Русская литература в поисках духовной самоидентификации: национальная жизнь в изображении П.И. Мельникова-Печерского, Н.С. Лескова, В.Г. Короленко, Г.И. Успенского

В «Соборянах» «великая драма» состоит в разрушении духовного феномена национальной жизни. Вместе с традиционными духовными ценностями русского бытия уходят в «небытие» и герои-праведники лесковской хроники; происходит «убиение» русской духовности безверием и нигилизмом: вершится грандиозное «историческое» событие - разрушается и гибнет русский духовный космос.

Н.С. Лескову удалось запечатлеть в своём вершинном произведении «живую» и крупномасштабную картину русского мироустройства. Глубокое и цельное художественное познание закономерностей современной национальной жизни потребовало от писателя обращения к национальной истории. В «Соборянах» широкий временной контекст изображаемого создается включением в композиционную структуру «Демикотоновой книги протопопа Туберозова», которая раздвигает хронологические рамки произведения Лескова почти на 34 года: первая запись датирована 4-м февраля 1831 года, а последняя - 4-м июня 1865-го.

В третьей главе «Противоречие «прошлого» и «будущего» в творчестве В.Г. Короленко» анализируется специфика этико-художественного сознания писателя нижегородского периода творческой деятельности.

Воспринимая современность как сложнейшую систему, включающую «сплетение» отжившего с действительным и только нарождающимся, В.Г. Короленко художественно воспроизводит «настоящее» как вечную борьбу, драматический конфликт, который пронизывает всю окружающую современную действительность, включая духовный пласт как всего общества, так и отдельного героя-индивидуума.

Жизнь осознается Короленко как вечно изменчивая форма, как движение и борьба «прошлого» и «будущего». Исходя из этого мировоззренческого принципа, писатель стремился в своем творчестве к такому отражению современности, в котором читатель смог бы увидеть как черты прошлого, так и будущего.

Современная действительность (настоящее) - это «фикция», своего рода иллюзия, состоящая из «смеси» жизненных форм и устоев прошлого и будущего. Поэтому жизнь как предмет художественного изображения, по Короленко, всегда должна содержать «частицу» великой драмы - противостояния прошлого и будущего. Изображение современного бытия как драмы, вечной борьбы и противостояния прошлого и будущего присутствует во всех беллетристических сочинениях писателя нижегородского периода и отражает особенности художественного сознания В.Г. Короленко 1885 - 1896 годов.

Драматическое столкновение «разновременных эпох» не несет в произведениях В.Г. Короленко характерных черт пессимизма и трагизма. Наоборот, творчество писателя проникнуто «выстраданным оптимизмом», основанным на «бодрости духа, ясном и здоровом миросозерцании» (Д.С. Мережковский).

По литературе, считал В.Г. Короленко, можно судить о состоянии общества. Данное суждение писателя ярко характеризует его мировоззренческо-эстетическую позицию. Литература творчески созидает жизнь общества. Поэтому общественное значение писателя и литературы огромно: оно основополагающе и жизнеутверждающе. Закономерно, что Короленко в своем творчестве не только отразил противоречивость современной ему жизни, но и всячески стремился литературным трудом преобразить российскую действительность, направить ход развития жизни к новым, позитивным формам. В этом заключается активность жизненной и литературной позиции писателя.

Вопросы народного миросозерцания и духовности выходят в творчестве В.Г. Короленко 80-х годов на первый план. Нравственная деградация русского общества этого времени обращает внимание писателя на художественное познание народной жизни, в которой он стремится разглядеть ростки будущего духовного обновления нации. Пока же, по мнению Короленко, духовная жизнь народа находится в переходном состоянии от старых умирающих форм к новым, только еще зарождающимся.

В рассказе «За иконой» (1887) у Короленко преобладает стремление к художественному воссозданию духовной среды простонародья. Писателя не интересуют отдельные судьбы «идущих за иконой» людей, ещё дальше он от того, чтобы изображать эволюцию и противоречия духовного мира своих народных героев. В центре внимания Короленко общие «духовные порывы» идущих вместе людей. Он сосредоточен на «огромной массе однородного душевного движения», на общей духовной устремленности народа. Противоречивость российской действительности поставила перед писателем вопрос о поиске источника, исцеляющего духовные силы народа, - основе духовности нации. В рассказе «За иконой» Короленко находит этот «исцеляющий источник» в духовном единении народа в вере.

Противоречивость современной жизни народа заключена в ее «переходном» состоянии от дисгармоничных старых к новым гармоничным формам жизни. В основе любых изменений социально-общественного характера должно лежать, по мнению писателя, совершенствование духовного мироустройства всего общества, в том числе и его самой многочисленной части - народа. Поэтому закономерно, что именно в народной духовности В.Г. Короленко ищет те её черты, которые со временем преобразят всю русскую жизнь, весь русский мир.

Очерк «На Волге» (1889) посвящен проблеме состояния духовно-конфессиональной жизни русской нации. Все произведение построено на контрасте, столкновении и борьбе прошлого и будущего, только что зарождающихся новых форм жизни с отживающими.

Конфликтообразующий контраст духовных устремлений героев произведения отражает противоречие современного состояния жизни, всего русского бытия. Разность стремлений двух поколений - отцов и детей - в очерке несёт на себе следы проявления извечного закона бытия: конфликта прошлого и будущего.

Одной из особенностей, характеризующих творчество В.Г. Короленко, является выбор типа героя очерков. Излюбленный тип писателя - это герой, устремленный к одному или другому «временному» полюсу бытия: к прошлому или будущему. Герой Короленко всегда являет собой сложный синтез элементов прошлого и будущего; это органичное сплетение в цельном образе «разновременных» элементов: уходящих в прошлое и только зарождающихся, но пока еще сосуществующих вместе и самым причудливым образом заключенных в современном человеке. При этом положительные герои, как правило, духовно устремлены в будущее, туда, куда устремлено течение жизни.

Очерки «В пустынных местах» (1890) являются продолжением художественной разработки темы национальной жизни, начатой еще в рассказе «За иконой» и очерке «На Волге».

«В пустынных местах» содержат достаточно много размышлений героя-повествователя об увиденном во время путешествия, что позволяет говорить о некотором «тяготении» произведения писателя к жанру путевых записок. Однако данное тяготение не является основным жанрообразующим фактором «В пустынных местах», так как в центре произведения находится не отношение автора-повествователя к изображаемому, а само изображение «пустынных мест», в котором ярко выраженную организующую роль играет авторское «я». Само название произведения - «В пустынных местах» - указывает на предмет изображения, а не на личностное отношение к нему автора-повествователя. В произведении В.Г. Короленко художественно типизирует как «своё» описание, так и «своё», индивидуально-авторское к нему отношение. Поэтому, несмотря на некоторое периферийное тяготение произведения к близким жанровым образованиям, перед нами цикл путевых очерков, объединенных как формально, так и содержательно в единое художественное целое.

Ощущение современности как «некоторой фикции», в которой происходит «взаимодействие и борьба» прошлого и будущего, закономерно поставило перед писателем, остро чувствующим кризисность современной духовной жизни народа, вопрос о духовной жизни народа в прошлом. Тема старообрядчества в произведениях Короленко 80 - 90-х годов рождается из стремления писателя к художественному познанию «осколков» духовности прошлого («умерших» и «умирающих») в современной действительности.

В очерках «В пустынных местах» Короленко впервые обращается к художественному осмыслению таких форм народной жизни, где, на первый взгляд, конфликтность прошлого и будущего должна быть сведена к минимуму или же отсутствовала бы вовсе. В поисках идеала-опоры духовной жизни народа писатель обращается к исследованию жизни старообрядчества, к среде, в которой национальные формы жизни прошлого подверглись наименьшим изменениям. Цикл «В пустынных местах» - это попытка Короленко взглянуть на противоречия современной жизни как бы «глазами» прошлого: с позиций духовного идеала допетровской Руси.

Короленко воспринимает жизнеустройство «пустынных мест» как архаичную, отжившую (умершую или умирающую) форму. Поэтому мотив смерти и умирания - основной мотив цикла очерков «В пустынных местах», который, возникнув на первых страницах, пронизывает все произведение и завершается мотивом прощания в последних строках. Заданный в первом очерке «Ветлуга» мотив смерти и умирания прошлого звучит «фоном» в каждом из восьми очерков произведения и реализуется в многочисленных образах: в «выдыхающейся» тайне святого озера Светлояр («Светлояр»), в затихающем «старом горе» семьи Дарьи Ивановны и Степана Федорыча по умершему сыну Мишаньке («Приемыш»), в уходящей в прошлое гармонии отношений человека с природой («На сеже»), в мрачной атмосфере старообрядческого кладбища («По Керженцу. - «Городинка»), в пашущем на месте бывшего Оленевского скита «черном мужике», в отдельно стоящей могиле старца в Керженском единоверческом монастыре и иконе Казанской Богоматери, находившейся когда-то в разрушенном Шарпане («По Керженцу. - В Оленевском скиту и у «единоверцев»), в разрушении уклада жизни и мировоззрения «лесных людей» («Ночная буря. - Лесные люди») и в гибнущем лесе («На кордоне. - Лесная пустыня. - Волга!»).

Сквозной мотив смерти и умирания в финале цикла путевых очерков «В пустынных местах» переходит в мотив прощания с уходящей навсегда прошлой жизнью, что закономерно вытекает из общего идейного содержания произведения и согласуется с национальными и христианскими традициями (похоронным обрядом) при окончании жизни (смерти) человека.

В авторском размышлении о китежской легенде угадывается выражение не только писательского (индивидуально-личностного), но и общественного отношения к состоянию современной духовности народа. Страстное стремление Короленко и всего русского общества найти свой духовный идеал-опору (свой «град взыскуемый») и чувство духовной потерянности и невозможности найти пути выхода из тупика художественно воспроизводят и передают ощущение духовного кризиса, свойственного самосознанию всей эпохи второй половины ХIХ века.

Начиная с «Приемыша» и «На Сеже», в очерках «В пустынных местах» на общем фоне смерти и умирания появляются оптимистические мотивы. Смерть никогда не связывается писателем с концом: для Короленко умирание старого всегда связывается с зарождением нового, которое вбирает в себя лучшее из «осколков» старого. Поэтому, начиная с «Приемыша» и «На сеже», Короленко акцентирует внимание на тех элементах прошлого, которые, и в этом писатель не сомневался, органично перейдут в новое и составят основу будущего народного бытия.

Очерк «Приемыш» вносит в цикл новый мотив зарождающегося будущего, который далее неотступно будет идти рядом, параллельно основному мотиву умирания. В самом названии очерка содержится авторская идея преемственности прошлого и будущего. Оставаясь верным правде жизни, Короленко изображает окружающую жизнь в её диалектическом состоянии и развитии от форм прошлого к формам будущего.

Цикл путевых очерков «В пустынных местах», начинающийся с художественного воспроизведения и познания духовного бытия человека, к своему завершению по масштабу охвата изображаемого приобретает черты крупномасштабного эпического произведения о жизни русского народа. Созерцательно-философский взгляд автора сосредоточен не только на прошлом и настоящем жизни «пустынных мест», но и в неменьшей степени обращен в будущее, что обусловило глубину этико-философского подтекста произведения.

Тема духовной жизни русского народа в очерках «В пустынных местах» рассматривалась писателем на примере умирающих форм народного бытия прошлого. В своём новом произведении, рассказе «Река играет» (1891) В.Г. Короленко обращается к раскрытию данной темы в более широком контексте: на примере современного народного бытия в его непосредственной синтетической связи не только с доживающими, но и с зарождающимися новыми формами русской жизни. Такой бытийный охват во многом предопределил мотивы и композиционное строение рассказа.

Тема смерти, умирания прошлого жизненного уклада народа, возникнув в первой главе рассказа, не получает дальнейшего развития: она была центральной в предыдущем произведении писателя - цикле путевых очерков «В пустынных местах». Но от этой темы Короленко как бы «отталкивается» в своих размышлениях о современной жизни, о «живых» проявлениях народной духовности и её новых, ещё только зарождающихся формах. Этим фактом во многом определяется преемственность и новизна тематики рассказа «Река играет».

Для В.Г. Короленко показателем жизненности духовных сил народа является «народная мысль». Это понятие в философско-этической системе координат писателя отражает уровень народного самосознания, способность нации к осмыслению необходимости совершенствования своего бытия. В рассказе Короленко художественно отобразил совершенно особое видение и понимание народом своей жизни, и именно в этой «народной» философии бытия писатель видит проявление «живой» народной мысли.

В рассказах и очерках В.Г. Короленко нижегородского периода тема духовной жизни народа нашла свое полное выражение. Раскрытие данной темы в творчестве писателя 80 - 90-х годов ХIХ века непосредственно связано с изображением бытия русского народа. Очерки и рассказы В.Г. Короленко «За иконой», «На Волге», «В пустынных местах» и «Река играет» запечатлели не только феномен национальной жизни, но и отразили этико-философские поиски писателем духовных основ русского бытия.

В четвертой главе диссертации «Трагизм «переходного времени» в очеркистике Г.И. Успенского» рассматриваются особенности трагического мировосприятия писателя последних творческих лет жизни и поиски им духовных приоритетов национальной жизни.

Произведения, включённые писателем в цикл «Очерки переходного времени», датируются 1964 - 1890 годами - периодом всей 27-летней литературной деятельности писателя. Во многом этот факт ставит цикл «Очерки переходного времени» в особенное положение, так как созданный писателем последний (предсмертный) цикл по своей сути является итогом всей его литературной деятельности, попыткой целиком осмыслить свое художественное творчество и то историческое время, в которое ему пришлось жить и творить. В определенной степени «Очерки переходного времени» являются той финальной чертой, которую Г.И. Успенский, к моменту работы над циклом уже всё больше страдающий от надвигающейся нервно-психологической болезни, пытается подвести под своим литературным творчеством. Поэтому с полным основанием предсмертный цикл писателя «Очерки переходного времени» можно назвать духовным завещанием Успенского.

Начиная с 30-х годов ХХ века и по сегодняшний день мнение ученых-литературоведов об «Очерках переходного времени» как самом «неудачном» цикле сочинений Г.И. Успенского оставалось единодушным и неизменным (И.И. Векслер, А.В. Западов, Н.И. Пруцков и др.). Внешние жизненные обстоятельства и душевное состояние писателя, безусловно, наложили свой отпечаток не только на характер редакторской правки и составление «Очерков переходного времени», но и на весь III-й том издания Ф. Павленкова 1891 года. Однако литературные «шероховатости» III-го тома дают исследователям уникальную возможность для анализа художественного сознания писателя 1889 - 1891 годов.

У Г.И. Успенского доминирующим фактором объединения произведений в очерковый цикл является их идейно-тематическая близость, на что указывал и сам писатель в предисловии к III-му тому собрания своих сочинений. Вместе с этим соединение произведений в циклы у писателя носит исключительно сложный и разнообразный характер, даже в пределах отдельно взятого цикла очерков. Мотивы, которыми руководствовался Г.И. Успенский при создании того или иного цикла, не всегда лежат на поверхности, особенно когда речь идет об «Очерках переходного времени».

Цикл «Очерки переходного времени» также объединяет общее психологическое настроение - «ощущение» мрачности «переходного времени» всей русской жизни, которое приобретает сильный драматический (а к финалу цикла трагический) оттенок вследствие авторского осознания, что национальная жизнь переходного времени стала «как бы обычным «образом жизни» русского человека». В этом суждении Г.И. Успенского о характере «переходного времени» угадывается ярко выраженный драматизм сознания писателя, вызванный стабильностью состояния «неопределенности» всей русской жизни на протяжении того времени, в котором довелось жить и творить Успенскому. Поэтому цикл «Очерки переходного времени» объединен также авторским восприятием истории страны «переходного времени»: мыслями и чувствами чуткого писателя, страдающего от неустройства русской «переходной» жизни и напряженно ищущего выхода из драматического тупика, в котором оказалось всё русское общество второй половины ХIХ века.

Ощущение мрачности «переходного времени» непосредственно связывается писателем с «неопределенными условиями» жизни и колебаниями «мысли русского человека» вследствие новых идей времени. Проникающие и развивающиеся на русской почве новые идеологические течения, по мнению Г.И. Успенского, постепенно всё более и более «осложняют» всю русскую жизнь. Создавая «Очерки переходного времени», писатель преднамеренно выстраивает сочинения внутри цикла таким образом, чтобы показать читателю постепенное осложнение русской жизни «переходного времени». Ощущение драматизма, которым проникнуто течение «переходного времени», соответственно осложнению жизни нарастает от очерка к очерку и в заключительной части приобретает характер подлинной трагедии национального духовного бытия. Позитивно неразрешимый конфликт «старого» и «нового» времени нарастает и усиливается от одной части цикла к другой и, разрастаясь, приобретает характер трагического бытийного конфликта «переходного времени» 50 - 90-х годов ХIХ века.

Неразрешимая противоречивость переходного времени русской жизни, «тупиковость» важнейших вопросов национального бытия характерна для творчества как раннего Успенского (60-х годов), так и для Успенского последних лет литературного творчества (рубежа 80 - 90-х годов). Во многом этот факт и позволил писателю объединить в отдельный цикл - «Очерки переходного времени» - произведения, разница во времени создания которых достигает почти трех десятилетий.

Для Г.И. Успенского человеческое равнодушие тождественно духовной смерти; оно основано на практицизме разума, а духовность - это сфера эмоционального, «сердечного начала» в человеке. Поэтому не случайно, что причину бездушия своего времени - поразившей всех бездуховности - писатель и его герои видят в «сердце». «Сердечное начало» в человеке, по Г.И. Успенскому, не позволяет ему быть равнодушным по отношению к другому человеку. «Сердце» определяет духовность человека и мотивирует его поступки. Без «сердца» - без чувства любви и сострадания к ближнему - приходит равнодушие, которое для писателя и его идеального героя тождественно смерти души и всего нравственного в человеке.

Источник зла и греха в человеке - его «звериный ум» (выражение Успенского, обозначающее ум без сердца, в противовес «здравому уму»). Человеку, наделенному «греховным звериным» умом, необходимо противостоять прямо и открыто - таково писательское нравственное кредо. Задачу русского православия Г.И. Успенский видит в том, чтобы искоренить все «звериное» («свинское», бездуховное) в человеке. У русского писателя, по Успенскому, та же задача: прямо и начистоту сказать заблуждающемуся человеку о его «зверином», заставить человека испугаться своего зла и греха. Нравственно исправить человека можно, лишь призвав «на помощь» его «сердечное начало»: сердце и чувства укажут человеку «путь» к новой духовной жизни «по совести».

Взгляды Г.И. Успенского на «оздоровление» отдельного человека неотделимы от взглядов писателя на духовное исцеление русского народа. Свои надежды на духовное оздоровление России писатель возлагает на просвещение, но просвещение особое, духовное. Для Успенского «жить по совести» означает жить, руководствуясь «сердцем», сверять свои мысли и действия со своими высокими чувствами; жить такой жизнью, в которой бы отсутствовало внутреннее противоречие рационального доминирующему эмоциональному началу человека. Внутренняя духовная трагедия русского человека «переходного времени» видится Г.И. Успенскому как раз в том, что рациональное стало противоречить эмоциональному началу, доминировать над ним. Ум, победивший сердце, это зверь, победивший «человеческое» в человеке. Поэтому задача нового духовного просвещения России заключается, по Успенскому, в том, чтобы научить человека «жить по совести», жить сердцем.

Особую духовную миссию России в мире писатель видит в том, чтобы научить другие народы жить «сердцем», что в итоге объединит человечество (Запад и Восток) в общем нравственном тяготении к идеалу, к высшей духовности.

Всеобщая разобщенность, противоречивость и неопределенность, отмечаемая Г.И. Успенским в первых частях цикла на примере отдельно взятой им России (очерки «Отцы и дети», «Семейные несчастия», «Остановка в дороге», «Старый бурмистр» и др.), к финальным частям достигает общемировых, бытийных масштабов и проявляется в отношениях между нациями, странами, цивилизациями - противостоянием Запада и Востока (очерки «В Царь-Граде», «Непривычное положение», «Речные поездки»).

Судьба России в мире во многом оказывается трагичной из-за её «неопределенного» положения между Западом и Востоком: для писателя Россия - это страна, не относящаяся ни к Западу, ни к Востоку. Особое положение России, считает Успенский, определило и особое предназначение её в мировой истории. Однако современное состояние страны и в первую очередь состояние её духовности не позволяет ей оказывать сколь-либо существенного духовного влияния ни на Восток, ни тем более на Запад. Писатель обращает отдельное внимание читателя на тот факт, что прежде чем в мире «влиять» на других, необходимо духовное совершенствование самих себя. Без этого, считает Успенский, все попытки России «влиять» хотя бы на Восток обречены.

В великом столкновении двух цивилизаций Запад постепенно одерживает верх над Востоком, который гибнет, и это умирание «отсталой», «слабой» и «нездоровой» жизни мусульманского мира представляется писателю закономерным историческим явлением смены более старой восточной цивилизации молодой европейской. Неизбежная смерть мусульманского мира связывается Успенским с утратой жизнестойкости старых идеалов Востока и отсутствием новых стремлений, новых идеалов. Неотвратимая победа Запада, несущего восточным народам «шаблонный европеизм», воспринимается Г.И. Успенским также мрачно, как и духовное состояние современного ему «смердящего» мусульманского мира. Идеалы Запада, основанные на «власти капитала», несут народам Востока «шаблонность», обезличивание, равнодушие и в итоге духовную гибель и смерть. В «мрачном» и безвыходном положении Востока, в обреченности на неизбежную гибель всей духовности мировой цивилизации Успенский видит величайшую трагедию всего человечества.

Положение, которое занимает Россия в духовном противостоянии Востока и Запада, писатель характеризует как «неопределенное»: Россия хочет, но не может противостоять надвигающейся духовной смерти человечества. И в этой «неопределенности» заключена уже духовная трагедия самой России, оказавшейся в таком «странном» положении неясности своих мировых целей и задач. Объединение человечества возможно лишь вокруг духовного центра, в противном случае национальная культура обречена на обезличение. Такого духовного центра, обладающего центростремительной силой для других наций, в настоящее время, считает Успенский, в мире нет. Россия духовно умирает, и вместе с ней в мировом хаосе и вражде цивилизаций Запада и Востока гибнет всё человечество (очерк «В Царь-Граде»).

В финальной части цикла у читателя возникает ясное понимание обреченности на духовную смерть не только всей национальной жизни, но и обреченности на душевное расстройство, душевную болезнь героя-повествователя. Мысль о невозможности душевного оздоровления, о неотвратимости нервного расстройства, вызванного мраком русской действительности, появляется уже в самом начале «Речных поездок» и проходит через всю заключительную часть цикла. В составе цикла «Речные поездки» не вносят ничего нового в понимание происходящей «великой драмы» русской жизни, в уяснение характера и причин трагических противоречий бытия. Цель заключительной части цикла, которую преследовал писатель, состоит в раскрытии обречённости на душевное расстройство «человека с совестью», с сердцем, «омраченного» впечатлениями от «переходного времени» русской жизни. Таким «человеком с совестью» предстаёт в цикле «Очерки переходного времени» путешествующий герой-повествователь, вся жизнь и судьба которого так же трагична, как и само время, в котором ему пришлось жить. В определенном смысле цикл «Очерки переходного времени» - это трагическая история душевной болезни «героя своего времени» («человека с совестью»); это духовная исповедь перед своим читателем писателя Г.И. Успенского, остро чувствующего в конце 80-х - начале 90-х годов неизбежность приближающейся нервной болезни; это попытка писателя заглянуть в глубинные причины «расстроенного» состояния своей души. «Очерки переходного времени» - это биография души Успенского, история её развития, расцвета и гибели, история переживаний писателем всех главнейших событий русской общественной жизни почти за целое полстолетие.

В заключении подводится итог исследования. Анализ конкретного художественного материала показал, что категория «духовная самоидентификация» является одной из ключевых для понимания литературного процесса второй половины XIX века. Произведения П.И. Мельникова-Печерского, Н.С. Лескова, В.Г. Короленко и Г.И. Успенского весьма репрезентативны для уяснения проблемы поисков духовных основ национальной жизни в отечественном искусстве.

Литературная классика запечатлела на своих страницах широкую и целостную картину национального бытия исследуемого периода. Духовная сфера жизни нации, наряду с душевным миром человека, оказывается в центре пристального внимания авторов, стремящихся осмыслить не только социально-исторические, но и духовные закономерности национального развития.

Проблема духовной самоидентификации в отечественной словесности не ограничивается художественным исследованием феноменологии отдельной личности и восходит от духовного микромира к макромиру, т. е. осмыслению духовных основ национальной жизни в целом. Если феномен ценностной парадигмы индивидуума предполагает акцент на уникальности личностно-психологических качеств в социально-историческом контексте, то художественное исследование духовного самосознания нации, как показывает творчество анализируемых авторов, строится на акцентировании иных прерогатив - на выявлении феномена ценностной идентичности в процессе расширения и углубления культурно-этнического многообразия мира. Подобный дискурс включает человека в состав национального сообщества и исследует в аспекте общности духовных приоритетов с другими представителями этноса. Постижение духовной самоидентификации в истории отечественной литературы на разных уровнях художественно воспроизводимой писателями действительности релевантно и продуктивно для воссоздания многомерной картины ценностного самосознания определенной культурно-исторической эпохи.

Стремление писателей на страницах своих произведений всесторонне представить быт и бытие русского человека (и в частности религиозно-конфессиональную сторону) определило тяготение литературы второй половины XIX века к большой эпической форме (хронике, роману-дилогии, циклу), дающей максимальную возможность адекватного воспроизведения духовного русского мира.

В литературных творениях второй половины XIX века обнаруживается сходное для всех художественное воспроизведение переживаемой эпохи национального бытия. Произведения П.И. Мельникова-Печерского, Н.С. Лескова, В.Г. Короленко, Г.И. Успенского объединяет убежденность в кризисном характере своего времени, сознание, что Россия находится у черты духовной катастрофы. Образно-художественные поиски и постижение духовных процессов жизни русского общества становится важным шагом вперед, сделанным писателями второй половины XIX века. Художественные творения П.И. Мельникова-Печерского, Н.С. Лескова, В.Г. Короленко, Г.И. Успенского внесли свой весомый вклад в создание единой и цельной картины духовного русского мира, в познание духовных процессов национальной жизни, широко представленной на страницах произведений отечественной литературы второй половины XIX века.

Анализ конкретного художественного материала позволил, на наш взгляд, уточнить историко-литературное содержание понятия «самоинтенция литературы», весьма близкого по значению категории «самоидентификация». Однако семантическая близость не означает тождественности. Под «самоинтенцией» понимается имманентно обусловленное осознанное стремление искусства слова к постижению природы своей уникальности, в том числе и духовной сферы окружающего мира (духовная самоинтенция). В отличие от самоидентификации, которая характеризует сознание литературы в аспекте самоосмысления собственной идентичности, понятие «самоинтенция» целесообразно применять в тех случаях, когда речь идет о феномене углубленного самосознания - в посылах и перспективах развития словесности.

Исследование отечественной словесности в аспекте проблемы духовной самоидентификации имеет заложенные в ее фундаментальной основе дальнейшие научные перспективы как в синхроническом ракурсе - за счет расширения круга авторов и привлекаемых произведений, так и в диахроническом - путем выстраивания парадигмы на основе представления изучаемого феномена в другие кризисно-переходные культурно-исторические эпохи в контексте становления и развития духовного национального самосознания и его отражения в искусстве слова.

Концепция, содержание и результаты исследования нашли отражение в следующих публикациях:

Публикации в научных изданиях, рекомендованных ВАК

1. Кудряшов, И. В. П. И. Мельников-Печерский в русской критике и литературоведении / И. В. Кудряшов. // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки». 2005. № 3 (12). С. 89 - 98 (1 п.л.).

2. Кудряшов, И. В. Понимание трагической обречённости русской жизни в предсмертном цикле Г. И. Успенского «Очерки переходного времени» / И. В. Кудряшов // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки». 2006. № 5 (18). С. 120 - 126 (0,7 п.л.).

3. Кудряшов, И. В. Трагедия национального духовного бытия в предсмертном цикле Г. И. Успенского «Очерки переходного времени / И. В. Кудряшов // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского. 2007. № 1. С. 273 - 278 (0,6 п.л.).

4. Кудряшов, И. В. Особенности художественного сознания В. Г. Короленко в 1885 - 1896 годы / И. В. Кудряшов // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки». 2007. № 2 (20). С. 109 - 113 (0,5 п.л.).

5. Кудряшов, И. В. Философско-этические взгляды Г. И. Успенского в контексте русской идеи (на материале цикла «Очерки переходного времени») / И. В. Кудряшов // Личность. Культура. Общество. 2007. т. IX. Выпуск № 4 (39). С. 215 - 224 (0,7 п.л.).

6. Кудряшов, И. В. Проблема духовной самоидентификации в отечественной словесности второй половины XIX века: теоретико-методологический аспект / И. В. Кудряшов // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия «Филологические науки». 2008. № 5 (29). С. 132 - 137 (0,5 п.л.).

7. Кудряшов, И. В. К вопросу о духовной самоидентификации в русской литературе второй половины XIX века / И. В. Кудряшов // Личность. Культура. Общество. 2008. т. X. Выпуск № 3 (42). (0,6 п.л.).

Монографии, учебные пособия

8. Кудряшов, И. В. Дилогия «В лесах» и «На горах» в контексте творчества П. И. Мельникова-Печерского: монография / И. В. Кудряшов, Ю. А. Курдин. Арзамас: АГПИ им. А. П. Гайдара, 2004. 302 с. (16,7 п.л.).

9. Кудряшов, И. В. Проблема духовной самоидентификации в русской литературе второй половины XIX века: аксиология национальной жизни: монография / И. В. Кудряшов. Арзамас: АГПИ им А. П. Гайдара, 2007. 212 с. (12,3 п.л.).

10. Кудряшов, И. В. Основы литературоведения. Термины, понятия, категории: учебное пособие / И. В. Кудряшов, С. Н. Пяткин. Арзамас: АГПИ, 2003. 256 с. (15 п.л.).

11. Кудряшов, И. В. Литературоведческий анализ лирического произведения: учебное пособие / И. В. Кудряшов, С. Н. Пяткин. Арзамас: АГПИ, 2004. 184 с. (12 п.л.).

Статьи, тезисы

12. Кудряшов, И. В. Пейзаж в дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / И. В. Кудряшов. // Литературное краеведение в школах Нижегородского края. Вып. 1.: сб. науч. тр. Арзамас: АГПИ, 1995. С. 62 - 71 (0,6 п.л.).

13. Кудряшов, И. В. Старообрядческое Заволжье в дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / И. В. Кудряшов, Ю. А. Курдин. // Старообрядчество: история, культура, современность: тезисы научной конференции «Старообрядчество: история, культура, современность» г. Москва, 24 - 25 апреля 1996 г. Вып. 6. М., 1996. С. 122 - 126 (0,2 п.л.).

14. Кудряшов, И. В. Китежская легенда в интерпретации В. Г. Короленко («В пустынных местах») и П. И. Мельникова-Печерского («В лесах») / И. В. Кудряшов, Ю. А. Курдин. // Короленковские чтения: материалы научно-практической конференции г. Глазов, 15 - 16 октября 1996 г. Глазов, 1996. С. 6 - 9 (0,4 п.л.).

15. Кудряшов, И. В. Путь от гордыни к смирению (философия и поэтика образов дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах») / И. В. Кудряшов, Ю. А. Курдин. // Художественный мир русского романа. Новые аспекты изучения в вузе и школе. Вып. 1: сб. науч. тр. Арзамас: АГПИ, 1997. С. 118 - 128 (0,8 п.л.).

16. Кудряшов, И. В. Эстетика и поэтика народной поэзии в портретных описаниях персонажей дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / И. В. Кудряшов, Ю. А. Курдин. // Аркадий Гайдар и круг детского и юношеского чтения: сб. науч. тр. Арзамас: АГПИ, 2001. С. 130 - 140 (0,8 п.л.).

17. Кудряшов, И. В. Сюжетно-композиционное единство романа-дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / И. В. Кудряшов, Ю. А. Курдин. // Художественный мир русского романа. Новые аспекты изучения в вузе и школе. Вып. 4: сб. науч. тр. Арзамас: АГПИ, 2001. С. 69- 78 (0,5 п.л.).

18. Кудряшов, И. В. Сюжетность портретных описаний персонажей в дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / И. В. Кудряшов, Ю. А. Курдин. // Художественный мир русского романа. Новые аспекты изучения в вузе и школе. Вып. 4.: сб. науч. тр. Арзамас: АГПИ, 2001. С. 78 - 91 (0,8 п.л.).

19. Кудряшов, И. В. Гармония «ума» и «сердца» в философии дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / И. В. Кудряшов. // Соотношение рационального и эмоционального в литературе и фольклоре: материалы Международной научной конференции г. Волгоград, 21 - 24 октября 2003 г.: В 2 ч. Часть I. Волгоград: Перемена, 2004. С. 250 - 254 (0,35 п.л.).

20. Кудряшов, И. В. К вопросу о философской проблематике романа-дилогии П. И. Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах» / И. В. Кудряшов. // Православие и русская литература: материалы Всероссийской научно-практической конференции «Православие и русская литература. Вузовский и школьный аспект изучения» г. Арзамас, 22 - 24 мая 2003 г. Арзамас: АГПИ, 2004. С. 69 - 74 (0,8 п.л.).

21. Кудряшов, И. В. Хронотоп «лесов» и «гор» в философском контексте дилогии П. И. Мельникова-Печерского / И. В. Кудряшов. // Жизнь провинции как феномен духовности: материалы Международной научной конференции «Жизнь провинции как феномен духовности», 22 - 23 апреля 2004 г. Нижний Новгород: Вектор-ТиС, 2004. С. 252 - 255 (0,45 п.л.).

22. Кудряшов, И. В. Проблемы изучения творческого наследия П. И. Мельникова-Печерского / И. В. Кудряшов, Ю. А. Курдин. // Аркадий Гайдар и круг детского и юношеского чтения: материалы Всероссийской научно-практической конференции «Аркадий Гайдар и круг детского и юношеского чтения. К 100-летию со дня рождения писателя» г. Арзамас, 21 - 23 октября 2004 г. Арзамас: АГПИ, 2004. С. 138 - 154 (0,8 п.л.).

23. Кудряшов, И. В. Феномен народного сознания: духовно-нравственные искания героя рассказа П. И. Мельникова-Печерского «Поярков» / И. В. Кудряшов. // Жизнь провинции как феномен духовности: материалы Международной научной конференции «Жизнь провинции как феномен духовности», 18 - 19 апреля 2005 г. Нижний Новгород: Вектор-ТиС, 2006. С. 147 - 151 (0,4 п.л.).

24. Кудряшов, И. В. Рациональное и эмоциональное в рассказе П. И. Мельникова-Печерского «Поярков» / И. В. Кудряшов. // Диалектика рационального и эмоционального в искусстве слова: Сб. науч. ст. к 60-летию А. М. Буланова / Ред.: А. Н. Долгенко и др. Волгоград: Панорама, 2005. С. 197 - 200 (0,4 п.л.).

25. Кудряшов, И. В. «По суду любящих имя Твое просвети невежд…» (К проблеме жанра и характерологии хроники Н. С. Лескова «Соборяне»»). / И. В. Кудряшов. // Проблемы этико-художественной преемственности в литературе: Сб. науч. тр. / Под ред. С. Н. Пяткина. Арзамас: АГПИ, 2006. С. 116 - 150 (2 п.л.).

26. Кудряшов, И. В. Н. С. Лесков и П. И. Мельников-Печерский: специфика взглядов писателей на раскол русской православной Церкви и старообрядчество / И. В. Кудряшов. // Ученые записки Орловского государственного университета: Лесковский сборник - 2007. Материалы международной научной конференции. Орел, сентябрь 2006 г. Орёл: Изд-во ОГУ, 2006. С. 239 - 243 (0,3 п.л.).

27. Кудряшов, И. В. Трагедия национального духовного бытия в предсмертном цикле Г. И. Успенского «Очерки переходного времени» / И. В. Кудряшов. // Православие в контексте отечественной и мировой литературы: Сборник статей. / Под ред. Г.А. Пучковой. Арзамас: АГПИ, 2006. С. 364 - 374 (0,6 п.л.).

28. Кудряшов, И. В. Художественная феноменология изображения духовной жизни народа в творчестве В. Г. Короленко 80-х годов (рассказ «За иконой» и очерк «На Волге») / И. В. Кудряшов. // Православие в контексте отечественной и мировой литературы: Сборник статей. / Под ред. Г. А. Пучковой. Арзамас: АГПИ, 2006. С. 416 - 428 (0,8 п.л.).

29. Кудряшов, И. В. Проблема авторской циклизации «Очерков переходного времени» Г. И. Успенского / И. В. Кудряшов. // Русско-зарубежные литературные связи: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск II. / Под ред. Н. М. Ильченко. Н. Новгород: НГПУ, 2006. С. 137 - 150 (0,8 п.л.).

30. Кудряшов, И. В. Предсмертный цикл Г. И. Успенского: К проблеме изученности авторской циклизации «Очерков переходного времени» / И. В. Кудряшов. // Творчество М. С. Жуковой и русская беллетристика XIX - XX вв.: Сборник статей. Арзамас: АГПИ, 2006. С. 89 - 99 (0,8 п.л.).

31. Кудряшов, И. В. Предсмертный цикл Г. И. Успенского / И. В. Кудряшов. // Синтез в русской и мировой художественной культуре: Материалы VII научно-практической конференции, посвященной памяти А. Ф. Лосева. г. Москва, 23 - 24 ноября 2006 г. М.: МПГУ, 2007. С. 174 - 183. (0,7 п.л.).

32. Кудряшов, И. В. Литературно-философские взгляды В. Г. Короленко 1885 - 1896-х годов / И. В. Кудряшов. // Арзамасские филологические чтения - 2006: Сборник статей. / Под ред. В. В. Востокова, Л. В. Рацибурской, В. Т. Захаровой, И. В. Андреевой.- Арзамас: АГПИ, 2007. С. 69 - 75 (0,5 п.л.).

33. Кудряшов, И. В. Проблема Восток - Запад в итоговом цикле Г. И. Успенского «Очерки переходного времени» / И. В. Кудряшов. // Арзамасские филологические чтения - 2006: Сборник статей. / Под ред. В. В. Востокова, Л. В. Рацибурской, В. Т. Захаровой, И. В. Андреевой. Арзамас: АГПИ, 2007. С. 75 - 81 (0,6 п.л.).

34. Кудряшов, И. В. Русская идея в художественном осмыслении Г. И. Успенского (на материале цикла «Очерки переходного времени») / И. В. Кудряшов. // Карповские чтения: Сборник статей. / Под ред. Е. П. Титкова, Ю. А. Курдина, И. В. Кудряшова. Арзамас: АГПИ, 2007. С. 195 - 204 (0,6 п.л.).

35. Кудряшов, И. В. Отечественная словесность второй половины XIX века в поисках духовной самоидентификации / И. В. Кудряшов. // Карповские чтения: Сборник статей. / Под ред. Е. П. Титкова, Ю. А. Курдина, И. В. Кудряшова. Арзамас: АГПИ, 2007. С. 240 - 250 (0,7 п.л.).

36. Кудряшов, И. В. Г. И. Успенский о восточном вопросе (На материале цикла «Очерки переходного времени») / И. В. Кудряшов. // Славянский мир: общность и многообразие: материалы международной научно-практической конференции (Коломна, 22 - 24 мая 2007). Ч. I. Литературоведение. Коломна: КГПИ, 2007. С. 94 - 98. (0,3 п.л.).

37. Кудряшов, И. В. Трагизм сознания героя-повествователя в «Речных поездках» Г. И. Успенского (цикл «Очерки переходного времени») / И. В. Кудряшов. // Нижегородский текст русской словесности: Межвузовский сборник научных статей - Н. Новгород: НГПУ, 2007. С. 185 - 189. (0,5 п.л.).

38. Кудряшов, И. В. Славянская идея в контексте философско-политических взглядов Г. И. Успенского (на материале итогового цикла писателя «Очерки переходного времени» / И. В. Кудряшов. // Русская словесность в поисках национальной идеи, междунар. науч. симпозиум (2007; Волгоград). Международный научный симпозиум «Русская словесность в поисках национальной идеи», 6 - 9 июля 2007 г.: материалы / сост. и общ. ред. А. Н. Долгенко. Волгоград: Изд-во ФГОУ ВПО ВАГС, 2007. С. 131 - 133. (0,3 п.л.).

39. Кудряшов, И. В. «Жутко, жутко в толпе «без Христа!»: трагизм «переходной» русской жизни в контексте славянской идеи (на материале очерка Г. И. Успенского «Непривычное положение») / И. В. Кудряшов. // V Пасхальные чтения (Гуманитарная наука и православная культура). М.: МПГУ, 2007. С. 51 - 55 (0,3 п.л.).

40. Кудряшов, И. В. Духовная самоидентификация отечественной словесности второй половины XIX века: теоретико-методологический аспект проблемы / И. В. Кудряшов. // Лучшая вузовская лекция IV. Академическая филология. Литературоведение. Лингвистика. М.: МПГУ, 2007. С. 36 - 44 (0,5 п.л.).

41. Кудряшов, И. В. «Сердца в людях нет...»: Гл. Успенский о национальной духовности (на материале цикла «Очерки переходного времени») / И. В. Кудряшов. // Рациональное и эмоциональное в литературе и в фольклоре. Материалы IV Международной научной конференции, посвященной памяти Александра Матвеевича Буланова. Волгоград, 29 октября - 3 ноября 2007 года. Волгоград: Изд-во ВГИПК РО, 2008. С. 78 - 87 (0,5 п.л.).

Электронные публикации

42. Кудряшов, И. В. Проблемы жанра и характерологии хроники Н. С. Лескова «Соборяне» [Электронный ресурс] / И. В. Кудряшов. // Электронный Вестник Центра переподготовки и повышения квалификации по филологии и лингвострановедению. Выпуск № 3. СПбГУ, 2006.: http: // evcppk.ru / article. php?id = 128 (1,8 п.л.).

Размещено на Allbest.ru