Формы сравнительной степени в лирике Булата Шалвовича Окуджавы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Формы сравнительной степени в лирике Булата Шалвовича Окуджавы

Четверик В.К., аспирант кафедры славянских языков

Харьковского национального педагогического университета

имени Г.С. Сковороды

Анотація

лингвопоэтический наследие окуджава

У запропонованій розвідці розглядаються особливості функціонування ступенів порівняння маркованих форм прикметника і прислівника. Матеріалом дослідження стали приклади, у яких містяться ступенів порівняння прикметників і прислівників, отримані методом суцільної вибірки з творчої спадщини видатного поета ХХ століття - Булата Шалвовича Окуджави.

Згідно з роботами академіка В.В. Виноградова, прикметник є найбільш «образотворчою» частиною морфологічного ресурсу мови. Структура лексичного значення прикметника в мові містить семантичний і прагматичний компоненти. Специфіка досліджуваної частини мови полягає ще і в тому, що до згаданих компонентів значення автор поетичного тексту може додати компонент, що виражає авторську оцінку і має емоційне забарвлення.

Актуальність цієї роботи полягає в тому, що вона заповнює певні лакуни у вивченні функціонування різних частин мови в структурі поетичного тексту. Додаткового вивчення потребує проблема віршової реалізації ступенів порівняння маркованих форм прикметника і прислівника. Вирішення цього питання в свою чергу дозволить детальніше розглянути проблему реалізації морфологічного потенціалу мови поетичного тексту і їхній вплив на розвиток національної мови загалом.

У роботі проаналізовано функціонування ступенів порівняння в поетичних зразках і встановлено, що поетичний текст допускає порушення норм утворення та функціонування ступенів порівняння, що сприяє посиленню базового експресивного потенціалу досліджуваних форм і дозволяє поетові відображати в мовній матеріальній формі особливу глибину і барвистість створюваних образів і ситуацій.

ХХ век, в том числе вторая его половина, стал чрезвычайно плодотворным и эволюционно значимым для русской истории, культуры, литературы, и в частности поэзии. Этот период представил целую плеяду авторов, которые были включены в орбиту мировой культуры, классики. Имя Булата Шалвовича Окуджавы также стало фактом русской культуры, литературы и языка в такой же степени, как имена А.С. Пушкина, А.А. Блока, А.А. Ахматовой и других. И это отображение не только той славы, которую имел поэт, но и того глубочайшего следа, которое его творчество навсегда оставило в русском поэтическом языке.

Постановка проблемы. Творческое наследие Булата Шалвовича Окуджавы, одного из самых неординарных и необычных русских поэтов XX века, родоначальника поэтико-музыкального жанра - авторской песни, несмотря на всеобщую его известность и народное признание, долгое время оставалось вне поля зрения филологической науки. Сам поэт с определенным неодобрением относился к устремлению литературоведов и лингвистов анализировать его творчество с целью понять феномен его произведений, самобытное обаяние его стихов-песен. Для самого мастера слова это означало - отнять у творчества и стихотворения его тайны.

Творчество Б.Ш. Окуджавы вызывает особенный интерес среди исследователей, ведь оно выделяется колоритной самобытностью и живописной образностью, реализованными в полноте социально-исторического контекста. Широкий спектр научных работ, посвященных творчеству поэта, имеют литературоведческий характер. В.В. Виноградов указывал на важность изучения и рассмотрения творческого лингвостилистического и лингвопоэтического наследия каждого автора как своеобразной цельной системы, а также писал о том, что это «<..> невозможно без воссоздания правил или законов движения стиля отдельных его произведений в их композиционном развертывании» [1, с. 91-92]. В тоже время лингвисты исследовали лирику Б.Ш. Окуджавы весьма фрагментарно.

В нашей статье мы рассматриваем конструкции со степенями сравнения в творчестве Б.Ш. Окуджавы на материале текстов, которые принадлежат к разным периодам творчества, затрагивают различные проблемы и вопросы и имеют примечательные стилистические и жанровые различия. Отличительной чертой некоторых стихотворений поэта является использование конструкций со степенями сравнения, использование которых в поэтической речи И.А. Ионова предлагает относить к специфическим для поэзии морфологическим способам эстетической актуализации потенциала имени прилагательного. Активность использования в поэтической речи конструкций со степенями сравнения закономерна и соответствует субъективному, повышенному, эмоциональному восприятию и отражению окружающей поэта действительности и мира в целом [3, с. 140].

Целью статьи является попытка проанализировать специфику функционирования форм сравнительных степеней имени прилагательного как средства актуализации его морфологического и эстетического потенциала. Изучение специфики функционирования сравнительной степени в языке поэзии Б.Ш. Окуджавы дает возможность обнаружить новые грани поэтического таланта поэта и учесть специфику его идиостиля.

Анализ последних исследований и публикаций. Современная лингвистическая наука активно интересуется исследованием поэтического языка, а одной ведущих задач лингвопоэтики становится изучение функционирования языковых единиц различных грамматических разрядов и лексико-семантических групп в нем. Изучения данного вопроса в своих работах касались такие известные лингвисты, как В.В. Виноградов, ГО. Винокур, И.Я. Гин, И.А. Ионова, Л.В. Щерба и др.

Среди отечественных лингвистических исследований, выполненных в данном направлении, особое внимание изучению морфологических средств создания выразительности и актуализации в поэтических текстах в своих работах уделяют Е.А. Скоробогатова, Н.С. Минина, О.Н. Голикова, Е.В. Бувалец, Н.И. Самсоненко и др., благодаря чему задача решена на уровне имени существительного и служебных частей речи [6; 7].

Несмотря на существенный научный интерес, в целом морфология поэтического языка все еще остается одной из мало исследованных областей лингвопоэтики, дополнительных исследований требует вопрос функционирования других частей речи в структуре поэтического текста. Именно поэтому нам представляется значимым продолжить исследования в этом направлении и рассмотреть функционирование маркированных форм степени сравнения имени прилагательного и наречения с точки зрения их поэтического и экспрессивного потенциала на материале поэтических произведений авторства выдающегося поэта ХХ века - Булата Шалвовича Окуджавы.

Изложение основного материала. Рассматривая примеры использования степеней сравнения прилагательных в поэзии Б.Ш. Окуджавы, во-первых, отметим систематичность употребления подобных форм в языке произведений поэта. Для анализа были выбраны поэтические тексты, содержащие наиболее интересные формы с точки зрения функционирования компоратива и суперлатива. Необходимо отметить, что в целом идиостиль Б.Ш. Окуджавы характеризуется довольно регулярным использованием подобных форм - форм сравнительной и превосходной степени имени прилагательного и наречения, на основе которых в ряде случаев строится вся композиция стихотворения или его фрагмента.

Можно также утверждать, что наиболее частотными в лирике поэта являются аналитические формы степени сравнения прилагательных: нами отмечается довольно внушительное количество примеров реализации данных форм в текстах произведений автора.

Формы степеней сравнения в стихотворениях Б.Ш. Окуджавы выполняют информативную, эстетическую, смысловую, оценочную функции, служат для выражения динамики мыслей или описания окружающего мира. Используя в своих стихотворениях степени сравнения, поэт конкретизирует детали окружающего мира, дает более точное и образное представление о нем. Исследование и анализ форм степеней сравнения в языке поэзии Б.Ш. Окуджавы позволяет выявить новые грани поэтического мастерства поэта, охарактеризовать специфику идиостиля.

При анализе отобранного методом сплошной выборки материала мы обнаружили, что поэт в большинстве примеров в качестве объекта сравнения использует существительные двух лексико-грамматических разрядов - конкретные и абстрактные имена существительные. Большую часть составляют имена с абстрактной и конкретной семантикой, которые выступают в качестве носителя признака, выраженного прилагательными в форме компоратива и суперлатива. Вероятно, что функционирование данных групп субстантивов, обозначающих понятия, качества и т.д., в его творчестве определено целью и творческой идеей Б.Ш. Окуджавы, так как поэт желает в полном объеме и детально представить читателям личные переживания, чувства, восприятие окружающего мира. А использование абстрактных / конкретных имен существительных + имя прилагательное в сравнительной степени позволяет более точно и конкретно передать восприятие автором окружающей действительности, чувств, переживаний, восприятия мира в разных плоскостях в целом. Например: «Всё чужие леса да чужая даль. И мороз страшней, и душа в огне...» [5, с. 356]; «Есть на свете важнее дары: / в ранний час, когда ветер затих ...» [5, с. 293]. Примечательно, что в большинстве случаев система образов в творческом наследии поэта связана с человеком (личностью) и его восприятием мира, существованием в нём.

Можно отметить и то, что автор выражает заинтересованность и внимание к человеку, его жизни, так как практически все имена существительные в его стихотворениях связаны с разнообразными сторонами повседневной жизни человека: любовь, музыка, море, вечер, забота и т.д.

Подвергая рассмотрению семантику одиночных ком- паративов, отметим, что Б.Ш. Окуджава применяет прилагательные разных лексико-семантических групп. Поэт не отдает предпочтение определенной группе прилагательных, например, в его текстах можно встретить, как и единицы выражающие оценку и характеризующие эмоциональное состояние человека, так и прилагательные общей оценки. Например: «...Каждый куст в парке княжеском мнит о себе. /Но над Персией - гуще гроза...» [5, с. 288]; «Плачь, вдова. Этой боли не сыщешь сильней, / потому и не спит Марсинель...» [5, с. 547]. Отметим и то, что для стиля Б.Ш. Окуджавы нехарактерно использование имён прилагательных в сравнительной и превосходной степени со значением цветообозначения. Так, со всего ряда отобранных примеров можно выделить лишь несколько примеров с использованием имени прилагательного с семантикой цвета в сравнительной степени: «После дождичка небеса просторны, / голубей вода, зеленее медь...» [5, с. 423]; «Если спросят, чем же ты отмечен, / край, где воздух синего синей» [5, с. 114]. Анализируя последний пример, следует сказать, что автор используя конструкцию «синего синей» достигает более высокой степени насыщенности проявления признака объекта, который является обладателем не просто синего цвета, а его вышей точки интенсификации, эта конструкция используется в значении превосходной степени сравнения. Такое использование форм сравнительной степени в значении превосходной не является исключительным явлением для русского языка и, особенно, для языка поэзии и художественной литературы. Вероятно, что в смысловом плане для поэта довольно важно использовать именно форму подобного рода, поскольку на это указывает чрезвычайно редкая частотность использования окказиональных форм в стихотворениях Б.Ш. Окуджавы.

Также, отличительной чертой языка поэзии Б.Ш. Окуджавы является частотное использование одиночного имени прилагательного в сравнительной степени в функции носителя превосходной степени в сочетании с отрицанием «НЕТ» или приглагольной частицей «НЕ», например: «Нет ничего опасней середин...» [5, с. 287]; «До чего ж кровавая война! Нет ее кровавей...» [5, с. 378]; «...живет в сознанье женщина, /и нет ее сильней...» [5, с. 112]. В последнем примере поэт подчеркивает, что «лицо» - лирическая героиня - женщина, «сильней» и нет никого более сильного, то есть в рассматриваемой строке признак «сильная» проявляется в наибольшей своей степени в сравнении с его проявлением во всех остальных случаях его употребления в ряде однородных объектов (лиц). Именно, поэтому можно говорить о том, что одиночный компаратив используется в качестве суперлатива.

В следующем примере: «Плачь, вдова. Этой боли не сыщешь сильней, /потому и не спитМарсинель...», говорится о том, что нет боли, которая была бы более сильной, чем та, признак которой насыщено, проявляется в данных строках поэтического текста. Мы можем говорить, что значение формы «сильней» идентично значению формы «более сильная», а именно суперлативой форме «самая сильная» или «сильнейшая», то есть признак обнаруживается в абсолютной своей степени. Такие формы содержат в себе значение интенсивно выраженной экспрессии и эмоциональности. Такие конструкции, с отрицательной частицей «нет» и приглагольной - «не», своей семантикой и значением предполагают отрицание самой возможности какого-либо сопоставления с однородным объектом сопоставления, такой признак категорически определяется как абсолютное его проявление в конкретной ситуации (модели). На наш взгляд, можно говорить о весьма характерной для языка произведений Б.Ш. Окуджавы модели «нет + компаратив» в значении суперлатива. Из всего ряда примеров употребления поэтом одиночного компаратива в анализируемых нами стихотворениях Окуджавы такая модель реализуется в более чем 15 фрагментах. То есть, вполне рационально рассматривать такую конструкцию как отличительную особенность идиостиля Б.Ш. Окуджавы и характерную черту употребления сравнительных форм в языке поэзии анализируемого автора.

Особое место в ряду компаративов отводится формам, которые обозначают усиление проявления признака, относящегося к разнообразным областями жизни человека, качествам характера или натуры, например: «Пожалуй, / лучше нее не сыщется, / вдумчивей и ученей. ...» [5, с. 541]. В данном примере носителем признака, характеризующемся компаративом, есть конкретное существительное (объект) - лирическая героиня, которая наделена рядом качеств. Сравнительная степень прилагательных («лучше, вдумчивей, ученей») свидетельствует о более насыщенном проявлении признака, а конкретнее о том, что героиня стихотворения качественно выделяется из ряда остальных людей, компаратив в этом месте удостоверяет о конкретном проявлении признака, а точнее, качествах человека и их превышениях. Отметим и то, что локализация ряда компаративных форм на небольшом участке стихотворения, которая довольно часто встречается в творчестве рассматриваемого поэта, также актуализирует внутренний потенциал данных единиц, представляя данные качества героини еще в более интенсифицирующем состоянии, что формирует возвышенно-позитивный образ лирической героини.

Так, компаратив помогает создать более точное и конкретное изображение действительности, благодаря чему в языке формируется способность к сравнению объектов и явлений действительности, а через сравнение человек глубже познает суть предметов, ведь при его помощи можно точнее изобразить (отразить) меру признака предмета, создать своеобразный эффект наблюдения и изучения предмета. Например: «А душа, уж это точно, ежели обожжена, / справедливей, милосерднее и праведней она...» [5, с. 339]. Такой подбор компонентов, составляющих представленную конструкцию, и их локализация в пределах одной строки, позволяет усилить изображаемый автором эффект характеристики (души - внутреннего мира).

Рассматривая тексты стихотворений Б.Ш. Окуджавы, мы отмечаем и то, что для поэта свойственно использование конструкции типа «компаратив + Рп. существительного», довольно часто автор использует в текстах стихотворений одиночный компаратив. Так, поэт, используя один из распространенных в языковой системе способов, типично оформляет объект сравнения при помощи существительного в родительном падеже без предлога: «Что жизнь прекрасней смерти - аксиома, осознанная с возрастом вдвойне...» [5, с. 600].

Имя прилагательное в сравнительной степени с примыкающим к нему именем существительным в родительном падеже обнаруживается в качестве скрытого сравнения. Такие конструкции включают в себя существительное, компаратив, относящиеся к нему, и существительное в родительном падеже в качестве объекта сравнения. С точки зрения языковой оптимизации такие конструкции являются наиболее экономными в плане эксплуатации языковых форм и средств, что отражает стремление языка в целом к уменьшению усилий для производства речи, но с обязательным сохранением выразительных и экспрессивных качеств языковых единиц.

Конструкции подобного рода (Рп. имени существительного при компаративе) обычно очень тесно семантически интегрированы в содержание стихотворения и его контекст, что значительно облегчает восприятие реципиентом текста, позволяет легко понять авторский замысел, адекватно воспринять и трактовать сравнение. А также учесть заложенное в них значение проявления в них высокой степени проявления качества \ признака, т.е. ощутить весь эстетический, выразительный и экспрессивный потенциал единиц. Например: «А как третий обман - он ночи черней, / Он ночи черней, он войны страшней» [5, с. 205]. Такая конструкция, при первом прочтении, не включает в себя указания на чрезвычайно высокую степень проявления качества / признака, так как «ночь» не всегда соотносится реципиентом с безукоризненно черным цветом. Тем не менее, такую конструкцию следует рассматривать в контексте всего четверостишия, в котором все языковые единицы и само содержание направлены на цельную трактовку семантики интенсивности признака: «А как первый обман - да на заре туман. / А второй обман - закачался пьян. / А как третий обман - он ночи черней, / Он ночи черней, он войны страшней» [5, с. 205]. Так, использование автором слова «туман» в первой строке, привносит метафоричный оттенок в трактовку «первого обмана», который сравнивается с ним, что формирует у реципиента ощущение сложности, путаницы во взглядах и оценках, отсутствие какой-либо перспективы, а далее автор восходяще формирует ощущение нарастания сложности ситуации, сравнивая обман с опьянением, черной ночью и в конце четверостишия с ужасом войны.

Отметим тот факт, что синтетическая форма сравнительной и превосходной степени сравнения прилагательных и наречий составляет большую половину примеров употребления форм степеней сравнения в языке поэзии Б.Ш. Окуджавы. Поэтому можно утверждать, что использование синтетических форм превосходной степени сравнения является характерной чертой идиостиля. Данный факт опровергает предположение о некой тяжеловесности синтетических форм в сравнении с аналитическими формами суперлатива, а поэтому редком их употреблении поэтами простых форм в своих произведениях [4].

Следует отметить, что в анализируемом материале среди аналитических форм превосходной степени не встречается ни одного образца использования формы «наиболее/наименее + прилагательное в положительной степени сравнения». Причина кроется, скорее всего, в том, что такая конструкция в целом довольно редко встречается в поэтических текстах.

Примечательным является и то, что в поэзии Б.Ш. Окуджавы встречается и использование приёма повтора наречия в сравнительной степени в пределах одной строки, что отличает его от других мастеров слова ХХ века. Среди отобранных стихотворений встречаются такие примеры: «Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше, / когда дворники маячат у ворот...» [5, с. 138]; «Потоньше, потоньше колите на кухне дрова, / такие же тонкие, словно признаний слова!» [5, с. 241]; «Стала чаще и чаще являться ко мне / с видом пасмурным и обреченным» [5, с. 538] и др. Повторение наречия в сравнительной степени в пределах одной строки - средство усиления внутреннего выразительного потенциала и экспрессивности лексической единицы, служит для выражения акцентированной интенсивности свойства, особенности или качества объекта. В таких примерах качество воспринимается не как статичное явление, а как находящееся в развитии - динамическое. Насыщенность действия, его густота и интенсивность нарастает от одной формы к другой. Хотя в целом необходимо отметить, что такой яркий способ интенсификации и экспрессии не есть характерным для творческого наследия поэта.

Отметим и то, что среди всех примеров отобрано, также несколько примеров использования наречий для усиления степени проявления интенсивности признака, находящегося при компаративе. Частым приёмом является использование наречия «ещё» в функции прилегающего к компаративу обстоятельства. Например: «Но в том ее огне казались мне мои друзья/еще надежней и еще красивей...» [5, с. 253], «... жизнь помчится, словно птица, неизвестно почему,/ что еще важней, чем это, что еще грустней, чем то...» [5, с. 575]; «Лучше в Париже ютиться на крыше: / что еще слаще? Что еще выше?» [5, с. 602] и др. Примечательным является и использование поэтом местоимения «всё» в значении наречия, например: «Всё чаще и чаще томило сомненье: / к чему тебе эта мечта, Циолковский?» [5, с. 94]; «Всё слабее звуки прежних клавесинов, /голоса былые...» [5, с. 343]; «Корабль нашей жизни приближается к пристани, / и райская роща всё яснее видна...» [5, с. 481] и др.

Заметим, что для поэзии Б.Ш. Окуджавы в целом не характерно использование дополнительных средств актуализации и усиления выразительного и экспрессивного потенциала имени прилагательного в сравнительной степени, так, например, автор не использует архаических форм, довольно редко употребляет окказиональные формы имени прилагательного и его степеней сравнения. Поэт предпочитает не использовать в своих работах подобные компоненты для усиления уровня проявления качества или признака объекта. Скорее всего, для поэта имя прилагательное в сравнительной степени видится самодовлеющим и цельным приёмом для формирования выразительности и интенсификации объекта, который не нуждается в каких-либо дополнительных элементах для усиления степени проявления признака. Подтверждение этому находим в том, что среди всего объема анализируемого поэтического языка нами отобрано всего лишь три примера функционирования окказиональной формы сравнительной степени имени прилагательного. Рассмотрим, например, следующий пример: «И были ему /золотей золотого / простые /медные те пятаки» [5, с. 96]. Первое на что следует обратить внимание это формирование сравнительной степени относительного имени прилагательного, что является распространенной тенденцией для поэтического языка, но в целом остается не характерным для русского языка в широком плане. Е.А. Земская отмечает, что «своеобразие русских относительных прилагательных обнаруживается в тех случаях, когда они употребляются для выражения широкого недифференцированного отношения, проясняемого лишь в широком контексте» [2, с. 147].

В творческом наследии Булата Шалвовича Окуджавы маркированные формы степени сравнения имени прилагательного и наречия представлены в широком разнообразии выполняемых ими функций. В целом для выражения категории сравнения наследию исследуемого поэта характерно использование сравнительной степени имени прилагательного в роли превосходной, что позволяет автору передавать особую глубину и красочность создаваемых образов и ситуаций. Употребляя маркированные формы имени поэт акцентирует внимания читателя на силе и объеме представляемых предметов, понятий, расширяя таким образом выразительность своих стихотворений.

Литература

1. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. Москва: Высшая школа, 1981. 320 с.

2. Земская Е.А. Относительное прилагательное как конструктивный элемент номинативной системы современного языка. Грамматические исследования: Функционально-стилистический аспект: Морфология. Словообразование. Синтаксис. Санкт-Петербург: Наука, 1991. С. 132-164.

3. Ионова И.А. Морфология поэтической речи. Кишинев : Штиинца, 1988. 164 с.

4. Милославский И.Г Морфологические категории современного русского языка. Москва: Просвещение, 1980. 254 с.

5. Окуджава Б.Ш. Стихотворения / вступ. статьи А.С. Дубшана и В.Н. Сажина; сост. В.Н. Сажина и Д.В. Сажина; примеч. В.Н. Сажина. Санкт-Петербург: Академический проект, 2001. 712 с.

6. Скоробогатова Е.А. Грамматические значения и поэтические смыслы: поэтический потенциал русской грамматики (морфологические категории и лексико-грамматические разряды имени): монография. Харьков: НТМТ, 2012. 480 с.

7. Скоробогатова Е.А., Минина Н.С. Грамматические значения и поэтические смыслы: стиховая актуализация служебных частей речи: монография. Харьков: ФЛП Бровин А.В., 2017. 160 с.

8. Четверик В.К. К вопросу о маркированности сравнительной степени имени прилагательного. Русская филология. Вестник Харьковского национального педагогического университета имени Г.С. Сковороды. Харьков, 2017. № 3 (62). С. 20-26.

9. Newmeyer F. Iconicity and generative grammar. Language. 1992. Vol. 68. P. 756-796.

Размещено на Allbest.ru