Своеобразие детективных мистических новелл Э.А. По

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки РФ

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Магнитогорский государственный университет»

Факультет Педагогики и методики начального образования

Своеобразие детективных мистических новелл Э.А.По

Реферат по литературе и основам литературоведения

Выполнила: Власенко С.А.

студентка 403 группы 4 курса ОЗО

Проверила: Кулешова И.Г

Магнитогорск

2006

Оглавление

Введение

1. Место детективных мистических рассказов в творчестве Э.По

2. Специфика детективных мистических новелл

Заключение

Список литературы

Введение

Среди великих предшественников детективного жанра выделяются имена Чарльз Диккенс и Эдгар По. Их можно считать даже создателями детектива, но с одним исключением: детективная интрига в их творчестве никогда не становилась самоцелью.

По и Диккенс были современниками. Оба писали по-английски. Один - англичанин, другой - американец. Однажды им довелось увидеться, когда в 1842 году Диккенс, в свои тридцать лет успевший стать живым классиком и автором самых популярных бестселлеров, посетил Штаты. По, самолюбивый и вспыльчивый, смирил нрав и нанёс визит европейской знаменитости с целью сообщить о своём существовании и о том, что в захолустной Америке появилась литература, англичанин был любезен и удостоил американца повторного приглашения.

Оба умели волновать воображение современников в немалой мере тем, что предлагали читателю последовать в мир тайны. В этом заключалось не только их сходство, но и различие.

Диккенс открыл современникам, насколько таинственной и ужасной может быть реальность. По, как никто до него, сумел убедить, насколько реальными могут быть тайны и ужасы.

Различие было существенным и касалось не только индивидуальных склонностей каждого. Эти два писателя принадлежали к разным системам художественного мышления. Эдгар По был связан с тем, о чём нам уже приходилось говорить, - с романтизмом. Диккенс явился одним из создателей стиля, который назовут реалистическим. Впрочем, на протяжении всего XIX столетия оба этих стиля существовали одновременно и их пути нередко пересекались на страницах одного и того же произведения.

1. Место детективных мистических рассказов в творчестве Э.По

Детективный рассказ, роман, повесть относятся к числу наиболее популярных жанров XX столетия. Выбившись из окололитературного существования в начале века, они прорвались в большую литературу, а затем в кино, на радио и телевидение. Они распространились по земному шару, и сегодня мы можем говорить о национальных разновидностях детективной литературы. Понятия «английский детектив», «американский», «японский», «советский» - хоть и не обладают абсолютностью и высокой точностью, все же передают некие характерные особенности криминальной литературы названных стран.

У детективной литературы второй половины нашего века есть традиции и даже собственная «классика». Современные детективные жанры, взятые купно, подобны кроне раскидистого дерева со множеством ветвей. Все они, однако, растут из одного ствола - из классической формы детективного повествования, сложившейся в конце XIX - начале XX века. Именно тогда на базе обширного литературного материала возникли некие законы жанра. Роль первооткрывателя этих законов и самого жанра принадлежит, по всеобщему убеждению - Эдгару Аллану По, разработавшему основные эстетические параметры жанра [1, c. 203].

Как отмечает болгарский литератор Б. Райнов, автор одного из наиболее авторитетных исследований по истории детективного жанра: «вся детективная литература, по крайней мере в начальной стадии своего развития, очень многим обязана наследству, оставленному Эдгаром По: начиная от дедуктивного метода, сочетающегося со строгим анализом и наблюдением, от создания моделей ситуаций типа «загадки запертой комнаты» и до характера и особенностей героя, чудака и своеобразного философа, опережающего и ставящего в комичное положение официальную полицию, чудака, который вот уже многие десятилетия шествует по страницам детективной литературы то под именем Шерлока Холмса, то Эркюля Пуаро, но всегда несет в себе что-то от старого Дюпена» [1, c. 204].

Слава Эдгара По как основоположника детективного жанра опирается всего на четыре рассказа: «Убийства на улице Морг» (1841), «Тайна Мари Роже» (1842), «Золотой жук» (1843) и «Похищенное письмо» (1844). Три из них имеют своим предметом раскрытие преступления, четвертый - дешифровку старинной рукописи, в которой содержатся сведения о местонахождении клада, зарытого пиратами в отдаленные времена.

Можно предположить, что Эдгар По отдавал себе отчет в некоторой странности и непривычности этих новелл для американского читателя. Вероятно, поэтому он перенес действие в Париж, а героем сделал француза - Ш.О.Дюпена. И даже в том случае, когда повествование было основано на реальных событиях, имевших место в Соединенных Штатах, он не нарушил принципа, переместил все события на берега Сены и доверил расследование все тому же Дюпену.

То, что европейская детективная литература восходит к вышеназванным рассказам По, - несомненно. Однако, несомненно и то, что, стремясь воздать должное великому американскому писателю как родоначальнику жанра, критики переусердствовали и приписали ему некоторые заслуги без должных оснований. Это относится, в частности, к использованию индуктивного и дедуктивного способа мышления как метода установления истины, скрытой от поверхностного взгляда.

Странно, в самом деле, предполагать, что метод, базирующийся на чисто рационалистической логике, был «открыт» бескомпромиссным романтиком, неоднократно высказывавшим пренебрежительный взгляд на «все эти индукции и дедукции» и уподоблявшим их «интеллектуальному ползанию». Логичнее было бы искать истоки применения дедуктивно-индуктивного аналитического метода в просветительной литературе, у великих рационалистов XVIII века [3].

Эдгар По называл свои, рассказы о Дюпене и Легране «логическими» (tales of ratiocination). Он не употреблял термина «детективный рассказ» по двум причинам: во-первых, термин этот еще не существовал; во-вторых, его рассказы не были детективными в том понимании, какое сложилось к концу XIX столетия.

В самом деле, в целом ряде моментов новеллы По не соответствуют знаменитым правилам. В некоторых («Похищенное письмо», «Золотой жук») отсутствует труп и вообще речи нет об убийстве. Все логические рассказы По изобилуют «длинными описаниями», «тонким анализом», «общими рассуждениями», которые, с точки зрения многих исследователей, противопоказаны детективному жанру [4].

Эдгар По сознавал условность действия логических новелл. Приемы, к которым прибегает Дюпен, имеют весьма отдаленное касательство к методам уголовного расследования. Писатель плохо знал криминалистику, да и знать-то было нечего, ибо криминалистика как наука делала лишь первые шаги. Более того, все это было для По малосущественно. Преступления, их мотивы, уголовное расследование и т. п. играют в его логических рассказах второстепенную роль. В «Золотом жуке», например, преступление как таковое вообще отсутствует [1].

В 1846 году, пытаясь объяснить причины популярности своих новелл у читателя, Эдгар По писал, что они «обязаны своим успехом тому, что написаны, в новом ключе. Я не хочу сказать, что они неискусны, но люди склонны преувеличивать их глубокомыслие из-за метода, или, скорее, видимости метода. Возьмем, к примеру, «Убийства на улице Морг». Какое может быть глубокомыслие в распутывании паутины, которую вы сами (то есть автор) соткали на предмет распутывания? Читатель невольно смешивает проницательность строящего предположения Дюпена с изобретательностью автора».

2. Специфика детективных мистических новелл

Одна из важнейших особенностей детективных мистических новелл По состоит в том, что главным предметом, на котором сосредоточено внимание автора, оказывается не расследование, а человек, ведущий его. В центре повествования поставлен характер. Все остальное более или менее подчинено задаче его раскрытия. Именно с этим связаны основные литературные достоинства детективных новелл По. Исследователю, пишущему об «Убийствах на улице Морг» или о «Золотом жуке», нет надобности извиняться перед читателем, как это делают современные критики, желающие похвалить сочинение детективного жанра - «хоть это и детектив, но все же...» [2].

Уже не первое десятилетие идут критические дебаты о природе и генезисе характера героя логических рассказов. Мнения специалистов концентрируются вокруг двух полюсов. На одном - убеждение, что Дюпен и Легран - это сам Эдгар По, с его склонностью к разгадыванию шифров и загадок, безупречной логичностью мышления, строгим рационализмом творческого метода, точным математическим расчетом, применявшимся даже в тех случаях, когда,- поэт работал над произведениями, где изображались вещи немыслимые, невозможные, таинственные и мистические. На другом полюсе - стремление полностью отождествить героя логических новелл с героями психологических, «ужасных» рассказов, разглядеть за зелеными очками Дюпена исполненный отчаяния взгляд Родерика Ашера, а в скрупулезном внимании героя к «малосущественным» фактам - развитие психической болезни Эгея («Береника»).

Легран и Дюпен - романтические характеры и в этом качестве могут быть объединены с героями психологических рассказов. Однако уподобление как принцип анализа и способ проникновения в сущность характера в данном случае бесплодно, ибо различия оказываются важнее сходства.

Почти все романтические герои По и, в первую очередь, герои психологических новелл - художественные исследования интеллектуальной и психической деятельности сознания. В этом смысле мы можем сближать характеры Леграна и Дюпена с героями «Мореллы», «Падения дома Ашеров», поскольку и здесь, и там сталкиваемся с изучением интеллекта и психики. Что же касается их «похожести», то она имеет поверхностный, внешний оттенок. Если заглянуть чуть-чуть поглубже, то нетрудно заметить, что за ней скрывается не столько подобие, сколько различие [3].

Дюпен - образ житейски убедительный и вписывается в современную действительность без каких-либо усилий. Подобно Ашеру или Эгею он погружен в академические штудии, но это не мешает ему ежедневно читать газеты, бывать в театрах, интересоваться уголовной хроникой и поддерживать знакомство с широким кругом людей, в том числе с префектом парижской полиции.

Остается некоторая «странность» Дюпена, его пристрастие к ночной жизни, темные очки, неудержимая склонность к уединению, к самоизоляции и, наконец, способность «впадать в транс» во время размышлений. Все это по видимости сближает его с героями психологических новелл, но в сущности имеет совершенно иной смысл.

Одна из причин всех этих «странностей» Дюпена вполне очевидна, и критики давно обратили на нее внимание. Эдгару По нужен был необычный герой, характер, отклоняющийся от тривиального стереотипа, выделяющийся из общего фона как выделяются из него герой психологических новелл. Тщательно обдумав возможные пути к достижению искомого эффекта «необычности», а может быть просто в силу эстетической инерции, писатель наделил Дюпена и Леграна экстравагантными привычками и склонностями, позаимствованными из арсенала характерологических деталей, которыми он пользовался при создании образов Эгея, Ашера и т. д. Но если в психологических новеллах эти «странности» вытекали из самой сути характера, были обусловлены внутренними его свойствами, психической структурой сознания персонажа, то в случае с Дюпеном они - не более чем внешние атрибуты образа. «Меланхолическая обстановка», окружающая Дюпена, лишена органичности. Психологически герой не срастается с ней, и она не подчиняет его себе, как в «Лигейе» или в «Падении дома Ашеров».

Ашер не может существовать вне атмосферы своего дома. Он либо умрет, либо перестанет быть самим собой. Это же справедливо относительно героев «Мореллы» и «Лигейн». Им всем закрыт выход в реальный мир. Иное дело Дюпен. Он может спокойно покидать свое убежище на улице Дюно, ничуть при этом не меняясь. Дюпен не уступит Ашеру ни богатством и причудливостью воображения, ни обширностью эрудиции. Но деятельность его сознания не лимитирована узким интеллектуальным пространством, границы которого очерчены воображением и абстрактным знанием. Она имеет выход в реальный мир, в повседневную жизнь, загадки которой вполне доступны разуму Дюпена. Мир реальный и мир воображаемый пребывают здесь в полном равновесии, и ни один из аспектов деятельности сознания Дюпена не приобретает мономаниакальных форм [1].

Одинокий герой - общее место романтической литературы. Одиночество его может быть абсолютным или относительным, вынужденным или добровольным, физическим или духовным. Оно есть яекое качество, сопутствующее романтическому характеру, и, одновременно условие функционирования романтического сознания. Романтический герой питает неудержимую склонность к одиноким прогулкам, далеким путешествиям, к жизни в уединенных местах, к ночным бдениям. Поэты бестрепетной рукой изымают его из привычного социального окружения и отправляют в изгнание, в путешествие, в тюремное заключение или в добровольное заточение. Его нетрудно встретить в далеких уголках земли, в уединенных замках, в крепостных казематах. Склонность к уединению - психологическая норма для романтического героя, неспособность к одиночеству - патология.

Существенно, что Эдгар По не просто говорит об интеллектуальной деятельности героя, но показывает ее в подробностях и деталях, раскрывая процесс мышления, его принципы и логику. Именно здесь и сосредоточено главное действие рациоцинаций, их глубинная динамика. Говоря о пафосе детективных рассказов По, следует признать, что он не только в раскрытии тайны. Блистательное решение загадки демонстрирует красоту и огромные возможности разума, торжествующего над анархическим миром «необъяснимого». Детективные рассказы По - это гимн интеллекту.

Эдгар По был захвачен мощным потоком романтического гуманизма, в русле которого протекала деятельность многих его современников. Художественная мысль Готорна, Торо, Мелвилла, Уиттьера, Уитмена была прикована к человеческому сознанию. Они исследовали его в различных аспектах и на разных уровнях. Доменом По был интеллект, разум, критика с полным основанием признает в этом художнике прямого и «законного» наследника Просвещения. Подобно просветителям, он преклонялся перед разумом и видел в нем могучее средство преобразования действительности. Однако он жил в иную эпоху, в поле его зрения был социальный опыт, просветителям недоступный. Отсюда сдвиг в самом представлении о разуме, дифференциация этого понятия, функциональное разграничение составляющих его компонентов [1].

Проблема деятельности человеческого интеллекта - одна из центральных во всем творчестве Эдгара По. Он изучал ее под разными углами зрения, в различных преломлениях, но чаще всего как проблему соотношения и взаимодействия некоторых аспектов сознания: интеллекта и психики, интуиции и логического мышления, эмпирического опыта и воображения, разума и страсти. Многие рассказы По, включая психологические новеллы, философскую фантастику, рациоцинации, - суть не что иное как художественное исследование деятельности интеллекта во всевозможных обстоятельствах, и прежде всего, в столкновении с другими видами функции сознания. Результаты исследования разнообразны и неоднозначны, но все же среди них можно выделить группу «постоянных величин», некие идейные константы, воплощающие конечный результат изысканий.

В детективных мистических новеллах Эдгара По читатель имеет дело с двумя типами сознания: тривиальное и нетривиальное. Каждое из них имеет, так сказать, несколько степеней сложности, но различие по степени будет носить непринципиальный, количественный характер. Оно определяется объемом информации, доступной персонажу, уровнем культуры, образованности, но не затрагивает методологию мышления [4].

Тривиальное сознание представлено всеми персонажами, за исключением Дюпена и Леграна. Простейший его вариант воплощен в образе слуги Леграна -- вольноотпущенного негра Юпитера; наиболее сложный - представлен рассказчиком. Между ними располагается «концентрат» тривиального сознания, самый типичный его образец; он зафиксирован в речах и деяниях префекта Г., человека самоуверенного и твердо убежденного в собственной непогрешимости. Тут невольно напрашивается параллель с героем чеховского «Письма к ученому соседу», который неколебимо стоял на том, что «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Подобная позиция была бы вполне характерна и для префекта.

Тривиальное сознание более или менее равнозначно здравомыслию и, соответственно, отягощено чувством превосходства над всяким инакомыслием. Дефинитивными его признаками являются: с одной стороны, приверженность к прагматической логике, сводящей всю сложность взаимодействия и взаимозависимости явлений мира к поверхностным причинно-следственным связям; с другой - неистребимая склонность отталкивать от себя, отметать все, что не укладывается в привычное русло примитивного рационализма, относя его к полумистической области «странного», «необъяснимого», «загадочного».

Наиболее сложный и тонкий тип тривиального сознания представлен в образе рассказчика. Известно, что большинство читателей и многие критики отождествляли рассказчика с самим Эдгаром По, ставя знак равенства между писателем и его персонажем. Их заблуждение понять нетрудно. Рассказчик в логических рассказах - фигура почти абстрактная. У него нет ни имени, ни биографии, и даже внешность его не описана. Читатель может, правда, заключить кое-что о его склонностях, интересах, образе жизни, но сведения эти малочисленны, они попадаются случайно, между прочим, поскольку рассказывает он не о себе, а о Дюпене, Легране и других. То немногое, что мы знаем о нем - широкая образованность, любовь к научным занятиям, тяготение к уединенному образу жизни, - вполне допускает отождествление его с автором. Однако сходство здесь чисто внешнее, не распространяющееся на способ мышления. В этом плане рассказчик являет собой полную противоположность автору.

Первая редакция «Убийств на улице Морг» открывалась следующей фразой: «Процесс воображения или творения весьма близок процессу анализа; первый во многом, если не во всем, обратен второму». При переиздании рассказа Эдгар По убрал эту фразу и заменил ее другой: «Так называемые аналитические способности нашего ума сами по себе мало доступны анализу». Отчего так? Скорее всего оттого, что с первых же строк рассказчик демонстрировал интеллект, способный понимать диалектическое единство анализа и творческого воображения, иными словами -- интеллект слишком глубокий для тривиального сознания. Новый зачин рассказа весьма примечателен. Рассказчик не говорит: «Я не могу определить, что есть аналитические способности» или «Я не в состоянии установить природу аналитических способностей ума». Он просто отодвигает проблему в область странного, необъяснимого, загадочного, и конец делу. «Так называемые... мало доступны...».

Характерно, что тон повествования там, где рассказчик берется рассуждать о Дюпене или Легране, сплошь и рядом приобретает оттенок снисходительности. И происходит это не потому, что он умнее героя, но как раз напротив, - потому, что он не в силах понять его до конца. Он смутно чувствует, что в операциях дюпеновского интеллекта присутствует нечто большее, нежели чистая логика, разматывающая цепи индукции и дедукции, но не может уловить, что именно. Мысль о «чудесах интуиции» представляется ему сомнительной. Поразительный успех Дюпена и Леграна в раскрытии тайны он относит за счет «аналитических способностей», проявляющих себя через безупречно строгие и тонкие индуктивно-дедуктивные построения. Все остальное, в его глазах, - не более как «следствие перевозбужденного, а может быть больного ума». Когда он точно передает рассуждения героя, он нередко сообщает читателю больше того, что понимает сам. Недаром «феноменальные» результаты расследования, проводимого героем, неизменно ошеломляют его [1, с. 221].

В сущности, говоря, пресловутый метод Дюпена - не более чем логическая проверка интуитивно возникшего предположения. В «Убийствах на улице Морг» Дюпен догадался, что зверское преступление совершено не человеком; в «Похищенном письме» его осенило, что письмо следует искать на самом видном месте; в «Золотом жуке» Легран предположил, что имеет деле с тайнописью. Все остальное - индуктивные и дедуктивные логические цепи, строгие остроумные «метафизические», рассуждения - обоснование и уточнение интуитивной догадки.

Таким образом, «аналитические способности» Леграна и Дюпена - это продукт нетривиального сознания, которому доступны интуитивные прозрения и которое способно поставить их под железный контроль логического анализа. Эдгар По высоко ценил этот тип сознания. В его иерархии интеллектов он уступает лишь сознанию творческому, присущему только поэтам и господу богу. С этой точки зрения представляется особенно абсурдной попытка отождествить писателя с рассказчиком или с героем. Рассказчик способен поведать о Дюпене, но неспособен раскрыть тайну. Дюпен способен раскрыть тайну, которая помимо его воли возникает перед ним как задача, нуждающаяся в решении; писатель создает тайну, создает Дюпена, раскрывающего ее, и создает рассказчика, повествующего о таланте Дюпена. Он один обладает творческим сознанием.

Следует заметить, что в детективных мистических новеллах По момент интуитивного озарения - всего лишь исходная точка «аналитических» рассуждений героя. Она теряется посреди множества фактов, газетной информации, полицейских донесений, рассуждений рассказчика, посреди подробного описания «странных» привычек Дюпена, его образа жизни, посреди разъяснений самого Дюпена, насыщенных дедуктивными и индуктивными интеллектуальными конструкциями. Ее легко не заметить. Это и случилось со многими последователями и подражателями Эдгара По, не увидевшими в «методе Дюпена» ничего, кроме «дедукции».

Заключение

детективный мистический новелла по

Подводя итог данной работе, отметим, что главная заслуга По как родоначальника детективной литературы - в том, что он увидел возможность использовать криминальное расследование в качестве предмета беллетристического повествования, в центре которого стоял бы герой-детектив, и первым эту возможность реализовал. Едва ли правы те критики, которые утверждают, что детективная литература целиком обязана своим появлением на свет исключительно гению американского писателя, его воображению и таланту.

В детективных мистических новеллах Эдгара По читатель имеет дело с двумя типами сознания: тривиальное и нетривиальное. Каждое из них имеет, так сказать, несколько степеней сложности, но различие по степени будет носить непринципиальный, количественный характер. Оно определяется объемом информации, доступной персонажу, уровнем культуры, образованности, но не затрагивает методологию мышления.

Надо полагать, что детективный рассказ и роман возникли бы и в том случае, если бы По не написал своих знаменитых рассказов о Дюпене. Возможно, это случилось бы несколько позже, и первые образцы жанра имели бы несколько иные очертания, но это случилось бы непременно, ибо, как говорится, приспело время.

Список литературы

1. Ковалев Ю.В. Эдгар Алан По: новеллист и поэт. - М.: ИХЛ, 1984.

2. Морозов М. Эдгар Алан По. - М.: Молодая гвардия, 1987.

3. По Э.А. Сочинения. - М.: Эксмо, 2003.

4. Пуришев Б.И. История зарубежной литературы. Курс лекций. - М.: Высшая школа, 1996.

Размещено на Allbest.ru