4.3 Тривиальный бидермейер. Литературный бидермейер XIX в. составляли произведения, разные с точки зрения их художественной ценности. В рамках этого литературного течения очевидна дифференциация. Подчеркивая неоднородность явления, исследователи используют термины "тривиальный бидермейер" и "высокий бидермейер" (В. Битак, Й. Шнайдер, Л.Н. Полубояринова, П. Хаккс и др.).

Особенностью литературы "тривиального" бидермейера являлась ее ориентированность на непритязательные вкусы бюргерства. "Истинным представителем (нем. „der Trдger“ - носитель, представитель, обладатель.Е. И.) литературы бидермейера, - пишет Й. Шнайдер, - становится идущий в ногу с девятнадцатым веком немецкий бюргер… Когда-то незначительное, теперь уверенное в себе бюргерство как духовный носитель культуры („geistiger Kulturtrдger“) заинтересовано в развитии литературы для себя" Schneider F. J. Biedermeier und Literаturwissenschaft / F. J. Schneider // Begriffsbestimmung des literarischen Biedermeiers. Darmstadt, 1974. S. 184. . Целью этой невзыскательной литературы первого типа было развлекать и трогать читателя, поэтому писатели "тривиального бидермейера" выбирали сюжеты из современной жизни, избегая аллегорий, фантазии и символов, чтобы их произведения были понятны простому обывателю. Именно в такой круг входят произведения, составляющие поток массовой литературы. Общеизвестно, что в привычном сознании эта сторона течения в целом ассоциируется с чем-то мещанским, обывательским, филистерским, поэтому ее часто награждают эпитетами "банальная", "тривиальная", и даже "примитивная" и "пошлая", выстраивая их в некий синонимический ряд. Однако следует отметить, что первые два понятия ничуть не умаляют значения литературы этого типа, ведь "банальным становится то, что бытует, а бытует и повторяется то, что первоначально несет в себе смысл и ценность". В целом же "банальное есть эстетическая категория, включающая явления самого различного содержательного наклонения, объемлемые их единым общим признаком - отработанностью первичных ценностных значений, функционирующих в снятой форме на уровне вторичности" Ермакова Е. Категория "банальное" и ее место в художественной критике / Е. Ермакова // Эстетические очерки. М.: Музыка, 1980. С. 197. .

Банальность и тривиальность литературы бидермейера не являются ее отрицательными характеристиками, а лишь подчеркивают, что это ее "первичные ценности": идиллизм, бесконфликтность, ограниченность перспективы, ориентированность на среднестатистического читателя.

Издатели и авторы, представляющие "тривиальный бидермейер", вполне осознавали, что эта литература "сиюминутного характера", не "на времена". Безусловно, что все они, как принято обозначать сегодня, писатели "второго ряда". Но именно эти писатели, как справедливо отмечает П. Сакулин, "…окружают произведения образцовые, подготавливают, вчерне намечают и комментируют их… Гений - всегда продукт своего века, но и всегда опережает его; средние писатели вполне принадлежат своему времени, всегда имеют температуру своей среды, всегда в уровень со своей публикой" Сакулин П. Филология и культурология / П. Сакулин. М.: Высшая школа, 1990. С. 37. . Именно такой является в своей основе литература "тривиального бидермейера", которая "не составляет и малой доли литературных богатств эпохи, хотя и хорошо характеризует ее лицо" Михайлов А.В. Проблемы анализа перехода к реализму в литературе XIX века / А.В. Михайлов // Языки культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. С. 85. . Имена многих авторов сегодня неизвестны даже взыскательному немецкому читателю.

"Тривиальный бидермейер" - это разножанровая литература самой различной тематики: от семейно-бытовой до исторической. При этом затронутые проблемы решались поверхностно, легко. Писатели активно обращались к романтическим и сентименталистским мотивам, образам, сюжетам. При отсутствии подлинного психологизма, произведения отличались повышенной эмоциональностью, экзальтированностью персонажей. Однолинейность характеров компенсировалась динамичным развитием действия, обилием невероятных происшествий. Обязательно хороший финал должен был оправдать затраченные на чтение время и средства читателя.

Одним из самых известных представителей "тривиального бидермейера" является Генрих Клаурен (1771-1854) (настоящее имя К.Г.С. Хойн). Талант повествователя и хорошего знатока читательских вкусов своих современников позволил ему стать в 10-20-е гг. XIX в. настолько популярным, что исследователи впоследствии назвали это время "эпохой Клаурена" („Claurenepoche“) Кон-Винер. История стилей изобразительных искусств / Кон-Винер. М.: ЗАО "Сварог и К", 1998. С. 200. . В диссертации анализируются его роман и новеллы "Картошка в мундире", "Гелла, дитя Хорватии", "Голландский купец", "Эльфи из Солотурна" и др. Сегодня произведения Г. Клаурена лишь позволяют судить о литературных вкусах массового читателя 20-30 гг. XIX в., составляют литературный контекст эпохи и дают представление о литературе "тривиального" бидермейера.

Литература "тривиального бидермейера" включала и многочисленные драматические произведения, которые также интенсивно публиковались в различных изданиях массовой литературы. Авторы пьес, продолжая традиции бюргерской драмы XVIII в., сочиняли произведения, в которых главное место отведено проблемам семьи, частной жизни среднего сословия. Однако, несмотря на тематическое разнообразие пьес, драматургия "тривиального бидермейера" не выходила за рамки частной жизни. Облаченные в исторические костюмы или же выступающие на фоне пальм, герои этих драм всегда оставались обыкновенными людьми, главное для которых - чувства, забота о ближних, интересы частной жизни. При этом, как отмечает П. Хаккс, драматургия "тривиального бидермейера" "отражала жизнь целой эпохи" Hacks P. Das Theaterstьck des Biedermeier / P. Hacks. Mьnchen, 1951. S. 6. .

Популярным драматургом "тривиального бидермейера" был Э. Раупах (1784-1852). Автор ста семнадцати пьес, Раупах придумал неисчислимое количество сюжетов для незамысловатых пьес. Драматург был признанным мастером сценических и мелодраматических эффектов, что всегда нравилось публике. В работе анализируются его пьесы "Мельник и его дитя" (1816), "Крепостные, или Исидор и Ольга" (1826), "Обращенные" (1826).

Типичными стихотворческими опытами "тривиального бидермейера" стали так называемые альбомные стихи. Мода на "Stammbuch" (альбом стихов, семейная книга для памятных записей) является одной из традиций культуры бидермейера. Стихотворения, которые можно было написать в альбом друзьям, возлюбленным, публиковались в карманных книгах, периодических журналах, календарях, отдельных сборниках. Чаще всего они были анонимны или же подписаны лишь инициалами автора, который не претендовал на звание профессионального поэта. Главная их тематика - заверения в любви, дружбе, верности, которые облекались в простые строки.

Помимо порой безымянных авторов "альбомной лирики" были поэты, снискавшие любовь и уважение массового читателя. Это, например, Л. Шефер (1784-1862), творчество которого исследователи упоминают в качестве образца литературного бидермейера в лирике. Его произведения представляют, скорее, тематические вариации, что свидетельствует о своеобразной "статичности" литературного бидермейера: в освоении окружающего мира он не столько движется вперед, сколько фиксирует и обыгрывает то, что составляет малый круг бытия человека. Например, поэтический цикл "Любительские сочинения" (1834) Л. Шефера - это поэтический календарь, в котором каждому месяцу года посвящено несколько стихотворений. Однако в создании образа времени года, в метафорах и сравнениях он не оригинален.

В традициях "тривиального бидермейера" творили и писатели-романисты, наиболее известными из которых были И. фон Ган-Ган (1805-1880), К. Х.Э. фон Бенцель-Штернау (1787-1849), П.А. фон Унгерн-Штернберг (1806-1868) и др. Это были, как правило, довольно объемные, состоящие из нескольких томов произведения самой различной тематики: от исторической до семейно-бытовой. Романы изобиловали сентиментальными, мелодраматическими сценами, где действовали стереотипные персонажи. По строению интриги, количеству действующих лиц, временному охвату действия они схожи с современными телевизионными сериалами. Часто сюжеты романов заимствовались из уже известных произведений французских или английских писателей. Так, И. Ган-Ган современники называли "немецкой Жорж Санд", настолько идейно-тематическая направленность романов Ган-Ган была схожа с произведениями французской романистки. В ее творчестве воплотились те черты литературного бидермейера, которые складывались на протяжении уже почти столетия. Воспринятые на обывательском уровне, лишенные философского смысла идеи Ж. Санд придали романам Ган-Ган пикантность, сделали их достоянием литературы "тривиального бидермейера". Типичным примером ее творчества является роман "Клелия Конти" (1845), который подробно анализируется в этом разделе диссертации. Само название отсылает современного читателя к роману. На этот раз - Стендаля.

В целом эта литература занимала важное место в сознании немцев. Несмотря на все художественные недостатки, она утверждала важные жизненные ценности. Как и авторы бюргерских драм и сентиментальных романов XVIII в., писатели "тривиального бидермейера" черпали сюжеты из частной жизни обычных героев. Доступный и близкий всем материал, украшенный эмоциями, подкрепленный моралью, становился бестселлером, который читали и молодое, и взрослое поколения.

4.4 "Высокий" бидермейер. Другой стороной литературного бидермейера является "высокий бидермейер". В нем частная жизнь обыкновенного человека осмысливается в контексте главных этических и эстетических тенденций времени. Произведения именно этой ветви бидермейера и дают возможность вписать его в контекст немецкой классической литературы XIX в.

Писатели этой ветви литературного течения выступили как сторонники пассивного восприятия современности. Основополагающей идеей их мировоззрения и творчества стало отречение от активной жизненной позиции. Отсюда присущая литературе "высокого" бидермейера меланхолия, идеализация прошлого, в которой культ "старого доброго времени" обретает возвышенный, и даже пафосный, характер.

В отличие от произведений "тривиального бидермейера" в творчестве писателей, представляющих "высокий" бидермейер, значительное место занимает религия, искусство, а проблемы частной жизни показаны с большей глубиной и обстоятельностью. Можно сказать, что темы, сюжеты и конфликты, популярные в "тривиальном бидермейере", обретают здесь эстетическое содержание.

В отличие от литературы "тривиального" бидермейера, которая была явлением массовой культуры (и потому ее сущность обнаруживалась на основе сравнения множества произведений разных авторов), представление о "высоком" бидермейере складывается в результате знакомства с творчеством довольно небольшого круга писателей, каждый из которых обладает самобытным талантом. Своеобразие немецкого "высокого" литературного бидермейера в нашем исследовании представлено на материале творчества самых ярких его представителей: А. фон Дросте-Хюльсхоф, Э. Мерике и В. фон Шеффеля. Анализу творчества этих авторов отведены отдельные части данного раздела.

4.4.1 Творчество А. Дросте-Хюльсхоф в контексте литературы бидермейера. Наследие писательницы не исследовано в полном объеме современными российскими учеными, хотя в зарубежной науке ее произведения изучаются на протяжении уже долгого времени. И все же нерешенным остается вопрос о соотнесении ее творчества с одним из литературных направлений XIX в. Ряд литературоведов склонны рассматривать ее творчество в рамках позднего романтизма (Й. Шлаффер, Г. Петерли), другие связывают его с реалистическими тенденциями (К. Бетхер, А.С. Бакалов). Однако большинство ученых соотносят творчество А. фон Дросте-Хюльсхоф с литературой бидермейера (К. Давид, Г. Вейд, Х. Кальтхоф, Ф. Сенгле, Л.Н. Полубояринова и др.). В своем исследовании мы придерживаемся последней точки зрения.

В идейно-тематическом плане связь художественного мира писательницы с традициями бидермейера обнаруживается прежде всего в создании сугубо бидермейерского локуса - дома, семьи. Однако А. Дросте расширяет его рамки, вводя в обиход понятие "родного угла", "малой родины". Все ее творчество посвящено родной Вестфалии: это поэтические циклы "Степные картины" (1841-1842), "Скала, лес и озеро" (1835-1842), новелла "Бук иудея. Картина нравов горной Вестфалии" (1842), очерки "Картины Вестфалии" (1845) и другие произведения. В облике "безотрадного края" Дросте находит то, что может радовать взгляд и душу. В этом проступает бидермейерское понимание "счастья в ограниченных обстоятельствах" (Жан-Поль), присущее мировосприятию А. Дросте-Хюльсхоф и воплотившееся в ее поэтических и прозаических произведениях. Характерный для литературы бидермейера в целом культ старого доброго времени также присущ творчеству писательницы. Однако если в ее прозе он возникает как способ подчеркнуть перемены, произошедшие в общественном сознании, то в поэзии А. Дросте патриархальность осмысливается как мир, где царили вечные жизненные ценности, высокие нравственные законы, забытые, по мнению поэтессы, ее современниками. С этой целью она часто обращается к старинным преданиям, мифам, легендам. В творчестве А. Дросте-Хюльсхоф сентиментальность часто уступает место религиозному чувству. Внешне холодные и спокойные, персонажи лирических и прозаических произведений соотносят свои помыслы и переживания прежде всего с богом. Важное место в художественном мире А. Дросте занимает быт, который предстает в сугубо бидермейерском толковании: каждая его деталь превращается в значимый элемент, без которого нарушается единство и гармония изображаемого мира. В поле зрения поэтессы попадают осколки вазы, кайма скатерти, старая подкова и другие, казалось бы, совершенно незначительные детали, без которых бытовые картины были бы безжизненными. Интересно в этом плане стихотворение "Чайный столик" (1839), в котором обыкновенное чаепитие, подробности его антуража становятся не просто объектом любования, как это типично для литературы бидермейера, но рождают новый ряд образов.

В большей степени, чем для поэзии, прозаическим произведениям А. Дросте-Хюльсхоф характерно обращение к патриархальному прошлому, которое рассматривается в традициях культа старого доброго времени, свойственного литературе бидермейера в целом. И здесь вновь следует отметить иной уровень решения этой темы. У А. Дросте это не просто фиксирование негативных, с позиции обывателя, перемен времени, а серьезное и вместе с тем трепетное отношение к памяти о предках, акцентирование нравственных ценностей ушедшей эпохи, надежда на то, что жизненные ценности прошлых поколений помогут уберечь духовный мир современников от разрушения. Наиболее ярко авторское отношение к прошлому проявилось, на наш взгляд, в главах неоконченного романа А. Дросте "Ледвина".

Несколько особняком в наследии писательницы стоит новелла "Бук иудея" - самое известное и достаточно хорошо изученное произведение А. Дросте, работа над которым шла почти двадцать лет. Возможно, поэтому в новелле воплотились все основные особенности творчества писательницы.

Исследователи по-разному оценивают это произведение, акцентируя внимание на романтических, реалистических и даже натуралистических чертах новеллы. Нам кажется, что выделение одной из названных доминант приводит к одностороннему анализу произведения. "Бук иудея" - это своеобразный синтез названных тенденций, которые проявились в литературе бидермейера, стоящей на стыке этих важных литературных явлений эпохи.

В творчестве А. Дросте-Хюльсхоф воплотились все основные черты литературы бидермейера. Однако, осмысленные писательницей, обогащенные образами родного края, наполненные глубокими и серьезными размышлениями о судьбе современников, об истоках нравственности и религиозности, эти черты обрели более значимый характер, что позволяет определить творчество писательницы как "высокий" бидермейер. Именно такой подход к изучению ее художественных произведений позволяет увидеть и объяснить их идейную направленность, а не рассматривать творчество писательницы как нечто промежуточное между романтизмом и реализмом. Не случайно исследовательница К. Кальхоф-Птикар назвала А. Дросте "фрау Бидермейер" Kalthoff-Ptiиar C. Annete von Droste-Hьlshoff im Kontext ihrer Zeit / C. Kalthoff-Ptiиar. Fr. a. M., 1988. S. 56. , подчеркнув тем самым доминанту ее художественного мира. Анализ произведений А. Дросте в контексте литературного бидермейера позволяет увидеть их идейно-художественное своеобразие, понять смысл нравственных установок писательницы, оценить ее открытия в области поэтизации "малой родины", которые будут продолжены писателями второй половины XIX в.

4.4.2 Художественный мир Эдуарда Мерике как воплощение традиций литературы "высокого" бидермейера. Анализируя творчество Э. Мерике, мы акцентируем внимание на тех чертах, которые позволяют рассматривать его в контексте литературного бидермейера. В разнообразной и разножанровой поэзии Мерике можно выделить одну главенствующую идейную линию, которую можно выразить фразой из стихотворения "Ранним утром" („In der Frьhe“, 1828): " […] Моя душа, путь страхи больше не терзают тебя. Радуйся!" (Дngste, quдle dich nicht lдnger, mein Seele! Freu dich!) Mцrike E. Sдmmtliche Werke in 2 Bd. / Е. Mцrike. Brl., 1957. Bd. 1. S. 38. . Несмотря ни на что, поэт утверждает позитивный взгляд на мир. Стремление радоваться каждому незначительному моменту бытия, свойственное мировоззрению поэта, отражает бидермейерское восприятие всего окружающего.

В диссертации анализируется пейзажная лирика поэта, его "предметные" стихотворения, идиллии. Особое восприятие бытового мира, культ патриархального прошлого, отношение к дому и семье как самым важным жизненным ценностям, аполитичность, религиозность, характерные для мировосприятия бидермейера, воплотились в стихотворениях поэта. Безусловно, что в поэтическом творчестве Мерике были очевидны и романтические тенденции, и традиции анакреонтической лирики, однако его произведения свидетельствуют, что они не имели под собой существенной мировоззренческой основы.

Говоря о творчестве Э. Мерике в целом, следует отметить, что его поэзия гораздо разнообразнее в тематическом и художественном плане, нежели проза, в которой традиции литературного бидермейера воплотились в большей мере. Исключение составляет, пожалуй, только роман Мерике "Художник Нольтен", который был задуман как своеобразный спор с гетевским "Вильгельмом Мейстером" и, опубликованный в 1832 г., подвергался различным переработкам вплоть до последних лет жизни писателя. В третьей главе работы анализируется новелла Мерике "Моцарт на пути в Прагу", в данном разделе, чтобы представить разные жанры литературного бидермейера, рассматриваются его сказки,.

Одним из первых произведений Э. Мерике со сказочным сюжетом стала сказочная новелла "Клад" (1832). Граница между сказочным и реальным миром в этом произведении едва различима. Их контрастное противопоставление, характерное для романтической сказки, стирается, происходит взаимопроникновение этих двух сфер. При этом не столько сказка вторгается в реальность, сколько, наоборот, законы обыденной жизни оказываются действенными в сказочном мире. Ведь в сущности ничего волшебного в истории Франца Аброгаста не происходит, эльфы, с которыми он встретился, так же, как и обыкновенные люди, ссорятся, занимаются хозяйством, пируют, и даже воруют. Происходит разрушение изначальной сказочной атмосферы. В финале читатель узнает, что его благодетельница София фон Рохен составила для него своеобразный гороскоп, потому что считала детей, появившихся в пасху, необычными. Предугадав судьбу Франца, она приготовила ему подарок - ювелирную мастерскую, в которой он и сделал важный заказ к свадьбе короля. Возникает невольная аналогия к сказке Э. Т.А. Гофмана "Крошка Цахес", где волшебник дарит молодоженам кухню, в которой не пригорает жаркое, ожерелье для хорошего настроения и хорошую погоду в день стирки. Однако подарок в "Кладе" Мерике иного свойства: в мастерской необходимо работать, ничто само по себе, сказочным образом, в ней не произойдет. В этом нам также видится бидермейерский подход к пониманию мира: полагаясь на свои силы, можно жить, хотя и скромно, но безбедно.

Таким образом, в сказочной новелле Э. Мерике "Клад" происходит разрушение сказочного мотива, все "замыкается" на действительности. Особое значение обретает предметный мир: изменяющаяся карта мира, наперсток, из которого сделал свое первое колечко Аброгаст, вращающийся дорожный указатель и др. Представление о нравственности связано в новелле с религиозной моралью, герои Мерике постоянно обращаются к Богу, просят его о помощи, действуют в соответствии с нормами христианства. Быть хорошим христианином - значит быть счастливым человеком, считает мать Аброгаста. Написанное в то время, когда романтизм уже окончательно исчерпал себя, произведение Э. Мерике отражает иные мировоззренческие позиции.

Схожие тенденции характерны и для другого сказочного произведения Э. Мерике - "Штуттгартский пряничный человечек" (1852). Главной его особенностью стал швабский колорит, который акцентируется автором. Бидермейерское понимание значимости малой родины воплотилось здесь в полной мере. Говоря о Швабии, Мерике выступает как летописец, историк, этнолог. И в этом произведении, несмотря на весь его сказочный антураж: встречи с гномами, эльфами, карликами, также обнаруживаются признаки разрушения сказочного мотива под воздействием реальности. Достоверность происходящих событий подчеркивается на протяжении всего повествования почти с документальной точностью. В финале сказки Мерике делает читателей и героев свидетелями исторического факта - свадьбы дочери графа Эберхарда Виртембергского с графом Рудольфом Хохенбергом, состоявшейся в 1318 г. Это, на первый взгляд, явно противопоставлено сказочному, фантастическому плану произведения. Однако анализ его показывает, что введенные в текст волшебные образы и сюжеты представляют сугубо швабские сказания и легенды. Благодаря им создается вполне убедительная, дополненная историческим и фольклорным материалом картина Швабии. Пространственная ограниченность компенсируется множеством дополнительных деталей.

В состав этого произведения включена "История о прекрасной Лау", занимающая почти четверть объема текста. Никак не связанная с сюжетом сказочной повести "Штуттгартский пряничный человечек", эта "История", на наш взгляд, воплотила наиболее значимые черты литературного бидермейера. В ней также происходит характерное для художественного мира Мерике разрушение сказочно-романтической парадигмы. Возможно, поэтому автор и назвал это произведение „Historie“.

Предметный мир сказки достаточно конкретизирован, каждый предмет вписан в общую картину быта. При этом не обладающие никакими волшебными свойствами вещи становятся предметом любования, придают интерьерным зарисовкам жилища Лау и трактира фрау Беты особую поэтичность, характерную для эстетики бидермейера. В "Истории о прекрасной Лау" достаточно акцентирован и реалистический план повествования: географические названия местности, нравы и обычаи этой области Швабии, подтверждение история получает и в перечне даров, регулярно поставляемых Лау к дому Беты и т.д. Все это нарушает традиционные каноны как фольклорной сказки, так и сказки романтической. Как верно отметил исследователь Г. Шторц: "Несмотря на некоторое отношение к сказочному искусству романтизма, в сказках Мерике появляется - так он сам говорил о "Кладе" и позднее о "Пряничном человечке" - нечто новое и совершенно своеобразное. Они указывают не назад, на Тика, Гофмана и Брентано, а вперед […] " Storz G.eduard Mцrike / G. Storz. Lpz., 1978. S. 242. . В контексте последних работ, посвященных литературному бидермейеру можно утверждать, что своеобразие художественного мира Мерике обусловлено доминантой традиций именно этого литературного течения.

4.4.3 Йозеф Виктор фон Шеффель и "высокий бидермейер". Автор стихотворений о Готтлибе Бидермейере ("Вечерний уют Бидермана" и "Сетование Буммельмейера") В. ф. Шеффель сумел уловить существенные изменения в сознании современников и подчеркнуть их в таких произведениях. Ироническое отношение к героям этих стихотворений показывает, что поэт вполне объективно оценивает общественную ситуацию в стране, понимает, какие стороны действительности отражает современная ему литература. Вместе с тем Шеффель, избегая тенденциозности, не касался злободневных проблем. В его произведениях возникает мир природы, архаики, экзотики как некое убежище от действительности. Наиболее ясно, на наш взгляд, эта мысль выражена в одном из поздних циклов Шеффеля "Лесное уединение" (1880).

В ранней поэзии Й.В. Шеффеля встречаются стихотворения, в которых обыгрываются уже известные темы и образы, что дало повод некоторым исследователям говорить об эпигонстве. Так, например, Х.Г. Вернер говорит о подражании Шеффеля Г. Гейне, отмечая, что "стихотворения а la Heine" лишены социальной остроты и акцентируют совершенно иные стороны поэтической темы Werner H. G. Der junge Heine / H. G. Werner // Geschichte der deutschen Literatur in 8 Bd. Brl., 1978. Bd. 7. S. 862. . Отметим, что эпигонство также составляло на определенном этапе особенность литературы бидермейера. Ее тематическая ограниченность привела к вариациям уже известных тем и сюжетов, к повторам в выборе жанров, к поэтическим циклам, что в полной мере отразилось и в творчестве Й.В. Шеффеля. Вместе с тем, как отмечал Ю.Н. Тынянов, "эволюция в литературе, в частности в поэзии, совершается не только путем изобретения новых форм, но и, главным образом, путем применения старых форм в новой функции. Здесь играет свою роль и подражание […] " Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино / отв. ред.В.А. Каверин, А. С. Мясников. М.: Наука, 1977. С. 293. . Так, например, в цикл "Песни Вернера из Вельшландии" (1854) Шеффеля включено стихотворение, образный ряд которого повторяет произведение Гейне о сосне и пальме. Сопоставительный анализ этих произведений показывает, что Шеффель значительно расширил лирический сюжет Гейне, изменил внутреннюю напряженность мысли и эмоции. Это сгладило трагическую разъединенность, одиночество, подчеркнутые Гейне. Неразрешимость конфликта смягчается, противопоставление сглаживается, и появляется другая, вполне благополучная история о пальме и северном хвойном дереве. Анализ других произведений Шеффеля доказал, что его поэтическое творчество в значительной своей части отразило те традиции литературы "высокого" бидермейера, которые развивались в 30-50 гг. XIX в. Важно отметить, что схожие черты обнаруживаются и в его прозе. Мы обращаем внимание на его роман "Эккехард" (1855).

В целом, говоря о "высоком" бидермейере в немецкой литературе, следует отметить, что литература "высокого" бидермейера, являясь ветвью литературного течения "бидермейер", опирается на те же этические принципы, что и ее "тривиальный" вариант, но схожий жизненный материал осмысливается писателями этого течения с большей глубиной и обстоятельностью, поскольку литература "высокого" бидермейера была дистанцирована от усредненности "тривиального бидермейера". Значительно расширяя круг затрагиваемых проблем, писатели "высокого" бидермейера все же не выходят за рамки частной жизни, что органически соединяется с новыми темами, связанными с поэзией родного края, национальными традициями, религией и искусством. Эстетическая составляющая "высокого" бидермейера резко отличается от низкого художественного уровня тривиальной литературы. В творчестве писателей этого течения отразились традиции классико-романтической литературной эпохи, но они не стали доминирующими и были трансформированы в соответствии с эстетикой литературного бидермейера в более близкий и знакомый читателю материал. В итоге сложившихся обстоятельств литературный бидермейер преодолевает "качественный барьер" второстепенной литературы и становится значительным художественным явлением в немецкой литературе XIX в. Меняющаяся внутриполитическая ситуация в стране значительно укрепила идеологию бидермейера, что способствовало развитию литературы, отражающей ее. Открытия, сделанные писателями "высокого" бидермейера в области изображения простого человека и окружающего его мира, положили начало развитию реалистических традиций в немецкой литературе второй половины XIX в.

Глава 5. Литература бидермейера и немецкий реализм второй половины XIX века. Данный раздел диссертации посвящен изучению последнего этапа немецкого литературного бидермейера.

В 50-60-е гг. XIX в. в немецкой литературе возникли тенденции, которые в конце века привели к утверждению натурализма и реализма, с их критическим отношением к действительности. Однако на данном этапе, как верно отмечает Ф. Сенгле, "разграничить бидермейер и реализм было практически невозможно" Sengle F. Biedermeierzeit. Deutsche Literatur im Spannungsfeld zwischen Restauration und Revolution 1816-1848. In 3 Bd. / F. Sengle. Stuttgart, 1972-1980. Bd. 1. S. 288. , поскольку характерные для литературного бидермейера внимание к частной жизни, культ дома и семьи, образ "старого доброго времени" нашли своеобразное продолжение в творчестве писателей, открывающих для себя новое видение действительности. Это явление еще нельзя назвать реализмом, какой был представлен творчеством известных писателей Англии и Франции этого же периода. Очевидно, что немецким писателям и критикам были хорошо известны открытия в области изображения действительности английских и французских мастеров слова. Но соединить литературную теорию европейского реализма с материалом немецкой реальности было невозможно, слишком велика была разница в масштабах. Драматургия и поэзия в их "вершинных" вариантах - Гейне, Гуцков, Геббель, Бюхнер шли иными путями, тоже созданными эпохой нерешенных, а порой и неразрешимых конфликтов. Однако в литературе бидермейера уже были наработаны своеобразные принципы изображения действительности, в которых акцент делался на частной жизни современников, главным образом представителей среднего сословия. Истории из жизни провинциальных городков, отдаленных от политической жизни немецких областей с их героями-обывателями были хорошо известны и популярны среди писателей разного уровня и художественной направленности. Поэтому нам кажется совершенно логичным, что произведения писателей "раннего" немецкого реализма имеют так много общего с литературой бидермейера.

5.1 Завершающий этап развития литературного бидермейера. Черты бидермейера в эстетике немецкого реализма Ю. Шмидта, О. Людвига, Ф.Т. Фишера. В 50-60 гг. XIX в. в немецкой литературе начинается создание теоретической базы реализма. Одним из его основоположников стал Ю. Шмидт, который на страницах журнала "Die Grenzboten" излагал свои программные принципы реалистического направления в литературе. Свой подход к изображению действительности критик назвал "истинным реализмом" („der wahren Realismus“). Анализ взглядов Ю. Шмидта на цели и задачи литературы в свете "истинного реализма" показывает общность его теории с традициями литературного бидермейера. Это проявилось в акцентированной аполитичности литературы, во внимании к сиюминутным проблемам, а также в формировании картины современности на основе жизни бюргерства.

Немаловажную роль в утверждении новых тенденций в немецкой литературе 40-60 гг. XIX в. сыграл критик и писатель О. Людвиг, который в своих заметках о творчестве Шекспира впервые употребляет понятие "поэтический реализм" („der poetische Realismus“), определившее своеобразие целого периода в истории немецкой литературы. Изучение основных положений его теории "поэтического реализма": внимание к человеческой природе, принципы поэтизации реального мира, представление о типичном, противопоставление "прошлой" и "настоящей" действительности и др., также демонстрирует множество общих черт его эстетики с эстетикой литературного бидермейера. Анализ повести Людвига "Между небом и землей" подтверждает это.

Поискам новых путей развития искусства в постромантическую эпоху была посвящена и деятельность философа-младогегельянца, автора фундаментального труда "Эстетика" (1846-1858), писателя Ф.Т. Фишера. Ощущая неоднозначность современной ему ситуации, сложившейся в искусстве и литературе, он писал своему другу Д. Штраусу в мае 1838 г.: "Чувствую себя как амфибия между идеализмом и реализмом"_ Цит. по: Sengle F. Ebd. Bd. 1. S. 261. . Его суждения об особенностях отражения реального мира в искусстве во многом схожи с теорией Ю. Шмидта и О. Людвига. Фишер, избегая политических проблем, верит в "вечный, справедливый порядок", который приведет к вселенской гармонии. Возвышенное, поэтическое призвано, по его мнению, сгладить неприглядные черты изображаемой действительности. Отсюда - стремление к идеализации, аполитичности в освоении реальности. Как Людвиг и Шмидт, Фишер особое значение придавал немецкому бюргерству, в котором видел "идеал человечества". Свой метод в изображении действительности Фишер обозначил как "косвенная идеализация" („indirekte Idealisierung“).

Таким образом, "истинный реализм" Ю. Шмидта, "поэтический реализм" О. Людвига и "косвенная идеализация" Ф.Т. Фишера по сути обозначают одно и то же явление в немецкой литературе 40-60-х гг. XIX в., обусловленное настроениями либеральной части общества, не принявшей и не понявшей причин и следствий политических событий 1848-1849 гг. В художественной практике это проявилось в аполитичности, интересе к бюргерству, обращении к жизни провинций, теме "малой" родины, бытописанию. Эти черты в полной мере присущи и литературе бидермейера, однако в новых исторических условиях они получили иные акценты. Более того, теоретически осмысленные в работах Ю. Шмидта, О. Людвига изображение современной действительности в ее многочисленных связях с окружающим миром шло параллельно с созданием произведений, выходящих порой за рамки бидермейера. При этом они во многом опирались на художественный опыт освоения действительности, наработанный писателями этого литературного течения.

Одним из писателей, воплотившим в своем творчестве черты "поэтического реализма", является Г. Фрейтаг. Анализируя его пьесу "Журналисты" (1852) и роман "Из жизни маленького города" (1854), мы видим, как в произведениях писателя сосуществуют черты литературного бидермейера и тенденции "поэтического реализма". Очевидна творческая эволюция Г. Фрейтага, которая отразилась в своеобразном сочетании этих двух направлений, что выводит его за границы бидермейера и отличает общую динамику литературного процесса в Германии второй половины XIX в.

Схожие тенденции характерны и для творчества популярного в 50-90 гг. XIX в. писателя П. Хейзе, которого А.А. Гугнин назвал "романтиком бидермейера". Черты литературного бидермейера обнаруживаются в большинстве произведений Хейзе, хотя время и авторское мировоззрение внесли в них свои коррективы. Анализ новелл "Строптивая", "Марион", "Пизанская вдова", "Последний кентавр", "Она ждала" показал, что Хейзе, как и писатели бидермейера, поэтизировал реальность, отстаивая в быстро меняющемся мире высокие нравственные идеалы. Он стал "хранителем высокого в массовом" (А.А. Гугнин). Таким образом, интерес к частной жизни, поэтизация быта, аполитичность, консервативность и др.

Содержание работы изложено в статьях, материалах и тезисах

Монографии и учебно-методические пособия

1. Иванова Е.Р. Литература бидермейера в Германии XIX века. Монография. М.: Изд-во "Прометей", 2007.245 с. (15,5 п. л.).

2. Романтические тенденции новеллы В. Раабе "Аптека "Зеленый великан" // Материалы международной юбилейной научно-практической конференции, посвященной 30-летию Оренбургского государственного университета. Оренбург, 2001. С.185-186. (0,1 п. л.).

3. Иванова Е.Р. Новеллистика Вильгельма Раабе в контексте немецкой литературы 50-60-х годов // Всемирная литература в контексте культуры. Сборник статей и материалов ХIII Пуришевских чтений. М.: МПГУ, 2001. С.98. (0,1 п. л.).

4. Иванова Е.Р. Аксиологические основы раннего творчества В. Раабе // Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Орск: Изд-во ОГТИ, 2001. С.174-177. (0,3 п. л.).

5. Иванова Е.Р. Черты художественного сознания эпохи в новеллистике Вильгельма Раабе // На рубеже эпох: специфика художественного сознания. Материалы VI Ручьевских чтений. Магнитогорск, 2001. С.26-28. (0,2 п. л.).

6. Иванова Е.Р. Поздний немецкий романтизм и явление бидермейера в немецкой литературе 30-х годов XIX века // Всемирная литература в контексте культуры. Сборник статей и материалов XIV Пуришевских чтений. М.: МПГУ, 2002. С.116-118. (0,1 п. л.).

7. Иванова Е.Р. Традиции бидермейера в новеллистике Йозефа фон Эйхендорфа // Литература в контексте современности. Тезисы международной научно-практической конференции. Челябинск: Изд-во ЧелГУ, 2002.С. 194-196. (0,2 п. л.).

8. Иванова Е.Р. Образ дома в немецкой литературе при переходе от романтизма к бидермейеру // Всемирная литература в контексте культуры. Сборник статей и материалов XV Пуришевских чтений. М.: МПГУ, 2003. С.98-99. (0,1 п. л.).

9. Иванова Е.Р. "Bidermeiers Liedlust" Л. Эйхродта: проблема жанра // Роль университетской науки в региональном сообществе: сборник статей. Москва-Оренбург, 2003. С.429-433. (0,3. п. л.).

10. Иванова Е.Р. О некоторых особенностях немецкой литературы переходного периода от романтизма к бидермейеру // Вуз и школа. Научно-теоретический и методический журнал. Орск: Изд-во ОГТИ. 2003, № 6. С.5-9. (0,3 п. л.).

11. Иванова Е.Р. Античные образы в поэтическом сборнике Л. Эйхродта и А. Кусмауля "Das Buch Biedermeiers" // Всемирная литература в контексте культуры. Сборник статей и материалов XVI Пуришевских чтений. М.: МПГУ, 2004. С.63-64. (0,1 п. л.).

12. Иванова Е.Р.Л. Эйхродт и А. Куссмауль о немецкой литературе в поэтическом сборнике "Das Buch Biedermeiers" // Вопросы филологических наук, № 4, 2003. М.: "Спутник +". С.22-25. (0,3 п. л.).

13. Иванова Е.Р. Тема странствий в литературе и живописи немецкого бидермейера // XVII Пуришевские чтения. Сборник материалов международной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения Х.К. Андерсена. М.: МПГУ, 2005. С.82-83. (0,1 п. л.).

14. Иванова Е.Р. Бидермейер: проблема стиля // Вестник Оренбургского государственного университета. 2006, №9, Ч.1. Оренбург: Изд-во ОГУ. С.167-173. (0,5 п. л.).

15. Иванова Е.Р. Особенности интерпретации романтических идей и образов в литературе и живописи немецкого бидермейера // Вестник МГУКИ 2006, № 3 (15) (Часть 1). М.: Изд-во МГУКИ. С.44-48. (0,4 п. л.).

16. Иванова Е.Р. К вопросу о "русском" бидермейере // Филологические науки. 2006, № 6.М. С.33-42. (0,7 п. л.).

17. Иванова Е.Р. Поздние новеллы Э. Т.А. Гофмана и Л. Тика в контексте бидермейера // Вопросы филологических наук. 2006, № 6. М.: "Спутник +". С.13-17. (0,3 п. л.).

18. Иванова Е.Р. Об истоках литературы немецкого бидермейера // Проблемы современного филологического образования: межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 7. Памяти С.А. Леонова, Н.А. Демидовой, Б.П. Кирдана. Москва-Ярославль: Ремлер, 2007. С.74-77. (0,3 п. л.).

19. Иванова Е.Р. Переходные тенденции в искусстве бидермейера // Переходные периоды в мировой литературе и культуре. Сборник статей и материалов XIX Пуришевских чтений. М.: МПГУ, 2007. С.77-78. (0,1 п. л.).

20. Иванова Е.Р. Романтизм и бидермейер в немецкой литературе XIX века // Преподаватель ХХI век, 2007, № 2. М.: Изд-во МПГУ. С.118-125. (0,5 п. л.).

21. Иванова Е.Р. Модернизация жанра новеллы в литературе немецкого бидермейера // Историческая поэтика жанра: сборник докладов всероссийской научной конференции. - Биробиджан: Изд-во ДВГСГА, 2006. С.74-80. (0,5 п. л.).

22. Иванова Е.Р. Литературный бидермейер и творчество Г. Клаурена // Материалы итоговой научно-практической конференции преподавателей и студентов ОГТИ (филиала) ГОУ ОГУ. Ч.2. Орск: Изд-во ОГТИ, 2006. С.63-67. (0,3 п. л.).

23. Иванова Е.Р. Идеализация прошлого в литературе немецкого бидермейера // Проблемы метода и жанра в зарубежной литературе XIX-XX веков: межвузовский сборник научных трудов. Красноярск: Изд-во КГПУ, 2007. С.4-13. (0,7 п. л.).

24. Иванова Е.Р. Литература бидермейера в критических произведениях Г. Гейне // Материалы итоговой научно-практической конференции преподавателей и студентов ОГТИ (филиала) ГОУ ОГУ. Ч.2. Орск: Изд-во ОГТИ, 2007. С.80-84. (0,3 п. л.).

25. Иванова Е.Р. Художественные модели литературного бидермейера в раннем творчества Жан-Поля // Материалы итоговой научно-практической конференции преподавателей и студентов ОГТИ (филиала) ГОУ ОГУ. Ч.2. Орск: Изд-во ОГТИ, 2007. С.88-91. (0,3 п. л.).

26. Иванова Е.Р. Традиции сентиментализма в литературе немецкого бидермейера // Художественный текст: варианты интерпретации. Труды XII Всероссийской научно-практической конференции. Ч.1. Бийск: БГПУ им.В.М. Шукшина, 2007. С.268-279. (0,6 п. л.).

27. Иванова Е.Р. Литература "тривиального бидермейера" // Материалы итоговой научно-практической конференции преподавателей и студентов ОГТИ (филиала) ГОУ ГОУ. Ч.2. Орск: Изд-во ОГТИ, 2007. С.84-88. (0,3 п. л.).

28. Иванова Е.Р. Поэтический цикл Л. Шефера "Laienbrevier" в контексте литературы "тривиального бидермейера" // Изменяющаяся Россия в литературном дискурсе: исторический, теоретический и методологический аспекты. VIII Ручьевские чтения. Сборник материалов международной конференции. Москва-Магнитогорск, 2007. С.306-309. (0,2 п. л.).

29. Иванова Е.Р. "Романтическая пародия" и пародия на романтизм в литературе бидермейера // Художественный текст: варианты интерпретации. Труды XIII Всероссийской конференции: в 2 ч. Ч.1. Бийск: БПГУ им.В.М. Шукшина. 2008. С.125-131. (0,5 п. л.).

30. Иванова Е.Р. Бидермейер в русской культуре // Россия в культурном сознании Запада. Сборник статей и материалов ХХ Пуришевских чтений. М.: МПГУ, 2008. С.62-63. (0,1 п. л.).

31. Иванова Е.Р. Образ цветка в литературе немецкого бидермейера // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. XIX, 2008. Москва-Магнитогорск-Новосибирск.С. 199-207. (0,6 п. л.).

32. Иванова Е.Р. Поэзия А. Дросте-Хюльсхоф в контексте литературы бидермейера // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. 2008. Выпуск 21. № 16 (117). Челябинск: Изд-во ЧелГУ. С.69-75. (0,5 п. л.).

33. Иванова Е.Р. Литература бидермейера и немецкий реализм второй половины XIX века // Вопросы филологических наук. 2008, № 3. М.: "Спутник+". С.21-26. (0,7 п. л.).

34. Иванова Е.Р. Эстетические тенденции в немецкой литературе середины XIX века // Филологические науки. 2008, № 3. С.41-50. (0,7 п. л.).

Размещено на Allbest.ru