Особенности создания усадебного образа в лирике Ф.И. Тютчева 1820-х годов

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Оренбургский государственный университет

Особенности создания усадебного образа в лирике Ф. И. Тютчева 1820-х годов

Жаплова Татьяна Михайловна, д. филол.

Русская усадьба на протяжении нескольких десятилетий является объектом пристального изучения культурологов, историков, литературоведов, что обусловлено необходимостью осмысления духовного и материального опыта «дворянской» эпохи, подарившей подлинные шедевры в области архитектуры, живописи, ландшафтного искусства и обширное литературное наследие: послания и элегии, стихотворения «на случай» и романсы, лучшие образцы эпистолярного жанра и значительный массив воспоминаний обитателей «дворянских гнезд», оставивших в том числе и на бумаге зримые следы своего пребывания в отдалении от культурных центров.

Наши исследования «усадебной» поэзии представляют цельную картину данного явления, истоки которого восходят к XVIII веку, получают продолжение в лирике А. С. Пушкина и поэтов его круга, позже - романтиков и реалистов 1840-90-х годов, поэтов Серебряного века и так называемого «безвременья» [1, с. 33], в отточенных образах воплощающих мечту о «дворянском гнезде» и ее реальный облик в конкретных исторических условиях [4; 5]. Очевидно, картина «усадебной» поэзии остается неполной до тех пор, пока в ней отсутствует еще одно важное звено - лирика Ф. И. Тютчева, отражающая сложный и подчас противоречивый характервзаимоотношений поэта и его «малой родины» - Овстуга, вызывающего целый спектр разнообразных впечатлений поэта и человека. Обращаясь к лирике Тютчева, мы априори исходили из предпосылок, позволяющих рассматривать в корпусе созданных им в разные периоды текстов обширную группу стихотворений, в которых отражается образ усадьбы.

Творческое наследие Тютчева на сегодняшний день изучено достаточно хорошо, в первую очередь, с точки зрения истоков философской образности и поэтики (В. Я. Брюсов, Б. Я. Бухштаб, К. В. Пигарев, О. В. Орлов,В. В. Кожинов). Присутствие топонимических реалий-примет обнаруживалось в наследии Тютчева в воспоминаниях, пометах и комментариях, сохранившихся как подлинные документы далекой эпохи. В работах текстологов [8], как правило, присутствуют лаконичные комментарии, указывающие на Овстуг и его окрестности как место создания стихотворений. Процессу разработки той или иной темы, связанной с образом «малой родины», уделяет внимание В. В. Кожинов в монографиях и вступительной статье, предваряющей тютчевское Полное собрание сочинений в стихах и прозе [6].

Детские и юношеские годы Тютчева, прошедшие под знаком литературного ученичества, получили закономерное продолжение в ранней лирике, к которой, помимо стихотворений «на случай» и разного рода посланий, относятся и переводы молодого поэта, отражающие его тематические пристрастия и поэтическую технику. Среди них обращает на себя внимание «Послание Горация к меценату, в котором приглашает его к сельскому обеду», опубликованное в 1819 г. в сборнике «Труды Общества любителей российской словесности». Интерес Тютчева к творчеству Горация трудно назвать случайным, поскольку тот, приняв взвешенное решение удалиться от светского общества в поместье, стал своеобразным ориентиром для молодого поэта,находившегося на распутье.

Истоки сознательного исхода в усадьбу изучают с разной степенью интенсивности, однако наиболее полно, с нашей точки зрения, к его осмыслению подошел И. О. Шайтанов, сделавший вывод: «Человек живет не ненавистью, не отрицанием, аположительными ценностями: он исповедует культ дружбы, разумных и умеренных удовольствий, где ему путеводителем - Гораций, Вергилий, Овидий. Однако не менее важна иблизость природе - лес и поле; не менее важна и близость городу, воплощению цивилизации и общественности, по отношению к которым уединенный человек готов исполнить свой долг: “Если понадобится оказать услугу стране или послужить моему королю, когда бы меня ни позвали, я с готовностью приду с пером, советом или шпагой”» [10, с. 99].

Основываясь на разнообразии способов символизации реального мира, Тютчев обращается к пространственно-временным словам-символам (или словам-лейтмотивам); он подвергает символизации предметные детали повседневного быта, привлекая символы-эмблемы античной культуры, переосмысленные в современных поэту условиях, укрепляющих колеблющегося героя в стремлении переселиться в поместье: «Оставь на время град, в заботах погруженный, склонись под тень дубрав; здесь ждет тебя покой. Под кровомсельского Пената, где все красуется, все дышит простотой, где чужд холодный блеск и пурпура и злата, тамсладок кубок круговой» [9, с. 321].

Подобно другим поэтам, воссоздающим образ усадьбы, Тютчев передает типичную для имения атмосферу, прибегая к мифологическим или алфавитным метафорам: используя в конкретном контексте имена олимпийских богов, с образами которых связаны определенные ассоциации. Ассоциации эти берут начало впослании К. Н. Батюшкова к В. А. Жуковскому и П. А. Вяземскому, озаглавленном «Мои Пенаты» и вызвавшем «волну» подражаний обращением к Фебу, Эолу, Цирцеям, Ларам, напоминающим реальных обитателей поместья. Алфавитные метафоры, мифологическая символика и эмблематика оттеняли прозаические стороны усадебного быта: «А ты, Фемиды жрец, защитник беззащитных, проводишь дни свои под бременем забот. И счастье сограждан - благий, достойный плод твоих желаний неусыпных!» [Там же].

Текст послания изобилует традиционными романтическими метафорами, характерными для лирики В. А. Жуковского; в метафорическом ансамбле особое место занимаютпланы обозрения имения: Тютчев воспроизводит общий план территории, затем крупный и сверхкрупный, основанный на предметной детализации: «В священной рощице Сильвана, где мгла таинственна с прохладою слиянна, где брезжит сквозь листов дрожащий, тихий свет,игривый ручеек едва-едва течет и шепчет в сумраке с прибрежною осокою» [Там же].

В стихотворении раннего периода «Одиночество» (перевод стихотворения А. Ламартина «Уединение) поэт углубляет проблематику, обращаясь к образу усадебного парка (сада) и ближайшим окрестностям, которые также входят в границы имения, наряду с крестьянскими избами и сельским храмом. Усадебный контекст стихотворения вмещает в себя атрибуты пейзажного парка, которые незадолго до него воспроизводил А. С. Пушкин в первой части стихотворения «Деревня» (озаглавленной, как и у Ламартина, «Уединение»), что является свидетельством сознательного или невольного подражания гениальному современнику в плане тематики, образности, арсенала изобразительно-выразительных средств. Лирический герой стихотворения впредельно искреннем монологе-исповеди обращает внимание на атрибуты усадебной территории, открывающиеся с высокой точки и расположенные в соответствии с их функционированием относительно главной оси ландшафтного парка: «Как часто, бросив взор с утесистой вершины, сажусь задумчивый в тени древес густой, и развиваются передо мной разнообразные вечерние картины» [Там же].

Топос пейзажного парка в стихотворении «Одиночество» воспринимается в качестве основной приметы имения, топографически точной картины его облика, который каждый раз открывает новые виды для наблюдателяи «путешественника», обозревающего пейзаж в парке и интерьер разнообразных построек декоративного и утилитарного назначения, например плотины и пруда, сельской церкви, оглашающей окрестности звуками благовеста: «И с колокольни одинокой разнесся благовест протяжный и глухой; прохожий слушает, и колокол далекий с последним шумом дня сливает голос свой» [Там же]. тютчев лирика усадьба послание

Создавая образ усадьбы, русские поэты, как правило, мифологизировали прошлое своего рода, развивая «сквозной» мотив возвращения героя на «малую родину», чтобы восстановить разрушенную связь и преемственность поколений, что восходит к библейскому сюжету возвращения Блудного сына. Тютчев, творчески подходя к переводу, придал ему русский колорит, обращаясь, как и его предшественники и последователи, кэлегической тональности, многочисленным риторическим приемам и формам иносказания, усиливающим ностальгию лирического героя-странника, лишенного возможности встретиться в родовом «гнезде» с представителями когда-то покинутого им семейства.

Исповедь лирического героя получает вполне закономерное продолжение и завершение: потеряв надежду на встречу с близкими людьми в пределах реального имения, он создает в воображении картину воссоединения с ними в загробном мире, уверенный, что теперь именно там - его родина, где его, Блудного сына, примут с любовью и окружат такими необходимыми заботой, вниманием. Пока же уделом его остается одинокое скитальчество, как расплата за бегство из родного дома и забвение семейных ценностей. Характерно, что мотив этого скитальчества реализуется Тютчевым вполне традиционно для «усадебной» поэзии: раскаяние героя вписывается в «осенний» контекст, в данном случае с использованием сравнения «сирота» - «осенний лист»: «Встает гроза, и вихрь, и лист крутит пустынный! И мне, и мне, как мертвому листу, пора из жизненной долины, умчите ж, бурные, умчите сироту» [Там же].

С конца XVIII века жанр дружеского послания оставался одним из самых востребованных в поэзии, позволяя осуществить коммуникацию на бескрайних российских просторах, выполняя одновременно функцию и информационную, и «врачующую», позволяя искренне рассказать о значимых событиях частной жизни и поделиться искренними эмоциями, вызванными тем или иным поводом.Для дружеского послания типичны намеки и добрый юмор, ощущение легкой, необременительной беседы о материальном и духовном, причудливые аллегории, понятные двоим преимущественно с полуслова: «Насилу добрый гений твой, мой брат по крови и по лени, увел тебяпод кров родной от всех маневров и учений, казарм, тревог и заточений, от жизни мирно-боевой» [Там же].

Адресатом послания Ф. И. Тютчева в данном случае выступает А. В. Шереметьев, командующий пятым пехотным корпусом лейб-гвардии конной артиллерии, неожиданно для всех перешедший на должность адъютанта при графе П. А. Толстом. Тютчев уверен, что его родственник постепенно подпадает под обаяние личности своего нового начальника и уже очень скоро разделит его главное увлечение - усадебную жизнь, в ее утилитарном проявлении (заботе о доходе имения и будущем урожае) и высоком духовном значении - создании своего «дворянского гнезда», с характерной для него патриархальной моделью целеполагания: построитьдом, посадить дерево, воспитать сына.

П. А. Толстой, возглавивший кружок так называемых «культурных» помещиков, легализовавшийся в 1820-м году в форме Императорского Московского общества сельского хозяйства, запомнился современникам

как личность примечательная во многих отношениях. Знатный вельможа производил впечатление подлинного реформатора отечественного селекционного движения, способствовавшего развитию оранжерейного и тепличного хозяйства, в первую очередь, на территории подмосковного имения жены - усадьбы Узкое, затем - в ближайшем Подмосковье и его окрестностях, по которым стремительно распространилась информация об успехах талантливого соседа.

Тютчев уверен, что патриархально-аграрный уклад, как и поэзия усадебной жизни, знакомые ему с детских лет, должны наконец открыться в полной мере и Шереметьеву, во многом подражавшему своему новому начальнику даже в мелочах: «В кругу своих, в халате, дома и с службой согласив покой, ты праздный меч повесил свой в саду героя-агронома» [Там же].

Сад в усадьбе Узкое, ставшей площадкой для экспериментов П. А. Толстого,воспринимается цветущим оазисом, воплощенным в мифологии и религии разных народов, как «Эдем» - пустыня, превращенная вРайский сад трудом великого человека. В действительности прогнозам Тютчева суждено было сбыться вто время, когда в1828 г. Толстой основал в Москве Общество любителей садоводства, чтобы распространить положительный опыт в освоении внешне неплодородной земли, расположенной на болотистой и песчаной почве, и превращении ее в окультуренную территорию, обладающую своим стилем и символическим кодом, сохранить которые - основная задача ее хозяина.

Деятельность Толстого Тютчев рассматривает как единственный в тех условиях положительный пример для А. В. Шереметьева, значимость которого он маскирует за легкой иронией и аллегорической отсылкой к мифологическим героям: «Но что ж? Ты мог ли на просторе мечте любимой изменить? Ты знаешь, друг, что праздность - горе, коль не с кем нам ее делить. Прими ж мой дружеский совет (Оракул говорил стихами и убеждал, бывало, свет)» [Там же]. Единственно возможным уделом для родственника Тютчев считает женитьбу и переезд в имение, преобразование жизни в котором станет достойным приложением способностей и сил новоиспеченного помещика Шереметьева.

Шутливое, но тем не менее искреннее «Послание к А. В. Шереметьеву» содержит советы и рекомендации, чрезвычайно актуальные для россиян в 1820-30 годы XIX века, все чаще размышляющих об истинных и мнимых ценностях в неспокойное для страны время, что отмечается в лирике К. Батюшкова, Д. Давыдова, П. Вяземского, Е. Баратынского и др. Характерно, что молодой Тютчев, предлагая свой вариант наиболее благоприятного для родственника развития событий, подбирает аргументы, руководствуясь наблюдениями и собственным опытом, полученным во время проживания в усадьбе Овстуг.

Таким образом, анализ лирики Ф. И. Тютчева 1820-х годов позволяет прийти к выводу о наличии в творчестве молодого поэта образа усадьбы, навеянного детскими и юношескими годами, связанными с проживанием в родовом имении Овстуг. Органичным образ этот воспринимаетсяв контексте «усадебной» поэзии XIX - начала XX в., раскрывающей его в тождественных аллегорических символах и метафорах, детализации, жанровых формах послания и элегии, позволяющих создать мифологему «дворянского гнезда», олицетворяющего для россиян «малую родину».

Список литературы

Боровская И. О.Пространство во времени и время в пространстве в поэзии Ф. И. Тютчева // Филологические науки.

Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2008. № 1 (1): в 2-х частях. Ч. 1. С. 33-38.

Брюсов В. Я.Ф. И. Тютчев // Тютчев Ф. И. Полн. собр. соч. СПб., 1913. С. 3-17.

Бухштаб Б. Я.Тютчев // Бухштаб Б. Я. Русские поэты: Тютчев. Фет. Козьма Прутков. Добролюбов. Л., 1970. С. 155-159.

Жаплова Т. М.Образ русской усадьбы в поэзии XIX - начала XX века. Оренбург, 2006. 428 с.

Жаплова Т. М.Усадебная поэзия в русской литературе XIX века. Оренбург, 2004. 232 с.

Кожинов В. В.Слово к читателю о составе и построении этой книги // Федор Тютчев. Полное собрание сочинений встихах и прозе. М.: Вече, 2000. С. 5-20.

Орлов О. В.Поэзия Тютчева. М., 1981. 248 с.

Пигарев К. В.Ф. И. Тютчев и его время. М., 1978. 267 с.

Тютчев Ф.Полное собрание сочинений в стихах и прозе. М.: Вече, 2000. 496 с.

Шайтанов И. О.Мыслящая муза: «открытие природы» в поэзии XVIII века. М., 1989. 259 с.

Размещено на Allbest.ru