К вопросу о текстообразующей роли метафоры в драме "новой волны" конца 1980-х - начала 1990-х годов (на материале пьесы А. Галина "Звёзды на утреннем небе")

Размещено на http://www.allbest.ru/

Астраханский государственный университет

К вопросу о текстообразующей роли метафоры в драме «новой волны» конца 1980-х - начала 1990-х годов (на материале пьесы А. Галина «Звёзды на утреннем небе»)

Голованёва М.А.

Особый художественный мир драмы «новой волны» создан рядом специфических неязыковых и языковых средств. Среди языковых важнейшее место принадлежит метафоре в широком понимании слова. «Новаторское исследование жизни человеческого духа» [Исаев 1995: 59] в момент социально-исторического и культурного «взрыва» [Исаев 1995: 4] в пьесах Л.Петрушевской, В. Арро, А.Соколова, Л.Разумовской, С. Золотникова, Н. Садур и др. не могло не вовлечь в область языкового действия метафору «как механизм мышления и образования концептуальной системы» [Кронгауз 2005: 265]. По меткому замечанию М.М.Бахтина, «человека можно раскрыть - точнее, заставить его самого раскрыться - лишь путём общения с ним, диалогически» [Бахтин 1963: 338]. Именно драма предоставляет для этого наилучшие возможности. Этноменталитет, который отражается в драме как нигде более полно, требует такой объективации концептуальных понятий, когда именно «метафора оказывается важнейшим познавательным механизмом, позволяющим познавать сложное через простое, абстрактное через конкретное, неизвестное через известное» [Кронгауз 2005: 265]. Метафора - спасительное средство выражения при том, что «в русской речевой культуре «о главном» говорят трудно и негладко» [Дементьев 2006: 47]. метафорический текст драма иллюстративный

Пьеса А.Галина «Звёзды на утреннем небе», содержащая 112 прецедентов метафорических конструкций, - источник выявления многочисленных коннотаций. Ю.Д.Апресян писал, что «метафоризация, словопроизводство, фразеологизация, …семантическое взаимодействие слов - вот те языковые процессы, ... в которых коннотации себя обнаруживают» [Апресян 1995: 169]. Коммуникативно-когнитивная структура текста драмы «новой волны» выявляет особую текстообразующую роль метафоры, взявшей на себя, помимо других задач, и задачу создания многочисленных смыслов, а также задачу быть их «швами и скрепами».

Пласт метафорических образований относительно общего объёма текста анализируемой драмы довольно велик, что привлекло к ней наше пристальное внимание. Изначальное отделение выросших из метафоры идиом (устойчивых языковых выражений, значение которых не совпадает со значением составляющих их слов [Булыко 2004: 267]) выявило их минимальное количество - 3: попала я в переплёт; на свою голову; на зуб попробовать. Из общего числа случаев вычленяется гораздо большее количество фразеологизмов (сочетаний, характеризующихся постоянным лексическим составом, устойчивым грамматическим строением и известным для носителей данного языка значением, в большинстве случаев переносно-образным [Булыко 2004: 759]): Валентина: Татарская кровь, думаю, в нём заговорила. Отцовское в Кольке заговорило; Вдруг так… закричит… вверх по-волчьи. Меня, как косой, срезало. Анна: Большой грех на тебе; Девчонка из головы не выходит; …не уезжай из дома, из гнезда не вылетай; Заткнись!; Работала в санэпидемстанции - гонялась за ними… Зайду в дом - тараканы меня завидят - скачут, как бешеные, пощады не было; Какая птица к нам залетела! Мария: (Анна: Она ведь с него пылинки сдувать будет.) И ноги мыть; я тебе несчастье принесу…; Пусть она чулок развязывает - давно я о Чёрном море мечтаю.

Примыкают к охарактеризованному массиву и отдельные единицы, заимствованные драматургом из паремийного фонда: Анна: Ягодку травой не укроешь. Такую и с ребёнком возьмут.

Диффузность речи коммуникантов, впитавшей в себя устоявшиеся языковые сочетания, подчинена авторской интенции создания «этнотекста», в котором определяется не только принадлежность к данной языковой культуре, но и угадывается нестабильное состояние социума.

Оставшиеся 94% метафор (за вычетом 16 примеров) - образования, ещё не получившие статуса устойчивых. Следуя типологии, предложенной В.П.Москвиным [Москвин 2006: 136], в анализируемом языковом материале можно выявить только образные метафоры (мёртвые метафоры отсутствуют), что свидетельствует о богатстве языка пьесы. Образные окказиональные метафоры: Лора: Папу звали Флориан. Валентина: Лоран и Флориан! Так ты цветок душистых прерий… Значит, украшаешь землю? Озеленяешь? Лора: Слушай, ты же шанс! Я думаю, почему мне так интересно с ним разговаривать?! А он шанс! Анна: Спички-то хоть дай… Света нет - стучишь костями о койки; Нас народ зовёт олимпийками… Я олимпийка (в значении `женщина, принадлежащая к маргинальному слою общества, высланная из Москвы на время проведения Олимпиады-80'); Глотает кислород… кульками; Пустая она (бутылка), сама же выпила всё! Послушай - за пупком плещется…; И ты, сучка, слушаешь его, раскрыв поддувало!..; Детей лишили… кормят… воспитывают… одевают. Может, если я доживу до этого времени - увижу, как они вырастут. Думаешь, я к ним пойду? Я только в щёлочку буду смотреть…; уключина ты ржавая…; Иду по клавишам (пешеходный переход на автомобильной дороге). Валентина: Муха - невеста золотая… Смотри, сколько их, невест, по стенам; Ещё один из зеленостроя цветок… кактус (о Кларе). Клара: Это такой Бушуев, который сок из кирпича выжимает. Берёт в руки и давит,.. давит…; Там Овсянников, наверное, зубы сточил, - дёснами скрипит. А ты ещё здесь; Каким Бушуев наградил китайским фонариком (в значении `ударил настолько сильно, что образовался кровоподтёк'). Бушуев стёр язык, пока Овсянникова уговаривал…; Ты гулять надумала, мышь полевая!; «Троячок» попиваешь? Или на эликсире настаиваешься?;

Подавать тебя некому… сосиска… Готова она…

Особенно специфичны в тексте пьесы метафоры-сравнения, где наличествуют как компарант, так и компаратор, и образуют в дискурсе драмы сферу повышенной эмотивности:

Лора: Меня бросают под куполом цирка. Я летаю. Вся, знаете ли, в красном, из рук в руки! Валентина: Как переходящее знамя?; Я вся в красном… меня бросают из рук в руки, как вымпел, например, переходящий. Валентина: Будешь одна здесь отдыхать, на вершине, как царица Тамара… Анна: Гул стоит, как в Тушине на параде…; Машин кругом - ужасно… народ по переходу несётся туда-сюда… Иду, как сквозь бурелом.

Создание многочисленного ряда метафор узуальных (стёртых) подчинено авторской эвокации у читателя ощущения прикосновения к жизни «придонного» слоя общества. Сниженная, а порой и табуированная лексика, речевая агрессия, «виндиктивный» [Чесноков 2005: 456] тип коммуникативного поведения, иллокуция в обращённой к собеседнику речи, инвективные лексические и фразеологические единицы в ней - приметы образов героев пьесы. Анна: Ну ты и темнота, Валентина!; Что ты раскудахталась, курица?; Если ты, тумбочка, прошла, то я пролечу!; Ну, чего? Думаешь, я валенок?; Сидят два пельменя; Бушуев скальп снимать будет (в значении `наказывать'); Волчица ты; Понятно, кукла, почему их вокруг много?; И ты, сучка, слушаешь его…; ты такая крыса, Лора. Мария: Не скули, тётя. Клара: Ну, мочалка! (к Марии); Её же каждый куст знает на побережье… Бушуев её любовник. Овсянникову обещал для карманного пользования; я ей рожу сожгу (в значении `нанесу вред химической кислотой').

Узуальные метафоры менее выраженной экспрессии отмечаются в пьесе в небольшом количестве: Валентина: Сейчас я вам Клепова (милиционера) сюда вызову - запоёте тогда!; Проходи, проходи, цветочек…; Умом обиженные инвалиды; устраивайся, горюшко; …назад в Судак гастролировать (в значении `промышлять проституцией'); Эта хоть пьёт да глаз не режет; Надо тебе со дна подниматься. Уезжай…подальше… работай, живи…никто твоего прошлого не узнает. Анна: я… весь твой дом вылизала; …сразу заметно, что женский коллектив сколачивается; Ладно уж, катись к столу; Лора: Худой был он? Скелет, наверное… Анна: Ага, челюсть бечёвкой подвязывал, чтобы не стучала. Мария: Много вас, учителей… Заучат они меня тут… Лора: Прекрати! Заливаешь…

Используя возможности только анализируемого произведения, можно создать богатое иллюстративное поле для формальной классификации метафор. По уровневой принадлежности (имеются в виду лексический и синтаксический уровни) дискурс содержит словесные (Анна: Ты тоже солистка, Валя - в значении `человек, желающий руководить коллективом'); словосочетательные (Валентина:…язык расплети сначала); фразовые, сентенциональные (Анна: Ягодку травой не укроешь); однако нет текстовых метафор, что объясняется характером драматического жанра, ориентирующегося на короткие разговорные реплики.

Спектральная широта метафор пьесы по частеречной принадлежности свидетельствует об авторской интенции следования конкретной коммуникативной задаче создания текста разговорного стиля, поэтому в произведении выявляются метафоры субстантивные (Лора: Видишь, шанс, как тебе повезло); глагольные (Анна: Шамкай, а то всё пьёшь и дым заглатываешь); адъективные (Александр: Мир всегда был жесток и несправедлив; Лора: Какой пытливый ум у вас, Валентина).

Коммуникативная задача дискурса в каждом случае определяет количество единиц-носителей метафорического образа в метафоре. В пьесе наличествуют как простые, так и развёрнутые конструкции. Пример развёрнутой метафоры: Лора: Смотри, ещё светло, а звёздочка уже есть. Это Венера… Богиня любви. Торопится девушка себя показать. Замуж хочет. Куда она? Погасла…

В тексте пьесы не находится достаточного количества подтверждений разделения метафор по грамматической форме на предикативные, генитивные, адъективные. Велико количество субстантивных предикативных: Анна: Он здоровый такой барабан (в значении `большой, рослый человек'); Я рабочая косточка. Много метафор адъективных: Анна: Счастье у меня теперь одно… Креплёное - не слабое оно. Отсутствие генитивных метафор обусловлено принадлежностью стиля к разговорному сниженному.

По этой же причине в тексте отмечается наличие незамкнутых метафор: Анна: …мелькают огонёчки… лента-то какая! (о включенных фарах движущихся по дороге многочисленных автомобилей) - и полное отсутствие метафор замкнутых как свойственных книжным стилям.

Рассмотрение метафор данного дискурса в телеологическом (функциональном) аспекте выявляет разнообразие их экспрессивных функций и отсутствие метафор, имеющих функцию номинативную. Коммуникативно-прагматическая задача текста анализируемой пьесы обусловила подчинение всех эксплуатируемых метафор оценочной, декоративной или изобразительной целям. Эвфемистическая и пояснительная функции метафор не реализованы в тексте пьесы.

Явление преобразования метафоры в другие языковые средства имеет место в связи с реализацией принципа смешения комического и трагического. Бурлескный эффект достигнут, например, с помощью «перерастания» метафорического выражения в зевгму: Анна: Другие по домам пьют, а она, как выпьет, так отдаёт себя людям. Нарочитое несоответствие содержания средствам его выражения проявляется в применении высокого слога при описании низкой темы разврата в результате опьянения. Антитетичность пары: ожидание имплицитного читателя, порождённое началом фразы, - перлокутивная реакция на её конец - и есть залог успеха. Г. Спенсер отмечал: «смех возникает лишь тогда, когда сознание неожиданно переключается с высоких идей на низкие, когда происходит то, что можно назвать «снижающимся несоответствием» [Sera 1980: 54].

Образование и «сцепление» смыслов, возможные благодаря метафоре в широком смысле слова, есть главнейшая её цель. Г.О.Винокур, цитируя лингвиста прошлых веков фон дер Габеленца, приводит строки: «…я хочу высказать не только нечто, но также и себя…» [Винокур 1997: 186]. Метафора есть одно из средств такого выражения.

Элементы деструктуризации пьесы в данной работе показали значительную роль метафоры в текстообразовании драмы, в её коммуникативно-когнитивной организации.

Список использованной литературы

1. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.

2. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963.

3. Булыко А.Н. Современный словарь иностранных слов. М., 2004.

4. Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений. С 178-201 // Русская словесность. Антология. 1997.

5. Галин А.М. Звёзды на утреннем небе. С 343-393 // Пьесы. М., 1989.

6. Дементьев В.В. Коммуникативные концепты: к вопросу о коммуникативном идеале русской культуры. С 41-57 // Слово - сознание - культура. Сб. науч. трудов. М., 2006.

7. Исаев Г.Г. Русская литература конца 1980-х - начала 1990-х годов. С 4-61 // Современная русская литература (1985-1995). Хрестоматия для средней и высшей школы. Астрахань. 1995.

8. Кронгауз М.А. Семантика. М., 2005.

9. Москвин В.П. Стилистика русского языка. Ростов-на-Дону. 2006.

10. Чесноков И.И. Эмоционально-когнитивная доминанта и дискурсивная деятельность. С. 456-460. // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов. Материалы международной научной конференции. Волгоград, 2005.

11. Sera L. A nevetes es humor pszichologiaja [Психология смеха и юмора]. Budapest: Akademiai Kiado, 1980.

Размещено на Allbest.ru