Иоганн Антон Лейзевитц и демонстрация чувства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Иоганн Антон Лейзевитц и демонстрация чувства

А.Н. Макаров, канд. филол. наук, доцент, кафедра иностранных языков, Кировская государственная медицинская академия, г. Киров, Россия

Статья посвящена творчеству известного немецкого драматурга второй половины XVIII - начала XIX века Иоганна Антона Лейзевитца и проявлению в нем чувствительности как одного из явлений культуры последней трети XVIII века. Лейзевитц вошел в немецкую драматургию с трагедией «Юлиус Тарентский», которая может служить иллюстрацией к тезису о различной природе чувства в немецкой театральной литературе последней трети XVIII столетия и была создана для конкурса на лучшее сценическое сочинение, объявленного крупнейшими немецкими актерами эпохи Просвещения Ф.Л. Шредером и С. Аккерманном. И хотя его трагедия не заняла первого места, она тем не менее стала одним из ярчайших событий немецкого театра своего времени. Лейзевитц написал самобытное, но в определенной мере традиционное сочинение, многие черты которого позволяют говорить о значительных элементах классицизма, характерного в целом для творчества Лессинга и Герстенберга. Его пьеса вошла в репертуар немецких театров и привлекла к себе внимание семи наиболее вдумчивых немецких мыслителей эпохи и оставила заметный след в истории немецкой литературы и немецкого театра.

Ключевые слова: И.А. Лейзевитц, эпоха Просвещения, движение «Бури и натиска», сентиментализм, чувствительность, мировая литература, немецкая литература XVIII века, массовая культура, немецкая драма, немецкий театр XVIII века

Вторая половина XVIII века знаменуется укреплением в литературе эмоционального начала. В одном случае чувство развивается неспешно, поднимаясь или снижаясь, но нигде не достигая такой напряженности, при которой происходит его распад в аффекте. В другом случае чувство стремительно возвышается до крайних пределов и ведет к самоуничтожению личности. В первом варианте мы имеем дело с сентиментализмом (Геллерт, Софи фон Ларош, Смоллет, Стерн и др.), в другом - с предвестниками предромантических концепций искусства (Макферсон, Руссо, Чаттертон, Бюргер). Таким образом, в рамках «чувствительной» литературы существуют два варианта подхода к изображению чувства и два вида чувствительности. В литературе последней трети XVIII века их целесообразнее рассматривать на материале трагедии И.А. Лейзевитца «Юлиус Таренский».

Творчество этого писателя привлекает внимание исследователей как в нашей стране (В.М. Жирмунский, В.А. Кожевников, В.П. Неустроев, О.А. Смолян), так и за ее пределами (Г. Берендт, Г. Геттнер, В. Клисс, В. Кюльхорн, Ф. Остервальдер, И. Кольб, Ж. Лоден и др.). В научных работах наибольшее внимание уделяется прежде всего разбору трагедии «Юлиус Тарентский» как этапу в творческой биографии драматурга, что совершенно справедливо. Важным представляется анализ этого произведения в рамках единого подхода к проблеме чувства: эволюция чувства у Лейзевитца.

В истории немецкой литературы И.А. Лейзевитц (1752-1806) остался автором одной трагедии - «Юлиус Тарентский» (1776)1. Ее тема (борьба двух враждующих братьев) была широко распространена в литературе. Ф.Л. Шредер и С.Ш. Аккерманн, известнейшие в ту пору деятели немецкого театра, объявили конкурс на создание пьесы любого театрального жанра. Допустимо было писать трагедию или комедию на следующих условиях: 1. Пьеса должна быть достаточно моральной, чтобы ее можно было поставить в театре. 2. Следовало сделать пьесу такой, чтобы на нее не было больших затрат. 3. Количество действующих лиц не должно превышать обычного числа действующих лиц в немецком театре. 4. Трагедия должна быть в прозе, а не в стихах. 5. В конкурсной пьесе не должно быть упоминания о современных авторам политических событиях.

На конкурс были представлены три трагедии о братоубийстве. Первая из них оказалась настолько слабой, что ее сразу же отклонили. Вторая была дией Лейзевитца «Юлиус рентский», третья - трагедия Клингера «Близнецы». Пьеса Лейзевитца потерпела поражение. Пальма первенства досталась Клингеру, хотя сочинение Лейзевитца было с удовлетворением принято публикой2, потому что трагедия Клингера отражала новые тенденции в литературе Германии, тогда как пьеса «Юлиус Тарентский» была во многом традиционной. Правда, «Юлиус» очень понравился Лессингу, рекомендовавшему ее автора своему брату Карлу: «Такой молодой человек и такая первая пьеса, конечно же, достойны всяческого внимания»3. Видимо, Лессингу творчество Лейзевитца (как, впрочем, и творчество живописца Мюллера) было ближе. Оно более отвечало его концепции драматического произведения4.

Лейзевитц - представитель немецкой литературы, связанной с традицией Герстенберга и Лессинга. Он остается верен принципам классицизма и его своеобразной интерпретации у Лессинга5. Неслучайны поэтому симпатии Лессинга-классициста к Лейзевитцу почти как к единственному представителю молодых драматургов и огромное влияние его пьесы на молодого Шиллера, знавшего ее наизусть. Можно говорить о переходном характере творчества Лейзевитца6. Это дает ему возможность быть посредником между Лессингом и штюрмерами, между «Бурей и натиском» и ваймарским классицизмом7.

В основе трагедии «Юлиус Тарентский» лежит мотив любви двух братьев, Юлиуса и Гвидо, к одной девушке. Однако проблематика этого произведения не исчерпывается только враждой братьев - темой, известной с древних времен (истории Каина и Авеля, Ромула и Рема и т. д.). В историческом аспекте автору удалось показать и распад феодальных, и становление буржуазных отношений8. Эти проблемы находят воплощение образах главных героев, ставших пока еще непоследовательными носителями новых этических норм. Пьеса вызвала положительные отклики. Ведущие журналы того времени отметили ее своими рецензиями. «Всеобщая немецкая библиотека» писала, что после «Эмилии Галотти» Лессинга на немецком языке не было ничего лучше пьесы Лейзевитца. Журнал назвал драматурга подражателем Лессинга, обладающим талантом, и отметил здоровую философию, глубокое знание людей, остроту характеристик9. «Эрфуртские ученые известия» поставили эту пьесу в один ряд с произведениями Гете10. Достоинства трагедии отмечали «Франкфуртские ученые известия», но газета сомневалась в желании Юлиуса отказаться от власти и замечала, что тот слишком занят собой11.

Как известно, в сочинениях классицистов основным был конфликт между чувством и долгом. Нечто подобное наблюдается и в «Юлиусе Тарентском» Лейзевитца. Конфликт разрешается в пользу чувства-страсти. Она движет поступками Юлиуса и Гвидо. Здесь перед зрителем два типа чувства. Каждый из них влечет героя по пути эгоистического осуществления личных планов любой ценой. Лейзевитц как бы заводит действие в тупик.

Чувства вовлекают его героев в конфликт и в итоге приносят им гибель. Их чувствительность эгоистична. Огромное, мощное и необузданное, вызывающее ужас чувство становится одним из основных персонажей пьесы. В отличие от своего брата Юлиуса, Гвидо не знает сомнений и борется прежде всего за честь, слившуюся в его представлении с образом Бланки. Этот герой не помышляет пока о первенстве в государстве, хотя ставит под сомнение право первородства старшего брата (как герой «Близнецов» Клингера), но это не умаляет его страсти. В «Юлиусе Тарентском» имеется только одна тема и одна сюжетная линия (образ Цецилии условен и стоит на периферии действия, практически не влияя на него и указывая лишь на возможность другой, соответствующей положению героев, любви). Гвидо любит отца, он готов пожертвовать Бланкой, но ожидает такой же жертвы от старшего брата12. Своего соперника Гвидо убивает в состоянии аффекта (тот его оскорбил, назвав бандитом), и в итоге добровольно отказывается от любви. Гвидо возвышается над всеми остальными героями трагедии, ведь он впервые в жизни сознательно подавляет свою страсть. Теперь жизнь ему не нужна: убив брата, Гвидо обесчестил себя.

Субъективность чувства каждого героя становится препятствием на пути их взаимопонимания. Чувство любви интерпретируется автором в каждом из его персонажей иначе. Хотя герои и живут любовью или воспоминаниями о ней, подавляемыми чувством долга, как у настоятельницы, любовь понимается ими в корне различно, по сути своей - крайне индивидуально. Однако такая полярность интерпретации чувства не дает нам права относить чувство, показанное в ранней штюрмерской пьесе «Юлиус Тарентский» Лейзевитца, к раннеромантическому толку.

Зритель сопереживает героям, воспринимая их как своих современников, а не как жителей Тарента далекого прошлого. Лейзевитц в некоторой степени тривиален. Он пишет так, как писали его предшественники и современники, как писал Лессинг в «Эмилии Галотти» (1772). По сути дела, Лейзевитц написал традиционную, относительно «спокойную» пьесу, опираясь на привычные каноны драматургии. Поэтому его трагедия, при всем к ней интересе со стороны публики, не смогла занять первое место в театральном состязании.

Литература

лейзевитц немецкий драматург творчество

1. Kutschera von Aichbergen, G. Johann Anton Leisewitz: ein Beitrag zur Geschichte der deutschen Literatur im 18. Jahrhundert. Wien: Gerold, 1876. 142 S.; Leisewitz, J.A. Julius von Tarent: Ein Trauerspiel in funf Acten. Hildburgshausen; Philadelphia: Verl. Des Bibliogr. Instituts, 1841. 126 S.

2. Leisewitz, J.A. Julius von Tarent: Ein Trauerspiel in funf Acten. Hildburgshausen; Philadelphia: Verl. Des Bibliogr. Instituts, 1841. 126 S.

3. Lessing, G.E. Gesammelte Werke: In 10 Bde. Berlin: Aufbau. 1957. Bd. 9.Кроме того, см.: S. 871, 710, 792, 813, 835-836, 865.

4. Hettner, H. Geschichte der deutschen Literatur im achtzehnten Jahrhundert. Berlin; Weimar: Aufbau-Verlag, 1979. Bd.II. S. 271.

5. Cp.: Koch, M. Leisewitz: Johann Anton L. // Allgemeine Deutsche Biographie. Leipzig: Duncker & Humblot, 1883. Bd.18. S. 224.

6. Mattenklott, G. Melancholie in der Dramatik des Sturm und Drang. Konigstein/Ts.: Athenaum, 1985. 204 S.

7. Mattenklott, G. Melancholie in der Dramatik des Sturm und Drang [Текст] / G.Mattenklott. - Konigstein/ Ts.: Athenaum, 1985. S. 224.

8. Erlauterungen zur deutschen Literatur: Sturm und Drang. Berlin: Volk und Wissen, 1958. S. 223.

9. Kuhlhorn, W. J.A.Leisewitzens Julius von Tarent: Erlauterung und literarhistorische Wurdigung. Halle a.S.: Niemeyer, 1912. S. XIII.

10. Kuhlhorn, W. Op. cit. S. XIII.

11. Kuhlhorn, W. Op. cit. S. XIII.

12. Kuhlhorn, W. Op. cit. S.21-22.

Размещено на Allbest.ru