А. Грифиус - "критик самого себя" в сонете "Andreas Gryphius uber seine Sonntags - und Freitagssonette" для отображения влияния программного манифеста М. Опица "Книга о немецкой поэзии" на конкретную практику стиха

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Дакаленко О.В.

Днепропетровский государственный институт физической культуры и спорта

Изначально, чтобы уяснить основную задачу теории как таковой и ее влияния на практическую зависимость от себя самой, нам кажется уместным представить мнение известного ученого-литературоведа Н. А. Гуляева о том, что «теория имеет дело со своеобразием писательского труда, особенностями художественного познания, его образной спецификой» [4,4].

В истории немецкого стихосложения (стиховедения) весомое место занял теоретический программный манифест «Книга о немецкой поэзии» („Buch von der deutschen Poeterey. 1624“) М. Опица. Сделаем акцент на том, что реформа М. Опица уже достаточно убедительно исследована и проанализирована, как, например, в отечественном (М. Л. Гаспаров), так и в немецком (Д. Бурдорф) литературоведении.

Итак, повторим, что основным теоретическим постулатом стал программный манифест М. Опица, родоначальника Первой Силезской школы «Книга о немецком стихотворстве/ поэзии», которая, как трактуется в литературоведческих штудиях - «явилась первой поэтикой, написанной на немецком языке, и представляет собой основной манифест новой школы; М. Опиц, опираясь на авторитет античных и ренессансных авторов, в том числе Скалигера и Ронсара, решительно отстаивал требования, продиктованные „разумом“ и „хорошим“ вкусом» [8, 237].

Все это заставляет думать о том, что поэт, создающий новоевропейскую поэзию Г ермании XVII века, должен быть эрудированным во всех отношениях - с точки зрения поэтики, риторики, стилистики, художественного текста, а главное виртуозно владеть метром, в свою очередь и ритмом для полной передачи в конструкции и образности стиха, динамики своего времени и мира поэтической гармонии барокко...

Крупный ученый-филолог М. Л. Гаспаров в своей книге «Очерк европейского стиха» справедливо отмечал, что «... и при Чосере и при Опице для перелома понадобился не короткий освоенный, а долгий, еще не освоенный размер - как бы стиховая целина. Здесь сразу пришла мысль организовать такой размер в стопы и сразу нащупалось ощущение, что в этих стопах долгим должен считаться тот слог, который понесет ударение» [1, 181]. С мнением видного ученого следует согласиться целиком и полностью. Со своей стороны добавим, что именно «александрин» (двенадцатисложник или 6-стп ямб) и был тем параметром, вмещавшим в себя и эрудированность и техничность. Главное то, что стих делился «надвое», что может подразумеваться как две плоскости «диалога поэта» немецкого барокко XVII века с самим собой, где в субъективно-сематико-ритмическом споре рождалась определенная истинная точка зрения равно как и разграничении эмблематических, тематически выдержанных и совершенных мыслей.

Нам кажется, что путь немецкой силлабо-тоники XVII века суть «твердая ступень» познания мира поэтической гармонии вообще. Поэтому будучи увлеченным знаниями иноязычных литератур (включая греческую и латинскую поэзию) М. Опиц, буквально, «перерабатывал» их в нечто стимулирующее, именно то, что могло бы влиться в немецкий культурный контекст и пустить там свои корни. Именно поиск себя, как поэта заставил М. Опица задуматься о теоретической «матрице-основе», наиболее употребительной поэтической терминологии, примерах и прочем, ибо поэт стремился через античные законы построения стиха уловить главную ноту и задачу поэзии, прочно укоренить ее гуманистические начала в человеческом разуме равно и в поэтическом, чтобы само мировосприятие поэта было подготовлено для точного отображения в определенных рамках стиха.

После всего вышеупомянутого мы приходим к определенному практическому подтверждению. В качестве штудийного анализа рассмотрим один из поэтических памятников такого серьезного корифея как А. Грифиус. Мы однозначно уверены, что А. Грифиус находился под влиянием М. Опица, и очень продуктивно с формальной стороны и со стороны содержания также, хотя он (А. Грифиус) выискивал какие-то свои «барочные пути». Сославшись на такого рода сложные категории, мы остановимся на сложной стихотворной форме - как сонет, именно сонет А. Грифиуса с критикой себя самого - („Andreas Gryphius uber seine Sonntags - und Feiertagssonette“) [7, 82]. Заманчивое и необычное заглавие дает повод думать о том, что само стихотворение написано на основе каких-то осознанных поэтом теоретических норм и фабул.

Перед нами «александрийский стих», излюбленный стихотворный тип А. Грифиуса. М. Опиц упоминает о том, что «...наш язык (немецкий - О. Д.) не может быть приведен к такой краткости, как французский, и поэтому мы и можем и должны сохранить александрийские стихи на месте греческих, как это имеют обыкновение делать и нидерландцы» [2, 462]. Что же пишет и сохраняет А. Грифиус в своем сонете: І ктр (Umringt mit hochster Angst, verteuft in grimee Schmerzen, // Besturzt durch Schwert und Feur, durch liebster Freunde Tod. // Durch Blut verwandter Flucht und Elend, da uns Gott // Sein Wort, mein Licht, entzog; als toller Feinde Scherzen). Перед нами строфа сонета - І-й катрен с рифмовкой (АВВА) - классический тип - плюс четкое структурное расхождение ударений в строках. В подтверждение последнего, мы построчно представим схемную фактуру катрена:

1. ^ ^ ^ -- // ^ ^ ^ ^ ж. рифма 1.

2. ^ ^ ^ -- // ^ ^ ^ -- м. рифма 2.

3. ^ ^ ^ -- // ^ ^ ^ -- м. рифма 3.

4. ^ ^ ^ -- // ^ ^ ^ ^ ж. рифма 4.

Первая и четвертая строки имеют женскую рифму (женское окончание), вторая и третья строки - мужскую (мужское окончание), где, как писал М. Опиц: «женский стих имеет тринадцать, мужской двенадцать слогов, как и ямбический триметр. Но шестой слог в александрийском стихе должен всегда иметь цезуру, или перерыв и паузу после односложного слова, либо же ударение в слове должно падать на последний слог» [2, 471]. Все теоретические правила, на примере І-го катрена соблюдены А. Грифиусом. Здесь наблюдается нами принцип единения содержания и формы, и наоборот, так как А. Грифиус следует классической традиции построения сонета. По данному поводу исследователь Л. Тимофеев справедливо отмечает, что «...сонетная традиция „налагает запрет“ на все, что идет во вред художественной полноценности поэтического текста, стремясь к одному - к максимальной выразительности, способности нести максимум информации, то есть к высочайшему совершенству» [6, 40]. Мы предполагаем, что все звуковые элементы сонета (катрены и терцеты) не допускают небрежностей эвфонического характера - «паразитической звукописи» или злоупотребления столкновений гласных, и, вообще неблагозвучия. Встречаются ли эти аспекты в сонете А. Грифиуса? В ответе на данный вопрос мы попытаемся соразмерить семантический ход его мысли, построения лексических единиц в «скобках» формальной структуры.

Расположение звуков в строфе равно как и ударение - точное. Цезура после шестого слога - это пауза в «образном умствовании» поэта, ибо зачастую А. Грифиусом движет некий элемент прециозности его барочного повествования, иногда заметна его фразовость, даже эмоциональный всплеск или чувственный наплыв. Но интересен и тот факт, что А. Грифиус, чтобы подчинить слог структуре построения 12-ти сложного объема, «играет» лексическими единицами. Например: чередование предлога durch (Akk. / через, сквозь, по) троекратно; 2, 3 стр (І-й ктр) - усиление эмоционального ракурса и подстановка соответственных семантических денотатов; после них следует 2 стр durch Schwert (меч) und Feuer (огонь). Как некая доминанта, над этими словами находится денотат Angst (страх) 1 стр І ктр, ниже 3 стр Flucht (бегство), где Flucht перед собой имеет некую стремительность описательного толка (durch Blut verwandter / зд. конт: через ниспосланных кровью).

Из таких новаций мы получаем образно-семантическую эмблему, заметив, что такие существительные находятся в первой части катрена, то есть до основной цезуры (введение в основную тему сонета). Структура эмблемы (вокруг эмблемы следует представить себе внутреннюю и внешнюю «орбиты» движения времени, или «эллиптический облик») такова:

Flucht

1. Гаспаров М. Л. Очерки истории европейского стиха. / М. Л. Г аспаров / [отв. ред. Н. К. Гей]. - М.: Наука, 1989. - 304 с. (АН СССР, Ин-т мировой литературы им. А. М. Горького)

2. Литературные манифесты западноевропейских классицистов / [под ред. Н. П. Козловой]. - М.: Изд-во Московского университета, 1980. - 624 с.

Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы / Д. С. Лихачев. [3-е изд.]. М.: Наука, 1989. - 120 с.

3. Словарь литературоведческих терминов./ [ред. - сост.: Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев]. - М., «Просвещение», 1974. - 509 с.

4. Субботин А. С. О поэзии и поэтике. / А. С. Субботин. - Свердловск, Средне-Уральское кн. изд-во, 1979. - 192 с.

5. Тимофеев Л. И. Слово о стихе: Монография. / Л. И. Тимофеев. - М.: Советский писатель», 1987. - 424 с.

6. Lexikon deutschsprachiger Schriftsteller von den Anfangen bis zur Gegenwart: In 2 Bd. [hrsg G. Albrecht, K. Bottcher, H. Greiner-Mai, P. G. Krohn]. Bd. 1. - Leipzig: VEB Bibliographisches Institut Leipzig, 1976. - 660 S.

Размещено на Allbest.ru