Творчество Геннадия Айги в контексте проявления эстетики символизма в европейской, русской и чувашской литературе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Творчество Геннадия Айги в контексте проявления эстетики символизма в европейской, русской и чувашской литературе

Общая характеристика работы

айга символизм эстетика

Данная работа представляет собой исследование творчества чувашского поэта Г. Айги в контексте проявления эстетики символизма в европейской, русской и чувашской литературах, а также содержит сравнительно-сопоставительный анализ творчества Г. Айги и французского поэта П. Верлена, основоположника символистского направления, обогатившего поэзию тонким лиризмом, музыкальностью, выразительностью.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью изучения специфики проявления эстетики символизма в чувашской лирике ХХ века. Сопоставительное изучение французского, русского, чувашского поэтических дискурсов в русле проявления эстетики символизма до настоящего времени оставалось вне зоны интересов исследователей.

Актуальность работы обусловлена также необходимостью анализа типологических параллелей с целью осознания глубин чувашской литературы, ее своеобразия и поиска элементов символизма, отсутствием фундаментальных трудов, освещающих типологическую общность художественно-философских миров П. Верлена и Г. Айги, необходимостью их культурфилософского изучения, осознания того, каким образом эстетическая система П. Верлена нашла отражение в лирике Г. Айги. К числу проблем, требующих детального рассмотрения, относится проблема взаимодействия и творческого пересечения художественного мира Г. Айги с литературным течением символизма.

Сходство между «литературными фактами» Г. Айги и П. Верлена будет рассматриваться нами, во-первых, на фоне сходства общественного развития России второй половины XX века и Франции периода жизни П. Верлена (1844-1896), во-вторых, на фоне литературного контекста Г. Айги с творчеством П. Верлена. Считаем, что литературное влияние творчества П. Верлена на Г. Айги осуществлялось по той причине, что в России и Франции периода творчества данных поэтов были аналогичные общественные и литературные процессы. Историко-типологические явления между Францией 60-90 гг. XIX века и Россией второй половины XX века, считаем, являются теми предпосылками, на фоне которых будем находить «типологические аналогии» между творчеством поэтов, в ходе исследования рассмотрим сходства, остановимся частично на различиях в их творчестве.

Творчество Г. Айги представляется наиболее интересным автору исследования, поскольку именно в нем эстетика символизма воплотилась столь полно. Его лирика на разных этапах развития литературоведческой мысли привлекала исследователей, но до сих пор, как показывают наблюдения, остаются проблемы, не нашедшие достаточного отражения в научной литературе. Все это говорит о том, что назрела необходимость исследования специфики проявления эстетики символизма в лирике чувашского этноса. Этим и обусловлена актуальность данной работы.

Цель данного исследования - проанализировать художественный мир Г. Айги в контексте европейского, русского и чувашского символизма, выявить основополагающие признаки литературного течения символизма, определить схожие черты и мотивы, присущие творчеству поэтов данного направления, общее и специфическое в эстетическом сознании поэтов П. Верлена и Г. Айги.

Для достижения цели были поставлены следующие задачи:

1) рассмотреть особенности европейского, русского символизма, выявить проявление их эстетики в творчестве Г. Айги;

2) проанализировав мотивы молчания, тишины, трагического мироощущения в творчестве П. Верлена и Г. Айги, выявить общее и специфическое в их художественных мирах;

3) рассмотреть специфику проявления эстетики символизма в творчестве чувашских поэтов К. Иванова, М. Сеспеля и Г. Айги.

Объектом исследования являются художественные миры К. Иванова, М. Сеспеля, Г. Айги и П. Верлена.

Предмет исследования - изучение основных черт и мотивов, присущих символизму, в художественных мирах поэтов.

Научная новизна исследования определяется малоизученностью избранной темы и состоит в осмыслении значимости символистской поэтики в творчестве Г. Айги, а также определяется тем, что в исследовании впервые рассматривается творчество художника слова в контексте европейского, русского и чувашского символизма. Объектами сопоставительного анализа становятся творчество чувашского поэта и произведения П. Верлена в контексте такого литератруно-художественного направления как символизм. В связи с этим данное исследование позволило впервые представить творчество Г. Айги сквозь призму символистского мировидения. Для диссертанта представляется важным рассмотреть, какова степень влияния символизма на чувашского поэта, соответствует ли восприятие художника слова мировосприятию поэтов-символистов П. Верлена, К. Бальмонта, В. Брюсова. До сих пор нет целостного исследования, посвященного данной теме, которое позволит рассмотреть проблему разносторонне и более полно.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что представленное в ней исследование может стать составной частью всестороннего целостного анализа творчества Г. Айги и П. Верлена. Конкретные наблюдения и выводы, содержащиеся в диссертации, позволяют дополнить и существенно скорректировать существующие в литературоведении представления об эстетике творчества поэтов.

Практическое значение диссертации обусловлено возможностью использования ее материалов в вузовском преподавании (в курсах истории чувашской литературы, анализа поэтического текста, спецкурсах и спецсеминарах по проблемам поэтики и поэтической стилистики), а также в школьной практике изучения чувашской литературы. Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке вузовских учебников и учебно-методических пособий по чувашской поэзии, лекционных курсов, спецсеминаров по изучаемой проблеме. Собранный автором фактический материал может быть использован на практических занятиях по современной чувашской литературе. Основные выводы могут оказать помощь в дальнейшем исследовании творчества Г. Айги. Материал диссертации будет интересен любому интересующемуся чувашской лирикой для выявления идейно-художественной специфики и эстетического достоинства поэтического мира чувашского поэта.

Методологическую основу диссертационной работы составляют системный, сравнительно-сопоставительный, структурно-типологический методы анализа. В этом отношении принципиальным для осуществления данного исследования представлялось обращение к трудам В.М. Жирмунского, Н.И. Конрада, А.Н. Веселовского. Из современных исследователей на автора диссертации в теоретико-методологическом отношении повлияли работы В.Г. Родионова, А.П. Хузангая, Г.А. Ермаковой, внесших большой вклад в изучение художественных миров чувашских поэтов Г. Айги и М. Сеспеля. Большой методологический интерес представили труды М.Л. Гаспарова, В.И. Иванова, Ю.М. Лотмана, А.Ф. Лосева, много сделавших для понимания места символа в истории культуры и в системе культуры, для обоснования методов анализа символистских текстов культуры. Для определения принципов символизма как направления европейской художественной культуры существенный интерес представляют труды А. Белого, К. Бальмонта, Д. Мережковского. Кроме того, в контекст диссертационного исследования вошли источники, отражающие творческий и теоретический символистский контекст литературы: наследие П. Верлена, В. Брюсова, К. Бальмонта, А. Белого, К. Иванова, М. Сеспеля и др.

Методика исследования базируется на принципах системного и типологического подходах, методах структурного и сравнительного анализа.

Материалом исследования являются лирические произведения К. Иванова, М. Сеспеля, Г. Айги и П. Верлена.

Результаты проведенного исследования позволяют вынести на защиту следующие положения:

1) Символизм - направление в европейском и русском искусстве, сосредоточенное на художественном выражении посредством символа интуитивно постигаемых сущностей и идей, нашел отражение и в чувашской поэзии.

2) Основной чертой лирики Г. Айги, как и лирики европейского символизма, явилось обозначение «вещей в себе».

3) Поэзии Г. Айги свойственно, как и лирике французских и русских символистов, обращение к сфере духа. В лирике П. Верлена и Г. Айги посредством тишины лирический герой постигает законы универсума, вечной, бесконечной духовной первоосновы вселенной, Абсолюта.

4) Образы окружающей природы - поля, леса, деревьев - являются у поэтов из Чувашии, как у поэтов-символистов, не только пространственной локализацией образа мира, но и выражением концепции бытия.

5) Эстетическая система Г. Айги, как и эстетическая система П. Верлена, базируется на выражении звуковых, зрительных ощущений, использовании оригинальных выразительно-изобразительных средств.

6) Символы в чувашской поэзии выступают в качестве священного языка жрецов и придают словам особенное, «таинственное значение».

7) Эстетическая система как символизма, так и Г. Айги, зиждется на новом понимании предназначения поэзии, которая должна не описывать внешний мир, а открывать тайну, высшую реальность.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования отражены в статьях в научно-рецензируемом журнале «Вестник Чувашского государственного университета» и в сборниках научных трудов. Отдельные аспекты исследования были изложены в виде докладов на ежегодных конференциях различного уровня: международная научно-практическая конференция «Творчество Геннадия Айги: литературно-художественная традиция и неоавангард», межрегиональная научно-практическая конференция «Михаил Сеспель и чувашская литература: традиции и новаторство».

Структура работы отражает логику, характер и основные цели исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность выбранной темы исследования, формулируются цели и задачи, указываются методы анализа материала, обосновываются новизна и теоретическая и практическая значимость, формулируются теоретические положения, выносимые на защиту.

Первая глава диссертационной работы «Творчество Геннадия Айги в контексте европейского символизма» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе «Особенности европейского символизма и проявление его эстетики в художественном мире Геннадия Айги» речь идет о таком литературном направлении, как символизм, сформировавшемся во Франции в 1880-1890 гг. и получившем широкое распространение в литературе, живописи, музыке, архитектуре и театре многих европейских стран на рубеже XIX - XX вв. А также речь идет о влиянии данного литературного течения на творчество чувашского поэта Геннадия Айги. Новое течение явилось порождением глубокого кризиса, охватившего европейскую культуру в конце XIX - начале ХХ вв. Для этого кризиса было характерно разочарование в прежних общественных идеалах, ощущение неотвратимой гибели существующего строя жизни. Кризис давал о себе знать в негативной оценке прогрессивных общественных идей и пересмотре моральных ценностей, в утрате веры в силу научного познания и во вспышке увлечения идеалистической философией.

Символизм был своеобразной эстетической попыткой уйти от противоречий реальной действительности в область общих, вечных идей и истин. Символизм раскрывается как новый тип богоискательства, осмысливаются религиозно-философские вопросы, а также вопрос о человеке, бросившем вызов своим ограниченным возможностям. Символистское движение, исходя из этих переживаний, главенствующее значение придавало восстановлению связей с миром потусторонним, что выразилось в частом обращении символистов к тайнам человеческого бытия, в возрастании роли воображаемого, в увлечении мистикой, языческими культами, теософией, что проявилось и в творчестве Г. Айги. Символистская эстетика воплощалась в самых неожиданных формах, углубляясь в воображаемый, запредельный мир, в области, прежде не исследованные, - сон и смерть, эзотерические откровения, мир эроса и магии, измененных состояний сознания. Символизм стал одним из самых плодотворных и самостоятельных направлений как европейского искусства конца прошлого века, так и русского искусства рубежа XIX-XX веков. В его основе - стремление выразить через символический образ интуитивно постигаемые сущности и идеи, смутные, изощренные чувства и видения. Символисты стремились проникнуть в тайны бытия и сознания, узреть сквозь видимую реальность сверхвременную идеальную сущность мира и его трансцендентную составляющую, что так характерно и для художественного мышления Г. Айги.

Чем ближе мы знакомимся с художественным миром Г. Айги, тем яснее сознаем, что наряду с торжественным ощущением «легкости мира» присутствуют чувства, эмоции, переживания. И это понятно: поэт почти никогда не приводит описания явлений, он пишет о том, что происходит в его душе, когда он наблюдает или переживает то или иное событие, будь это жизнь природы, или же произведение искусства, или же моменты личной жизни.

В многоплановости бытия символисты ощущают бесчисленные внутренние связи, слиянность всех образов и вещей, что видим и в творчестве Г. Айги. Цель символизма - познать подлинную сущность предметов и явлений интуитивным путем, что характерно и для поэта из Чувашии.

Эстетическая система как символизма, так и Г. Айги, зиждется на новом понимании предназначения поэзии, которая должна не описывать внешний мир, а открывать тайну, высшую реальность. Например, у П. Верлена в сборнике «Романсы без слов» эстетическая система базируется на музыкально-метафорической образности, у С. Малларме - своеобразном жречестве, «эзотеричности», у Г. Айги эстетическая система базируется на выражении звуковых, зрительных ощущений, использовании оригинальных выразительно-изобразительных средств. Г. Айги часто обращается к сфере духа, что имеет место и в поэзии символистов. В основе символистской концепции лежит постулат о наличии за миром видимых вещей истинного, реального мира, который наш мир явлений лишь смутно отражает, что видим и в лирике чувашского поэта.

Основой художественного метода французского символизма является резко субъективированный сенсуализм, что видим и в лирике Г. Айги. У него действительность воспроизводится как поток ощущений, интеллектуальная переработка воспринятого устраняется. В языке чувашского поэта, как у С. Малларме, синтаксис деформируется, выпадают знаки препинания, второстепенные члены предложения, допускаются инверсии («косогор печальный», «душа одинокая»). Он, как и С. Малларме, избегает обобщений, ищет не типическое, а индивидуальное, единственное в своем роде. Наряду с вольным, психологизированным синтаксисом, нарушающим логические нормы и передающим переживания лирического субъекта, создается «свободный стих» как основная форма поэзии. Существенными признаками стиля Г. Айги, как и С. Малларме, является анархичность, дифференцированность, атектоничность. Вместо логически упорядоченного движения мысли дается ее психологическое становление со всякими побочными ходами, случайными ассоциациями. Распад логических и материальных связей приводит к крайней раздробленности образов, объединяемых лишь хрупким единством настроения. Образы многообразны, даны в различных планах. Объект и субъект фиксируется в аспекте данного, изолированного от других момента. Поэзия Г. Айги, как и лирика С. Малларме, приобретает характер импровизации, фиксируя «чистые впечатления».

В живописании715 внешних впечатлений у Г. Айги, как и у С. Малларме, господство получают полутона, переливы; вместо резко очерченных чувств, патетических эмоций изображаются оттенки настроений. Он не отходит от актуальной тематики, но, как французские символисты, сосредоточен на интимно-психологическом «интерьере». Художник слова не бежит от действительности, не уходит в мир грез, фантастики, что видим в творчестве французских символистов. У него сохраняется трезвое представление об объективной действительности, но прием символизации у Г. Айги, как и у французских символистов, имеет вполне субъективистский характер. Символ используется и Г. Айги и французскими символистами как «намек», как выражение крайне индивидуализированного переживания, не укладывающегося в рамки общезначимых, логизированных форм. У Г. Айги, как и у П. Верлена, часто изображаемое явление вовсе не называется, символизация приобретает характер перифраза, символ становится загадкой. Изображаемое явление не названо, но оно указывается через символы. Г. Айги стремится интуитивно проникать в суть вещей. Подобная особенность его лирики сближает его с французскими символистами, так как стремление к интуитивному проникновению в суть вещей характерно для французского символизма.

Г. Айги, как и символисты, пытается создать язык, который бы выражал его индивидуальное восприятие. Он ищет собственный ритм не только для своего творения в целом, но и для каждого стихотворения. Чтобы передать сверхчувственное, он пользуется языком видимого мира. Словесные знаки выполняют теперь другую функцию - функцию символов, способных обозначить (приоткрыть) неизведанное. Взгляд на язык, как на собрание символов, коренным образом меняет отношение к его понятийной структуре. Г. Айги, как символистов, интересуют не конкретно значение слов, а их нюансы.

Перейдя от детального выписывания мелочей к проникновению в настроение природы, символизм перенес во французскую поэзию пейзаж не только лирический и интимный, но и еще более правдивый, чем поэтические описания природы у романтиков и парнасцев. В поэзии Г. Айги, как и в лирике символистов, природа занимает более значительное место, чем обстановка для настроений, но не поглощает всего содержания поэтического произведения; она есть образ мировоззрения поэта. Утонченное чутье природы послужило не для детального, натуралистического описания ее красот, но для воспроизведения ее внутреннего мира. Природа живет, обновляется, через нее лирический субъект постигает законы бытия.

Основной чертой лирики Г. Айги, как и лирики европейского символизма, явилось обозначение «вещей в себе». При этом поэтический символ рассматривался им как более действенное, чем художественный образ, орудие художника слова. Он, как и поэты-символисты Шарль Бодлер, Поль Верлен, Артюр Рэмбо, Стефан Малларме, стремился постичь и изобразить мир посредством метафор и аналогий, широкого использования музыкальной стихии. Основной идеей являлась для него идея свободы творчества и поэтического воображения, не ограниченная законами внешней действительности. Внешний мир у него словно отходит на второй план, на первый план выходит душа поэта, переполненная эмоциями и чувствами. Эстетическая система Г. Айги базируется на выражении звуковых, зрительных ощущений, использовании оригинальных, как мы уже заметили, выразительно-изобразительных средств. Его поэзии свойственно, как и лирике французских символистов, обращение к сфере духа. Действительность воспроизводится им как поток ощущений. Все это роднит его с европейскими поэтами-символистами. Итак, вышесказанное позволяет нам сделать вывод о том, что в его лирике прослеживаются отдельные черты европейского символизма.

Во втором параграфе «Мотивы молчания, тишины, трагического мироощущения в творчестве П. Верлена и Г. Айги» автором проанализировано значение мотивов тишины, молчания, трагического мироощущения в художественных мирах П. Верлена и Г. Айги.

Мотивы молчания, тишины в творчестве поэтов являются источником вдохновения и необходимым условием творческого процесса.

Мир поэзии П. Верлена и Г. Айги представляет собой неразрывную художественную ткань из множества мотивов. Мотивы же молчания, тишины, трагического мироощущения представлены более полно, поэтому мы остановимся на их осмыслении. Образ «тишины», многократно повторяясь в лирике поэтов, превращается в своеобразный символ, соединяясь с другими образами, создает уникальный поэтический мир.

В лирике Г. Айги возникает образ трагического героя, для которого общие вопросы бытия составляют суть внутренней жизни. Художественный центр его творчества - изображение самосознания лирического героя, трагического искателя истины, оказавшегося в непримиримом антагонизме с миром здешним. Г. Айги можно назвать поэтом молчания и тишины. Тишина в его понимании является тишиной говорящей, слышимой и видимой.

Через субъективное мировидение, множество частных деталей П. Верленом и Г. Айги воссоздаются мгновения, каждое из которых - извлеченное из глубин внутренней жизни переживание. И хотя семантика слова «тишина» соотносится с миром природы, она всегда сопрягается с духовной жизнью лирического героя и оценивается как событие внутреннего бытия. Тишина как беззвучие, как отсутствие шума поэту нужна, чтобы вслушаться в неуловимое, беззвучное, безгласное.

Символ «тишина» в контексте поэзии Г. Айги включает тишь, безмолвие, молчание беззвучие, запустение. В лирике же поля П. Верлена «тишина» сопряжена с грустью, тоской, отчаянием.

Постоянные аббревиатуры, эллипсы, инверсии, изъятие глаголов - все создает впечатление тайны; таинством становилась и сама творческая работа. Каждое слово приобретает в шифре лирики поэтов особенное значение.

Молчание у поэтов означает приобщение к неизведанному, непостижимому, мотив тишины сопряжен с природой и окружающим миром, но, тем не менее, она так или иначе связана с внутренней жизнью лирического героя и характеризует его внутреннее состояние. Эту особенность ярко наблюдаем в творчестве как П. Верлена, так и Г. Айги.

Тишина в поэзии П. Верлена и Г. Айги представляется как беззвучие, необходимое поэтам, чтобы услышать неуловимое, невидимое. Подобное позволяет услышать вечность, Всевышнего, слиться в гармонии с природой. Внемлющий дух лирического героя постигает присутствие Творца. Молчание в произведениях поэтов говорит о всеохватности, всечеловечности безмолвия. Авторы будто говорят, что молчание и безмолвие позволяют постичь Слово, а Слово символизирует божественное начало. Тем самым лирический субъект слышит голос Всевышнего и стремится постичь тайны бытия. Молчание приобретает особый сакральный характер, поскольку молчание становится внутренним голосом лирического героя, который соединяет его с наивысшей силой.

В лирике П. Верлена и Г. Айги посредством тишины лирический герой постигает законы универсума, вечной, бесконечной духовной первоосновы вселенной, Абсолюта. Прислушиваясь к тишине, он уходит в запредельные миры, стремится к отвлечению от земной реальности, отрешенности от мира и тематической замкнутости, слышит зов немых голосов, которые открывают ему истину о времени, смерти и бессмертии.

Мотив молчания и тишины в творчестве поэтов является источником вдохновения и необходимым условием творческого процесса. С помощью этих мотивов авторы осмысливали миросовершенство.

Следует отметить тот факт, что для поэзии П. Верлена и Г. Айги характерны также мотивы трагического мироощущения. В творчестве названных поэтов преобладают мотивы одиночества, покинутости, печали и грусти, что характерно для философии экзистенциализма.

Идею “экзистенционального мышления” выдвинул С. Кьеркегор. В отличие от научного мышления, исходящего из теоретических принципов (оно абстрактно и безлично), экзистенциональное мышление связано с внутренней духовной жизнью личности.

Покинутость, одиночество, смерть - ведущие темы экзистенциализма, что видим в творчестве французского поэта П. Верлена и Г. Айги. В центре внимания названных поэтов лежит проблема сущности человеческой жизни; по их мнению, сущность (смысл) человеческого существования находится в самом существовании. Бытие ими представляется как некоторая непосредственная нерасчлененная целостность субъекта и объекта, человека и мира. В качестве подлинного бытия, начального бытия выделяется само переживание, а именно - переживание человеком своего “бытия-в-мире”. Бытие не позволяет спокойно созерцать себя - его можно лишь подглядеть украдкой в быстротечных обстоятельствах.

Поэзию П. Верлена и Г. Айги роднит тонкость восприятия природы и желание с ее помощью передать свои ощущения, окружающую действительность, непосредственные впечатления, непроизвольные эмоции, переживания жизни, преломления реальности. Пейзажная лирика Г. Айги связана с широкой лирической традицией, но мы можем отметить влияние верленовского пейзажа душевных состояний, проникнутого мотивами усталости и тревоги.

Истинное величие чувашского поэта обнаруживается в его лирике. Гениальный художник, глубокий мыслитель, тонкий психолог - таким предстает он в стихах, темы которых вечны: смысл бытия человеческого, жизнь природы, связь человека с этой жизнью, любовь. Эмоциональная окраска большинства стихотворений художника слова определяется его мятущимся, трагическим мироощущением. Г. Айги волнуют мысли о человеке, о судьбах человечества. Он передает одновременно и растерянность своего современника, не знающего, где и в чем искать опоры, и его веру в возможную гармонию жизни, поэтому пейзажная и интимная лирика Г. Айги - это лирика философская.

В лирике П. Верлена и Г. Айги встречаются также мотивы страдания, смерти.

Идея смерти всегда привлекала к себе поэтов. И на это есть серьезная психологическая причина. Дело в том, что страх человека перед смертью глубоко эгоистичен, и уж этим одним он интимно близок поэзии. С другой стороны, идея смерти привлекательна для поэта простором, который она дает фантазии. Реми де Гурмон давно уже заметил, что наш интеллект никак не может привыкнуть к обобщению идеи смерти с тою, которая, казалось бы, особенно ей близка, то есть с идеей небытия (du nиant). Здесь поэзия является именно одною из сил, которые властно поддерживают эту разобщенность. Дело в том, что поэт влюблен в жизнь, и таким образом смерть для него лишь одна из форм этой многообразной жизни. Le nиant получает символ, входящий в общение с другими, и тем самым ничто из ничто обращается уже в нечто: у него оказывается власть, красота и свой таинственный смысл.

Мотивы тишины, молчания, трагического мироощущения, одиночества, тоски, грусти, покинутости присутствуют в творчестве П. Верлена и Г. Айги. Как справедливо заметил П.В. Курмилев «существует ряд объективных факторов, составляющих основу негативной, оцениваемой как трагическая, стороны человеческого бытия. Эти факторы - такие, как смерть, болезни, кратковременность и хрупкость любых благ - универсальны, являются общими для людей всех культур и эпох» (Курмилев, 2006: 63).

Вторая глава диссертационной работы «Эстетические принципы русского символизма и их проявление в художественном мире К. Иванова, М. Сеспеля, Г. Айги» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе «Творчество Г. Айги в контексте русского символизма» представлено творчество чувашского поэта Г. Айги в контексте русского символизма.

Русский символизм воспринял от западного многие эстетические установки, такие, как: ориентация на идеалистическую философию; взгляд на творчество, как на культово-обрядовый акт; интуитивное постижение мира; выдвижение музыкальной стихии как праосновы жизни и искусства; предпочтение стихотворным и лирическим жанрам; внимание к аналогиям и «соответствиям» в поисках мирового единства; обращение к классическим произведениям античности и средневековья в установлении генеалогического родства. Однако в процессе творческого оформления в самостоятельное течение символизм обрел существенное национальное и социальное своеобразие. Русские поэты не только по-своему углубили символизм как искусство слова, они прочно связали его с драматизмом и напряженностью эпохи рубежа XIX и XX веков.

Русские поэты А. Белый, И. Анненский, Ф. Сологуб смотрели на символизм как на средство создания нового типа художественного мышления, который строится на воспроизведении мира явлений не в его материальной данности, а в виде ознаменования некоей многозначительной идеи, находящейся за пределами чувственного восприятия. Роль выразителя скрытых реальностей отводилась при этом символу, с которым связывалось представление о смысловой текучести, потенциальной многозначности художественного образа. Категория символа, давшая название всему течению, утвердилась в поэтике русского символизма в результате абсолютизации одной из особенностей художественного творчества вообще. Она оказалась удобной для выражения идеи многосмысленности мира, противостоящей аллегории.

Символическая, иносказательная манера, вызванная боязнью упрощенно-однозначного восприятия действительности, определила отличие символистов от писателей других направлений. Закономерности исторической и природной жизни воспринимаются поэтами-символистами исключительно сквозь призму воздействия их на психический склад и внутренний мир личности, которая становится показателем общего состояния жизни.

В поэзии же осознанно предпочитаются лирические жанры, что ставило ее перед необходимостью выявления новых возможностей. Символисты делают стих многозначным и многоплановым, расширяют систему изобразительных средств, широко используют музыкальное начало. Культивируются новые жанры - лирическая поэма, стихотворные циклы, что встречается и в лирике Г. Айги. Внутреннюю цельность получает у него стихотворный сборник; связанность повествования находит опору в непрерывности внутренней (лирической) жизни самого поэта, который и оказывается героем своих произведений.

Культурфилософский дискурс русских символистов начала ХХ-го века актуален и сегодня, так как целый ряд принципиальных проблем современной цивилизации не изменил своего качества за последнее столетие. Это прежде всего: тема судьбы человека в бесчеловечном мире; признание неустранимой трагичности человеческого бытия; кризис человека, проявляющийся в кризисе жизни, войнах; призыв к углубленному самосознанию, обращенный к мыслящей части человечества; вера в силу свободной Мысли, как единственно реальную силу, способную преобразить человека и окружающий мир; поиск путей становления единого человечества и утверждение человека как Чела-Вечности; утверждение духовных основ культуры как выход из цивилизованного кризиса современности.

Действительность, доступная личности, проникнута поисками свободной субъективности, исходящих от самой действительности и в ней же сосредоточенных, воспринимается поэтом как признаки самой действительности. Поэт покоряется направлению поисков, перенимает их и ведет себя как предметы вокруг. Действительность в поэзии Г. Айги воспроизводится как поток ощущений; интеллектуальная переработка воспринятого устраняется, поэтическая речь резко противопоставляется коммуникативной.

Желая преодолеть дифференцированность, раздробленность, камерность, русский символизм стремится к монументальному искусству, ищет абсолютного, общеобязательных норм как импульсов для объединения и действования. Но символизм ищет связующие начала не в действительности, не в мире реальном, а в потустороннем мире «realiora» (высших реальностей), в религиозно-метафизических концепциях объективного идеализма.

В символизме усиливается борьба с материализмом, рационализмом, реализмом. Вместо мгновенного, преходящих явлений, культивировавшихся импрессионизмом, русский символизм выдвигает вечные сущности, абсолютное. Сенсуалистическому культивированию формы символизм противопоставляет «содержательность» воинствующего идеализма, лозунги мифотворческого и религиозного искусства. На смену произвольной фантастике приходит символ, который трактуется как ознаменование реальностей высшего порядка и миф как наиболее обобщенное раскрытие религиозного миропонимания.

Материальный мир рисуется символистами как маска, сквозь которую просвечивает потустороннее. Мир реальных явлений, быта или условной фантастики изображается гротескно, дискредитируется в свете трансцендентальной иронии. Ситуации, образы, их движение получают двойное значение: в плане изображаемого и ознаменовываемого.

Символизация, базирующаяся на резко выраженном дуализме, становится основой творческого метода. Символизм избегает логического раскрытия темы, обращаясь к символике чувственных форм, элементы которых получают особую смысловую насыщенность. Сквозь вещественный мир искусства «просвечивают» логически невыражаемые «тайные» смыслы. Выдвигая чувственные элементы, символизм отходит в то же время от импрессионистического созерцания разрозненных и самодовлеющих чувственных впечатлений, в пестрый поток которых символизация вносит известную цельность, единство и непрерывность.

Излюбленными темами, к которым обращались символисты, являлись смерть, любовь, страдание, ожидание каких-либо событий. Эcтeтикa cимвoлизмa oбpaщaeтcя к cфepe дyxa, «внyтpeннeгo видeния», что наблюдается и в художественном мире чувашского поэта Г. Айги.

В основе символистской концепции лежит постулат о наличии за миром видимых вещей истинного, реального мира, который наш мир явлений лишь смутно отражает. Иcкyccтвo paccмaтpивaeтcя кaк cpeдcтвo дyxoвнoгo пoзнaния и пpeoбpaжeния миpa. Искусство символисты ставят более всего. Оно для них важнее, чем жизнь. Г. Айги пытается обнаружить духовную силу, энергию, присутствие Бога.

Для Г. Айги, как и для русского символизма, характерно интуитивное постижение мира, призыв к углубленному самосознанию. Тема судьбы человека в бесчеловечном мире, признание неустранимой трагичности человеческого бытия, кризис человека занимает большое место как в творчестве поэта из Чувашии, так в творчестве русских поэтов-символистов В. Брюсова, К. Бальмонта. Обретение абсолютной свободы, обращение к сфере духа, внутреннее видение действительности, предстающее как нескончаемый поток ощущений, свойственно поэзии Г. Айги и приближает его к эстетике русского символизма.

Во втором параграфе «Специфика проявления эстетики символизма в творчестве чувашских поэтов» речь идет о том, что в поэзии К. Иванова, М. Сеспеля, Г. Айги присутствуют элементы эстетики символизма.

В литературоведении и по сегодняшний день господствующим является мнение об отсутствии в чувашской литературе начала ХХ века модернистских течений, в том числе символизма. Для начала ХХ века, времени «культурного Ренессанса», характерен творческий подъем поэзии. Поэты, в том числе и чувашские, как К. Иванов, М. Сеспель, видели не только грядущие зори, но и что-то страшное, надвигающееся на Россию и мир, предчувствовали катастрофу.

Обостренное художественное чувство и философское осмысление мировых исторических процессов позволили К. Иванову и М. Сеспелю не только предвидеть события ближайших десятилетий, но и начертать образ всего столетия.

К началу века чувашская литература достигла небывалой ранее зрелости. Во-первых, в литературном сознании народа усиливаются тенденции к обновлению эстетического содержания (художественный образ, эстетический идеал), что явилось следствием активизации общественно-политической жизни всей России. Во-вторых, происходит жанрово-стилевое обогащение литературы - рождаются новые жанровые формы (повесть, жизнеописание, поэма, драма). Особенно динамично развивается лирическая поэзия, в ней представляются общечеловеческие проблемы (добро и зло, вопросы морали). Чувашская поэзия не ограничивается общепросветительскими устремлениями, она становится более содержательной, вместе с тем становясь художественно богаче и разнообразнее. С точки зрения Ю.М. Артемьева, «чувашская поэзия традиционно была более развитым родом, и это стало примечательной особенностью национального эстетического сознания» (Артемьев, 2003: 78). В лирической поэзии особо выделяется вклад К. Иванова и М. Сеспеля, творческие искания которых обогатили чувашскую поэзию начала XX века.

Поэзия К. Иванова и М. Сеспеля показывает, что и в чувашской литературе начала XX века присутствовали элементы эстетики символизма. Следует отметить, что стремление К. Иванова к предельному обобщенному показу исторической судьбы нации обусловлено мышлением образами-символами. У К. Иванова символы оказываются исходным моментом мышления. К. Иванов и М. Сеспель - поэты, имеющие особое мироощущение и миропонимание. Они - поэты внутренней душевной жизни, которая становится центром мироздания и ареной человеческих деяний.

Особо ярко черты символизма проявляются в творчестве чувашского поэта М. Сеспеля.

Любое его стихотворение - это чудо, как бы сотворенное не человеком, а самой природой и лишь одухотворенное кистью художника и лирою великого поэта. Например, в стихотворении Тин.се «Морю» поэт исключительно мастерски пользуется живописью и звукописью стиха, порой изобретая неожиданные словосочетания, передавая переливы света.

Каждый поэт в своем творчестве, так или иначе, стремится изобразить свой идеал, свое мировосприятие. М. Сеспель не является исключением. Из многих заветных мыслей и главного жизненного кредо поэта нетрудно представить его идеал: это реальная гражданская свобода, социальное равенство всех людей и народов Земли и возрожденная культура чувашского народа. Поэзия М. Сеспеля характеризуется присутствием национального духа, темперамента, энергии.

Очертания будущего у М. Сеспеля зыбки, приблизительны, поэтому он, как и многие поэты того времени, часто выражает свой эстетический идеал иносказательной образностью - аллегорией, метафорой, символом.

Погружаясь в художественные миры М. Сеспеля и Г. Айги, можно сказать, что там ярко представлены звукосимволика и цветосимволика образов, что всесьма характерно для эстетики символизма.

Цвет, звук, ощущение занимают в поэзии М. Сеспеля и Г. Айги большое место. Пользуясь ими, они придают стиху своеобразную тональность, лирическую настроенность. М. Сеспель с помощью цветовой палитры передает восприятие окружающей действительности, свое настроение, мысли и чувства. Цветосимволика М. Сеспеля, как и цветосимволика В. Брюсова и К. Бальмонта, подчеркивает красоту, изящество, неповторимость образа, расширяет круг ассоциаций при восприятии окружающей действительности. Через его цветосимволику воплощаются чувства всепоглощающего единения с природой.

Г. Айги, подобно М. Сеспелю, использует краски-слова, чтобы нарисовать образ окружающего мира, поэтому в его поэзии ассоциативность цвета достигает наибольшей образности, выразительности, символичности, метафоричности.

Еще одним элементом проявления эстетики символизма в чувашской поэзии является психологизированность, которая присуща поэту М. Сеспелю. В стихотворении «Чувашский язык» мы наблюдаем, как предмет теряет ясные очертания, растворяется в потоке разрозненных ощущений, качеств; доминирующую роль играет эпитет, красочное пятно. Эмоция становится беспредметной и «невыразимой». Поэзия стремится к усилению чувственной насыщенности и эмоционального воздействия. Стихотворение приобретает напевность, музыкальность и изобилует звуковыми повторами.

Центр мироздания поэтов - личность, её душа, она арена самих жестоких сражений. И К. Иванов, М. Сеспель и Г. Айги стремятся изобразить путь восхождения в иные миры. Уходят в сферу идеального, считают, что только там можно постичь очевидную красоту. М. Сеспель достигал идеи красоты через гармонию, поиск идеала, совершенства. Вся жизнь М. Сеспеля прошла в борьбе против дисгармонии. Но он вел эту борьбу необычным образом - путем самоусовершенствования. Непрерывно совершенствуя себя, он рос по идеалу, созданным самим же, на основе всей впитанной в себя культуры Человечества. Он стремился приблизить действительность к своему идеалу, но чем дальше, тем больше они расходились друг от друга. Это был путь к Большой трагедии.

Символисты понимали проблематичность бытия в этом мире, поэтому глубоко представляли внутренний мир человека. С их точки зрения, есть два плана существования личности, которые постоянно пересекаются: микрокосм личности, макрокосм бытия. Важным является путь восхождения.

На рубеже XIX-XX веков мистицизм занимает главное место в жизни русского общества. Данный феномен обусловлен духовным кризисом, который совпал с экономическими потрясениями. В этой атмосфере перестраивалось человеческое сознание. Человек находился в поисках самого себя, следствием чего стали мистические искания. Человек стремился уединиться, отгородиться от непонятного чужого мира. Вследствие этого, мы можем сказать, что и в чувашской поэзии прослеживаются отдельные мистические черты.

Мистическое содержание является неотъемлемой частью поэзии символистов, оно просматривается в отдельных произведениях К. Иванова, М. Сеспеля и Г. Айги.

Основным стилистическим средством в поэзии символистов служила метафора. Ожившая железная мялка в балладе К. Иванова Тим.р тылё «Железная мялка» - это метафорический образ, который олицетворяет все земное зло, которое губит все живое, встретившееся на ее пути. Все произведение пропитано фатализмом и мистицизмом. В основе произведения К. Иванова «Железная мялка» лежит трагический конфликт, заключающийся в том, что положительная героиня Чегесь противостоит судьбе и неминуемо гибнет от зла, невежества и других пороков, изобилующих в обществе. В балладе К. Иванова наблюдаем нравственное противостояние главной героини земному злу, представленному через образ железной мялки. Движение души, внутреннего мира человека, особый лиризм наряду с символическим сочетанием делает произведение К. Иванова ярким образцом выражения внутреннего мира человека путем мистических и таинственных исканий.

В творчестве М. Сеспеля и Г. Айги присутствуют элементы мистицизма, в частности вера в потусторонний мир, который является более совершенным, чем земной. Среди специфических черт, используемых М. Сеспелем, является употребление сакральной лексики, а также образа Креста. Мотив креста символизирует страдание, сопричастность к мученичеству Иисуса Христа.

Мистика для Г. Айги - это вера в божественный, таинственный, сверхъестественный мир. Он имеет возможность целиком погружаться в него и имеет возможность непосредственного общения с ним.

Изучая творчество К. Иванова, М. Сеспеля и Г. Айги и сравнивая его с особенностями символизма нельзя не заметить, что их стихотворения входят именно в это течение. Характерной чертой символистов является сосредоточенность авторов на художественном выражении посредством символа интуитивно постигаемых сущностей и идей, смутных чувств и видений. Стремясь проникнуть в тайны бытия и сознания, узреть сквозь видимую реальность идеальную сущность мира, художники-символисты отражали в своем творчестве тоску по духовной свободе и трагическое предчувствие мировых социально-исторических потрясений.

Лексика и фразеология как М. Сеспеля, так и Айги, богаты средствами, оттеняющими силу чувств, душевных порывов и переживаний человека, драматизм и пафос событий общественной жизни, красоту и величие явлений природы. Поэты, необычайно остро и взволнованно воспринимавшие жизнь, настойчиво искали слова и образы, предельно ярко отражающие дух времени, его высокий накал. Этим объясняется обилие в их стихотворениях непривычных, но в то же время красочных эпитетов, сравнений, новых словообразований, метафор, контрастных картин и образов. До М. Сеспеля в чувашском поэтическом словаре совершенно не встречались такие неологизмы и словообразования, как нишл.л.х «немощность»: хурлёлёх «бедственность» и другие? Он ввел существительные, образованные от относительных прилагательных: х.рл.-х.рл. «краснейший»: сарё-сарё «желтейший»; п\ртсемл.: =ынсемл. (прилагательные, образованные от существительных множественного числа - дома, люди и т.д.). После М. Сеспеля, как заметил М.Я. Сироткин, «они прочно вошли в литературный язык». Много неологизмов и у Г. Айги. У него неологизмы создаются в поисках новых слов и новых понятий: «розоволокотные», «иисуиты в звуках», «каморка индома», «мраморея». Новые слова и понятия выступают в художественном мире поэтов как слова-символы. Неологизмы и словообразования помогли поэтам точно и ясно отразить свои мысли и чувства. Игра М. Сеспеля и Г. Айги со звуком, цветом подчеркивают уникальность их творческого наследия. За образами и словами поэтов скрыт глубинный смысл авторского нарратива.

Символы в чувашской поэзии выступают в качестве священного языка жрецов и придают словам языка особенное, «таинственное значение, им одним открытое, в силу ведомых им одним соответствий между миром сокровенного и пределами общедоступного опыта» (Иванов, 1974: 593).

В чувашской поэзии также встречаются элементы эстетики символизма. Характерной чертой лирики М. Сеспеля, К. Иванова, Г. Айги является сосредоточенность авторов на художественном выражении посредством символа интуитивно постигаемых сущностей и идей, смутных чувств и видений. Они стремятся изобразить путь восхождения в иные миры. Их творчеству свойственен мистический подтекст, присущий символизму. Синтез человека и природы, психологизированность, проблема личности в земном мире являются неотъемлемой частью поэзии символистов, что видим и в художественных мирах К. Иванова, М. Сеспеля и Г. Айги. Их поэтика близка творчеству В. Брюсова, К. Бальмонта.

В Заключении излагаются основные выводы по исследованному материалу.

Чувашская поэзия, как и поэзия других народов, имеет свои национальные истоки и традиции, но наряду с этим следует отметить и то, что на формирование чувашской лирики в ХХ веке определенное влияние оказала европейская и русская стиховые культуры.

В творчестве чувашских поэтов, в частности, К. Иванова, М. Сеспеля, Г. Айги, нашли ортажение отдельные элементы эстетики как европейского, так и русского символизма.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА

Статьи, опубликованные в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1. Анисимова Е.Г. Художественный мир Г.Н. Айги и философия экзистенциализма в контексте французской литературы второй половины XX века // Вестник Чувашского Университета. - 2010. - № 1. - С.263-269.

2. Анисимова Е.Г. Эстетика символизма в творчестве чувашского поэта Г. Айги и французского поэта П. Верлена // Вестник Чувашского Университета. - 2010. - № 2. - С.229-234.

Работы, опубликованные в других изданиях

3. Анисимова Е.Г. Мотивы философии экзистенциализма во французской литературе XX века и в творчестве чувашского поэта Г. Айги // Творчество Геннадия Айги: литературно-художественная традиция и неоавангард. Материалы международной конференции: Тезисы, статьи, эссе. - Чебоксары, 2009. - 172 с.

4. Анисимова Е.Г. Творчество Г. Айги в контексте русского символизма: учебно-методическое пособие. - Чебоксары: Изд-во «Новое Время», 2010. - 33 с.

5. Анисимова Е.Г., Харитонова Л.А. Использование лингвострановедческого материала (на основе лирики П.Верлена) на уроках французского языка // Linguarum Terra 2005. Вопросы методики преподавания иностранных языков: Сборник научных трудов студентов и преподавателей факультета иностранных языков. - Чебоксары: Чувашгоспедуниверситет, 2006. - 120 с.

6. Оценка профессиональной компетентности учителей иностранных языков общеобразовательных учреждений Чувашской Республики: методические рекомендации для учителей иностранных языков, претендующих на высшую квалификационную категорию / [авт.-сост. Т.В. Шелухина, Т.М. Егорова, Л.В. Сидорова, Е.Г. Анисимова]. - Чебоксары, 2008. - 64 с.

7. Социокультурное и коммуникативно-когнитивное развитие личности младшего школьника на уроках иностранного языка на основе отечественных и зарубежных УМК в контексте диалога культур: сборник статей участников научно-практической конференции/ [авт.-сост. Т.В. Шелухина, Т.М. Егорова, Л.В. Сидорова, Е.Г. Анисимова]. - Чебоксары, 2009. - 160 с.

8. Анисимова Е.Г. Роль УМК “Amis et compagnie” издательства “CLE International” в формировании учебной мотивации учащихся в процессе обучения французскому языку // Современная система повышения квалификации педагогических работников в Чувашской Республике: опыт, возможности, перспективы: материалы научно-практической конференции / под ред. В.Д. Данилова, С.В. Димитриевой, Е.В. Казаковой. - Чебоксары: Издательский центр Чувашского республиканского института образования, 2009. - 216 с.

Размещено на Allbest.ru