Образы главных военных преступников в книгах А. Полторака "Нюрнбергский эпилог" и Ю. Королькова "Тайны войны"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Самарский университет

Образы главных военных преступников в книгах А. Полторака «Нюрнбергский эпилог» и Ю. Королькова «Тайны войны»

Игнашов А.В.

ORCID: 0000-0003-3025-635X, Кандидат филологических наук,

Аннотация

первоисточник литературный норнбергский повествование

Проблема интерпретации образа исторического персонажа, документальных первоисточников и типологии форм повествования в литературных произведениях (на материале текстов о Нюрнбергском процессе) требует дополнения и систематизации.

Ключевые слова: Нюрнбергский процесс, документ, интерпретация, Геринг, Гитлер, Корольков, Полторак.

Abstract

Ignashov A.V.

ORCID: 0000-0003-3025-635X, PhD in Philology, Samara University

Appearances of the main war criminals in books «nuremberg epilogue» and «secrets of war»

The problem of interpretation of historical character's appearance, documentary primary sources and typology of narration forms in fiction writing (based on texts about the Nuremberg process) requires addition and ordering.

Keywords: Nuremberg process, document, interpretation, Gering, Hitler, Korolkov, Poltorak.

В литературных произведениях, посвященных Нюрнбергскому процессу, индивидуальная художественная манера автора, как правило, обусловлена его мировоззрением, этическими и эстетическими принципами, разнообразием лексических и грамматических средств языка. Цитирование стенограммы процесса, архивных документов, мемуарной и документальной литературы, их интерпретация направлены на раскрытие авторского творческого замысла, идеологически обусловленной творческой задачи.

В ХХ веке на место ослабленных жанровых структур в качестве организующих центров пришли выработанные литературой «принципы философствования, психологизма, историзма, биографизма, документализма. Соответственно возникают философская, психологическая, моралистическая, историческая, биографическая, документальная и другие жанровые генерализации» [1]. Все эти жанровые генерализации прослеживаются на примере книг А. Полторака «Нюрнбергский эпилог» и Ю. Королькова «Тайны войны». Не заключая в кавычки фразы обвинительного заключения рейхсмаршала Германа Геринга, Полторак пишет в тексте от автора о том, что Геринг «не просто руководствовался двумя главными установками: во внешней политике - агрессия (прежде всего против Советского Союза), во внутренней политике - полный разгром демократии. И он искренне считал, что успешное решение этих двух генеральных задач непосредственно зависит от того, насколько успешно будет развиваться его собственная карьера» [2]. Полторак раскрывает образ Геринга с исторической, психологической, философской точек зрения.

Цитируя опубликованные Эммой Геринг в журнале «Квик» мемуары «Моя жизнь с Германом Герингом», Полторак отмечает, что она создает свой образ рейхсмаршала. Ее дочь не должна знать ничего плохого об отце от чужих людей, будучи уверенной в том, что отец погиб в бою за Германию. Двумя фразами автор описывает улыбку на лице Геринга, которую можно трактовать как защитную маску или же проявление откровенного цинизма.

На Нюрнбергском процессе Геринг произнес свою последнюю речь почти за четыре месяца до вынесения обвинения. Его адвокат доктор Штамер объяснял содеянное Герингом его преданностью Германии, военному долгу и лично фюреру. Заметим, что Полторак в своей книге лишь трижды цитирует стенограмму допросов Геринга. Первый фрагмент посвящен признанию Геринга в намеренном и немедленном свержении парламентского правительства в Германии. Комментируя это, Полторак пишет, что в ночь на 27 февраля 1933 года именно Геринг стоял рядом с Гитлером на балконе и наблюдал, как горит рейхстаг, символ Веймарской республики. На Нюрнбергском процессе представители обвинения требовали у Геринга вспомнить подробности той ночи. Далее Полторак, отклоняясь от стенограммы, пересказывает допрос Геринга Робертом Джексоном. Геринг, по его мнению, юлил, не зная, какие доказательства против него есть у обвинения. Уже на следующий день после пожара в рейхстаге, 28 февраля 1933 года Геринг на заседании нацистского правительства предложил издать чрезвычайный закон, направленный против коммунистов. Проголосовав за это, правительство Гитлера присвоило себе законодательные права, отменив действие конституционных гарантий свободы личности, свободы мнений, свободы печати. Были запрещены все коммунистические газеты. Социал-демократическая партия, с помощью которой Гитлер пришел к власти, так же была отброшена на политическую обочину.

На Нюрнбергском процессе Геринг был удовлетворен, что трибунал принял решение основываться на его показаниях по всем вопросам по истории и программе нацистской партии. Упивавшийся властью в прежние годы, Геринг получал удовольствие и на скамье подсудимых в Нюрнберге.

Описывая прогулки Геринга в компании с подсудимыми во дворе тюрьмы, Полторак вкладывает в уста рейхсмаршала слова, адресованные Франку. В них Геринг проявляет себя нацистом, уверенным, что и через пятьдесят лет народ Германии признает его и ему подобных героями, перенесет их истлевшие кости в мраморных гробах в национальный храм. Франк в такую перспективу не верит. Геринг в запале ссылается на распятого на кресте Христа, учение которого теперь разделяют миллионы людей. Документального подтверждения этот диалог между Герингом и Франком не имеет. Вплетенный автором в канву литературного произведения, основанного на документе, на цитатах из стенограммы Нюрнбергского процесса, этот вымышленный автором диалог выглядит исторически достоверно и убедительно. В литературном произведении «слишком взаимосвязаны, можно сказать, неразрывны сферы политического и исторического» [3].

Тем интереснее проанализировать художественный мир романа-хроники Ю.М. Королькова «Тайны войны». В авторском вступлении Корольков пишет о том, что идея этой книги зародилась у него в Нюрнберге, во время процесса. Тайны мировой политики и судьбы простых людей, сражавшихся на фронтах и в подполье, стали для автора отправной точкой. Опираясь на свои впечатления от трибунала, на мемуарную литературу, Корольков создал художественное произведение, ни разу не процитировав ни документы из фондов Нюрнбергского процесса, ни его стенограмму. Для Королькова хроника - масштабное, насыщенное событиями историческое повествование, а не буквальное следование за документом и цитатой. Автор создает свой художественный мир, в котором Гитлер предстает и как политическая фигура, и как человек. Приведем лишь одну цитату:

«С Полем Гофманом его связывали и другие воспоминания. Это было словно вчера, тоже в Мюнхене и в те же самые дни. Он зашел в фотографию Гофмана за портретом. Портрет не был готов. Предложили подождать с четверть часа. Тут он и встретился с Евой Браун, лаборанткой у Поля… Она оценивающе посмотрела на посетителя, протянула ему плотный черный конверт, в которых обычно хранят фотобумагу. Да, то было время, когда он, Гитлер, сам еще ходил за своими портретами в фотографии и ему отдавали их в использованном конверте. Гитлера покорили красивые ноги и светлые волосы лаборантки… Ева просто отнеслась к их сближению. Не стала строить из себя недотрогу. Встречались в его квартире на углу Принцрегентштрассе. В квартиру с низкими потолками, на третий этаж, можно было проникнуть только по темной лестнице. Но какие вкусные сосиски жарила Ева на электрической плитке! Гитлер не знал, какую роль в его сближении с Браун сыграл все тот же Поль Гофман, уступив ему свою любовницу…» [4].

Каждая историческая эпоха, как правило, рождает ряд интерпретаций художественного произведения. «Интерпретатор обязан определить причины возникновения «веера» интерпретаций в конкретную историческую эпоху» [5]. Что касается проблемы понимания и интерпретации художественного произведения, то одной из тенденций современного литературоведения является всестороннее изучение триады «автор-текст-читатель» в контексте ряда научных подходов (рецептивной эстетики, нарратологии, историко-функционального подхода, теории тезауруса). Советскому историческому нарративу был свойственен двойной род табуирования, в котором демиург получал права оракула, текст выражал совпадающую с коллективным желанием абсолютную истину [6].

Корольков и Полторак создают в своих книгах художественные образы главных военных преступников, руководствуясь в первую очередь идеологией своего времени. Современному читателю уже не столь интересны авторские рассуждения о борьбе советской и буржуазной идеологий. В наши дни отклик у читателя находит противопоставление общечеловеческих ценностей с постулатами нацизма, неотвратимость наказания за любое преступление против человечности.

Литература

1. Луков Вл. А. История литературы. Зарубежная литература от истоков до наших дней: учеб. пособие для студентов высших учебных заведений / Вл.А. Луков. - 4-е изд., испр. - М.: Издат. центр «Академия», 2008. - С. 431-432.

2. Полторак А. И. Нюрнбергский эпилог. - М., Воениздат, 1969. - С. 182-183, 186.

3. Сопов А. В. Обретение бытия: размышления о прошлом и будущем казачества / А.В. Сопов // European Social Science Journal. - М., Изд-во «МИИ Наука». 2011. №5. - С. 75.

4. Корольков Ю. М. Тайны войны. М.: Советский писатель, 1986. - С. 62-63.

5. Иоскевич М. М. Интерпретация художественного текста: проблема синтеза литературоведческих подходов // Чтение: рецепция и интерпретация: сб. науч. ст. В 2 ч. Ч. 1 / ГрГУ им. Я. Купалы; редкол.: Т.Е. Евтухович (отв. ред.) [и др.]. - Гродно: ГрГУ, 2011. - С. 176.

6. Шатин Ю. В. Исторический нарратив и мифология ХХ столетия // Критика и семиотика. - Вып. 5. - Новосибирск, 2002.

Размещено на Allbest.ru