Творчество Уильяма Морриса в контексте эстетизации Средневековья и взаимодействия литературы с другими видами искусства

Прерафаэлиты рисовали с натуры согласно идеалам искусства прошлого до появления Рафаэля. В их картинах создана атмосфера изысканного мистицизма, чувственности. Они придавали сакральный смысл цвету, детали, наделяли полотна символизмом. Поиск Красоты вёл их к эстетическому переживанию искусства - художественному цитированию. На их полотнах «цитировались» приёмы, колористические особенности картин художников проторенессанса, раннего Возрождения. Элементы одного живописного языка входили в систему другого, порождая интертекстуальные связи в картине.

Во взглядах прерафаэлитов на природу и искусство выявляется связь с мечтой о единстве духовного и материального начал. Выражением этой мечты стали их попытки создать синтезирующий жанр - «поэтическую живопись». Объединив два вида искусства, они обратились к иллюстрации и к жанру «литературной картины» - произведения, основанного на литературном источнике, не предназначенного для оформления книги. Они стремились не к дословной передаче содержания текста посредством изобразительного ряда, а к выявлению его концептуальной сущности: освещая основную идею произведения, они добавляли детали, отсутствующие в тексте-источнике.

Многие члены Братства пытались сочетать несколько видов искусства в своём творчестве, Д.Г. Россетти удалось добиться в таком синтезе значительных успехов. Он как инициатор идеи синтеза поэзии и живописи, разработанной им под влиянием Блейка, полагал, что они подчинены общим законам искусства. Он переносил в поэмы приёмы живописной техники, создавая особый эмоциональный настрой («пейзажи души»). Россетти писал «сонеты к картинам», в которых давал поэтическую интерпретацию своим полотнам и картинам других художников. Он создал проекты рам для картин, которые украшал стихотворными надписями. Живопись и поэзия сливались в его творчестве в синтетический вид искусства, дополняли и поясняли друг друга. Идея синтеза искусств Россетти нашла воплощение в книжной иллюстрации.

Как художник Россетти стремился передать навеянные фантазией картины, заполненные литературными образами. Его картины - красочные полотна, насыщенные цветом и светотенью; в них улавливается фотографическая репрезентация предметов, выдвигаемых на передний план. Его поэзия насыщена яркими образами, переливами красок, звуковым символизмом, живописанием эмоций. Для творчества Россетти характерна средневековая концепция взаимозависимости личности, общества и Вселенной, а также - мотив двойника, призванный доказать идею неоднородности человеческой души, богатства заложенных в ней возможностей. Все эти эстетико-этические положения Россетти усвоил и творчески переработал в своих произведениях Моррис. Россетти он обязан увлечением живописью; в содружестве с ним были созданы живописно-декоративные произведения на артуровскую тематику.

Хотя Морриса увлекало творчество Россетти, он не стремился ему подражать. Моррис не только мечтал о золотом веке эстетизма, представляя его символически в своих произведениях, - он воссоздал его в реальности. Если Россетти лишь грезил о Дворце Искусств, то Моррис создал этот дворец, украсив «литературными» картинами, гобеленами, коврами, обоями, вышивками, мебелью. Он придал прерафаэлитизму новое декоративное направление.

Морриса роднило с прерафаэлитами художественное видение реальности через яркую призму воображения. Будучи прирождённым художником, он сумел воплотить свои дизайны в различных искусствах с использованием различных жанров и материалов. Он сумел создать эстетическое и концептуальное целое благодаря «прерафаэлитскому» умению видеть большое в малом, тщательно работать с каждой деталью и образцом, импровизировать со структурными элементами. Он видел единство реального и ирреального в содружестве детализации и воображения. В его литературных текстах заметны и дизайн, декоративное убранство, и основы фантастического видения происходящего. Для его живописно-декоративных работ характерны фантастические образцы и детали, лежащие в основе его литературных текстов. Повтор детали в метатексте Морриса - повтор образа, символа, архетипа, которые и реальны, и абстрактны, идеализированы, мастерски декорированы.

Россетти сумел почувствовать декоративность искусства и воплотить её в своих работах. Именно это привлекло Морриса в Россетти: он уловил сходство их мнений по поводу эстетической природы прекрасного. И Россетти, и Морриса привлекала естественная связь романтичности описаний с их декоративностью, и в этом проявилось то лучшее, что вмещало в себя понятие прерафаэлитизма в отношении синтеза искусств.

Глава III. «Проблема синтеза искусств в эстетической концепции Уильяма Морриса».

Эстетика Морриса, вобрав концепции романтизма, прерафаэлитизма и другие концепции, основывалась на сходных собственных умозаключениях и теоретических размышлениях писателя. Его эстетическую теорию можно представить в виде системы «эстетического троемирия»: идеализируемое средневековье - далёкое от идеала настоящее - идеальное будущее; память о прошлом - воображение - творчество; истинность - нравственность - духовность; природа - искусство - человек; красота - гармония - счастье. Эта схема лежит в основе творчества Морриса, являясь фундаментом, на котором строится здание его собственного синтеза искусств и в теории, и на практике. литература поэтологический моррис творчество

Материальной основой синтеза искусств Моррис считал готическую архитектуру, служившую воплощением идеальной красоты и идеального общества. Он выдвигал идеи сочетания несочетаемого, создания единого произведения из множества компонентов: образцов, цветов, текстур. В архитектуре он видел возможность слияния всех искусств, в том числе и литературы. Кроме архитектуры в его теории синтеза искусств большую роль играли декоративные искусства и их литературное начало. По Моррису, основной чертой великого произведения искусства, в том числе литературного, была декоративность, свойственная готике. Картина не могла считаться законченной, если в ней была показана природа, но не было декоративности. Декоративная сторона искусства составляла часть архитектуры, которая процветала как выражение человеческой радости. Человек уподоблялся им архитектурному сооружению; с разрушением архитектуры как начала и конца всех искусств, в том числе декоративных, началась деградация человека, утрата духовности.

В лекциях и статьях Моррис призывал возродить средневековые традиции кустарного производства. Он подчёркивал, что единственным здоровым обществом была средневековая цивилизация, основанная на принципах содружества, сотрудничества. Художественное обращение к прошлому предопределяла красота, которая имела место в традициях и сказаниях народов. Он считал прошлое необходимым звеном на пути к будущему: ведь лишь через постоянное возвращение к истокам возможно движение вперёд, развитие. Но прошлое в искусстве - это и погружение в мир воображения самого художника. Моррис считал, что произведение искусства не может быть сотворено без духовности и внутренней культуры. Чтобы знать и понимать искусство, человек должен быть образованным, нравственным, духовным, самосовершенствующимся. Он утверждал, что прежде чем создать что-то эстетичное, воплотить художественную мечту в реальность, следовало продумать дизайн произведения, создать в воображении образ. Искусство, по его мнению, давало человеку возможность творить особую атмосферу художественного бытия: полуреального - полусказочного; создавать особые воображаемые миры.

Основными целями искусства, по Моррису, было удовлетворение человеческих стремлений к наслаждению прекрасными домом и книгой как сочетанием материального и духовного начал гармонически развитой личности. Эти три основных компонента синтеза искусств - идеальный дом, идеальную книгу, идеального человека - он считал знаковыми в своей эстетической концепции. В них в теории и на практике реализовывался его идеал искусства - содружество художественных форм, одухотворяющее жизнь, и претворялся в жизнь принцип взаимодействия литературы с другими искусствами. Дом, книга, личность являлись для него сущностями, обладающими органической целостностью, гармоническим единством всех входящих в них компонентов.

Для Морриса красивый дом представлял собой визуальное воплощение идеальной жизни человека на земле, был целостным произведением искусства, вобравшим разные виды художественного творчества. Для него здание, должным образом украшенное, являлось синтезом красоты и орнамента, плетением словес, эпосом; было равнозначно в литературе концепту romance. Дом был плодом гармоничного коллективного труда; он наполнял смыслом жизнь человека, творящего новую реальность. Моррис был ваятелем эстетичного дома; он стремился не только украшать интерьеры и эстетизировать окружающую среду, но и придавать дому осмысленное литературно-живописно-декоративное звучание. Дома, в которых он жил, воплощали его идеал синтеза искусств, взаимодействия литературы с живописью и декоративными искусствами (Ред Хауз, Кельмскотт Мэнор, Кельмскотт Хауз).

Развивая концепцию Дома как воплощения в жизнь принципа синтеза искусств, Моррис пришёл к выводу, что идеальный дом невозможно создать без совместного художественного творчества, что нашло воплощение в создании фирмы «Моррис, Маршалл, Фолкнер и Компания», переименованной в «Моррис и Компанию». Фирма Морриса реализовала его эстетическую теорию синтеза искусств, воплотив её в грандиозных проектах (Арсенальная и Гобеленовая Комнаты в Сент Джеймс Пэлес, Зелёная Гостиная Южно-Кенсингтонского Музея, Большая Гостиная в Уайтвик Мэнор, Стэнден-Холл, шотландский особняк королевы Виктории, множество церквей и зданий).

Вторым компонентом теории синтеза искусств была идеальная книга, занимавшая в интерьере дома первостепенное место. Моррис считал книгу необходимой частью духовной жизни человека; и жизнь, и книга в идеале были прекрасными, эстетичными. Он рассматривал книгу как особый вид искусства, сочетающий артефакт и литературный шедевр. Будучи библиофилом, увлекающимся каллиграфией, и коллекционером средневековых произведений, он пытался воссоздать в собственных книгах дух поздней готики.

Моррис представлял искусство книги как синтез живописи, литературы, декоративного искусства, искусства шрифта, каллиграфии. Под идеальной книгой он понимал синтетическое произведение искусства, выполненное согласно свободной воле её творца. Книга могла быть проиллюминирована и напечатана; в ней могли быть иллюстрации и декоративные украшения; она могла содержать различные шрифты, инициалы-литеры, цветовые решения. В процессе изготовления иллюминированных книг Моррис пришёл к выводу, что для создания совершенной книги необходимо содружество художников. Эта идея воплотилась в организации «Кельмскотт Пресс»; типографское искусство было сферой приложения его идей художественного синтеза и гармонизации предметной среды. Он хотел, чтобы его книгами восхищались и как красивыми литературными произведениями, и как прекрасными артефактами, выполненными в средневековом духе. Моррис увековечил Книгу как целостное произведение искусства, гармоничное по содержанию и форме. В каждой изданной им книге он гармонично синтезировал декорирование с литературным сюжетом, облачая каждого писателя в свою «одежду».

Третьим компонентом эстетики Морриса являлась идеальная личность, обладавшая способностью творить красоту в образе прекрасного дома и прекрасной книги или пребывать в состоянии катарсиса от созерцания этой красоты. По Моррису, идеальная личность должна была обладать величием, человечностью, одухотворённостью, искренностью, самодостаточностью, высшей нравственностью, оригинальностью, способностью к самосовершенствованию, противоречивостью. Ей были свойственны божественная интуиция, поэтическое видение, ассоциативное мышление, богатый внутренний мир, внешняя и внутренняя красота, приверженность собственным духовным идеалам, гармония с собой и миром. Кроме того, идеальный человек, по Моррису, - герой-одиночка, стремящийся к вечному Поиску; сильная личность, преобразующая на космическом уровне реальность собственного видения.

Моррисовская концепция идеальной личности включала такие понятия, как любовь к женщине и природе, дружба и братство. Концептами синтеза являлись для него почитание женщины-личности, культ всесторонне развитой личности и доступных ей благодаря силе воображения безграничных познавательных возможностей, осмысленный творческий труд как основа нравственности личности; творческий человек как многогранная личность, воплощающая в себе художника и поэта. Из таких личностей-творцов состояли все братства, которые создавал Моррис на протяжении своей жизни. Такой многогранно одарённой полифоничной творческой личностью был и сам Моррис, подтвердивший на примере собственного творчества все положения своей концепции идеальной личности, наделённой синтетическим художественным мышлением и универсализмом, помогавшим постичь сущность видов искусства, процесс их взаимодействия, открывавшим путь к синестезии.

Гармонически завершённая эстетическая теория синтеза искусств стала натурой Морриса, срослась с его многогранной личностью. Поэтому правильное понимание его теоретического наследия заключается в правильном понимании Морриса как универсального человека и художника, стремившегося добиться полного тождества собственной реальной жизни с идеальным художественным замыслом: согласовать поэтическую мечту с практицизмом бытия, сделать искусство жизнью, а жизнь - искусством. В такой идеальной жизни красивый человек, создающий красивые вещи, жил бы в красивом окружении, где бы слились воедино все составляющие моррисовского синтеза искусств: прекрасный Дом, совершенная Книга и гармоничная Личность.

Глава IV. «Взаимодействие литературы с другими видами искусства в художественном творчестве Уильяма Морриса» состоит из трёх разделов.

Раздел 4.1. «Реализация категорий интертекстуальности, интерсемиотичности и синтетичности в художественном творчестве Морриса». Моррис всегда ставил во главу угла проблему взаимодействия слова и изображения. В основе его творчества лежал принцип целостности, гармоничного единства всех элементов текста как семиотического комплекса. Он творил живописно-декоративные шедевры по законам литературы, поэтические и прозаические произведения - по законам других искусств. Моррис создал единую формулу артефакта, утверждавшую виртуальный образ (литература) или представленную иконографично (живопись, декоративное искусство). Эта формула воплощала его творческое кредо - создание гармоничной красоты по законам дизайна. В литературе и других видах искусства он равнозначно использовал цвет и повторяющиеся мотивы и архетипы. Его поэмы и romances, как и произведения других искусств, многокрасочны, живописны; повторы слов, конструкций, звуков, образов подобны повторам декоративных элементов в картинах, тканях, обоях, витражах, гобеленах, коврах.

Целостное восприятие мира Моррисом, воплощённое в его творчестве, стилевой доминантой которого было взаимодействие искусств, основывалось на категориях интертекстуальности, интерсемиотичности и синтетичности.

Интертекстуальность его произведений выражается в первую очередь в использовании мифологий мира (кельтская, северная, античная, восточная), сосуществующих в контексте его творений, образующих синтез мифологем. В контексте творчества Морриса проявилась его «индивидуальная мифология», основанная на «Мабиногионе», «Одиссее» и «Илиаде» Гомера, «Сказании о Вольсунгах и Нибелунгах», «Северной мифологии» Торпа, «Сказках тысячи и одной ночи». В его произведениях силён дух средневековой романтики (западной и восточной), основанный на греческом мифе и скандинавском эпосе. Кельтские сказания привносят в его мир фантастичность и волшебство, греческие мифы - эстетичность и чувственную красоту. Исландские саги придают повествованию естественность, а восточные легенды связаны с цветовым символизмом, содружеством жанров и воображаемо-реальных миров.

Интертекстуальность творчества Морриса связана и с волшебной сказкой, фольклорной и литературной. В качестве первой он использует мотивы ирландских и английских сказок, сказки братьев Гримм и Ш. Перро; в качестве второй - символику готических романов, придающих повествованию таинственность. Миф и сказка создают условную реальность моррисовского мира, параллельный мир, где нет временной и географической конкретности.

Для творчества Морриса важным является художественный опыт средневековья, эстетика рыцарского романа, основанная на легендах о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Особое значение на его «средневековые» произведения оказала «Смерть Артура» Мэлори, а также - «История Святого Грааля», «Англосаксонская хроника», «Тристрам из земли Лайонесс», хроники Фруассара, «История рыцарства» Дигби. Из этих произведений, кроме сюжетов, Моррис заимствовал такие понятия, как свобода, рыцарство, братство, благородство, героизм, почитание дамы сердца. Определённую долю куртуазности в поэтику Морриса внёс французский эпос: «Песнь о Роланде», «Рыцарский орден», «Роман о Розе», а также - романы В. Гюго и А. Дюма-отца.

В ткани метатекстов Морриса можно увидеть романтические вплетения, основанные на образности поэм Китса, Шелли, Колриджа, Теннисона; почувствовать влияние таких знаковых для него фигур, как Шекспир, Чосер, Блейк, Раскин, Карлайл, Россетти, Браунинг; ощутить преклонение перед творениями В. Скотта с их живописностью и декоративностью. Старинные баллады и песни внесли в контекст произведений Морриса героику, сюжетность, динамичность повествования, а Библия и «Живописания Святых» послужили источниками христианских мотивов, которые являлись ведущими в его творчестве. Он глубоко понимал и мифологию, и религию, сумев соединить в органическое целое языческие сказания и христианские легенды.

Что касается интертекстуальности изобразительного искусства Морриса, то она, кроме Библии и христианских текстов, основывалась на принципах готической архитектуры и средневекового ремесла; работах Анджелико, Мантеньи, Мемлинга, ван Эйка; стилистике Джерарда, Дюрера и назарейцев; эстетике Пьюджина, Стрита, Раскина, прерафаэлитов; живописи Россетти и Бёрн-Джонса. Сказочная образность и фантастичность его живописно-деко-ративных творений брали начало в восточном и западном средневековом искусстве, примиряя два образа мышления и синтезируя их в единое целое.

Художественному творчеству Морриса свойственна и интерсемиотичность, показывающая, насколько мастерски он применил приём заимствования литературным текстом выразительных средств, образных структур, стилевых, жанровых, сюжетных и композиционных особенностей других видов искусства, и наоборот. Его поэтические и прозаические тексты опираются на произведения живописи, а живописно-декоративные шедевры имеют литературную основу (мировая литература, Библия, мифологии). Моррис, будучи мастером художественного перевода, опирался и на тексты переводимых им авторов и эпосов, которые применял в разных видах искусства.

В произведениях Морриса выявляется взаимодействие искусств на межъязыковом уровне; интерсемиотический принцип построения текста получает эстетическое обоснование. Его образ становится синтетическим благодаря взаимодействию искусств по принципу взаимопроникновения языков разных искусств друг в друга на основе цитации претекста. В результате создаётся новый по смыслу и содержанию образ, так как каждый вид искусства, переходя в иную эстетическую систему, преображается, обретая новую художественную выразительность. Сами виды искусства становятся при этом художественными элементами в создании нового эстетического целого.

Третья категория моррисовской целостности текста - синтетичность - нашла своё выражение в синтезе художественных направлений, стилей и жанров, функциональных стилей, литературных родов и видов искусства.

Творчество Морриса нельзя отнести к определённому художественному направлению. В его искусстве есть элементы романтизма, прерафаэлитизма, символизма, подходы к модерну. Его также привлекали различные стили в искусстве (готика, барокко). Из средневековой культуры он взял что-то от рыцарского романтизма, сакрального аллегоризма, карнавального натурализма. Его творчество опиралось и на традицию античности. Он использовал античные и библейские сюжеты, крупномасштабное изображение персонажей, облачение героев прошлого в современные костюмы, скульптурность деталей и персонажей. В барокко Моррис увидел переосмысление картины мира, переоценку возможностей и ценностей. Его персонажи существуют на грани двух миров, претерпевая метаморфозы, превращения, переодевания. В его произведениях существует театральность, используются цветовые контрасты, красочные изобразительные средства, декорирование. Он выражает многозначность мира через сложную композицию, обилие персонажей, комментариев, сюжетных линий, представление мира как Книги Бытия.

Самым прекрасным направлением, по Моррису, был романтизм, где выражалась целостность мира, личности, искусства. Романтический тип художественного сознания был присущ Моррису; его творения живут в области «романтического»: действие переносится в прошлое, в нереальные земли, насыщается фантастичностью; увеличивается роль чудесного, усиливаются звуковые и живописные элементы. Концепты романтизма Морриса близки и эстетике прерафаэлитов, выразивших отвлечённые идеи в аллегорических образах и аллюзиях. Их стилистической манере, как и моррисовской, присущи эстетичность, живописность, детализированность, орнаментальность.

Символизм (декоративизм) Морриса связан с ассоциативностью и иносказанием. Он придавал большое значение контексту, создавал эстетику, где главную роль играло чувственное ощущение красоты как высшей нормы искусства. Его символистский идеал включал медиевизм, возврат к мифологическим и библейским сюжетам, сочетание бытийного с фантастическим, гармонию духовного и физического, условность пространства и времени, музыкальность, декоративность, стилевые контрасты, цветовой символизм.

Моррис явился одним из создателей стиля модерн, который, впитывая в себя различные черты других стилей и эпох, пытался обобщить эстетический опыт человечества, синтезировать художественные традиции Запада и Востока. Моррис-мифотворец черпал сюжеты, мотивы, персонажи, символы и из европейских источников, и из восточной культуры. «Восточный» концепт воплощался в его поэзии и прозе, в коврах, гобеленах, тканях, росписях.

Для рукописных творений Морриса характерен синтез функциональных стилей (художественный, публицистический, научно-популярный). Он был поэтом, прозаиком, драматургом; занимался публицистической и эпистолярной деятельностью, мемуаристикой; писал статьи для специалистов в области разных искусств. Кроме синтеза функциональных стилей в контексте его произведений можно обнаружить стилевые взаимодействия. Художественные тексты Морриса включают элементы публицистики, научности; эссе, статьи, лекции, письма проникнуты яркой образностью, метафоричностью, живописностью, что сближает публицистический стиль с художественным.

В контексте стиля художественной литературы в поэтике Морриса наблюдается синтез литературных родов: эпоса, лирики, драмы (ранние и поздние romances, роман; лирические, эпические поэмы, стихотворения; пьеса). На уровне макроконтекста в его литературных произведениях используются вставные тексты: включение в прозу поэзии (стихотворение, кэрол, песня), включение в поэтический текст сценических указаний и списка персонажей, построение поэмы по законам драматургии. Его привычка включать поэзию в прозу распространялась на любой текст - публицистический, эпистолярный.

В произведениях Морриса наблюдается и синтез литературных жанров: роман (готический, куртуазный, роман-видение, автобиографический), утопия, romance, сказка, сага, легенда, интерлюдия, песня, кэрол, баллада, лирическое стихотворение, эпическая, драматическая поэма. В его литературных текстах происходит деканонизация жанров, расширение жанровых границ. Он превращает литературный жанр в меру целостности произведения.

Жанровое разнообразие текстов в поэтике Морриса выходит за литературные рамки, вбирая синтез жанров живописи (портрет, пейзаж, интерьер, натюрморт). Здесь есть описания внешности персонажей, одежд, состояний; изображение природного и архитектурного окружения человека, внутреннего убранства помещений; живописание животных, растений и предметов.

В творчестве Морриса прослеживается синтез архитектуры, живописи, искусства книги, декоративного искусства, а также синтез декоративных искусств, нашедший отражение в литературных текстах. Декоративные искусства, которыми он занимался, взаимосвязаны на уровне живописности и поэтичности. Его витражи, мебель, гобелены, ткани, обои, вышивки, плитки, ковры - такой же «вклад» в английскую литературу, как и его поэзия и проза.

Раздел 4.2. «Формы присутствия в живописно-декоративных произведениях Морриса элементов литературы». В живописно-декоративных текстах Морриса присутствие литературного начала прослеживается на эксплицитном и имплицитном уровнях. На эксплицитном уровне это выражается в наличии на полотне авторского комментария, в иллюстрировании литературного текста, в создании картин по мотивам литературных произведений. Имплицитный уровень включает наличие в произведениях искусства мифологического контекста, библейских аллегорий и литературных символов, а также их поэтическое начало.

Наличие на полотне авторского комментария выражается у Морриса в надписях, которые заключены в особые рамки, отделены от основного «текс-та». Рама является приёмом двойного преображения натуры; она подчёркивает границы «картины в картине», «рассказа в рассказе», куда и вносится надпись («словесные украшения», по Моррису). Надписи заполняют пространство многих его картин; на одном полотне их может быть несколько. Наличие нескольких рам, включающих изображения и надписи, свидетельствует о стремлении писателя утвердить в произведениях идею целостности мира.

Надпись в контексте полотен Морриса выполняет различные функции: номинативную (девизы на латинском, английском, французском языках на вышивках, витражах, плитках); информационную (поясняющие надписи на латинском и английском языках в виде узора и на свитках на витражах, гобеленах, плиточных композициях; обрамляющие полотно надписи-комментарии; вердюры под картиной в качестве дополнительной рамы); интегративную (литературная цитация, автоцитация в виде поэтического комментария к плиточным композициям, гобеленам, книжным иллюстрациям). Моррисовским надписям присущи и другие функции: аттрактивная (в языковом плане выражается стилистическими средствами: метафорой, метонимией, персонификацией, игрой слов) и эстетическая (наслаждение красотой исполнения).

Следующим видом эксплицитного присутствия литературы в живописно-декоративном дискурсе писателя является иллюстрирование текста. Моррис не делал исторически точных иллюстраций, стремясь передать подтекст оригинала, расширяя сюжетику изображений, усложняя арсенал изобразительных средств и форм. В автоиллюстрации он не следовал за сюжетом, создавая лирический аккомпанемент, иллюстрацию-сопровождение. Он считал, что иллюстрации должны быть не просто нарисованы, но и украшены, органично входить в пространство книги, служить эстетическим целям общения. Моррис относил к иллюстрации орнамент, бордюр, декоративную вставку, считая их декоративными иллюстрациями. Всего он создал для книг около 650 графических решений. Путь Морриса в книжной иллюстрации начинался с иллюминированных книг, изысканных в цветовом решении, исписанных каллиграфическим почерком, украшенных гибкими побегами растений. На основе средневековых манускриптов он создал уникальные творения в готическом стиле, где сочетались слово, рисунок и узор - основной принцип его искусства книги. Фолианты, изданные в «Кельмскотт Пресс», содержали графические иллюстрации и мотивы орнамента. Его книги - вербально-визуальные игры, включающие вербальный текст, иллюстрации, орнаментирования.

Иллюстрация как один из видов взаимодействия слова и изображения на эксплицитном уровне тесно связана с другим её видом - созданием произведений искусства по мотивам художественной литературы. Моррис подпитывал своё творчество образами великих литературных творений, созвучных его мироощущению. Сценами из «Сказания о Вольсунгах и Нибелунгах» был расписан гардероб в Ред Хаузе. По мотивам romance «Сэр Дегревон» там же была произведена фресковая роспись и роспись панно. На основе сюжетов сказок братьев Гримм и Ш. Перро выполнены плиточные росписи «Золушка», «Спящая красавица», «Красавица и чудовище». Шедевром расписанной мебели стал дубовый кабинет «Медовый месяц короля Рене», передающий тематику средневековых легенд о Рене Анжуйском. Постоянным источником для изобразительного искусства Морриса служил «Роман о Розе» Г. де Лорриса (плиточная композиция, панно). Другим неиссякаемым источником были «Легенды о славных женщинах» Чосера, по мотивам которых созданы многочисленные вышивки и росписи, плиточные композиции и витражи.

Самое важное место в живописи Морриса занимали сюжеты из «Смерти Артура» Мэлори, воплотившиеся в картинах, рисунках, росписях, витражах, гобеленах (фреска «Как Сэр Паломид всем сердцем любил Прекрасную Изольду, и как она предпочла Сэра Тристрама», картина «Прекрасная Изольда», дизайн «Гвиневра», наброски к картине «Выздоровевший сэр Тристрам, которого узнала собака, подаренная им Изольде», роспись «Сэр Ланселот, который приводит сэра Тристрама в замок Сада Удовольствий», серия витражей «История Тристрама», гобелены серии «Поиски Святого Грааля»).

Литературные мотивы для живописно-декоративных творений заимствовались Моррисом и из собственных поэм. Он использовал их в качестве надписей на плитках и гобеленах («Времена года», «Суд Париса», «Лес», «Фруктовый сад», «Дятел»), расписывал мебель по мотивам своих поэм (стулья-картины «Снаряжение Рыцаря» и «Гвендолин в Башне Ведьмы» на основе поэм «Сэр Галахад: Рождественская Мистерия» и «Рапунцель»).

На имплицитном уровне присутствие элементов литературы в произведениях искусства предполагает наличие мифологического контекста и библейских аллегорий. В живописно-декоративных текстах Морриса воплотились сюжеты северной мифологии (росписи по мотивам исландских саг), кельтская образность (флористические орнаменты), восточные мотивы (рисунок «Дочь Золдана в Хрустальном Дворце», ткани, ковры, вышивка «Павлин»). Самое большое значение он придавал сюжетам и образам античной мифологии (рисунок «Артемида»; картина «Афродита, выходящая из моря»; вышивки «Ипполита», «Лукреция», «Елена Прекрасная»; иллюстрации «Венера»). На образах греческой мифологии основаны плиточные композиции «Триумф любви», «Суд Париса», «Похищение Елены», «Орфей». Римская мифология присутствует на гобеленах «Флора», «Помона», «Дятел». Моррис включал в свой мир персонажей разных мифов. Используя мифологемы прошлого, он придавал им новое звучание, воссоединял со своим видением мира. В его интерпретации образы античных мифов приобрели неоднозначный характер: духовный и чувственный одновременно. Его мифологические женщины содержали идею просветления материи, воплощения в ней идеального начала; им были присущи и черты мифологической обобщённости.

Наряду с мифологией неиссякаемым источником для произведений Морриса была Библия. Библейские сюжеты и символика встречаются в его многочисленных витражах, гобеленах, росписях. Центральным в «библейском» творчестве художника является образ Иисуса Христа, воплощённый в гобелене «Поклонение волхвов» и в серии витражей («Крещение Христа и представление его во Храм», «Христос со Святыми и Пророками», «Волхвы следуют за звездой», «Христос, радеющий о малых детях», «Три Марии у гробницы»). Центральными образами «картин» Морриса на библейскую тематику были почитаемые им святые и библейские персонажи. По его дизайнам созданы витражи «Дева Мария», «Мария из Вефании», «Святая Мария Магдалена», «Святой Михаил и дракон», серии витражей «Песнь Соломона» и «Легенда о Святом Георгии», плитки «Святая Цецилия», «Адам» и «Ева», «Святой Пётр», произведены фресковая роспись стен церквей, декоративная роспись панелей фигурами святых и пророков. На «моррисовских окнах» можно видеть образы Святого Августина, Альбана, Рафаила, Святой Катерины, Агнессы и других святых, выполненные в ярких красках, с добавлением в контекст витража элементов росписи (листья, цветы, звёзды, облака). Моррису принадлежат дизайн для вышивки «Святая Катерина», рисунки к шкафчику «Житие Святого Георгия» и знаменитые фрески, гобелены, плиточные панно, витражи, представляющие ангелов и ангелов-менестрелей.

В произведениях искусства Морриса присутствуют также символы, связанные и с литературой, и с мифологией и христианством. Выбор сюжетов его произведений был обусловлен темой всеобщей органической связи всего сущего (рост, развитие, обновление). Передача состояния, длительности - главная задача изобразительного искусства Морриса; отсюда его частое обращение к теме «Времена года», которые рассматривались им как упорядоченные циклы природы и человеческой жизни, состояния души. Для изображения времён года он использовал аллегорические женские фигуры (иллюстрации к «Книге стихов», титульный лист к «Земному Раю», роспись на деревянных панелях, гобелены «Помона», «Флора»). Ещё одна особенность его стилистики времён года - использование сцен сезонных сельскохозяйственных работ и светских развлечений (плиточная композиция «Времена года»).

Другой важный для Морриса круг тем и мотивов - жизнь растений, которые воплощали целостность, двуединство физического и духовного начал. Растительные мотивы - дерева и цветка - переходят из одной его картины в другую, живут в иллюстрациях и переплётах книг, на обоях, тканях, витражах, панно, гобеленах, коврах, плитках, мебели. Среди любимых Моррисом цветов были маргаритка, примула, роза, колокольчик, подсолнух, аквилегия, бархатцы, лилия, тюльпан, анемона, гвоздика, мак, фиалка. Среди растений он отдавал предпочтение аканту и артишоку; из деревьев выделял дуб, иву, яблоню, апельсин. Он почитал растения, наделял их символизмом, заимствованным из литературных источников (маргаритка из «Хроник» Фруассара и Пролога к «Легендам о славных женщинах» Чосера, примула из средневекового сказания об апостоле Петре, роза из античных легенд о Венере и христианских преданий о Деве Марии, акант как знак греко-римского триумфа, ива как метафора Древа Жизни, символ бессмертия из сказаний кельтов).

Особенностью растительной символики Морриса была метафора Сада как единения противоположных сущностей, создания целостного организма, одухотворённого красотой. Его Сад включал два библейских «сада», известных в западной литературе: Райский сад и «включённый сад» из «Песни Соломона». В моррисовском Саду метафорические растения растут друг из друга и питают друг друга, образуя гармоничную «путаницу сада». Растения Морриса мирно сосуществуют с животным миром, образуя радужное переплетение ветвей, цветов и птиц (обои «Шпалера с розой» - «литературная» сцена из средневековой миниатюры; полукруглое кресло, расписанное цветами и птицами - образ с картины А. да Мессины «Святой Иероним в келье»).

Литературный подтекст всегда присутствовал в символизме живописных работ Морриса: на ткани «Павлин и дракон» драконы - фениксы из восточных сказок; на плитке «Лебедь» эта птица символизирует кельтское вдохновение, античную поэтичность, музыкальность; ткань «Братец кролик» создана в честь главного героя «Сказок дядюшки Римуса» Дж. Харрис. Образ кролика воплощён Моррисом и на аллегорическом гобелене «Лес», в котором, как и в его Саду, все образы (животные, птицы и растения) сплетались в единое целое. По Моррису, Лес - мифологический «средний мир», где уравновешиваются все оппозиции, устремляясь к космическому всеединству.

Литературность символизма живописно-декоративных работ Морриса, смыкаясь с мифологичностью и аллегоричностью, переходит в такой феномен как поэтическое начало его произведений искусства. Его картины, ткани, обои, витражи, ковры, вышивки, плитки, гобелены, мебель «рассказывали» сказки, были лирическими и драматическими «поэмами», обладали нарративностью, сюжетностью, поэтической образностью. Они были эмоциональными, духовными, ожившими. В его изобразительном искусстве нашла воплощение идея одухотворения, поэтизации материи, оживления вещного, когда оживают стена здания, окно, предмет мебели, «прорастая» фигурами людей, «взбухая» формами животного и растительного мира, обретая повествовательное пространство, становясь поэтичными, духовными, целостными.

Моррис созидал не только новые образы, но и собственный универсум. Поток жизни, понимаемый как бытие в целом, стал центральным образом его поэтики, структурообразующим понятием, сформировавшим целостность его художественного стиля. Мотив водной стихии, потока, реки с их внутренней энергией, неиссякаемой динамикой был знаковым символом его мироощущения, характерным для его творений (ткани, обои, ковры с символикой рек, единением флористических мотивов и мотива воды, превращением в поток леса, поля, неба). Движение вперёд уподоблялось им пути, ведущему к новому, непознанному. Этот путь был движением к свету; восхождением души от земного, материального - к небесному, одухотворённому; обретением себя как художника, созидающего страну литературно-декоративных фантазий. Он хотел, чтобы его картины превращали дом в поэму, в сказку, в romance.

Раздел 4.3. «Формы присутствия разных видов искусства в литературных произведениях Морриса». В литературных текстах Морриса элементы разных видов искусства присутствуют на эксплицитном и имплицитном уровнях. Эксплицитный уровень включает рисуночное письмо; создание литературных произведений по мотивам произведений искусства; включение в литературное произведение терминологии разных видов искусства, цитаций, аллюзий, реминисценций, связанных с произведениями искусства и их авторами, посвящение литературного текста художнику, искусству, произведению искусства.

Рисуночное письмо имеет место в рукописях Морриса - сложных синтетических явлениях - наглядной осмысленной системе знаков, совокупности черт, штрихов, линий, нанесённых на поверхность листа от руки и при помощи механического воспроизведения рисунка (печать). Рисуночное письмо у него может быть орнаментальным и изобразительным. К орнаментальному относятся рисунки в рукописях, записных книжках, орнаменты в книгах, каллиграфия; к изобразительному - инициалы-литеры с сюжетными элементами.

Моррис делал зарисовки на полях страниц поэм, romances, лекций, дневников, записных книжек, программ, манифестов. Его рукописи содержат изображения ландшафта («Исландские дневники») и растений (рукописи «Земного Рая»); записные книжки испещрены зарисовками лиц, арабесками, каллиграфически выписанными буквами. Он рисовал в рукописях цветы, деревья, геральдических птиц, средневековые артефакты, доспехи, оружие, архитектурные детали, декор. К иконическим включениям относятся и портреты, автошаржи, карикатуры, дизайны шпалер, графические миниатюры.

Орнаментальное рисуночное письмо имеет место в декоративных украшениях, выполненных по дизайнам Морриса, в книгах, изданных в «Кельмскотт Пресс». Его «Корни гор» были декоративными и в отношении переплёта, где был использован дизайн для ткани «Жимолость». С орнаментальными рисунками в его книгах уживается каллиграфия; рисунок и каллиграфия взаимодействуют друг с другом, образуя композиции. Его каллиграфия - вид элегантного, ажурного плетения словес на полотне листа, несущий текстовое и эстетическое значение, реализующий экспрессивную функцию. Этот тип графики, наиболее близкий к слову, - самый искусный вид творческой записи писателя, нашедший воплощение в его иллюминированных книгах.

Искусство моррисовской каллиграфии, соединяясь в единое целое с искусством орнаментирования, находит яркое воплощение в инициалах-литерах, выполняющих изобразительную функцию. Его буквицы прорастают цветами и листьями, образуют «путаницу сада», становятся частью природного мира. Особой красотой, декоративностью в контексте его рукописных книг обладают буквицы с сюжетным элементом (включение рисунка в пространство заглавной буквы, которая могла поведать на страницах книги целую историю).

Другим видом эксплицитного присутствия разных искусств в литературе является создание литературных текстов по мотивам произведений искусства. В этом случае их образы переходят в контекст литературного произведения, которое становится своеобразной иллюстрацией визуального изображения. У Морриса такие «иллюстрации» встречаются в нескольких случаях: поэмы по мотивам картин Россетти; стихотворения, комментирующие картины Бёрн-Джонса и его собственные произведения искусства. «Поэмы к картинам» были излюбленным жанром Морриса; в них он давал поэтическую интерпретацию своим полотнам и картинам других художников, передавая языком словесных красок и живописных образов различные оттенки чувств.

К картинам Россетти Моррис написал три поэмы, опубликованные в сборнике «Защита Гвиневры и другие поэмы»: «Могила короля Артура», «Голубой шкаф», «Мелодия семи башен». К полотнам Бёрн-Джонса из серии «Легенда о шиповнике, или Спящая красавица» он создал поэтические комментарии «Шиповниковая чаща», «Совещательная палата», «Садовый дворик», «Розовый будуар», «Ещё одно стихотворение о шиповнике». Картины Бёрн-Джонса были навеяны поэзией Морриса в буквальном и в переносном смысле. На одной из картин о «Шиповнике» девушка держит в руках томик со стихами Морриса, описывающими картины. Позже Бёрн-Джонс сделал к картинам золочёные рамы, на которых были начертаны моррисовские вирши.

Моррис писал стихи и к своим полотнам. В «Поэмах просто так» опубликованы поэмы «Весна», «Лето», «Осень», «Зима» к плиточной композиции «Времена года»; одноимённые поэмы к гобеленам «Фруктовый сад», «Дятел», «Помона», «Флора», вышивке «Сад цветов»; поэма «Лев» к гобелену «Лес», поэмы к гобеленам «Деревья». Он посвятил маленькие оды дубу, ели, ясеню, тису, тополю, оливе, яблоне, шелковице, виноградной лозе, апельсиновому дереву. Моррис также написал поэму «Восхваление моей прекрасной дамы» к портрету Джейн Бёрден. Он писал стихи и к другим своим работам: поэмы к росписи потолка в Дискуссионном Зале Оксфордского Союза и к украшенной вышивками кровати («К кельмскоттской кровати»).

Ещё один вид присутствия на эксплицитном уровне разных искусств в произведении литературы включает следующие случаи: когда оно посвящено художнику, искусству, произведению искусства или в его контекст включена терминология искусств, аллюзии на произведения искусства и их авторов.

Моррис - не только художник и поэт, но и публицист. Все его статьи и лекции связаны с искусством; в них он рассматривает различные виды и произведения искусства, анализирует роль художника в создании целостной среды и гармоничного человека («Цели искусства», «Искусство и красота земли», «Возрождение художественного ремесла», «Декоративные искусства», «Готическая архитектура»). Иногда персонажем его статьи становится вид искусства, существующее в реальности произведение искусства («Ткани», «Витражи»; «Кентерберийский Собор», «Вестминстерское Аббатство»).

Художник как творец красоты и синтетического произведения искусства является центральной фигурой статей «Искусство и его творцы», «Перспективы развития архитектуры в цивилизованном мире», «Стремление к лучшему», выступлений и интервью. В лекциях, статьях, письмах Моррис часто упоминает художников (Анджелико, Мантенья, Мемлинг, ван Эйк, Дюрер, Рубенс, Констебл, Тёрнер, Раскин, Россетти, Бёрн-Джонс, Хант, Браун, Принсеп, Стэнхоуп, Крейн, Альма-Тадема) и их произведения искусства.

В romances и поэмах Морриса, как и в статьях об искусстве, есть место терминологии живописи, декоративного искусства, архитектуры, скульптуры, связанным с искусством аллюзиям. Интерьеры поэм и romances заполнены вышивками, гобеленами, витражами, фресками, росписями; герои заняты ремёслами. В текстах Морриса воплощается принцип вплетения в их словесную ткань архитектурно-живописно-скульптурно-декоративного контекста.

В произведениях Морриса всегда присутствует художник, произведение искусства или искусство. Художник-творец играет знаковую роль в его работах; он не обязательно является живописцем, - он может заниматься любым видом искусства, писать «картины», созидать красоту в любой форме ради собственного удовольствия и во имя практического улучшения жизни по законам художественного бытия («История Неизвестной Церкви», «Лощина», «Возлюбленные Герты», «Пигмалион и Статуя», все поздние romances).

Художник, создающий произведение искусства, не всегда остаётся в памяти потомков, но он живёт в своём творении. Безымянные произведения искусства нередко являлись главными героями произведений Морриса (соборы, аббатства, дворцы, церкви, часовни). В его воображаемом мире архитектура и природа сливались воедино, архитектура оживала в объятьях природы. Кроме архитектурных сооружений повествование у него фокусировалось и на другом знаковом произведении искусства (статуя, фреска, гобелен, высеченные на камне руны, иллюминированная книга). Посредством концентрации внимания читателя на определённом произведении искусства Моррис пытался передать его красоту и выразить основную мысль произведения.

Будучи человеком-творцом, стремящимся к целостности и гармоничности, Моррис вписывал образ идеального художника и идеального произведения искусства в контекст основанного на эстетизме и красоте идеального общества, в котором главная роль принадлежала искусству. Такое общество создано в «Вестях Ниоткуда», где Искусство превращалось в главного героя, основной образ. Искусство является персонажем многих его произведений: ранних и поздних romances, «Земного Рая», «Любви достаточно», сборника «Защита Гвиневры и другие поэмы». Искусством пронизана вся ткань литературных текстов Морриса. Взаимодействие искусств не только украшает текст: оно объединяет все его компоненты в единое художественное целое. Сложная композиция моррисовского полихудожественного текста направляет внимание на анализ внесюжетных элементов и предметных деталей, что приближает читателя к постижению авторского видения мира, принадлежащего к нескольким семиотическим системам, к разным видам искусства.

В полихудожественном тексте Морриса взаимодействие литературы с другими искусствами на имплицитном уровне проявляется прежде всего в заимствовании литературным произведением композиционных особенностей разных видов искусства. Композиция усложнённого искусствами текста может быть архитектурной, картинной, иконической, миниатюрной. Его литературный текст может представлять собой цикл картин или полиптих.

Для Морриса важной была «архитектурная организация» книги; он воспринимал книгу как форму, конструкцию. Он уподоблял красиво выстроенное литературное произведение Кентерберийскому Собору, прекрасному дому, считая книгу архитектурным сооружением, где можно «жить» в гармонии и красоте. «Архитектурная» структура присуща его «Книге стихов», построенной по принципу многоэтажного здания, в котором каждая «ступень» представляет последующую стадию развития человеческих чувств, уподобленных смене времён года («подъём и спуск по лестнице»). Согласно архитектурным законам выстроено и здание «Земного Рая» - цикла поэм с Прологом и 24 историями, которые рассказывались в течение года. Повествование структурировано тематически, основывается на символике времён года: 12 разделов (12 месяцев) включают по 2 истории, предваряющиеся поэмой, посвящённой определённому месяцу. Поэма создана как цикл-дизайн, где в средневековых интерьерах на фоне флористических мотивов времён года изображены греческие и северные герои. Именно таким образом Моррис воплотил в жизнь проект декоративно-литературного единства в виде Ред Хауза, которое в «Земном Рае» стало единством литературно-декоративным. 24 поэмы - это 24 картины, 24 гобелена; это 12 парных витражей («повествовательные стёкла»), помещённых в контекст единого «здания».

Кроме архитектурности для литературных текстов Морриса характерны другие конструктивные изыски. Многие его произведения сконструированы по принципу «шкафа с ящиками», «матрёшки»; в каждом «отделении» содержится свой смысл, заключена своя «история», органично входящая в последующий уровень («Мечта», «Сигурд Вольсунг», «Любви достаточно»).

В прозаических и поэтических текстах Морриса есть общая черта - он создавал их по принципам дизайна, взяв за основу мотив движения, развития, потока, который использовал в орнаментах («Заводь Линденборг», «Река Веллэнд», «Воды Дивных Островов», «Разлучающий Поток»). Литературные «дизайны» с водной символикой соседствуют с «дизайнами» с растительной символикой («Две красные розы на фоне луны», «Золотой левкой», «Золотые яблоки»), архитектурными изысками («Часовня в Лайонессе», «История Не-известной Церкви», «Монастырь Святой Агнессы») и другими мотивами.

Во всех его литературных текстах чувствуется стремление к созданию картин, гобеленов, витражей, их серий и циклов, парных композиций и поли-птихов. Создание цикла «картин-гобеленов» характерно для «Книги стихов», «Жизни и смерти Язона», «Сцен из падения Трои», всех romances. В контексте «картинности» словесных творений Морриса имели место иконопись и миниатюра. Иконография воплотилась в его кэролах, поэмах на артуровскую тематику («Позорная смерть» воспроизводит икону «Успение»). Для его ранних текстов характерно их уподобление миниатюрам из средневековых манускриптов («История Неизвестной Церкви», поэма «Золотые крылья»).

В текстах Морриса виды искусства «реализуются» не только на композиционном уровне, но и в жанрах портрета, пейзажа, интерьера, натюрморта.

Портрет у него выделяет те черты личности, которым приписывается смысловая доминанта. Моррис проецирует через портрет персонажа его совершенство, гармонию тела и души (идеализирующий портрет), сосредоточивает внимание на материальном начале в человеке, его покорности судьбе (гротескный портрет). Он также создаёт гротескный «портрет в интерьере».

Портрет даётся экспозиционно или лейтмотивно; он яркий, рельефный, контрастный окружению героя. Моррис выражает в портрете внешние особенности персонажа, его внутреннюю жизнь, отношения с миром, «вписывая» портреты в рамки пейзажных зарисовок, превращая персонажи в часть природы. В его поэмах и romances прослеживается контраст между внешним обликом и духовной сущностью персонажа. Зло у Морриса рядится в одежды дам, рыцарей, добрых людей, добро зачастую одевается в лохмотья, становится внешне несовершенным, чтобы однажды показать истинное прекрасное лицо, проявить свою высшую суть. Одним из колоритных приёмов создания портрета служит противопоставление образа персонажа самому себе. Портреты у Морриса - постоянно меняющиеся характеристики героя, зависящие от его душевного состояния, эмоционального настроя. Они могут быть динамичными и скульптурными, они всегда пластичны; через движения, позы, мимику, жесты, речь они демонстрируют формы поведения персонажа.