Временная организация картины мира в пейзажном дискурсе лирики Е. Шварц

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Временная организация картины мира в пейзажном дискурсе лирики Е. Шварц

Елена Шварц в русской поэзии ІІ половины ХХ в. занимает особое место. В.И. Шубинский считает поэтессу «главным, если не единственным «метаметафористом»», усматривая авторскую уникальность в создании образа-сюжета, «восходящего к эстетике барокко» [5]. Критики причисляют Е. Шварц преимущественно к метафизическому направлению русской лирики, которое М. Эпштейн связывает с метареализмом [6], Н. Ильинская - с «внеконфессионально-религиозным типом поэтического сознания» [1, с. 255-267], М. Липовецкий - с парадигмой необарокко [2, с. 455-459]. При отсутствии принципиальных противоречий между приведенными определениями представляется все же, что установленная М. Липовецким корреляция поэзии современных поэтов-метафизиков с барокко является наиболее адекватной видению своего творчества самой Е. Шварц. В предисловии к циклу «Летнее морокко (natura culturata)» автор называет свою поэзию «поздним отблеском забытого уже течения» [4, т. 1, с. 165].

Барокко, как известно, отличается парадоксальностью и образной экспрессивностью, динамизмом и предельной напряженностью взаимодействия между материальным и духовным полюсами картины мира, заостренностью всех противоречий и одновременно тяготением к игре, к «бегству» от неразрешимых вопросов бытия в пышно украшенный карнавальный мир. Канонические черты барочного художественного мировосприятия по-новому воплощены в ряде поэтических систем последней трети ХХ в., но наиболее, на наш взгляд, последовательно и убедительно - в художественной системе Е. Шварц.

В данной работе нас интересует преломление природного универсума в художественной картине мира. Именно барочное видение природы оказывается для Е. Шварц наиболее близким, о чем она сама упоминает в уже цитированном предисловии к «Летнему морокко»: поэтесса определяет барокко как «течение, где культура и природа смешались настолько, что трудно определить: где Томас Манн, а где - черемуха» [4, т. 1, с. 165].

Таким образом, логично предположить, что в поэтическом мире Е. Шварц в целом природно-пейзажное измерение, преломленное метафизически-барочной призмой, предстанет в опосредованном религиозно-культурной рефлексией виде, самой поэтессой определенном как «natura culturata» [4, т. 1, с. 164]. Наша задача - выявить общую логику, систему средств и основные ценностно-смысловые векторы религиозно-культурных трансформаций природно-пейзажного универсума в поэзии Е. Шварц и, таким образом, уяснить специфику ее картины мира.

Предыдущие исследования художественного мира Е. Шварц, осуществленные в рамках изучения пейзажного дискурса русской лирики 1960-1980-х годов, дают представление о пространственной, образно-сюжетной и субъектной составляющих картины мира поэтессы. В данной работе рассмотрим временной уровень организации картины мира автора.

В своих определяющих характеристиках картина мира Е. Шварц реализована в природно-пейзажном дискурсе ее поэзии, причем именно в нем наиболее полно и системно проявлены как типологические (традиция барокко, адаптированная неоавангардом), так и индивидуальные (мировоззренческий спиритуализм) особенности авторской художественной системы.

Первая и главная особенность пейзажа поэтессы - это его метафизический характер; природа у Е. Шварц не самоценна, она последовательно представлена только в метафизически преображенном виде, как природа одухотворенная, «развоплощенная», являющаяся скорее формой религиозно-культурной рефлексии поэтессы, чем самостоятельным измерением ее картины мира.

На пространственном уровне указанный принцип одухотворения и раз - воплощения природы прослеживается, прежде всего, в самой структуре пространства, в которой доминирует вертикальный вектор, а также получают детализированное оформление ментальный и метафизический уровни, причем активно задействуется разработанный в религиозной живописи прием обратной перспективы. Метафизическая природа пространства в картине мира Е. Шварц прослеживается и на динамическом уровне: многочисленные образы движения (причем преимущественно по вертикали, связующей материальный «низ» с сакральным, духовным «верхом») в поэзии Е. Шварц не формируют физическую картину природной жизни, а являются метафорическими манифестациями движений духа, метафизических интуиций и религиозно-мистических устремлений. Таким образом, на уровне пространственных реалий пейзаж Е. Шварц последовательно переводится из природного в сверхприродный, метафизический модус.

Указанное переведение природно-физических реалий и явлений в духовную сферу осуществляется в субъектном пространстве поэзии Е. Шварц, поэтому все природно-пейзажные экспликации ее художественной картины мира относятся к числу «внутренних пейзажей», в которых объективный мир предстает в преображенном внутренним зрением субъекта виде. Субъект же в роли инстанции, преображающей внешнюю материю в духовную сущность, часто выступает в визионерской ипостаси, которая также отличается свойствами трансценденции, выхода за собственные пределы. В связи с этим можно считать доминирующим в поэзии Е. Шварц синкретичный тип субъекта, вбирающего в себя многообразие всех природных форм и преображающего их, слитого с космическим универсумом и уподобленного ему по принципу корреляции «микрокосм / макрокосм». Естественно, такое множественное, синтетичное «я» нередко облекается в пейзажную форму, так что одной из существенных разновидностей пейзажа как экспликации картины мира Е. Шварц выступает «я-пейзаж». На образном уровне картины мира Е. Шварц системообразующим является принцип тотального «метаморфизма», причем природные образы, доминирующие в ней, подвергаются последовательному расподоблению природе, претерпевая внутренние метаморфозы, переводящие их из природного в духовное измерение. Принцип расподобления природе реализуется во всех основных типах образных конструкций в поэзии Е. Шварц: в развернутой метафоре-консейте, в оксюмороне, в синестетических и гротескно-химерических образах. Этими же средствами реализуется и второй после расподобления природе миромодели - рующий принцип поэзии Е. Шварц - принцип единства мира, тотальной взаимосвязи всех начал и явлений, «перетекающих» друг в друга в процессе метаморфических превращений.

Временной пласт в пейзажном дискурсе Е. Шварц отличается наличием проходящего через многие тексты сквозного метаобраза времени сакрального, оформленного с помощью излюбленной автором оксюморонности. Наиболее ярко оксюморонная составляющая выражена у поэтессы в образном воплощении времени Пасхи. Так, уже в названии поэмы «Черная Пасха» [4, т. 2, с. 77-83] заложено зерно оксюморона, поскольку традиционно Пасху именуют праздником Светлого Христова Воскресения. И во всем образном строе поэмы далее реализована индивидуальная интерпретация Е. Шварц пасхального временного периода как напряженно-противоречивого, такого, в каждом мгновении которого словно физически осуществляется поединок жизни со смертью. Эта же интерпретация Пасхи продолжена в поэме «Мартовские мертвецы». Сверхчеловеческую мощь и значимость совершающегося в пасхальном хронотопе поединка жизни со смертью на уровне звукообразов передает в поэме дважды повторенный оксюморон «гром тишины» [4, т. 2, с. 106, 107], выступающий атрибутом Страстной недели.

Оксюморонными характеристиками сакральное время наделяется и вне соотнесенности с какими-либо религиозными событиями и праздниками, а как таковое, по самой своей природе, поскольку это время вечности, в котором парадоксально для повседневной логики взаимозаменяемы и обратимы прошлое и будущее. Именно такой сакральной парадоксальностью отличается, в частности, время, в котором существует монастырь Обрезания Сердца, где подвизается сестра Лавиния: «Он был сегодня, будет и вчера» [4, т. 2, с. 168].

Но, в сущности, любое время - время как таковое - по Е. Шварц, сакрально, поскольку во времени совершается непостижимое таинство претворения одного в другое, преображения явлений и предметов, их метаморфоз. Отсюда - просьба, обращенная к Богу в своеобразной молитве «Из ничего» (шварцевский вариант взывания к Богу de profundis): «Ты мне на времени сыграй метаморфозу» [4, т. 1, с. 173].

И наиболее очевидные метаморфозы, совершающиеся во времени и в природе, - это метаморфозы возрастных изменений и переходов из одного периода жизни в другой, а главное - из до-бытия в бытие и из бытия в после-бытие. Следует заметить, что о какой бы из разновидностей возрастных метаморфоз ни шла речь, Е. Шварц всегда подчеркивает в этом процессе участие не только природных, но и сверхприродных сил. Так, припоминание собственного рождения в одноименном стихотворении знаменательно начинает отсчет человеческого существования героини с момента общения с ангелом еще в утробном состоянии:

поэтесса шварц универсум художественный

Когда же ангел закричал,

Такой же метафизической окраской обладает в стихах Е. Шварц и метаморфоза старости, переход в возраст которой никогда не интерпретируется поэтессой в контексте традиционных мотивов (старость / мудрость, старость/ сожаление о быстротечности жизни и т.д.). В стихотворении «Старость княгини Дашковой» этот возраст интерпретируется как откровение преодоления времени, хоть и довольно мрачное-то есть, как некий индивидуальный апокалипсис, когда «времени больше не будет», но только для отдельно взятого человека: «Доживи до той поры, // Когда ты свяжешь гроб и люльку // Причудливостью злой игры» [4, т. 1, с. 45]. Замечательный образ «просторного», обильного складками-морщинами тела старости выстраивается в стихотворении «У круглых дат - вторая цифра ноль…», где вполне «материальная» метафора тела-одежды развивается в метафизическую сторону: эта просторная «одежда» старческого тела «потом. шерстинкой обернется, // В чужой цветной ковер воткется, // Которого нам не видать» [4, т. 1, с. 72]. Еще один выразительный пример метафизического осмысления метаморфоз возраста - стихотворение «Разговор» из сборника «Кинфия», где переходы человека из одного возраста в другой осмысливаются исключительно как движение и рост его души:

Кинфия, душа твоя - растенье

Сравнение души с растением в последнем примере характерно и значимо для картины мира Е. Шварц - в ее стихах мы неоднократно обнаружим природно-пейзажную образность в качестве метафорического обозначения возраста или процесса течения времени в каком-то его промежутке. Так, концептуально пейзаж-время выстраивается в стихотворении «Так сухо взорвалась весна.», и природные переходные состояния и весеннее противоборство жизни и смерти в пасхальный период становятся здесь экспликациями переходного состояния героини стихотворения, ощущающей возрастную динамику как духовное испытание на готовность к смерти:

Так сухо взорвалась весна,

Другая выразительная пейзажная метафора возраста - предосенний сад в стихотворении «Два аспекта», где проекция состояния природы на состояние героини осуществляется не с помощью традиционных параллелизма или метафоры с четкой семантической структурой уподобления одного объекта другому, а особым способом. В стихотворении Е. Шварц формируется нечто третье - именно, некая метаморфоза, зафиксированная не в своих начальной и конечной точках, а в еще длящемся состоянии. И этому способствует такой временной континуум стихотворения, в котором время «сада» (объективное природное время) невозможно отделить от субъективного внутреннего времени героини:

Вот не думала, что доживу, дожду

[4, т. 1, с. 107].

Но конечный смысл всех метаморфоз, которые время производит с человеком, - это «совлечение» тленной оболочки с его нетленной нематериальной основы:

С тела Жизни, с ее рожи

Соскользну - зовут. Сейчас!

Как ошметок наболевшей кожи,

Под которым леденеет третий глаз [4, т. 2, с. 195].

Таким образом, естественные, заложенные в природе возрастные изменения оказываются в картине мира Е. Шварц лишь промежуточными стадиями главного процесса - «алхимического» перевоплощения физического в метафизическое. Интенция преодоления природно-физической субстанции и формирования метафизической картины мира в поэзии Е. Шварц затрагивает и человека.

В соответствии с теми смысловыми доминантами, которые были прослежены нами выше в проблематике времени у Е. Шварц, в ее картине мира преобладают временные характеристики, наиболее адекватные состоянию метаморфозы и перехода из физического измерения в метафизическое. Наиболее часто встречающееся в стихах поэтессы время суток - ночь (106 номинаций, к которым добавим 12 упоминаний полночи), когда, как известно, преображаются все обыденные предметы и совершаются таинственные, скрытые от глаза превращения привычного «дневного» мира (для сравнения заметим, что день в стихах, обработанных нами, упоминается только 22 раза, и еще реже упоминания утра (18), рассвета (15), восхода (4) и полдня (3)). Часто возникают в стихах Е. Шварц и сумерки / вечер (24 номинации), и закат (20 номинаций). Объяснение того, каким смыслом для нее наполнено это время, находим в эссеистике поэтессы:

«Сумерки

Однажды я делала уроки у окна, вдруг подняла голову и увидела голубой неземной свет, заплывший в наш двор-колодец в час между волком и собакой. В этом мерцающем свете была весть обо всем самом важном, он пронзил мое сердце, дал мне понятье об иных мирах и иной жизни. Сумерки с тех пор мое любимое время» [3].

Таким образом, анализ временного оформления картины мира Е. Шварц позволяет сделать следующие выводы. В картине мира автора доминирует сакральное время в разнообразных его воплощениях и сюжетно-смысловых реализациях, причем определяющей характеристикой сакрального времени выступает его «оксюморонность», соединение в нем категорий настоящего и вечного, «сейчас» и «всегда», обратимость прошлого и будущего. Не только в сакральном времени, но и во временном измерении картины мира в целом прослеживается у Е. Шварц стремление к отходу от нейтрального, физического понимания категории времени: время для поэтессы - это не физическая характеристика, а механизм тотальных метаморфоз, непрерывно происходящих и связующих воедино все явления в мироздании.

Сказанное позволяет резюмировать, что природные формы выступают в поэзии Е. Шварц главным источником спиритуалистической метафорики, составляющей картину мира поэтессы, так что природа в своем классическом облике и в традиционной роли отсутствует в ее поэзии. Соединяя принципы барочного миромоделирования с условным художественным языком авангарда, Е. Шварц создает вариант метафизической картины мира, располагающийся на стыке разнородных традиций и художественных стратегий.

Список использованных источников

поэтесса шварц универсум художественный

1. Ильинская Н.И. Религиозно-философские искания в русской поэтической традиции рубежей ХХ века: специфика сознания, концептосфера, типология: монография / Н.И. Ильинская. - Херсон: Айлант, 2005. - 468 с.

2. Лейдерман Н.Л. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: в 2 т.: учеб. пособ. для студентов вузов: Т. 2. 1968-1990 / Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий. - М.: Academia, 2006. - 688 с.

3. Шварц Е. Поэтика живого. Беседа с Антоном Нестеровым [Электронный ресурс] / Е. Шварц. - Режим доступа: http://www.newkamera.de/shwarz/o_shwarz_05.html

4. Шварц Е. Сочинения Елены Шварц: Т. I-II / Е. Шварц. - СПб.: Пушкинский фонд, 2002. - Т. I. - 464 с., Т. II. - 256 с.

5. Шубинский В. Елена Шварц (тезисы доклада) [Электронный ресурс] / В. Шубинский. - Режим доступа: http://litpromzona.narod.ru/reflections/shub4.html

6. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX веков / М.Н. Эпштейн. - М.: Сов. писатель, 1988. - 416 с.

Размещено на Allbest.ru