Художественно-философские взгляды чувашских писателей на духовные и этнические ценности

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Каждый художник, если он настоящий художник, острее других ощущает несовершенство мира. Поэтому для писателей красота и нравственность, красота и гуманность, искусство и любовь к земным, обыкновенным людям, внимание к их земному счастью и горю - понятия не только совместимые, но и взаимно необходимые. Уместно вспомнить слова американского писателя К. Воннегута, который роль писателя в обществе сравнил с ролью канарейки в шахте. Он заметил, что «художник нужен обществу, потому что он наделен особой чувствительностью. Повышенной чувствительностью. Он, как канарейка, которую берут с собой в шахту: посмотрите, как она мечется в клетке, едва почувствует запах газа, а люди со своим грубым обонянием еще и не подозревают, что грядет опасность» [1, с. 208].

Так, к примеру, и перед писателями конца XX века особенно остро встали вопросы национально-генетической, социально-нравственной безопасности народа. Как отмечает исследователь коми литературы Г. Лисовская, «этот период в социологических теориях исторических изменений получил название периода травмы. Социальная травма как причина духовного оскудения деревни, утраты традиционных жизненных ориентиров, биологической деградации народа» [6, с. 24]. Весьма верное замечание исследователя, характеризующее художественно-философский поиск путей развития национального самобытия во всех национальных литературах последних двух десятилетий XX столетия.

Вместе с тем проблема самосознания героем своей национальной неповторимости породила особое русло развития художественно-философского мышления и взгляда в литературе. Так, в чувашской литературе данного периода в этом плане наиболее ярко выделился писатель Борис Чиндыков. В его прозе, как и в драматических произведениях, отмечается устойчивое противостояние сознания, мышления, образа жизни одного или двух героев произведения морали, духовности своих современников. И очень часто создается впечатление, что писатель наседает на читателя отрывистыми, несвязанными друг с другом философскими размышлениями героев. Такую особенность творческого стиля Б. Чиндыкова можно проследить во всех его произведениях.

Вопросы духовной нравственности наших современников в художественно-философском взгляде Б. Чиндыкова тесно переплетаются с вопросами национального бытия. В рассказе "Пыль земляного песка" все крутится вокруг одной проблемы - проблемы национального самобытия. И главного героя - художника Боба (еще одна особенность Чиндыкова - все его герои высокообразованные, интеллигентные и талантливые люди) автор заставляет размышлять об этом же. К слову, и образ Боба в рассказе стал образом талантливого художника и (вероятно, в первую очередь) чувашского интеллигента, который занят мучительными поисками своего места в жизни. Вот как характеризует он самого себя и окружающую жизнь в произведении: «Хорошо, не обделили меня талантом небесный отец и стоящий за гумном страшный и корявый киремет. Мне не дано видение как у Сизова, угнетенный, называемый по-настоящему чувашский, однако я из-за этого совсем не огорчаюсь. Вместо этого мне даны пол-глаза. Когда-нибудь я отплачу своими делами тот долг перед великим из великих Пюлехсе. Когда-нибудь придет на Землю Чувашскую великий хаос. Вокруг расцветет непостижимость не только в искусстве, но и в политике, в экономике. Это будет обворожительное светопреставление»

«Хаос», «светопреставление» - именно так следует характеризовать художественно-философское видение мира писателя Б. Чиндыкова. Вместе с тем, как видно и из приведенного нами выше отрывка, в его художественно-философском взгляде на национальное бытие органически соприкасаются две веры: христианство (отсюда влияние русской культуры, миропонимания) и язычество - Киремет (основа духовной нравственности и мировоззрения чуваша). Здесь, вероятно, уместно оговорить и то, что «совершенный миропорядок - тот, в котором право на существование получают светлые и темные начала. Неслучайно мир и землю вместе творят Инешкипаз (Верховный Бог) и Идемевсь (Черт), одинаково являясь демиургами. Ошибочно мнение, что только положительный герой играет роль созидателя, ибо быть таковым ему помогает его антипод, деятельность которого, в конечном счете, также значительна и важна» [10, с. 39].

Художественно-философский взгляд Б. Чиндыкова на духовную нравственность и национальное самобытие весьма своеобразен и сложен. В некоторой степени понять его помогают слова академика Д.С. Лихачева, который говорил, что «не только каждая литература, но и каждая культура несамостоятельна. Настоящие ценности культуры развиваются только в соприкосновении с другими культурами, вырастают на богатой культурной почве и учитывают опыт соседей. Может ли развиться зерно в стакане дистиллированной воды? Может, но пока не иссякнут собственные силы зерна, потом растение погибает, и очень быстро. Отсюда ясно: чем несамостоятельнее любая культура, тем она самостоятельнее» [7, с. 111]. Как нам кажется, здесь весьма уместна также постановка вопроса о значении «этнографизма», постоянных раздумий чувашских писателей о жизни, о духе нации в художественно-философском произведении. В этом, вероятно, следует усматривать коренные особенности национальной философии культуры и литературы. Так, в чувашской художественно-философской прозе этническое сознание, система обрядовых взглядов, эстетическая национальная концепция жизни, выражается достаточно незатейливо, в простых сценах и неброских картинах будничной жизни народа, которые вместе с тем имеют и бытийный статус. И, как видно из анализа произведений Б. Чиндыкова, в его творчестве такая особенность литературы бесспорно доминирует. Поэтому его художественно-философские воззрения подпитываются духовно-культурными традициями и философскими учениями как чувашского народа, так и русской и мировой культуры.

Тут, вероятно, будут весьма уместны слова азербайджанского писателя Мирзы Ибрагимова, который размышляя о национальном характере, отмечает его историческую подвижность, зависимость от времени, социальных условий, идеалов общества. Он пишет: «Меняются времена, социальные условия, идеалы общества - меняется и национальный характер. Причем сущность этого изменения заключается в том, что каждый народ все ярче проявляет свои потенциальные творческие возможности, раскрывает все лучшие качества души и все больше сближается с другими народами» [3, с. 20-21]. Действительно, каждый художник создает свой неповторимый мир произведения, отражающий эстетические воззрения как его собственные, так и всего народа, нации и соответствующей эпохи, которому он принадлежит. Однако творческая деятельность писателя еще шире и многограннее: в нем концентрируются не только принципы изложения художественной мысли, но и «формальные» стороны литературного произведения - стиль, жанр, композиция и т.д. Также заметим, что культурные символы народа, эстетический потенциал литературы являются феноменом исключительно разнообразным, неоднозначным. Поэтому «художественный мир любого писателя, поэта или драматурга впитывает в себя множество моментов. Культурное пространство души писателя <…> предстает перед нами как явление не только самобытное и богатое, но и как живое и динамическое целое; образ писателя намертво срастается с этнографическими явлениями, происходящими на той или иной территории, с исторической судьбой духовных побуждений народа, с опытом художественной жизни нации и всего человечества» [8, с. 47].

Для некоторых писателей решением проблемы духовной нравственности стало исследование тех духовных традиций народа, которые выступают эталоном высокой нравственности и гарантируют сохранение человечности. Так, к примеру, во всех произведениях чувашского писателя Д. Гордеева это положение имеет ключевое значение. Взаимоотношения детей и отцов, исконные ценности народа, отдельного рода и семьи - все это в его произведениях становится предметом художественно-философского мышления. Вместе с тем для поэтики повестей Д. Гордеева, особенно в последние два десятилетия, характерен и художественно-публицистический анализ действительности. Поэтому уместно говорить о художественно-философском и художественно-публицистическом исследованиях духовной нравственности нашего современника в творчестве этого писателя. И подобное развитие авторского мышления наблюдается, к примеру, в повестях Семикрылый грач, Мостки), Не разоряйте гнездо ласточки, Ахаяс-махаяс, в романе Картошка без глазков

В повести Семикрылый грач проблемы духовной нравственности переплетены в один клубок с вопросами воспитания, морали и гуманности. Художественно-философская линия повести «возложена на плечи» двух героев - уже не молодых Макар Ивановича и его жены Серинка. Именно в характере этих героев писатель раскрывает свое понимание человечности, чести, ответственности перед молодым поколением, духовной чистоты и человеческого тепла. Образы Макар Ивановича и Серинка олицетворяют собой духовно-нравственный мир чувашского народа. Потому в них так глубоко заложены законы чувашского мировидения, передаваемые от отца к сыну. Вопросы духовной нравственности в творчестве Д. Гордеева напрямую взаимодействуют с проблемами воспитания, традиций и уважения неписанных законов народа. Вот, к примеру, что говорит один из героев повести Семикрылый грач о несовместимости нравов старшего и молодого поколения: «Кто только рожает таких злых? И мы были детьми. И мы были шаловливыми. Так не злорадствовали. Умели стесняться стариков, любили сверстников, почитали родных. Этим бы только драться да закалывать. Только бы разрушать и разбивать…». Сразу же отметим, что само название повести Семикрылый грач стало здесь символом высвобождения зла. Он фигурирует не только в ходе сюжета, символизируя противостояние маленького Алика человеческой жестокости и становясь невидимым щитом для души мальчика, но и вынесен писателем в эпиграф всего произведения, подчеркивая тем самым не умение современного человека обуздать свое духовное зло.

Выход из морально-нравственного кризиса писатель Д. Гордеев видит в сохранении национальных духовных и нравственных устоев. Эту идею наиболее полно он раскрыл в другой своей повести «К.пер» (Мостки)». По своей идее - поиски истоков добра и зла человеческой души - это произведение Д. Гордеева близок к повести М. Карима «Долгое-долгое детство». Так, герои повести Гордеева - дед Хелимун и тетушка Хветура, Клим - в своем подходе к воспитанию детей, к определению истинных ценностей и смысла жизни очень похожи на героев Карима Старшую Мать и Пупка. Такое сходство, вероятнее всего, связано с тем, что ценности жизни, законы морали, истоки человеческой порядочности и чистоты для всех наций одни и те же. Поэтому и слова Старшей Матери, башкирской женщины, становятся общечеловеческой мудростью: «Смотри, - предупредила она старика, - чтобы и пальцем не тронул ребенка. Сейчас в его душе обиду посеешь - потом ненависть пожнешь. Нет большего несчастья, чем между отцом и сыном вражда» [4, с. 47]. Дед Хелимун и тетушка Хветура в своем подходе к воспитанию сына Арсук и приемыша Клима придерживались именно этого. Их приемами воспитание сыновей были любовь, доброта, душевная теплота и труд.

Как видим, литература второй половины XX века убеждает в том, что писатели пытаются развернуть перед читателем философию жизни, полную достоинства, сознания отпущенных человеку сил и возможностей их реализации (к примеру, таковы произведения А. Гилязова, М. Карима, Ю. Скворцова). Тема «безусловно-всеобщей» нравственности, опору которой они неизменно ищут в этике прошлого и в реальной жизни, становится в их произведениях основой основ. Создать высокую нравственно-философскую модель, воплотить в ней представление - свое и народа - о предназначении человека и соотнести это с опытом нашей жизни - таков высший смысл этических устремлений современной прозы.

Список литературы

художественный литература философский чиндыков

1. Анастасьев Н.А. Продолжение диалога: советская литература и художественные искания XX века. М.: Совет. писатель, 1987. 432 с.

2. Гордеев Д. Семикрылый грач.

3. Ибрагимов М.А. Голоса жизни: классики и современники. М.: Совет. писатель, 1985. 318 с.

4. Карим М. Долгое-долгое детство: повесть. М.: Дет. лит., 1989. 238 с.

5. Кудрявцева Р.А. Этноценностная парадигма художественной структуры марийского рассказа // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 7. Ч. 2. С. 111-114.

6. Лисовская Г.К. Коми рассказ 90-х годов XX в. // Современная коми литература: проблематика, герой, стиль. Сыктывкар: Ин-т языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН, 2004. Вып. 64. С. 21-32.

7. Лихачев Д.С. Чем «несамостоятельнее» любая культура, тем она самостоятельнее // Вопросы литературы. 1986. № 12. С. 111-123.

8. Федоров Г.И. Художественный мир чувашской прозы 1950-1990-х годов: монография. Чебоксары: Чуваш. гос. ин-т гуманитар. наук, 1996. 304 с.

9. Чиндыков Б. Ужин после полуночи.

10. Шаронова Е.А., Иваницкий А.И., Налдеева О.И. К проблеме отражения этнического сознания финно-угорских народов России в книжных формах эпоса XX-XXI вв. // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2013. № 7-2. С. 37-40.

Размещено на Allbest.ru