Размещено на http://www.allbest.ru

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«КАЗАНСКИЙ (ПРИВОЛЖСКИЙ) ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

ИНСТИТУТ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИХ НАУК И МАССОВЫХ КОММУНИКАЦИЙ

КАФЕДРА ЖУРНАЛИСТИКИ

КУРСОВАЯ РАБОТА

ТЕМА СМЕРТНОЙ КАЗНИ В ПУБЛИЦИСТИКЕ Л.Н. Толстого и В.Г. Короленко

Студент I курса

Группа № 13.3-620

А.А. Григорян

Казань 2017

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность. В настоящее время одной из дискуссионных и обсуждаемых в обществе тем является проблема смертной казни. В Российской Федерации с 1997 года введен мораторий на смертную казнь, тем не менее, споры вокруг того, насколько оправдана эта мера, насколько она своевременна, ведутся до сих пор.

Проблема смертной казни возникла не сегодня, о ней рассуждали и древние философы, и мыслители различных эпох. В России эта тема стала активно обсуждаться в середине XIX века, и особенно - в начале ХХ, что было не случайно, ведь почти столетие, начиная со времен Елизаветы Петровны и до казни декабристов, в России ссылали, наказывали, но практически не казнили: при Екатерине II за 30 с лишним лет царствования было приведено в исполнение только 3 смертных приговора, при Николае I - только 5 (это была казнь декабристов в самом начале царствования), а при Николае II количество казненных исчислялось уже тысячами.

После того, как была подавлена революция 1905 года, начался период столыпинской реакции, применение смертной казни приобрело массовый характер. В условиях чрезвычайного положения, которое было введено в некоторых губерниях, широко использовалось внесудебное применение смертной казни на основании решений главнокомандующих или губернаторов. 19 июня 1906 года на заседании I Государственной Думы происходило обсуждение законопроекта, предусматривающего отмену смертной казни. Статья 1 проекта гласила: «Смертная казнь отменяется». Далее говорилось: «Во всех случаях, в которых действующими законами установлена смертная казнь, она заменяется непосредственно следующим по тяжести наказанием». Государственной Думой был принят этот проект закона, но Государственный Совет его не утвердил.

Именно в это время появляются два достаточно громких заявления или манифеста в виде публицистических статей двух видных писателей, общественных деятелей - Л. Толстого и В. Короленко, в которых выразился протест против смертной казни. Их идеи не утратили актуальности и сегодня, чем обусловлен выбор темы данной работы.

Предмет изучения - отражение проблемы смертной казни в публицистике Л.Толстого и В. Короленко; объект изучения публицистика начала ХХ века. смертный казнь публицистика манифест статья

Цель работы - рассмотреть отражение проблемы смертной казни в публицистике Л. Толстого и В. Короленко (на примере статей «Не могу молчать» и «Бытовое явление»).

Задачи:

1) рассмотреть отношение Л.Н. Толстого к проблеме смертной казни на примере его манифеста или памфлета «Не могу молчать»;

2) проанализировать взгляды В.Г. Короленко на проблему смертной казни в статье «Бытовое явление (заметки публициста о смертной казни)»

Практическая значимость: данная работа может быть использована при подготовке к лекциям, семинарам, учебным занятиям, посвященным творчеству Л.Н. Толстого и В.Г. Короленко, их публицистике, а также посвященным проблеме отмены смертной казни.

При написании данной работы использовались в качестве основных источников статьи Л.Н. Толстого «Не могу молчать» и В.Г. Короленко «Бытовое явление (заметки публициста о смертной казни)», в которых писатели излагают свое видение и свое отношение к проблеме смертной казни.

Методологической основой являются общенаучные методы анализа и синтеза, сравнительно-исторический, проблемно-хронологический, культурно-исторический подходы, принципы объективности и научности.

Теоретической основой работы послужили исследования, посвященные творчеству Л.Н. Толстого и В.Г. Короленко, главным образом, их публицистическому наследию.

Структура работы: работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы.

ГЛАВА 1. МАНИФЕСТ Л.Н. ТОЛСТОГО ПРОТИВ СМЕРТНОЙ КАЗНИ «НЕ МОГУ МОЛЧАТЬ»

1.1 Исторический контекст

В публицистике Л. Н. Толстого в не меньшей мере, чем в его художественном творчестве, нашли отражение вся палитра интересов писателя, глубина его связи с жизнью народа, острота его восприятия окружающего. Великий писатель, он не мог не откликаться на насущные потребности дня.

Как уже отмечалось во введении к данной работе, в конце XIX века и особенно в начале ХХ века в русской общественной мысли стали все громче звучать слова, направленные против смертной казни. Еще в 80-е годы XIX века против смертной казни выступил известный русский философ В.Соловьев, назвав ее «ветхим полуистлевшим идолом, еле держащимся на двух подбитых и глиняных ногах: на теории возмездия и на теории устрашения». Еще один выдающийся русский мыслитель, С. Булгаков назвал смертную казнь «одним из самых ужасных видов убийства, потому что она есть холодное, расчетливое, сознательное, принципиальное убийство, -- убийство без всякого аффекта, без всякой страсти, без всякой цели; убийство ради убийства. И в этом главный ее грех и ужас».

После революции 1905 года в стране начался период реакции. Короткий период либерализации после издания Манифеста уже вскоре сменился курсом Столыпина на «успокоение» страны.

Начиная с 1906 года, в газетах все чаще стало сообщаться о расправах над крестьянами, которые захватывали помещичьи земли, о работе военно-полевых судов, об арестах, издевательствах над арестованными, о смертных казнях революционеров, зачинщиков беспорядков («в честь» Столыпина веревку для повешения стали называть в народе «столыпинским галстуком»). Все это, конечно, не могло не волновать Толстого. «Ужасаюсь на казни», - писал он в дневнике в те «лихие дни». Или вот еще: «Казненных пропасть, и убийства. Да, это не звери. Назвать зверями - клевета на зверей, а много хуже. Чувствую потребность что-то сделать», - тоже из дневника писателя.

Толстой с резким осуждением выступил против столыпинской политики массовых репрессий и смертной казни в таких своих публицистических работах, как: «Обращение к русским людям. К правительству, революционерам и народу» (1906), «Не убий никого» (1907), «Закон насилия и закон любви» (1907), «Воспоминания о суде над солдатом» (1908), «По поводу заключения В. А. Молочникова» (1908).

Голос писателя зазвучал в те дни с новой силой, он обличал злодеяния властей, произвол в стране, разоблачал и осуждал «глупые и жестокие» приемы, применяемые правительством в борьбе с политическими противниками (революционерами, крестьянами): аресты, заточения, ссылки, и наконец, смертную казнь. Его программным выступлением против смертной казни стала статья (памфлет) «Не могу молчать» 1908 года, вызвавшая бурную реакцию как в России, так и за ее пределами, ставшая выдающимся документом русской общественной мысли начала XX века.

Поводом для написания статьи послужило сообщение о том, что в Херсоне было повешено двадцать крестьян за нападение на поместье землевладельца (потом газеты давали опровержения, что было казнено 12, а не 20 человек). Это сообщение Толстой прочел 10 мая в газете «Русские ведомости» (1908, № 107 от 9 мая), и, как вспоминал личный секретарь Л.Н. Толстого Н. Н. Гусева, писатель, волнуясь и глотая слезы, подошел и в фонограф сказал: «Нет, это невозможно! Нельзя так жить!.. Нельзя так жить»… Нельзя и нельзя. Каждый день столько смертных приговоров, столько казней. Нынче 5, завтра 7, нынче 20 мужиков повешено, двадцать смертей. А в Думе продолжаются разговоры о Финляндии, о приезде королей, и всем кажется, что это так и должно быть…».

Под влиянием этих эмоций и была написана статья «Не могу молчать», над которой Толстой работал более месяца - начав 13 мая и закончив 15 июня 1908 года. На протяжении всего этого периода он работал с многочисленными документами, письмами.

1.2 «Не могу молчать»: тематика, содержание

Многие литературоведы, исследователи творчества Толстого относят статью «Не могу молчать» к одному из жанров публицистики - памфлету. «Не могу молчать» - это обличение политической и государственной системы - Российского самодержавия (правительства, Думы, царя и др.). Для памфлета характерно также обличение конкретных влиятельных в обществе деятелей (политиков, социологов, ученых, литераторов). В первоначальном варианте «Не могу молчать» в качестве конкретных влиятельных в обществе политических деятелей назывались основные «виновники злодеяний царизма» - это Петр Столыпин и Николай Романов, а также Милюков, Гучков, Щегловитов. Но впоследствии Толстой опустил эти конкретные имена. Тем не менее, статья вызвала бурную реакцию общества и острую полемику.

Проблематика статьи - отмена смертной казни. «Не могу молчать» открывается сдержанным, но исполненным глубокого волнения зачином о ежедневно совершающихся в России злодеяниях, за которым следует документально точное описание ритуала смертной казни, применяемого к представителям «лучшего сословия России». Нарисованная здесь рукою художника картина повешения двенадцати крестьян потрясает своей силой и правдой, вызывает чувство ужаса и негодования. Толстой использует конкретный пример смертной казни, взятый из газеты. Яркими и точными эпитетами наделяет он всех участников смертной казни и тех несчастных двенадцать крестьян. Крестьяне - «двенадцать мужей, отцов, сыновей, тех людей, на доброте, трудолюбии, простоте которых только и держится русская жизнь, схватили, посадили в тюрьмы, заковали в ножные кандалы» превратились в «висящие на веревках мертвые тела».

В процессе повешения участвуют также крестьяне, только они «вооруженные и одетые в хорошие сапоги и чистые мундиры», но все равно «несчастные, обманутые, развращенные, презираемые». Здесь же и представитель церкви - «в парчовой ризе и в епитрахили, с крестом в руке, с длинными волосами». И самый главный участник в процессе смертной казни - палач, «несчастный» и совершающий «дурное дело».

В последующих главах Толстой переходит к общему анализу проблемы смертной казни в стране. Говоря о происходящем, он с ужасом пишет, что вся страна стала местом казни, а самодержавие и есть тот палач, который, мстя за свой страх, творит расправу над многомиллионным народом: «…все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют еще большее, величайшее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар по сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа потому, что все эти преступления, превышающие в сотни раз все то, что делалось и делается простыми ворами и разбойниками и всеми революционерами вместе, совершаются под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа с справедливостью и даже святостью учреждениями: сенат, синод, дума, церковь, царь».

Дворянство, высшее сословие, также имеющее непосредственное отношение к смертным казням над простыми людьми, но на прямую не участвующее в процессе совершения самой смертной казни, Толстой называет «недобрыми себялюбцами», «правительственными людьми», «людьми старыми, руководителями других людей, исповедующих христианство», «посредственными участниками ежедневно совершаемых злодеяний», «людьми, осуждающими других, а не себя, и высоко носящими голову», «палачами всякого разряда», «корыстными, честолюбивыми, тщеславными, мстительными», живущими в «развращении», которое кажется им «благом».

Толстой в своей статье сравнивает «правительственных людей» и революционеров. Общее между ними: «Они делают только то же самое, что и вы: вы держите шпионов, обманываете, распространяете ложь в печати, и они делают то же; вы отбираете собственность людей посредством всякого рода насилия и по-своему распоряжаетесь ею, и они делают то же самое; вы казните тех, кого считаете вредными, - они делают то же». А в чем же разница? Разница в том, что правительственные люди делают «много такого дурного, чего они не делают: растрату народных богатств, приготовления к войнам и самые войны, покорение и угнетение чужих народностей и многое другое», «…вы хотите, чтобы всё оставалось, как было и есть, а они хотят перемены».

Писатель вспоминает о том, как в свое время радовался философ Владимир Соловьев, рассказавший ему о «палаче, которого возили с места на место» в 80-х годах по всей России, по причине того, что больше не было людей, умевших совершать смертную казнь. Толстой пишет о том, что раньше в России был всего один палач, а в «наши дни», эта профессия стала столь востребованной, что услуги палача предлагают все кому не лень, к примеру, торговец - лавочник: «В Москве торговец-лавочник, расстроив свои дела, предложил свои услуги для исполнения убийств, совершаемых правительством, и, получая по 100 рублей с повешенного, в короткое время так поправил свои дела, что скоро перестал нуждаться в этом побочном промысле, и теперь ведет по-прежнему торговлю».

Толстой рассказывает о палаче и его семье, написанный со слов художника Н. В. Орлова. Художник задумал написать картину "Смертная казнь", и для натуры ему нужно было характерное лицо палача. Орлов нашел и посетил в Москве некоего дворника Игната, который тайно, за высокую плату, выполнял в охранке обязанности палача, и подробно описал его внешность, поведение, выдающее страх, так как он знал, что творит, и боялся, что окружающие тоже об этом узнают.

Рассуждая о палаче, Лев Николаевич считает его «жертвой правящего политического режима»: «Да, этот непосредственный палач знает, что он палач и что то, что он делает, - дурно, и что его ненавидят за то, что он делает, и он боится людей, и я думаю, что это сознание и страх перед людьми выкупают хоть часть его вины. Все же вы, от секретарей суда до главного министра и царя, посредственные участники ежедневно совершаемых злодеяний, вы как будто не чувствуете своей вины и не испытываете того чувства стыда, которое должно бы вызывать в вас участие в совершаемых ужасах».

Толстой обращает внимание, какой характер принимают разговоры о смертных казнях в обществе: «О казнях, повешениях, убийствах, бомбах пишут и говорят теперь, как прежде говорили о погоде». Разумеется, это не может не тревожить его, не волновать. Все это самым пагубным образом отражалось на духовном состоянии народа: «Всё дело в духовном настроении народа, которое изменялось и которое никакими усилиями нельзя вернуть к прежнему состоянию, - так же нельзя вернуть, как нельзя взрослого сделать опять ребенком». Лев Николаевич пишет о падении духовности, развращении всего русского народа: «…все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют еще большее, величайшее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар по сухой соломе, развращение всех сословий русского народа», о том страхе, который испытывает народ по отношению к правительству: «Вас боятся, как боятся ката-палача или дикого зверя».

Толстой ссылается на Евангелие, рассуждая о своем неизменном «непротивлении злу насилием»: «…ударившему в одну щеку подставлять другую, а не воздавать злом на зло». Эффективное воздействие на читательскую аудиторию достигается в статье путем смешения традиционных риторических приемов, когда монолог публициста Толстого - выразителя общественных умонастроений - постепенно преобразуется в диалог.

Автор статьи, как бы от лица читателей, сам себе задает вопросы, и дает на них исчерпывающие ответы. Так, например, при обращении к правительственным людям: «Кого любите? Кто вас любит? Ваша жена? Ваш ребенок?» И получаем ответ: «Но ведь это не любовь. Любовь жены, детей - это не человеческая любовь. Так, и сильнее, любят животные. Человеческая любовь - это любовь человека к человеку, ко всякому человеку, как к сыну божию и потому брату». И дальше Толстой продолжает вопросом: «Кого же вы так любите? А кто вас любит?» Получаем ответ: «Никого. Никто».

Также для эффективности воздействия на читателя Толстой использует в статье призывы и обращения. Вот в частности обращение-призыв к людям, имеющим прямое отношение к процессу смертной казни: «Люди-братья! Опомнитесь, одумайтесь, поймите, что вы делаете. Вспомните, кто вы». Кульминацией толстовского манифеста являются слова, от которых по меткому замечанию А. И. Шифмана, веет ужасом, в которых автор памфлета противопоставляет окружающему злу уже не словесную аргументацию, даже самую сильную и убедительную, а свою живую боль, невыносимую муку, представляя себя на месте казненных: «Нельзя так жить. Я по крайней мере не могу так жить, не могу и не буду. Затем я и пишу это и буду всеми силами распространять то, что пишу, и в России и вне ее, чтобы одно из двух: или кончились эти нечеловеческие дела, или уничтожилась бы моя связь с этими делами, чтобы или посадили меня в тюрьму, где бы я ясно сознавал, что не для меня уже делаются все эти ужасы, или же, что было бы лучше всего (так хорошо, что я и не смею мечтать о таком счастье), надели на меня, так же как на тех двадцать или двенадцать крестьян, саван, колпак и так же столкнули с скамейки, чтобы я своей тяжестью затянул на своем старом горле намыленную петлю».

Еще раз Толстой поднимает основную проблему статьи «Не могу молчать» - отмену смертной казни в самом ее финале: «Да, подумайте все вы, от высших до низших участников убийств, подумайте о том, кто вы, и перестаньте делать то, что делаете. Перестаньте - не для себя, не для своей личности, и не для людей, не для того, чтобы люди перестали осуждать вас, но для своей души, для того Бога, который, как вы ни заглушаете Его, живет в вас».

В Дневнике 14 мая Толстой отметил: «Написал обращение, обличение - не знаю что - о казнях <…> Кажется, то, что нужно». И признавался: «Мне прямо хочется ее поскорее напечатать <…> Там будь что будет, а я свое исполнил». Отсылая статью В. Г. Черткову для издания, писатель торопил: «Издавайте скорей».

1.3 Реакция в обществе на статью

Статья (не в полном объеме, а отрывками) была впервые опубликована 4 июля 1908 г. в газетах «Русские ведомости», «Речь», «Слово», «Современное слово» и др., за что все они были оштрафованы. Севастопольский издатель, расклеивший по городу выпуск своей газеты с отрывками из статьи, был арестован. Манифест Толстого вызвал огромный резонанс в обществе. Статья была опубликована многими периодическими изданиями Англии, Франции, Германии, Италии, в России подпольные революционные организации выпускали статью нелегальным путем.

Полностью статья была издана в 1908 г. нелегальной типографией в городе Тула; в том же году она была издана И. П. Ладыжниковым, в предисловии говорилось: «Печатаемое нами новое произведение Льва Николаевича Толстого опубликовано одновременно в газетах почти всех цивилизованных стран 15-го июля 1908 г. и произвело глубокое впечатление, несмотря на отрицательное отношение автора к русскому освободительному движению. Как интересный исторический и характерный для великого писателя документ, мы предлагаем это произведение русскому читателю». По стране статья разошлась преимущественно в отрывках в легальной прессе, полностью - в гектографированных и рукописных списках и в подпольных изданиях.

Легально памфлет был опубликован в России лишь в 1917 году. Под влиянием памфлета Толстого с произведениями, направленными против смертной казни выступили В. Г. Короленко (статья «Бытовое явление»), Леонид Андреев («Рассказ о семи повешенных»), Марк Криницкий («Оплот общества»), А. С. Серафимович («Как вешали»), Демьян Бедный (стихотворение «Сынок»).

В газете «Слово» 10 июля 1908 г. было опубликовано письмо И.Е.Репина: «Лев Толстой в своей статье о смертной казни <…> высказал то, что у всех нас, русских, накипело на душе и что мы по малодушию или неумению не высказали до сих пор. Прав Лев Толстой - лучше петля или тюрьма, нежели продолжать безмолвно ежедневно узнавать об ужасных казнях, позорящих нашу родину, и этим молчанием как бы сочувствовать им. Миллионы, десятки миллионов людей, несомненно, подпишутся теперь под письмом нашего великого гения, и каждая подпись выразит собою как бы вопль измученной души. Прошу редакцию присоединить мое имя к этому списку». Тогда же в печати всего мира появились многочисленные отклики на манифест Толстого-публициста.

В. Г. Короленко писал: «В ту минуту, когда я пишу эти строки, весь образованный мир читает опять одну из “общеизвестных истин” в освещении Толстого: его простые слова на азбучную тему о смертной казни опять потрясают людские сердца».

Но статья вызвала и резко враждебные отзывы: 60 сочувственных и 21 «ругательное» письмо (Архив Толстого). В Ясную Поляну пришла и страшная посылка - с веревкой и письмом-пожеланием: «Не утруждая правительство, можете сделать сами»

Сам Толстой до конца своих дней продолжал писать на тему смертной казни в публицистических работах: «Смертная казнь и христианство» (1909), «Письмо студенту о праве» (1909), «Неизбежный переворот» (1909), «Пора понять» (1909) и другие.

ГЛАВА 2. В. Г. КОРОЛЕНКО О СМЕРТНОЙ КАЗНИ КАК «БЫТОВОМ ЯВЛЕНИИ»

2.1 Тематика и содержание статьи В.Г. Короленко «Бытовое явление»

Владимир Галактионович Короленко (1853-1921) известен не только как крупный писатель, но и как замечательный публицист, боровшийся против разнообразных проявлений несправедливости и произвола. Он прекрасно сочетал в себе качества выдающегося мастера художественного слова и не менее замечательного публициста. Сегодня далеко не всем известно о его публицистике, имевшей гуманистический и обличительный характер. Всю свою жизнь и творчество Короленко посвятил, по словам А. М. Горького, борьбе за то, чтобы воплотить в жизнь «правду - справедливость». В своей публицистике писатель стремился проповедовать идеалы свободы, истины, добра, обличая злоупотребления и произвол чиновников и власти. Свыше 20 лет он являлся главным редактором самого известного журнала неонародничества «Русское богатство».

Публицистика занимала важное место в творчестве писателя. Газетными статьями, очерками, заметками он постоянно боролся против деспотизма власти и бесправия народа. Публицистические произведения писателя, отражающие его достаточно оригинальные социальные и общественно-политические взгляды, привлекают внимание и сегодня.

Уважение к любой человеческой жизни являлось безусловным нравственным и правовым императивом для В. Г. Короленко. Во многих статях и заметках он писал об ужасных нравах русской жизни.

После Манифеста 17 октября 1905 года Короленко, как и Лев Николаевич Толстой, опубликовал несколько статей о смертных казнях, которые стали широко применяться военно - полевыми судами в ускоренном порядке, с нарушением всех прав осужденных и гарантий правосудия.

Вся сила публицистического и литературного таланта Короленко была направлена на борьбу со смертной казнью. В «Бытовом явлении (Заметки публициста о смертной казни)» писатель убедительно демонстрирует, что для российского общества смертная казнь превратилась в «бытовое явление», «простое и будничное дело».

«Вместе с конституцией (речь идет о Манифесте 17 октября 1905 года),-- отмечает автор,-- вошла смертная казнь как хозяйка в дом русского правосудия. Вошла и расположилась прочно, надолго, как настоящее бытовое явление, затяжное, повальное, хроническое...».

По словам писателя, вплоть до последнего времени смертная казнь рассматривалась как явление исключительное, необычное, волнующее, потрясающее, пугающее человеческую совесть. В ней ощущался ужас, над ней витала мрачная, почти мистическая торжественность. В качестве примера Короленко описывает одну из казней, осуществленных в 80-е годы, подчеркивая, что бытовым явлением в то время казнь еще все-таки не была. Совершаемая всенародно, она имела характер мрачного «смертного парада». Момент расставания с жизнью, даже преступников, признавался еще как нечто торжественное и священное. Но в начале ХХ века произошла вульгаризация смертной казни, с нее сорвали покров мистического ужаса. «Да и мог ли он уцелеть, - спрашивает писатель, - когда суды выносят сразу по 30 смертных приговоров», когда смертную казнь назначают по самым мелким и незначительным преступлениям.

В. Г. Короленко показывает своему читателю самые постыдные и отвратительные черты уже успевшего укорениться в русской жизни «бытового явления», со всей силой своего художественного таланта описывая мучительные ночи, которые переживают «смертники», слышащие приближение смерти в любом шорохе, в каждом скрипе дверей. «По видимому, жизнь обладает своей инерцией движения, и человек еще органически не может себе представить, что она скоро оборвется без внутренних, органических причин. Он знает о приговоре, но еще не может его почувствовать… Поддержать в себе возможно дольше, до самой смерти это настроение продолжающейся жизни, не дать ужасной истине пустить в душу отравляющие ростки,-- такова теперь задача, к которой приспособляется весь быт своеобразного общества, населяющего мрачные камеры».

Писатель подробно и достоверно рассказывает о последних свиданиях с родными приговоренных к смерти, о попытках осужденных самоубийством уйти от казни, в таком случае, как пишет автор, «смерть, очевидно, явилась последним актом, если не прямой борьбы, то хоть полемики с врагами». В его статье особенно воздействуют на читателя отрывки писем осужденных, адресованные близким, родным людям, простые и искренние, наполненные болью, нередко - раскаянием, а иногда и ненавистью. Пишет он о многочисленных вопиющих примерах грубых и трагических судебных ошибок, которые невозможно исправить.

Для публицистики Короленко не свойственны высокопарные слова и фразы, но, тем не менее, в ней отчетливо ощущается острая боль и сопереживание человека, который заглянул в чужую, ожидающую смерти душу. Это стало возможным не только благодаря художественному дарованию Короленко, но и его большому, доброму, полному живого и деятельного сострадания сердцу.

Силу данной работе придают не высокопарные фразы, а факты, взятые из жизни, ее объективность, точность собранного материала. Именно поэтому она произвела огромное впечатление и была убийственной для царизма. Короленко выразил в статье свою общественную позицию, он убеждал власть в том, что необходимо отменить смертные приговоры, вслед за Л.Н. Толстым считал, что смертная казнь губительная для морального состояния общества. Короленко выступил не в роли защитника осужденных, а в роли обличителя царского режима. Он демонстрировал мелкие частные факты в качестве отражения общих, значительных явлений социальной жизни и политики государства. В статье «Бытовое явление» В. Короленко подчеркивал возможность реформ, но только «при дружной и напряженной работе вверху и внизу».

Глубокой искренностью наполнены заключительные слова его статьи «Бытовое явление»: «Читать это тяжело. Писать, наверное, еще во много раз тяжелее».

2.2 Реакция на статью

Статья «Бытовое явление» вышла в журнале «Русское богатство», предисловие к ней написал Лев Толстой. Безусловно, в лице Короленко Толстой нашел продолжателя своего дела - публичного протеста против массовых казней.

Л. Н. Толстой назвал превосходной статью Короленко «Бытовое явление» по ее выражению, мысли и, главное, по чувству. «Ее надо перепечатать и распространять в миллионах экземпляров,-- писал Толстой, обращаясь к автору,-- Никакие думские речи, никакие трактаты, никакие драмы, романы не произведут одной тысячной того благотворного действия, какое должна произвести эта статья».

Одной только силой своего слова Короленко, разумеется, не мог добиться отмены смертной казни в России. Но в нескольких случаях он сумел с помощью печати и личных хлопот добиться освобождения людей, уже фактически стоявших перед палачом. «Порой,-- писал сам Короленко 19 июня 1920 года в одном из своих писем к А. В. Луначарскому,-- мне удавалось даже спасать уже обреченные жертвы военных судов, и были случаи, когда после приостановления казни получались доказательства невиновности, и жертвы освобождались (например, в деле Юсупова), хотя бывало, что эти доказательства приходили слишком поздно (в деле Глускера и др.)».

Широкий резонанс получило т.н. дело Глускера, обвиненного в убийстве еврейской семьи Быховских. Хотя Глускер имел алиби, судом он был приговорен к смертной казни. Глускер был повешен, но вскоре нашли настоящих убийц. Несмотря на то, что Короленко не удалось спасти невинно осужденного, он привлек к этому делу внимание общественности, придав ему гласность.

Значение же статьи Короленко «Бытовое явление» заключается не в подробностях описаний, а в тех выводах, к которым приходит сам автор и приводит читателей. Вся трагичность, весь ужас положения заключены в том, что в России смертная казнь превратилась в повседневное, рядовое, бытовое явление русской жизни, а право распоряжения человеческой жизнью получили жестокие, равнодушные царские каратели, превратившие смертную казнь в бытовое явление, сделавшие ее «хозяйкой русского правосудия».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблема смертной казни на протяжении долгой человеческой истории не раз обсуждалась в трудах самых разных философов, мыслителей, общественных деятелей. В России эта тема стала активно обсуждаться в середине XIX века, и особенно - в начале ХХ, что было не случайно. После того, как была подавлена революция 1905 года, начался период столыпинской реакции, применение смертной казни приобрело массовый характер. В условиях чрезвычайного положения, которое было введено в некоторых губерниях, широко использовалось внесудебное применение смертной казни на основании решений главнокомандующих или губернаторов. Начиная с 1906 года, в газетах все чаще стало сообщаться о расправах над крестьянами, которые захватывали помещичьи земли, о работе военно-полевых судов, об арестах, издевательствах над арестованными, о смертных казнях революционеров, зачинщиков беспорядков. 19 июня 1906 года на заседании I Государственной Думы обсуждался проект закона об отмене смертной казни. Государственная Дума приняла проект закона об отмене смертной казни, однако он не был утвержден Государственным Советом. Все это не могло не волновать думающих, переживающих о судьбе страны и народа людей.

Именно в это время появляются два достаточно громких заявления или манифеста в виде публицистических статей двух видных писателей, общественных деятелей - Льва Николаевича Толстого и Владимира Галактионовича Короленко, в которых выразился протест против смертной казни.

Поводом для написания статьи «Не могу молчать» Л.Н. Толстого послужило сообщение о том, что в Херсоне было повешено двадцать крестьян за нападение на поместье землевладельца (потом газеты давали опровержения, что было казнено 12, а не 20 человек). Проблематика статьи - отмена смертной казни. «Не могу молчать» открывается сдержанным, но исполненным глубокого волнения зачином о ежедневно совершающихся в России злодеяниях, за которым следует документально точное описание ритуала смертной казни, применяемого к представителям «лучшего сословия России». По своему жанру статья максимально приближена к жанру памфлета - она обличает, обвиняет, призывает. «Не могу молчать» - это обличение политической и государственной системы - Российского самодержавия (правительства, Думы, царя и др.), это призыв задуматься над тем, какое пагубное воздействие на общество оказывает смертная казнь, обесценивая человеческую жизнь, громогласное требование отказаться от этого страшного и постыдного наказания.

Статья получило множество откликов, как в России, так и за рубежом. Своеобразным откликом на нее стала статья В.Г. Короленко «Бытовое явление». Обе статьи роднит не только тематика - категорическое неприятие смертной казни, но и признание развращающего воздействия этого явления на общество. Но если статья Толстого - это своего рода, воззвание, памфлет, имеющий яркую эмоциональную окраску, то работа Короленко сильна не эмоциональностью, а своей документальностью, ужасающими деталями. Всю трагичность, весь ужас положения автор видит в том, что в России смертная казнь превратилась в повседневное, рядовое, бытовое явление русской жизни, а право распоряжения человеческой жизнью получили жестокие, равнодушные царские каратели, превратившие смертную казнь в бытовое явление, сделавшие ее «хозяйкой русского правосудия».

Сегодня для нашей страны эта тема не утратила своей актуальности, периодически возвращаясь на первые страницы СМИ в качестве главной темы дискуссий. Пониманию проблемы, безусловно, должно способствовать обращение к творчеству таких выдающихся мыслителей, литераторов, которыми были Л.Н. Толстой и В.Г. Короленко.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ