Организация хронотопа как часть стратегии "образцового автора" в романах У. Эко "Имя розы" и "Маятник Фуко"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Организация хронотопа как часть стратегии «образцового автора» в романах У. Эко «Имя розы» и «Маятник Фуко»

Ерохина Любовь Алексеевна

аспирантка кафедры всемирной литературы

Московского педагогического

государственного университета

Научный руководитель

доктор филологических наук

профессор кафедры всемирной литературы

Трыков Валерий Павлович

В теоретической концепции Умберто Эко влияние «образцового автора» распространяется и на область организации хронотопа произведения. Главным образом, это отражается в приёмах замедления и ускорения повествования, перемежения ретроспективных и перспективных планов повествования, сужения и расширения пространства, переноса места действия. Этим аспектам посвящены главы «Шести прогулок…»: «3. Медлим в лесу», «4. Вероятные леса».

У. Эко отмечает: «Любое повествование о вымышленных событиях неизбежно и фатально должно быть быстрым, потому что, создавая мир, заключающий в себе мириады событий и персонажей, невозможно рассказать об этом мире всё до конца. Можно лишь дать общий очерк и затем попросить читателя заполнить многочисленные пробелы… Текст, в котором излагалось бы всё, что воспринимающему его человеку надлежало бы понять, обладал бы серьёзным недостатком - он был бы бесконечен» [Эко У., 2003. С. 9].

У. Эко описывает несколько приемов (способов) ускорения повествования. Ускорение повествования производится за счёт: умолчания фактов, не имеющих существенного значения в общей структуре художественного произведения; свёртывания события в формулу упоминания о нём (в этом случае читателю предоставляется возможность самостоятельной реконструкции подробностей).

Ускоренный темп повествования необходим для сосредоточения внимания на узловых моментах текста и для расстановки акцентов при интерпретации: внимание интерпретатора не должно отвлекаться на несущественные для понимания произведения факты. Кроме того, быстрота необходима для активизации роли читателя, которому предлагается реконструировать пропущенные события.

Однако не менее важно и замедление темпа развёртывания событий. Эко У. пишет: «Нарративное время может приостанавливаться, замыкаться в цикл или стоять на месте… Апология быстроты отнюдь не отрицает прелестей замедления» [Кальвино И., 1988. С. 35, 46]. Замедление повествовательного ритма создаётся при помощи: развёрнутых пространных описаний (пейзажей, бытовых зарисовок, детализированных описаний психологического и физиологического состояния персонажей, их действий); так называемых «авторских отступлений» (вставных элементов, содержащих рассуждения на общефилософские, этические и другие значимые в контексте конкретного произведения темы); прочих вставных элементов (исторические, этнографические, лингвистические и прочие виды комментариев; вставные новеллы, повести, т. е. приём рассказа внутри рассказа), и некоторых других способов и приёмов.

Замедление, как и ускорение, необходимо для акцентирования внимания читателя на самых главных позициях художественного текста: растянутые описания, рассуждения становятся принципиально значимыми для актуализации потенциального содержания текста.

Но кроме влияния на восприятие и интерпретацию текста, приёмы ускорения и замедления несут и техническую функциональную нагрузку: «Растянутые описания и россыпи малозначительных деталей - это зачастую не стилистические приёмы, а способы замедлить время чтения, постепенно задать читателю ритм, который автор считает необходимым для полноценного восприятия текста» [Эко У., 2003. С. 110]. Изменение течения времени в тексте также является прерогативой «образцового автора».

Автор проявляет себя и в организации хронологии изложения, в наличии перспективных (предположений о дальнейшем развитии событий, переносов действия в будущее) и ретроспективных (воспоминания героев, исторические справки, упоминания о прошлом) отсылок внутри произведения, исследователь утверждает: «Возможно, голос, обозначающий для нас эти временные связи, хочет, чтобы мы утратили чувство времени, но он же подталкивает нас к тому, чтобы восстановить точную последовательность событий» [Эко У., 2003. С. 73].

В организации пространства ««образцовый автор»» действует точно так же, как и при организации временных связей. Перенос места действия связан не только с пространственным передвижением героя по ходу развёртывания повествования, но и с акцентированием пространственных точек, несущих особую смысловую нагрузку. Иными словами, «образцовый автор» проявляет себя в том, как и из какого языкового материала, он конструирует свой «литературный лес».

В случае романа «Имя розы» влияние «образцового автора» на хронотоп прослеживается последовательно и чётко. Он регулирует и ход развёртывания повествования, используя приёмы ускорения и замедления нарратива.

Для примера достаточно привести начало Первого дня, часа первого, в котором подробно на целую страницу даётся описание Храмины, а фактическое действие в этот момент не происходит. Движение текста осуществляется за счёт конкретизации описания, добавления новых особенностей, как если бы читатель вместе с героями шёл по дороге и внезапно, выйдя за поворот, увидел аббатство и Храмину, затем, подходя ближе, улавливал всё новые элементы, складывающиеся в единый образ. Описание завершается резюмирующей фразой Адсона: «Однако не скажу, чтоб она выглядела приветливо. Мною овладел страх, и появилось неприятное предчувствие»[Эко У., 2005b. C. 32]. Таким образом, функциональная нагрузка развёрнутого описания двояка: замедление хода повествования и нагнетание читательских ожиданий завязки интриги; описание - сигнал, символ тревоги, предчувствие некоего печального или трагического развития событий.

Обе функции объединены общей установкой на диалог с читателем, которому предлагается текст и определённые правила игры с ним (эти правила сформулированы, таким образом, присутствием в романе «образцового автора»).

Ускорение повествования присутствуют там, где необходимо динамичное развитие действия или пропуск лишних подробностей и посторонних фактов, способных увести читателя за рамки возможных смыслов, т.е. в поле гиперинтерпретации. Так, например, динамично и лаконично описание первого посещения Вильгельмом и Адсоном скриптория: «Монахи уже работали. Во всём скриптории царила тишина - но не та тишина, которая сопутствует трудовой умиротворённости души. Недавно вошедший Беренгар впился в нас глазами. Прочие монахи тоже подняли головы. Всем было известно, что мы здесь ищем разгадку тайны Венанция, и взгляды всех присутствующих непроизвольно сходились в одной точке, подсказывая нужное направление…» [Эко У.,2005b. С.153]. Прочтение данного фрагмента не осложнено нагромождением деталей, лишних подробностей. В противоположность анализируемому выше описанию, где повествовательный ритм прерывистый и вязкий, здесь ритм равномерный, целостный, на «едином дыхании».

Таким образом, ритмический рисунок романа создаётся за счёт чередования разных ритмов и скоростей развёртывания повествования: «В прозе ритм создаётся не отдельными фразами, а их блоками. Сменой событий. Одни романы дышат как газели, другие - как киты или слоны. Гармония зависит не от продолжительности вдохов и выдохов, а от регулярности их чередования» [Эко У., 2005a. C. 48]. А регулирующим это «дыхание» началом выступает опять же «образцовый автор» (скорость чтения, в данном случае, объективно не зависит от желания и воли читателя: вязкое, усложнённое, дискретное повествование неизбежно замедлит скорость чтения, тем самым обусловив и специфику усвоения воспринимаемого фрагмента, а также возможные варианты интерпретирования).

В романе «Маятник Фуко», как и в «Имени розы», «образцовый автор» организует хронотоп и ритмический рисунок произведения. Однако в нём система пространственно-временных отношений и ритмический рисунок гораздо сложнее, чем в первом литературном опыте писателя. В «Имени розы» события содержательной части разворачиваются в линейной последовательности. Рассказчик Адсон, повествующий о событиях в аббатстве, изначально осведомлён о событиях финала и в связи с этим предвосхищает развязку, сообщая читателю, что собирается рассказать о событиях «предивных и престрашных». В «Маятнике Фуко» рассказчик на момент начала повествования не является носителем знания о том, чем закончится действие: это знание здесь отнесено в область авторской компетенции. События развиваются нелинейно: повествовательный ритм выстраивается при помощи перемежения ретроспективных и перспективных планов. Причём фрагменты, составляющие авторский повествовательный пласт, характеризуются отрывом от времени и пространства событий в романе: «образцовый автор» в этом отношении стоит вне художественного времени и пространства, стоит над ним: «Сейчас, как и вчера в перископе, я устанавливаю себя в некоей отдалённой точке сознания и раскручиваю из неё рассказ» [Эко У., 2005 с. С. 30].

Дополнительное оформление ритмическому рисунку повествования в «Маятнике Фуко» дают приёмы замедления и ускорения повествования, которые Эко активно использовал и в первом своём произведении. Начало романа - показательный пример затянутого повествования, паузы в действии. Особую рельефность эпизоду придаёт также и введение здесь фигуры умолчания: «Шар, висящий на долгой нити, опущенной с вольты хора, в изохронном величии описывал колебания. // Я знал, но и всякий ощутил бы под чарами мерной пульсации, что период колебаний определён отношением квадратного корня длины нити к числу р, которое, иррациональное для подлунных умов, волей божественной Рацио неукоснительно сопрягает окружности с диаметрами любых существующих кругов…» [Эко У., 2005 с. С. 13]. Более того, описание принципа действия Маятника умещено в одно предложение-период: предполагается прочтение на едином дыхании. Для реализации этой установки необходим «глубокий вдох», как, в принципе, он нужен и для прочтения всего романа. Таким образом, если перемежение ретроспектив и перспектив гармонизируют повествовательный ритм, то ускорения и замедления сбивают его, ставя перед читателем своеобразное препятствие на пути к пониманию произведения. «Образцовый автор» тем самым формирует своего образцового читателя, направляет его перемещение в «литературном лесу» произведения.

Литература

повествование образцовый автор художественный

1. Ребеккини Д. Умберто Эко на рубеже веков: от теории к практике. Опубликовано в журнале: «НЛО» 2006, № 80.

2. Усманова А.Р. Парадоксы интерпретации. Мн.: «Пропилеи», 2000.

3. Эко У. Заметки на полях «Имени розы». СПб., 2005a.

4. Эко У. Имя розы. СПб., 2005b.

5. Эко У. Маятник Фуко. Спб., 2005c.

6. Эко У. Роль читателя. СПб., 2006

7. Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах. СПб., 2003. С. 110.

8. Calvino Italo. Six memos for the next Millennium. Cambridge, 1988. P. 35, 46 // Кальвино И. Шесть памяток для следующего тысячелетия. Кембридж, 1988.

Размещено на Allbest.ru