и атмосферу того времени.

Детализация предметного мира в романтических произведениях и, в частности, в «Айвенго», не просто интересна, важна, - она неизбежна; говоря иначе, это не украшение, а суть романтического образа. Ведь воссоздать предмет во всех его особенностях (а не просто упомянуть) писатель не в состоянии, и именно деталь, совокупность деталей «замещают» в тексте целое, вызывая у читателя нужные автору ассоциации. Размышляя над 44 другими признаками романтизма в романе, можно отметить исключительные характеры главных героев, исключительные обстоятельства, в которых они действуют. В. Скотт создает портрет идеального рыцаря, у которого красота сочетается с умом и благородством, а храбрость - с умением сражаться. Образ Ревекки, например, автор сделал воплощением душевной красоты и гуманности.

Довольно замысловато построен ход романа. В. Скотт выбирает сюжетную линию, доводит ее до определенного момента, затем переключается на другую, которая в итоге пересекается с первой в какомлибо масштабном событии (например, осада замка Торкилстон, в которой подробно описаны главные и второстепенные герои и пути, которыми они попали сюда). Интересен также прием описания характерных черт неизвестных героев без названия их имен, позволяющий читателю догадаться об их личностях и именах. Таким образом, Ричард Львиное Сердце появляется в романе довольно рано (первая треть), но читатель может догадываться о его личности только ближе к концу, где и раскрывается его тайна. В романе присутствуют и народные герои того времени, воспетые в балладах, но одушевленные и очеловеченные здесь.

Это сам король Ричард Львиное Сердце, Робин Гуд, монах Тук. При этом неоднократно они доказывают свою доблесть, храбрость, честность и доброту. Атмосфере соответствуют и песни, приведенные в тексте, которые поют сами герои за «доброй чашей вина и куском оленины».

Баллады о Робин Гуде, о «добром Робине» относятся к числу лучших памятников английского народного творчества. Они замечательны тем, что в них отразился вековой народный протест - ненависть английского крестьянства к его угнетателям, воплотившаяся в мечте о смелом защитнике попранных интересов народа, в мечте о мстителе за его растоптанные права - в образе Робин Гуда. Робин Гуд, герой многочисленных английских народных преданий, к которым обратился писатель, появляется на турнире, ставит на место еврея Исаака, дерзит принцу Джону, а на другой день побеждает в состязании йоменов, стрелков из лука, снова дерзит принцу Джону, отказывается пойти на службу принцу Джону за 50 золотых, отказывается от заслуженных 20 золотых и, наконец, штурмует замок Фрон де Бефа и спасает короля Ричарда I. Несмотря на название книги, у читателя в конечном итоге складывается впечатление, что роман повествует скорее об отношениях между побежденными саксами и победившими норманнами, нежели о судьбе рыцаря Айвенго.

Конечно, сюжет тесно переплетен с его приключениями, но акцент сильно смещен в сторону исторических событий того времени. Таким образом, в романе «Айвенго» налицо основные признаки романтизма: противопоставление индивида и общества, исключительный (тонко чувствующий) герой в исключительных (страшных, безвыходных) обстоятельствах действительности.

Отдаленные времена интересны новым поколениям постольку, поскольку между далеким и близким обнаруживается связь: становится видно, как прошлое привело к нынешнему, оказывается, что современность -- это следствие давних причин. Вот это было и осталось самым интересным в романах В. Скотта. Разумеется, приметы давних веков, дамы и рыцари могут привлекать сами по себе, как яркое и необычное зрелище, но для зрелого восприятия исторические романы интересны именно тем, что позволяют уяснить, как давно началось совершающееся сегодня, как все запутывалось, обрастая, усложняясь на протяжении веков все новыми конфликтами. Художественно цельное воспроизведение того или иного давнего конфликта дает возможность, нет, не разрешить конфликт, но хотя бы понять его причины и суть.

Исторический роман В. Скотта стал не только продолжением литературных традиций, а неизвестным до того художественным синтезом искусства и исторической науки, открыл новый этап в развитии английской и мировой литературы. В ходе анализа романа было обнаружено наличие художественного полифонизма.

Наличие существенных признаков фольклорно-балладной народной традиции, авантюрного, рыцарского и «готического» романов, которые взял на вооружение автор романа «Айвенго», делает жанр романа «синтетическим». Кроме этого, В. Скотт при создании исторического полотна опирался, прежде всего, на традиции народных баллад, преобразив их сюжеты, образы, стилистику. «Народная» тематика баллады отвечала националистическим тенденциям Романтизма и предшествующих ему литературных течений.



Заключение

Главной заслугой В. Скотта считалось создание нового жанра - исторического романа, вобравшего, по мнению критиков, главные эстетические устремления той эпохи. «Вальтер Скотт создал, изобрел, открыл, или, лучше сказать, угадал эпопею нашего времени - исторический роман» [7, с. 357], - писал В.Г. Белинский.

«В романе Вальтера Скотта история и поэзия впервые встретились как начала родственные, а не враждебные. И вот почему, читая романы Вальтера Скотта, в которых одно какое-нибудь историческое событие перемешано со множеством вымышленных, думаешь, что читаешь историю: так все естественно, живо и верно в романе». [5, с. 231]

Новым оказался угол зрения, под которым В. Скотт видел «частную жизнь с ее заботами и хлопотами» (В. Г. Белинский) и любовь - «верховную царицу чувств» (Н. И. Надеждин). Авантюрно - исторический сюжет основан на исторических событиях: писатель опирается на изученные им исторические документы, и в произведении возникают реалии прошлого, подробно описываются народный быт и нравы. Все «частное» дано В. Скоттом в исторической перспективе: вымышленные герои - люди прошлых столетий - действуют среди исторических лиц, участвуют в событиях, имевших место в реальности. На первый план в историческом романе В. Скотта выступает соотнесенность главного героя с эпохой. Эпохальный герой романа - лицо вымышленное, что давало очевидное преимущество для художественной свободы художника в интерпретации исторических событий.

Главную привлекательность романа составляют динамика действия, колорит средневековья, выраженный не только в реалиях быта, в речи героев, описании обычаев и нравов, но и в мощной балладной эпической традиции, воспевающей благородство, смелость и справедливость демократического короля, находящегося на равных то в обществе монаха, то среди разбойников во главе с Робин Гудом, то на рыцарском поединке.

Разнообразие сцен и эпизодов, быстрая смена событий свидетельствуют о верности шекспировской традиции в изображении эпохи и характеров. Главный пафос романа заключается в утверждении места личности в историческом процессе. Жизнь частная неотделима от судьбы государства, монарха. [25, с. 106] Сочетание любовной и авантюрно-приключенческой линий придают убедительность и динамику сюжету исторического повествования.

Повествователь, не вмешивающийся в происходящее, но комментирующий его, на какое-то время приостанавливает ход событий, но потом как бы наверстывает упущенное, быстро приближаясь к счастливой развязке. Король в романе идеализирован, приближен к балладному образу мудрого и справедливого правителя, а образ Айвенго - типично романтический, вполне соответствующий трактовке монарха, который ему покровительствует.

Верный своему поэтическому кредо, В. Скотт уважает право каждого народа на свою историю, культуру, обычаи. Поэтому в романе с такой достоверностью и убедительностью одинаково полно и многосторонне показаны норманн Буагильбер и еврей Исаак, Седрик и король Ричард, гонимые и угнетенные, угнетатели и завоеватели.

Одно из главных достоинств романа в том, что каждый персонаж от знатного рыцаря или храмовника до свинопаса или шута строго индивидуализирован, каждый посвоему говорит, носит одежду, общается с другими героями. Жанровое своеобразие романа Айвенго заключается в органичном соединении в ткани романа предшествующих жанров: легенды, куртуазной повести, исторической хроники, психологического романа, национального фольклора.

Особое значение в романах В. Скотта приобрели «археологические» и «этнографические» подробности: и местность со всеми особенностями, и колорит эпохи, и костюмы, и позы героев - все должно было соответствовать своему времени. нравов»: привычек, обычаев, понятий, предрассудков людей прошлого. художественный пространство литературный текст



Список использованной литературы

1. Абрамсон М.Л. Семья в реальной жизни и в системе ценностных ориентаций в южноитальянском обществе X-XIII вв. // Женщина, брак, семья до начала Нового времени. М., 1993. - С. 42-56.

2. Баканов А.Г. Современный зарубежный исторический роман / А.Г. Баканов. Киев, 1989. - 184с.

3. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1999. - 502с.

4. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М., 1986. - С. 250-251.

5. Белинский В.Г. Собр. соч.: в 9 т. Т. 5. М., 1976.

6. Белинский В.Г. Собр. соч.: в 9 т. Т. 1. М., 1976.

7. Белинский В. Г. Собр. соч.: в 9 т. Т. 7. М.,1976. - С. 145-146.

8. Бельский А.И. “Айвенго”: комментарии // В. Скотт. Айвенго (пер. Е.Г. Бекетовой) // В. Скотт. Собр. соч.: в 20 т. Т. 8. - М.-Л.: Гос. Изд. художественной литературы, 1965. - 512с.

9. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л., 1973. - 568с.

10. Берковский Н.Я. Литературная теория немецкого романтизма. М.: Издательство института литературы АН СССР, 1966. - 329с.

11. Богин Г.И. Филология. Электронный учебник. Режим доступа: http://scibook.net/filologiya.html

12. Бодня А.А. История литературы: Классицизм, сентиментализм, романтизм. Конспект лекций. Изд. Санкт-Петербургского педагогического университета им. А.И. Герцена, 2014. - С. 82-88.

13. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М., 2010.

14. Введение в литературоведение: Учебник для вузов / Н.Л. Вершинина, Е.В. Волкова, А.А. Илюшин и др.; под общей ред. Л.М. Крупчанова. М.: Издание ОНИКС, 2012.

15. Габдрахманов П.Ш. Брачная политика сеньоров и брачное поведение сервов в средневековой Франции // Женщина, брак, семья до начала Нового времени. М., 1993. - С. 15-34.

16. Гайм Р. Романтическая школа. М., 2007. - 896с.

17. Грешных В.И. В мире немецкого романтизма: Фр. Шлегель, Э.Т.А. Гофман, Г. Гейне. Калининград, 1995.

18. Давиденко Г.И., Чайка О.М. История зарубежной литературы XIX- XX вв. Киев, 2012. - С. 344-346.

19. Дмитриев А.С. Проблемы йенского романтизма. М., 1995. - 218с.

20. Дьяконова Н. Я. / Вальтер Скотт и Шекспир (у истоков европейского романа ХIХ в.) / Н.Я. Дьяконова - Научные доклады высшей школы. Филологические науки. - 1974. - №6.

21. Жачемукова Б.М. Художественная специфика жанра исторического романа / Б.М. Жачемукова, Ф.Б. Бешукова // Вестник Адыгейского государственного университета, Сер.: Филология и искусствоведение. - 2011. - Вып. 1. - С. 13-19.

22. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб.: Ахюма, 1996. - 232с.

23. Искусство. Современная иллюстрированная энциклопедия. / Под ред. проф. Горкина А.П. М.: Росмэн; 2007. - С. 332.

24. История зарубежной литературы Х1Х века. Романтизм.: Учебнометодический комплекс дисциплины / Сост.: М.А.Ковалева; Бийский пед. гос. ун-т им. В. М. Шукшина. - Бийск: БПГУ им. В. М. Шукшина, 2012.

25. История зарубежной литературы ХIХ века / Под ред. Н.А.Соловьевой. М.: Высшая школа, 2001. - 637с.

26. Лосев А.Ф. Диалектика художественной формы. М., 1927.

27. Лотман Ю.М. Структура художественного текста/ Ю. М. Лотман. М., 1992. - 342с.

28. Скотт В. Айвенго. Пер. с англ. Е. Г. Бекетовой. - М.: ООО «Издательство АСТ», 2013. - 476 с.

Размещено на Allbest.ru