Дешифровка графического кода треугольника в лирике Арсения Тарковского

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Дешифровка графического кода треугольника в лирике Арсения Тарковского

Филологические науки

Боковели Ольга

Данная статья представляет собой небольшой фрагмент исследования, посвященного проблеме визуальнографического восприятия поэтических текстов Арсения Тарковского. Суть его заключается в том, что языковая графика позволяет тексту «совершить переход» из плоскости горизонтали или вертикали в 3D-графический объект, при этом поэтическое пространство осмысливается с позиции архитектурности. Основываясь на специфике художественного мира Арсения Тарковского, рассматривается графический код треугольника, а сам треугольник мыслится как метаобъект, который находится между авторским сознанием в тексте и отраженной в нем действительностью.

Ключевые слова и фразы: графическая составляющая текста; языковая графика; графический код треугольника; объект-модель/метаобъект; структурная семиотика; дешифровка кодов поэзии; «архитектура» текста.

Дешифровка кода художественного произведения - один из сложнейших предметов анализа в литературоведении. По замечанию Н. А. Тарасенковой, «кодирование смысла в какой бы то ни было форме - хитроумнейшее изобретение нашего мыслительного аппарата, стремящегося к максимальной экономии собственных ресурсов. В свернутом, “закодированном” виде информацию проще хранить, ее легче отыскивать в памяти, чтобы затем развернуть и использовать» [10, с. 203]. Художественный текст не является исключением, это система заархивированных и закодированных смыслов, которые необходимо дешифровать.

Вслед за Ю. М. Лотманом, мы воспринимаем написанный художественный текст как «устройство», как систему «разнородных семиотических пространств, в континууме которых циркулирует некоторое исходное сообщение» [6, с. 7]. И, принимая данное определение за основу, можем предположить, что одним из таких пространств является графическая составляющая текста. Вопрос только в том, что под этим подразумевать. В данной статье под графической составляющей понимается не деление поэтического текста на строфику, и даже не графическая поэзия вообще, а некая особенность текста, связанная с тем, что текст способен переходить из одной плоскости (скажем, горизонтали или вертикали) в 3D-графическую модель, в основе которой может быть зашифрован знак - символ, предвосхищающий последующее повествование.

В связи с этим в настоящей работе будет осуществлен имманентный анализ лирических произведений с привлечением интеллигибельных технологий, которые позволят вычленить, дешифровать и описать графическую составляющую в стихотворениях Арсения Тарковского.

Поскольку художественный текст - это диалектическое единство формы и содержания, интеллигибельности и сенсибельности, то попытка «убрать» из него область чувственного приведет к тому, что останется только схема. В этом смысле существует риск отойти от аналитики поэтического произведения как содержательного явления, то есть найти опору в своих рассуждениях в формальном методе. Однако это не так, поскольку мы не отрицаем содержательную сторону поэзии, наоборот, опираемся в своем анализе именно на нее, выходя на уровень объектов, только осмысленных не с помощью чувственного восприятия, а с помощью интеллекта. Содержательная сторона текста будет осмыслена с помощью инструментария семиотики и лингвокультурологических механизмов.

Графическое осмысление поэтического мира Арсения Тарковского, по нашему мнению, вполне осуществимо в связи с тем, что он принадлежит к числу поэтов, в лирике которых прослеживается склонность к формированию собственной модели мира, ее структурированию, графическому выражению. Для лирики Тарковского модель мира не инородное тело или объект, на который он просто смотрит со стороны как субъект речи, а осмысленная и опредмеченная система со своими числовыми, бинарными, диалектическими символами, гармоничными переходами из одного уровня системы в другой [2].

Такой специфический взгляд Арсения Тарковского на мир обусловлен следующими факторами. Во-первых, положением автора по отношению к собственному тексту. Так, например, М. Н. Эпштейн, осмысливая «Природу поэзии и поэзию природы», отмечает, что для русской лирики в целом характерно «созданное поставить в ряд первозданного, как будто не он, поэт, сотворил это, а “первопоэт”, сочинивший горы и моря, травы и деревья» [14, с. 18]. К таким поэтам М. Н. Эпштейн относит и Тарковского. Вслед за М. Н. Эпштейном С. А. Мансков, описывая взаимодействие различных видов сознания в поэтическом мире А. Тарковского, подтверждает это начало в своем исследовании по лирическому субъекту поэта [7]. Во-вторых, способностью поэта вслед за акмеистами «опредмечивать» мир, переходить «от поэтики быта к поэтике слова» [3, с. 136]. В-третьих, умением автора «строить» текст всего поэтического пространства, на что, возможно, повлияла собственная антропоцентрическая философская позиция Арсения Тарковского [12, с. 199] и характерная его художественному миру «пантеистическая органика» [4, с. 235].

Таким образом, можно предположить, а далее и обосновать, что поэтическое пространство произведений Тарковского, равно как и пространство всей его поэзии, графично. А графика всегда несет особую смысловую нагрузку, поскольку напрямую связана с культурным мифотворчеством человечества и, по замечанию О. М. Айванхова, его «вечным знанием» [Цит. по: 9, с. 52].

В своей работе «Анализ поэтического текста» Ю. М. Лотман писал: «В поэтическом… тексте слушателю или читателю еще предстоит установить, какова совокупность кодовых систем, регулирующих предложенный ему текст. Поэтому любая система закономерностей в принципе может быть воспринята в поэзии как значимая. Для этого необходимо, чтобы она, во-первых, была ощутимо урегулирована и этим отличалась от неорганизованного текстового фона и, во-вторых, нарушалась определенным, внутренне закономерным, образом» [5, с. 77]. В лирике Арсения Тарковского такой закономерностью является насыщенная детализация описываемого мира. Смысловое поле его стихотворений подвержено особой объектности, которая дает возможность вычленить визуальный образ произведения, увидеть текст в графическом рисунке, детально, в развитии пространства (верх-низ-право-лево/квадрат/круг/треугольник) и времени (линия-волна-цикл) [2]. дешифровка графический код тарковский

Поскольку любое стихотворение само по себе графично, его «визуальный компонент заложен в самой природе поэзии» [8], то необходимо найти те элементы, которые позволят дешифровать графический код произведения. В поэтическом пространстве Арсения Тарковского одним из таких инструментариев является языковая графика, осмысленная в данном контексте как набор языковых средств, с помощью которых возможно вычленить коды художественного текста и его знаковую основу:

И птицам с нами было по дороге,

И рыбы подымались по реке,

И небо развернулось пред глазами…

Когда судьба по следу шла за нами,

Как сумасшедший с бритвою в руке («Первые свидания», 1962) [11, с. 218].

Языковая графика данного отрывка из стихотворения «Первые свидания» связана с его образной системой. На этом уровне проявляется и пространственная характеристика мира, и трагическое существование лирического героя. Изначально первые три строки отрывка на лексико-семантическом уровне не способствуют раскрытию трагического финала судьбоносных явлений для лирического героя Тарковского. Поэтому кажется, что последние строки о судьбе с бритвою в руке контрастируют по отношению к предыдущему контексту. Однако этот факт мнимый, реальный же факт - первые три строки отрывка уже содержат трагическое начало. Дешифровке этого компонента способствует графическая составляющая стихотворения, осмысленная с помощью языковой графики.

На первый взгляд кажущееся обычное линейное движение текста на самом деле внутри этого текста изменяется в ломаную линию со знаком «минус» для экзистенции лирического героя поэта. Достигнутая Тарковским визуальная линейность пространства воспринимается через повторяющийся союз «и» и его семантику («И, союз означающий соединение, совокупление предметов, понятий, предложений» [13]), это позволило поэту передать единое пространство, в котором существует лирический герой и реалии мира - и птицам, и рыбы, и небо. Вместе с этим линейность подчеркнута поэтом и в конечных позициях строк стихотворения: по дороге, по реке, пред глазами. Данный факт определенно указывает на совместное движение (предлог по) и снова позволяет Тарковскому зафиксировать общее пространство, преломленное через сознание своего лирического героя (пред глазами). Однако градационные свойства союза «и» в тексте, а также пространственная константа реалий - птицы, рыбы, небо - меняют «внутреннюю систему» произведения. Линейность переходит в острый угол, с направленным вниз острием, и вновь становится линией.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Своеобразный «скачок» графики в движении повествовательной ткани текста - это смысловой «скачок»: движение по линии жизни лирического героя не происходит линейно (гладко, без изменений), отступление от нормы такого беззаботного существования - это жизненные перипетии и неудачи, которые настигают любого человека.

Поскольку в условии мы принимаем линейность как нейтральную систему без знака «плюс» или «минус», то любое движение вверх или вниз - это естественное изменение системы либо в отрицательную, либо в положительную сторону. Поэтому скачок линии вниз - это смена координат: из плоскости нейтрального начала в плоскость отрицательного, трагического, негативного. Такая визуализация мира позволила Тарковскому еще в самом начале мнимой идеальной картины существования лирического героя передать трагедию, вербализованную в последних строках стихотворения: «Когда судьба по следу шла за нами, // Как сумасшедший с бритвою в руке» [11, с. 218]. В связи с этим, во-первых, никаких контрарных смысловых отношений в тексте не возникает, во-вторых, линейность в данном стихотворении Тарковского - свойство общего движения мира, то есть движения вообще, в-третьих, ломаная линия - частное проявление сиюминутной экзистенции лирического героя.

Такого рода анализ языковой графики в стихотворении поэта позволяет вычленить образ-объект, геометрическую фигуру - треугольник, с направленной вниз вершиной. Однако следует отметить, что А. Тарковский меняет вектор значения этой геометрической фигуры в системе координат своего поэтического мира с учетом положительной/отрицательной семантики. Трагическое начало, заложенное в графическом коде треугольника, можно наблюдать, например, в таких стихотворениях, как «Я так давно родился» (1938) [Там же, с. 48], «Беспомощней, суровее и суше» (1941) [Там же, с. 103], «Земное» (1960) [Там же, с. 99], «Пляшет перед звездами звезда» (1968) [Там же, с. 307], «Мартовский снег» (1974) [Там же, с. 350]. Положительная же семантика прослеживается в произведениях: «Я учился траве, раскрывая тетрадь» (1956) [Там же, с. 66], «Вы, жившие на свете до меня» (1959) [Там же, с. 80], «Струнам счет ведут на лире» (1968) [Там же, с. 311] и т.д. Автор в данной ситуации выступает как субъект деятельности, способный структурно воспринимать и вербализировать мир с помощью интеллекта, представлять собственную действительность в графических символах, интерпретация которых «вместе с термином образует новый, словесно-графический код геометрического понятия. Такой код, в общем случае, является более емким по содержанию и более пластичным по сравнению с терминологическим кодом понятия» [10, с. 203]. Отсюда следует, что в лирике Арсения Тарковского треугольник становится смысловой моделью, обнаруживаемой в различных текстах поэта и по-разному интерпретируемой в зависимости от графического выражения. И в этом смысле поэт выступает в роли структурального человека Р. Барта, который «берет действительность, расчленяет ее, а затем воссоединяет расчлененное; на первый взгляд, это кажется пустяком... Однако с иной точки зрения оказывается, что этот пустяк имеет решающее значение, ибо в промежутке между этими двумя объектами, или двумя фазами структуралистской деятельности, рождается нечто новое, и это новое есть не что иное, как интеллигибельность в целом. Модель - это интеллект, приплюсованный к предмету...» [1]. Вместе с этим необходимо отметить, что авторское сознание Арсения Тарковского и сознание его лирического субъекта на уровне антропологического вечного знания не дистанцируются друг от друга. Наоборот, их единство позволяет определить словесно-графический треугольник как объект-модель/метаобъект (Meta Object), который находится между авторским сознанием / сознанием лирического героя в тексте и отраженной в нем действительностью. Таких метаобъектов в лирике Арсения Тарковского несколько, к ним относятся квадрат, круг и др.

Графический метаобъект Тарковского - треугольник, меняющий смысловую нагрузку с помощью пространственных констант, выраженных языковыми единицами, переходит в положительную систему потому, что его символическое значение в сознании сиюминутной экзистенции лирического героя изменяется: традиционно треугольник, направленный вверх вершиной, осмысливается как треугольник эволюции, в отличие от треугольника с направленной вниз вершиной - треугольника инволюции. Поэтому и иначе осмыслен Арсением Тарковским метаобъект треугольника в стихотворении «Струнам счет ведут на лире»:

Струнам счет ведут на лире

Наши древние права,

И всего дороже в мире

Птицы, звезды и трава [11, с. 311].

Пространственные константы - птицы, звезды, трава - визуализируются за счет своего предметнообъектного значения. Поэтому их функциональное значение применительно к пространству мира закономерно видится следующим образом: птицы - низ/верх, звезды - верх, трава - низ. В связи с этим проявляется эволюционный треугольник, который «базируется на земном и стремится к высшему» [9, с. 59]. Именно он вызывает ощущение творящей и в то же время созидательной силы, пронизывающей все стихотворение.

Упомянутый отрывок находится в препозиции по отношению ко всему тексту. Это первая строфа стихотворения Арсения Тарковского. Именно она задает основной положительный тон, который поэт «вписывает» в гармоничную природу окружающего мира: «... всем народом// Лепят ласточки дворец», «И в кувшинчик из живого// Персефонина стекла// Вынуть хлебец свой медовый// Опускается пчела», «Дышит мята в каждом слове», «Шарики зеленой крови// В капиллярах шебуршат» [11, с. 311].

Таким образом, одним из инструментариев дешифровки графического кода в лирике Арсения Тарковского становится языковая графика, которая, во-первых, позволяет перевести текст из плоскости в графическую модель, во-вторых, помогает обнаружить и осмыслить в произведениях поэта метаобъекты, в частности треугольник.

Метаобъект/объект-модель треугольник проявлен в поэтическом пространстве Тарковского в различных инвариантах (треугольник эволюции и треугольник инволюции), он дает возможность установить связь авторского сознания Арсения Тарковского и его лирического субъекта с действительностью.

Список литературы

1. Барт Р. Структурализм как деятельность [Электронный ресурс]. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/ Bart/_02.php (дата обращения: 18.02.2015).

2. Боковели О. С. Модель мира в философской лирике Арсения Тарковского: дисс. … к. филол. н. Абакан, 2008. 152 с.

3. Гаспаров М. Л. О русской поэзии: анализы, интерпретации, характеристики. СПб.: Азбука, 2001. 480 с.

4. Кублановский Ю. Благословенный свет // Книжное обозрение. 1992. № 8. С. 234-236.

5. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста: структура стиха // О поэтах и поэзии. СПб.: Искусство, 1996. С. 77-81.

6. Лотман Ю. М. Текст в тексте // Ученые записки Тарт. гос. ун-та. 1981. Вып. 567. С. 3-18.

7. Мансков С. А. Поэтический мир Ар. Тарковского: лирический субъект, категориальность, диалог сознаний: дисс. … к. филол. н. Барнаул, 1999. 201 с.

8. Мугинова Л. Э. Зевгма в контексте языковой игры [Электронный ресурс] // Грани познания: электронный научнообразовательный журнал ВГСПУ. 2014. № 1 (28). URL: http://grani.vspu.ru/files/publics/1389778678.pdf (дата обращения: 10.11.2014).

9. Полная энциклопедия символов / сост. В. М. Рошаль. М. - СПб.: Эксмо; Сова, 2003. 528 с. 10. Тарасенкова Н. А. Содержательно-графический код геометрического понятия // Вектор науки ТГУ. 2010. № 2 (12). С. 203-205.

10. Тарковский А. А. Собрание сочинений: в 3-х т. / сост. Т. Озерская-Тарковская. М.: Худож. лит., 1993. Т. 3. 462 с.

11. Тарковский А. А. Я полон надежд и веры в будущее русской поэзии // Вопросы литературы. 1979. № 6. С. 196-213.

12. Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля [Электронный ресурс]. URL: http://slovardalja.net/ word.php?wordid=10875 (дата обращения: 18.02.2015).

13. Эпштейн М. Н. «Природа, мир, тайник вселенной...». Система пейзажных образов в русской поэзии. М.: Высшая школа, 1990. 303 с.

Размещено на Allbest.ru