Черты неоромантизма в "современной легенде" Ю. Рытхэу "Когда киты уходят"

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 82 (091)

Черты неоромантизма в "современной легенде" Ю. Рытхэу "Когда киты уходят"

Юрина Марина Анатольевна,

к. филол. н., доцент Северо-Восточный государственный университет

В статье рассматривается ещ? не изученная в современном литературоведении проблема влияния на Ю. Рытхэу ранних произведений А. М. Горького и традиций писателей-неоромантиков: основу повести «Когда киты уходят» составляет экзотический сюжет; в центре повествования - героические, неординарные личности, воссозданные по правилам романтического искусства. Велика в произведении роль антитезы, образов-символов, налицо ярко выраженные аллегоричность и фантастичность повествования. Собственно же неоромантические черты воплотились у северного писателя в своеобразном переплетении, слиянии романтического и реалистического, в создании особого мифологического пространства, существующего вне конкретных географических и исторических границ.

Ключевые слова и фразы: литературная традиция;неоромантизм; жанровая специфика; повесть-легенда; романтические образы; мифологическая модель времени; аллегоричность сюжета.

легенда неоромантизм горький рытхэу

The article examines not previously investigated in the modern literary criticism problem of influence of the early works by M. Gorky and traditions of writers-neo-romanticists on Y. Rytkheu: the basis of the story ЇWhen the Whales Leave? is the exotic subject; the narration focuses on the heroic, extraordinary personalities reconstructed according to the rules of romantic art. Antithesis, images-symbols play an important role in the literary work, allegorical character and fabulousness of the narration are clearly manifested. Neo-romantic features as they are manifested with the northern writer in the peculiar interweaving, integration of a romantic and a real, in the creation of a special mythological space existing beyond the geographical and historical borders.

Key words and phrases: literary tradition; neoromanticism; genre specifics; story-legend; romantic images; mythological model of time; allegorical character of a subject.

Проблемы неоромантизма неоднократно освещались в работах современных исследователей, определивших основные черты этого явления. Многие теоретики литературы связывают неоромантизм с возвратом, повторением в новом искусстве собственно романтических традиций. Как полагает, например, Н. Т. Пахсарьян, «в широком смысле неоромантизм - комплекс течений в культуре конца 19 - начала 20 в., характеризующийся своеобразным возрождением романтических настроений начала 19 в.» [6, c. 38]. Однако, говоря об традиционных истоках неоромантизма, известный исследователь зарубежной литературы В. А. Луков называет и его ведущую отличительную черту - неразрывную связь с реальным, обыденным миром: «Неоромантики верили в сильную, яркую личность, они утверждали единство обыденного и возвышенного (мечты и действительности)» [5, с. 388].

Неоромантизму свойственны и такие специфические черты как экзотичность и аллегоричность сюжетов; опора на мифологическую модель времени; обращение к мифологизированным архетипическим образам; очевидное присутствие персонифицированного идеала, некоей героической личности, стоящей в центре повествования. Нередко произведения неоромантиков имеют трагическую развязку, связанную с особой интерпретацией философских категорий времени и вечности. По словам И. В. Васильевой, «для неоромантиков очень важна концепция вечной войны двух начал - памяти и забвения - в душе человека» [1, с. 189]. И хотя выводы исследователей делаются преимущественно в отношении зарубежной литературы, думается, они применимы также для характеристики художественных исканий наших отечественных писателей, и не только рубежа ХIХ-ХХ веков, но и гораздо более позднего времени.

Творчество Ю. С. Рытхэу давно ассоциируется у современного читателя не только с литературой чукотского народа, но и культурой всей России, вн?сшей значительный вклад в мировой литературный процесс и, в свою очередь, впитавшей в себя лучшие достижения всеобщей художественной культуры. Искания неоромантиков как начала ХХ века, так и его второй половины не могли не отразиться на произведениях северного писателя. При этом надо признать, что сам Ю. Рытхэу, вероятно, ш?л по пути усвоения традиций неоромантизма не намеренно, не произвольно, а интуитивно, опираясь лишь на общие культурные тенденции времени. Сила его художественного дара заставила выбирать для произведений форму, наиболее адекватную их содержанию. Это касается, например, его знаменитого романа «Сон в начале тумана» (1969) [9], в котором обнаруживается как возвращение к идеям руссоизма, так и неоромантическое изображение судьбы героической личности, являющейся своего рода идеалом для современников писателя.

В гораздо большей степени художественные искания Ю. Рытхэу, созвучные неоромантизму, проявились в «современной легенде» «Когда киты уходят» (1975), органично вписавшейся в общий поток отечественной экологической философской прозы 70-х годов ХХ века. Неоромантические тенденции в этом произведении, видимо, обусловлены как общими особенностями движения литературы того времени, так и, возможно, тяготением писателя к традициям Горького-романтика, которого сам Ю. С. Рытхэу считал своим литературным учителем. Известна, например, статья чукотского прозаика в журнале «Новый мир», в которой прозвучало признание в том, что автобиографическая трилогия М. Горького повлияла на замысел «Времени таяния снегов» [10, с. 243]. Исследователи отмечали преимущественно воздействие зрелых работ русского писателя на формирование художественной индивидуальности Ю. Рытхэу [2; 7; 12]. Однако ещ? не изучено влияние на чукотского автора иной тенденции горьковского творчества.

Сопоставление горьковских романтических рассказов и повести «Когда киты уходят» убеждает нас в генетическом родстве этих произведений. Прежде всего, обратим внимание на жанровое своеобразие «современной легенды» «Когда киты уходят». Жанр произведения определ?н самим автором неслучайно. Этим подч?ркивается не только легендарность героев, их исключительность и некая образцовость, но и делается акцент на определ?нных вечных ценностях и категориях, не теряющих своей значимости и глубины в современную эпоху. В центре повествования - воплощ?нная в образе прародительницы человеческого и китового плем?н Нау любовь, порождающая жизнь и защищающая родство всего сущего, в веках сохраняющая свет памяти о себе, порой страдающая, осуждаемая и презираемая, но всегда верная своим детям - и людям, и животным. Смерть героини наступает вследствие полного забвения людьми родственных связей с природным миром и является грозным предвестником будущей катастрофы человечества. Своеобразие жанра повести-легенды, возможно, восходит к горьковским традициям: достаточно вспомнить, например, о легендарных героях «Старухи Изергиль» русского писателя.

Однако одно из ведущих жанровых отличий произведений двух авторов состоит в том, что основой повести Ю. Рытхэу является, прежде всего, не просто сказание о героях, а миф о сотворении людей и животных. В произведении передаются тотемические представления древнего народа о прародителе рода - ките. В этом отношении Нау и Рэу выступают уже не только как легендарные личности, но и как герои мифологические: они приобретают едва ли не космогоническое значение, являясь создателями рода людей и их братьев китов.

В то же время тотемический миф трансформируется писателем, приобретая большую глубину. Автор «современной легенды» в самом е? начале акцентирует внимание читателя на некоей интуитивности, неосознанности возникновения самой любви как основы жизни и фиксирует мысль о постепенности процесса приобретения людьми разума и самосознания. Возникшая как бы из ниоткуда Нау вначале не ощущает себя человеком, она, как подч?ркивает автор, «не задумывалась, чем отличается от жителей земных нор, от гнездящихся в скалах, от ползающих в траве» [8, с. 6]. Героиня является воплощением самой природы, пока ещ? себя не осознающей, бесстрастной, относящейся «одинаково ровно и спокойно» «ко всему, что она видела», чувствующей себя «частью этого огромного мира, живого и м?ртвого, сверкающего и тонущего во мгле…» [Там же, с. 7]. И лишь внезапное сильное влечение к киту Рэу пробуждает е? самосознание, делает героиню человеком: «Будто она только что проснулась… и как будто заново видела небо, синее море, холмы с зел?ными травянистыми склонами…» [Там же, с. 8]. Так, по Ю. Рытхэу, любовь становится не только первопричиной возникновения рода, но и формирует разумное начало. Мифологическая основа прида?т произведению философическую масштабность и тем самым сближает его с исканиями неоромантиков ХХ века.

Эта тенденция находит сво? подтверждение и в ходе дальнейшего развития сюжета, представляющего своего рода историю человеческой цивилизации. Перед нами разворачивается некая мифологическая модель времени, популярная у неоромантиков. Следует отметить, что такая модель была особенно господствующей во многих литературных произведениях Северо-Востока России, что, видимо, обусловлено самим колоритом северной тематики. Достаточно вспомнить, например, знаменитую «Территорию» О. М. Куваева, да и ранние произведения прозаика отличались определ?нной мифологизацией как места, так и времени действия, о ч?м писал, например, исследователь творчества этого автора Р. В. Епанчинцев [4, с. 31-34].

Ю. С. Рытхэу в своей «современной легенде» не просто повествует о духовном развитии человечества, но и мифологически трансформирует его историю, делая акцент лишь на тех этапах, которые характеризуют отход человечества от незыблемых принципов единства мира, постепенный разрыв связи между людьми и миром природы, потерю идеи всеобщего братства и любви. Автор последовательно обозначает эти ступени - от зачатков разума и самосознания, поисков истины и смысла жизни до полной духовной деградации, грозящей всему живому; от неразрывного единства с природой до идеи е? уничтожения в угоду людям.

Жизнь молодой семьи Рэу и Нау в этом смысле можно оценить как начало, зарождение цивилизации. Кит Рэу не только пробуждает любовь, создавшую человека, но и сам становится им. В холодную зиму он строит жилище, изобретает орудия труда и охоты, а Нау шь?т одежду из шкур. Зар?й человечества видится автору первая весна, пришедшая в семью героев: «Пройд?т время, - задумчиво говорил Рэу, - и рядом с нашей хижиной вырастут другие жилища, и род людей, который мы начали, распространится по морскому побережью…» [8, с. 18]. Нау и Рэу ещ? неотделимы от природного мира, почти полностью сливаются с ним, и такая жизнь представляется автору идиллией, полной гармонии и любви, где «киты и люди - один народ». Недаром именно с этим временем ассоциируется у писателя и возникновение песенного творчества, возвеличивающего единство всего сущего.

После смерти Рэу едва ли не единственной носительницей памяти об этом оста?тся Нау. Хозяевами земли становятся е? потомки, вс? больше отдаляющиеся от природы и вс? чаще забывающие легендарное прошлое. В эпоху мыслителя Эну возникают религия и философия, во времена молодого путешественника Кляу люди тянутся к открытию мира и научным изысканиям, в бытность сомневающегося Гиву зарождаются зачатки медицины, и вс? явственней проявляется презрение потомков Нау к е? рассказам о прошлом. Так в произведении возникает тема соотношения времени и вечности, ставится ведущая проблема памяти и забвения, что часто наблюдается и в творчестве неоромантиков.

Симптоматично, что сам процесс увядания и старости Нау связан с темой веры и безверия, с тем, как люди относятся к е? рассказам, а смерть героини обусловлена страшным преступлением Армагиргина, убившего брата-кита. В этом смысле она аллегорически обозначает гибель основ жизни, любви, ведущих человеческих качеств - совестливости и справедливости, добра и сострадания. Аллегорически смерть Нау предрекает и страшную катастрофу - разрушение основ существования мира. Аллегорическим является и завершение произведения - сцена, когда на месте убитого кита люди обнаружили труп человека, а сами киты ушли, оставив лишь пустоту и безмолвие. Аллегоричность трагического финала, да и самого сюжета также сближает «современную легенду» с произведениями неоромантиков.

При этом в произведении Ю. Рытхэу также соблюдается и один из главных принципов неоромантизма - связь собственно романтического и обыденного, мечты и реальной действительности. При всей приподнятости повествования, экзотичности и поэтичности мифологического сюжета «современная легенда» наполнена правдивыми, реалистическими описаниями и характеристиками. Прич?м это касается не столько обилия представленного в повести этнографического материала, сколько достоверности показа характеров, человеческих чувств и размышлений. В целом правдивая история рода в произведении основана на жизни в человеческой памяти мифа, реальная действительность тесно сопрягается с фантастическими образами, мифологическими параллелями. Перед нами мир, где человек превращается в животное и обратно, где существуют невидимые голоса духов и сами они могут вдруг предстать в обличье маленьких существ-рэккэнов, везущих на своих санках болезнь…

Герои «современной легенды» - личности истинно романтические, яркие, неординарные. Прич?м это касается не только Нау и Рэу, но также их потомков - Эну, Кляу, Гиву и Армагиргина, характер которого, кстати, создан в соответствии с традициями Горького-романтика. Рытхэу выписал своего героя такими же яркими красками, как Горький своего «красивого и сильного» Ларру. Армагиргин тоже «сильный, красивый, высокий, с громким голосом, от которого рябилась спокойная вода на лагуне…» [Там же, с. 75]. Даже в синтаксическом построении описаний действий героя, персонифицирующего зло, Рытхэу вторит Горькому, используя прием инверсии. Сравним, например, ритм повествования о Ларре («Он засмеялся и пошел, куда захотелось ему...» [3, с. 52]) и об Армагиргине, который смеялся над добрыми людьми «и при этом говорил и хохотал громко» [8, с. 75]. Сближает образы двух героев и прием гиперболы, подчеркиваемый использованием союза «так что». Ларра встал на грудь отвергнувшей его девушки «так, что из е? уст кровь брызнула к небу…» [3, с. 52]. Армагиргин, убив последнего моржа на побережье, крикнул «так громко и победно, что с соседних скал поднялись тысячные стада гнездующихся птиц» [8, с. 76]. Также перед нами герой однозначный, статичный - классический образец романтического злодея.

Однако другие персонажи произведения, в целом положительные, близкие автору, далеко не так однолинейны. Их характеры сложны, на протяжении повествования такие герои, ошибаясь и сомневаясь, изменяются. Они являются одновременно и носителями некоей аллегорической тенденции, и воплощением того или иного периода мифологической истории, и реальными людьми. Неслучайно большая часть повести посвящена теме поисков истины, когда велика роль возникающих в сознании ведущих персонажей неоднозначных вопросов, размышлений, передающихся в канве повествования с помощью разв?рнутой несобственно-прямой речи. Вс? это прида?т произведению психологическую достоверность - созда?тся особое пространство человеческой души, духовных поисков. Так, например, обширен, полон вопросов, восклицаний и предположений монолог Эну, размышляющего о сущности мироздания, загадочности и красоте земли, морской пучины и зв?здного неба, об истоках вечной жизни Нау: «Сколько жив?т на земле Нау? Или она вечна, как скалы, холмы и скалистые берега? Ведь она состарилась… Значит, жизнь и время накладывали на не? свой отпечаток. Если она помнит время первых людей, то как же она стара…» [Там же, с. 36]. Так в сознании Эну возникает мысль о парадоксальности сочетания в Нау вечного, бессмертного начала и е? старости, делающей героиню обыкновенной, реальной женщиной. Эта загадка будет мучить Эну едва ли не всю его жизнь. Она же станет предметом размышлений других героев и источником их сомнений.

Необычно совмещение в образе главной героини вечного начала, внутренней гармонии с внешним обликом старой, увядшей женщины - такое эстетическое противоречие в е? описании напоминает образ горьковской героини Изергиль. Женщины когда-то прекрасные, созданные для любви, большей частью рисуются писателями дряхлыми, внешне безобразными. Однако если героиня А. М. Горького - обыкновенная женщина, потратившая жизнь на бесплодные поиски собственного счастья и от этого превратившаяся в некое подобие смерти с е? «ч?рными ямами» вместо щ?к, «сморщенным носом» и «сухими потрескавшимися губами», то Нау Ю. Рытхэу - воплощение Матери-Природы, охраняющей своих детей от сил смерти. И потому она жив?т до тех пор, пока существует уважение к силам мироздания. Е? внешние дряхлость и безобразие - результат не поисков личного благополучия, а жертвенности. Став человеком на пороге рождения рода, она приобретает истинно человеческие качества, становится обыкновенной стареющей женщиной. Тем самым, будучи героиней романтической, воплощением самой природы, Нау связывает своим существованием людей и естественную среду обитания, служит неким гарантом этой связи. Сочетание романтического и обыденного становится у писателя важнейшим концептуальным при?мом, подч?ркивающим идею родственности всего сущего.

Идея всеобщей взаимосвязи и ответственности человека за судьбу природы явилась одной из главных во многих произведениях национальных писателей последней четверти ХХ века, что неоднократно подч?ркивалось в современных исследовательских работах. Так, например, В. К. Сабирова, размышляя о своеобразии хронотопа романов известного прозаика Ч. Айтматова, делает заключение об их ведущей идейной направленности: «…Человек нес?т зло окружающей его природе, люди обречены, если не изменятся. Человеку надо помнить не о том, что он представитель какой-то социально-этнической группы, а о том, что он - Человек, отвечающий за всю Вселенную» [11, с. 179].

Небольшое по объ?му произведение Ю. Рытхэу настолько ?мко и в содержательном, и в стилевом аспектах, что по сей день подвергается различным толкованиям в критике, представляет несомненный интерес для дальнейшего всестороннего изучения. Оно органично вплетается в ряд лучших образцов русской философской экологической прозы 70-х годов ХХ века. Образы его главных героев Нау и Рэу архетипически значимы, сопоставимы с воплощающими природное начало образами-символами произведений Ч. Айтматова («После сказки» - Рогатая мать-олениха), В. Астафьева («Царь-рыба» - царь-осетр), В. Распутина («Прощание с Мат?рой» - сказочный хозяин и «царский листвень»), Н. Шундика («Белый шаман» - Моржовая матерь)... В то же время перед нами книга, так или иначе впитавшая в себя тенденции другого направления литературы - неоромантического, что ещ? раз свидетельствует о многосторонности творческих исканий северного прозаика, богатстве и многогранности его художественного дара.

Список литературы

1. Васильева И. В. Феномен неоромантизма в художественной культуре России ХХ века: дисс. … к. культурологии. М., 2011. 190 с.

2. Власенко А. Н. Юрий Рытхэу. М.: Сов. Россия, 1988. 160 с.

3. Горький А.М. Рассказы: 1892-1906. М.: Правда, 1984. 496 с.

4. Епанчинцев Р. В. Мифологизация северной природы в прозе О. Куваева // Русская речь. 2008. № 3. C. 31-34.

5. Луков В. А. История литературы. Зарубежная литература от истоков до наших дней. М.: Академия, 2003. 512 с.

6. Пахсарьян Н. Т. Неоромантизм // Культурология: энциклопедия в 2-х томах. М.: РОССПЭН, 2007. Т. 2. 1184 с.

7. Роговер Е. Поздние романы Юрия Рытхэу [Электронный ресурс]. URL: http://magazines.russ.ru/neva/2007/4/ro16.html (дата обращения: 12.06.2014).

8. Рытхэу Ю. Когда киты уходят: повести и рассказы. Л.: Советский писатель, 1977. 336 с.

9. Рытхэу Ю. Сон в начале тумана: роман. Магадан: Книжное издательство, 1988. 502 с.

10. Рытхэу Ю. Уроки гражданственности // Новый мир. № 1. С. 243-245.

11. Сабирова В.К. Дискурс хронотопа в романистике Чингиза Айтматова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 7 (37). Ч. I. С. 176-179.

12. Шпрыгов Ю. М. Юрий Рытхэу: Истоки и эволюция творчества. Магадан: Книжное издательство, 1979. 144 с.

Размещено на Allbest.ru