Языковая репрезентация культурной идентичности и инаковости в романе Ж.-М.Г. Ле Клезио "Пустыня"

Размещено на http://allbest.ru

8

Ольга Кулагина

Сразу после окончания Второй мировой войны во французском обществе наблюдался рост либеральных и толерантных настроений, которые впоследствии только укрепились благодаря майским событиям 1968 года [3, 51-53]. Однако, в конце 1970-х гг. отношение к иным культурам начинает заметно меняться, что связано, в первую очередь, с активным притоком во Францию иммигрантов из бывших французских колоний (в первую очередь из стран Северной Африки) и всё более заметной нехваткой рабочих мест для самих французов.

Миграционная политика постепенно ужесточается, и всё чаще звучат высказывания о том, что чрезмерная толерантность по отношению к иностранным мигрантам может представлять угрозу непосредственно для французской национальной идентичности Под идентичностью мы понимаем одновременно свойство индивида оставаться самим собой в изменя-ющихся социальных ситуациях и результат осознания индивидом самого себя в качестве человеческой личности, отличающейся от других [1, 94]. Инаковость же мы пони-маем как свойство быть другим, отличным [5]..

По распространённому в то время убеждению, иммиграция, поощряемая якобы во имя свободы, справедливости, гостеприимства и гуманизма, на самом деле способствует ослаблению французского народа и фактическому стиранию национального характера [4, 153].

Роман Ле Клезио «Пустыня» («Desert»), вышедший в 1980 г., стал своего рода реакцией на политику тогдашних французских властей в отношении иностранных мигрантов. Автор предпринимает попытку показать пагубные последствия иммиграции и смены культурной среды, но не для представителей французской культуры, а для самих мигрантов, которые, в поисках лучшей жизни, сталкиваются зачастую с жестоким разочарованием, постепенно утрачивая свою идентичность.

Главная героиня по имени Лалла родилась и выросла в Марокко, в окрестностях Танжера, и с детства её влекут дальние страны, рассказы о которых она слышит от местного рыбака. Вот как выглядят Испания и юг Франции в этих рассказах и в воображении героини:

Elle l'ecoute attentivement, quand il parle des grandes villes blanches au bord de la mer, avec toutes ces allees depalmiers, ces jardins qui vont jusqu'en haut des collines, pleins de fleurs, d'orangers, de grenadiers, et ces tours aussi hautes que des montagnes, ces avenues si longues qu'on n'en apergoit pas la fin [2, 103].

Она внимательно слушает его рассказы о больших белоснежных городах у самого моря, где по краям аллей растут пальмы, где полные цветов, апельсиновых и гранатовых деревьев сады простираются до самой вершины холмов, где стоят высокие, как горы, небоскрёбы и где проспекты такие длинные, что им не видно конца. Здесь и далее перевод наш.

Elle pense longtemps aux beaux noms des villes, elle les chantonne dans sa tete comme si c'etaient les paroles d'une chanson [2, 104].

Она долго думает об этих прекрасных названиях городов и мысленно напевает их, как слова песни.

Чужие страны предстают в образе некоей волшебной, сказочной земли, о чём свидетельствуют гиперболы: ces jardins qui vont jusqu'en haut des collines -- сады, простирающиеся до самой вершины холмов, ces tours aussi hautes que des montagnes -- высокие, как горы, небоскрёбы, ces avenues si longues qu'on n'en apergoit pas la fin -- такие длинные проспекты, что им не видно конца. Метафорический эпитет les beaux noms des villes -- прекрасные названия городов и сравнение comme si c'etaient les paroles d'une chanson -- как слова песни показывают, что героиня настолько очарована воображаемыми чужеземными городами, что сами их названия представляются ей крайне притягательными и звучат для неё, как музыка. Тем не менее, когда она сбегает из дома и тайно отплывает в Марсель, реальность предстаёт в совершенно ином свете. Разочарование настигает героиню, когда на горизонте появляется земля:

L'odeur de la mer se mele a celle de la fatigue et de l'inquietude, et au loin, comme une tache sur la mer verte, la terre elle aussi semble triste et lasse [2, 260].

К запаху моря примешивается запах усталости и тревоги, а вдалеке, подобно пятну на зелёной морской воде, видна земля, которая кажется такой же печальной и усталой.

В приведённом примере иллюстрируется не только гнетущая обстановка на борту корабля, которую передаёт метафора l'odeur de la mer se mele a celle de la fatigue et de l'inquietude -- к запаху моря примешивается запах усталости и тревоги, но и первое впечатление от чужой земли, которое оказывается совсем не столь радужным, как ранее представлялось героине. Метафорические эпитеты triste et lasse -- печальная и усталая, а также сравнение материка с пятном, позволяют предположить, что прибывающих туда пассажиров не ждёт ничего, похожего на ту сказку, которой им представлялся другой континент.

Оказавшись на чужой территории, героиня постепенно меняется, всё больше утрачивая внешние признаки своей идентичности и приспосабливаясь к новой среде:

Au debut, elle etait encore toute marquee par le soleil brulant du desert, et ses cheveux longs, noirs et boucles, etaient tout pleins d'etincelles de soleil. Alors les gens la regardaient avec etonnement, comme si elle venait d'une autre planete. Mais maintenant, les mois ontpasse, et Lalla s'est transformee. Elle a coupe les cheveux court, ils sont ternes, presque gris. Dans l'ombre des ruelles, <...> la peau de Lalla s'est ternie aussi, elle est devenue pale et grise [2, 268].

Вначале она была вся пропитана обжигающим солнцем пустыни, а в её длинных чёрных кудрях постоянно играли солнечные блики (букв. её длинные чёрные кудри были полны солнечных бликов). Люди смотрели на неё с удивлением, как будто она прилетела с другой планеты. Прошло несколько месяцев, и Лалла полностью изменилась. Она коротко обрезала волосы, и они утратили своё сияние (букв. потускнели, стали блёклыми), став почти серыми. В тени многочисленных переулков <...> кожа Лаллы тоже поблёкла, побледнела и приобрела серый оттенок.

В приведённом примере мы наблюдаем антитезу le soleil -- l'ombre (солнце -- тень), которая передаёт противостояние между корнями героини и той, чужой, культурой, с которой она столкнулась.

Гиперболические метафоры toute marquee par le soleil brulant du desert -- вся пропитана обжигающим солнцем пустыни и tout pleins d'etincelles de soleil -- полные солнечных бликов, а также сравнение comme si elle venait d'une autre planete -- как будто она прилетела с другой планеты свидетельствуют о том, что героиня не вписывается в новую реальность.

При этом она делает всё возможное, чтобы не выделяться на фоне своего нового окружения и скрыть свою инаковость (иными словами, нивелировать свою идентичность), что подтверждается метафорическим эпитетом ternes -- блёклые, метафорическим употреблением глагола se ternir -- блёкнуть, тускнеть и повтором эпитета gris / -e -- серый / -ая. Конструкция elle a coupe les cheveux court -- она коротко обрезала волосы обозначает реальное действие, но, в то же время, она может иметь символическое значение, подчёркивая намеренный отказ от всего, что связывало героиню с родной пустыней и с прошлой жизнью, и, соответственно, от собственной идентичности. Тем не менее, Лалла продолжает носить пустыню в себе, о чём свидетельствует следующий пример: лингвистический лексический французский мигрант

Mais de temps en temps, son coeut bat plus vite, et ses yeux jettent un eclat de lumiere, comme le reflet du soleil sur les pierres du desert [2, 273].

Но время от времени её сердце начинает биться сильнее, а её глаза вспыхивают резким светом (букв. её глаза мечут вспышки света), подобным солнечному блику на камнях пустыни.

Метафорическая персонификация ses yeux jettent un eclat de lumiere -- её глаза мечут вспышки света в сочетании с метафорическим сравнением comme le reflet du soleil sur les pierres du desert -- подобным солнечному блику на камнях пустыни указывают на внезапность этих вспышек света, которые происходят независимо от воли самой героини. Отметим также, что при внешних попытках героини слиться с окружающей средой на протяжении всей части романа, повествующей о жизни героини в Марселе, самыми распространёнными глаголами, описывающими её действия, являются глаголы восприятия voir -- видеть и regarder -- смотреть, которые, наряду с гораздо меньшей частотностью глаголов, обозначающих активные действия, косвенно указывают на отрешённость девушки и её неучастие в том, что происходит вокруг, а также на её чуждость той культуре, внутри которой она оказалась.

Если при описании всего, что имеет отношение к пустыне, то есть к корням героини, преобладает лексическое поле «свет», то европейские города в целом и Марсель в частности репрезентируются как воплощение опасности. Когда героиня смотрит на других иммигрантов, которые прибывают на вокзал Марселя, чтобы остаться в городе или пересесть на следующий поезд, её мысли передают следующее:

Elle regarde ceux qui s'en vont vers d'autres villes, vers la faim, le froid, le malheur, ceux qui vont etre humilies, qui vont vivre dans la solitude. Ils passent, un peu courbes, les yeux vides, les vetements deja uses par les nuits a coucherpar terre, pareils a des soldats vaincus.

Ils vont vers les villes noires, vers les ciels bas, vers les fumees, vers le froid, la maladie qui dechire la poi- trine. Ils vont vers leurs cites dans les terrains de boue, en contrebas des autoroutes, vers les chambres creusees dans la terre, pareilles a des tombeaux, entourees de hauts murs et de grillages. <...> Ils vont dans ces pays etrangers qui vont prendre leur vie, qui vont les broyer et les devorer [2, 273].

Она смотрит на тех, кто уезжает в другие города, навстречу голоду, холоду, горю, на тех, кого ждут унижения и одиночество. Они проходят мимо, слегка сгорбившись, с пустым взглядом, в измятой одежде после проведённых на голом полу ночей, похожие на солдат побеждённой армии.

Они направляются в мрачные города, под низко висящее небо, к дымящим трубам, навстречу холоду и раздирающей грудь болезни. Они направляются в гетто на грязных пустырях, у обочины автотрасс, в землянки, похожие на могилы и окружённые высокими заборами и решётками. <...> Они направляются в чужие страны, которые отнимут у них жизнь, раздавят и уничтожат их.

В начале приведённого примера обращает на себя внимание перечисление, которое начинается с генерализации vers d'autres villes -- в другие города и продолжается восходящей градацией vers la faim, le froid, le malheur -- навстречу голоду, холоду, горю, которая начинается с передачи идеи физических неудобств и завершается также генерализацией le malheur -- горе, создавая эффект закольцованности и замкнутости.

Европейские города косвенно уподобляются тюрьме, из которой нет выхода. Метафорическое сравнение pareils a des soldats vaincus -- похожие на солдат побеждённой армии сообщает, что мечтам этих людей о лучшей жизни априори не суждено сбыться и что их ждут многочисленные злоключения в чужой стране, а сравнение pareilles a des tombeaux -- похожие на могилы, применительно к комнатам, в сочетании с фигурирующей выше метафорой la maladie qui dechire la poitrine -- раздирающая грудь болезнь указывает на печальный, но наиболее вероятный исход предприятия. Более эксплицитно идея грядущей беды выражена в последней фразе примера гиперболизированной метафорой ces pays etrangers qui vont prendre leur vie, qui vont les broyer et les devorer -- эти чужие страны, которые отнимут у них жизнь, раздавят и уничтожат их.

Восприятие героиней города, в котором она находится, обобщено в следующем примере:

Partout il y a la faim, la peur, la pauvrete froide, comme de vieux habits uses et humides, comme de vieux visages fletris et dechus [2, 303].

Повсюду голод, страх, холодная нищета, похожие на старые, изношенные, промокшие платья, на старые, увядшие, дряблые лица.

В приведённом примере европейский город также характеризуется посредством восходящей градации la faim, la peur, la pauvrete froide -- голод, страх, холодная нищета, начинающейся с передачи физического ощущения и заканчивающаяся обобщением la pauvrete froide -- холодная нищета, где эпитет froide -- холодная имеет двойное значение [5], передавая, с одной стороны, физический дискомфорт, и, с другой, идею полного равнодушия жителей города к своему ближнему. Метафорические сравнения comme de vieux habits uses et humides, comme de vieux visages fletris et dechus -- похожие на старые, изношенные, промокшие платья, на старые, увядшие, дряблые лица подчёркивают идею не только физического, но и эстетического стеснения героини, которая не находит в Марселе ничего, напоминающего тот земной рай, о котором она столько слышала в детстве.

Когда героиня бежит из Марселя и возвращается к себе на родину, она испытывает облегчение и уже не верит, что могла уехать отсюда:

Est-il possible que quelque chose d'autre ait existe? Y a-t-il un autre monde, d”autres visages, d'autres lumieres? Le mensonge des souvenirs ne peut pas sur- vivre au bruit de l'autocar poussif, ni a la chaleur, ni a la poussiere. La lumiere nettoie tout, abrase tout, comme autrefois, sur le plateau de pierres [2, 412].

Возможно ли, что в её жизни было что-то другое? Неужели где-то есть другой мир, другие лица, другой свет? Обманчивые воспоминания неизбежно рассеиваются под шум колёс ветхого автобуса, под палящим зноем, под пылью дороги. Свет всё очищает, соскабливая лишнее, как раньше, на каменном плоскогорье.

Два риторических вопроса подразумевают, что всё произошедшее теперь представляется героине совершенно нереальным, что подтверждается метафорой le mensonge des souvenirs -- обманчивые воспоминания. Метафорическая персонификация la lumiere nettoie tout, abrase tout -- свет всё очищает, соскабливая лишнее, указывает на превосходство в системе ценностей героини света пустыни над тенью больших европейских городов, а также на то, что ей удалось окончательно вернуться к своей идентичности.

Подводя итог анализа, подчеркнём, что в романе показана обратная сторона иммиграции во Францию, с позиции самих иностранных мигрантов.

Угроза потери своей идентичности существует, с точки зрения автора, не только для носителей французской культуры, но и для тех, кто оказывается в иной культурной среде, которая может оказаться совершенно непохожей на то стереотипное видение дальних стран, которое существует в сознании мигранта.

В романе прослеживается чёткое противопоставление родной для героини культурной среды и европейского города, выраженное обобщающей антитезой le soleil -- l'ombre (солнце -- тень), где лексическое поле «свет» служит для описания родной для героини африканской пустыни и всего, что с ней связано, в то время, как иная, европейская реальность репрезентируется посредством элементов лексического поля «тень». На более конкретном уровне это противопоставление передаётся посредством регулярной гиперболизации описаний с использованием метафор, сравнений, а также развёрнутых перечислений, в том числе градаций.

Источники

1. Социологический энциклопедический словарь. На русском, английском, немецком, французском и чешском языках / под ред. Г.В. Осиповой. -- М. : ИНФРА-М -- НОРМА, 1998. -- 488 с.

2. Le Clezio J.M.G. Desert. -- Paris: Gallimard, 2011. -- 444 p.

3. Noiriel G. A quoi sert «l'identite nationale». -- Marseille: Agone, 2007. -- 154 p.

4. Schmitt J. Fin de la France? Histoire d'une perte d'identite. -- Paris: Nouvelles Editions Debresse, 1986. -- 295 p.

5. Le Tresor de la Langue Franaise informatise / sous la direction de J.-M. Pierrel. -- Nancy-Universite. -- URL: atilf.atilf.fr/tlf.htm

References

1. Osipova, G. V. (1998). Sociologicheskii enciklopedicheskii slovar. Na russkom, angliiskom, nemetskom, frantsuzskom i cheshskom yazykakh / pod red. Moskva, INFRA-M -- NORMA, 488 p.

2. Le Clezio, J. M. G. (2011). Desert. Paris, Gallimard, 444 p.

3. Noiriel, G. (2007). A quoi sert «l'identite nationale». Marseille, Agone, 154 p.

4. Schmitt, J. (1986). Fin de la France? Histoire d'une perte d'identite. Paris, Nouvelles Editions Debresse, 295 p.

5. Le Tresor de la Langue Fransaise informatise / sous la direction de J.-M. Pierrel. Nancy-Universite. atilf.atilf.fr/tlf.htm

Аннотация

Языковая репрезентация культурной идентичности и инаковости в романе Ж.-М.Г. Ле Клезио «Пустыня». Ольга Кулагина

Анотація

Мовна репрезентація культурної ідентичності та інакшості в романі Ж.-М. Ле Клезіо «Пустеля». Ольга Кулагіна

У статті розглядаються основні мовні засоби передачі опозиції між рідною та інакшою культурами мігранта в сучасній французькій літературі на матеріалі роману нобелівського лауреата Ж.-М.Г. Ле Клезіо «Пустеля» (1980 г.). Подається коротка характеристика періоду історії Франції, коли роман був надрукований. Аналізується репрезентація сприйняття обох культур (своєї -- марокканської, й іншої -- французької), яка проходить кілька етапів: заочне захоплення іншою культурою під впливом існуючих стереотипів, втрата власної культурної ідентичності й адаптація до інакшості французької культури, поступове розчарування, втеча від іншої культури і повернення до своєї ідентичності. Виявляються найбільш значущі лінгвістичні засоби для зображення кожного етапу, а також лексичні поля, за допомогою яких репрезентуються обидві культури.

Ключові слова: мовні засоби, ідентичність, інакшість, репрезентація, Франція.

Annotation

Linguistic representation of cultural identity and otherness in J.-M. G. Le Clezio's novel "Desert". Olga Kulagina