Преодолевшие постмодернизм

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Преодолевшие постмодернизм

В ведущих литературных и литературно-критических журналах сегодня еще можно встретить утверждение, что литературная ситуация в современной России описывается термином постмодернизм. Однако, на наш взгляд, в недрах постмодернистского разложения: смерти автора, смерти сюжета, трансформации всех и всяческих рамок - дало росток новое семя, из которого развивается литература позитивная, формирующая новую национальную идею. Совсем недавно «Литературная газета» опубликовала интервью с одним из представителей этой литературы Е. Водолазкиным под говорящим названием «Постмодернизм кончился», где писатель также констатирует: «выполнив свою деструктивную задачу, постмодернизм в классическом своём виде кончился. Теперь начинается новый этап, который, противопоставляя прежнему разрушению, некоторые считают конструктивной фазой постмодернизма. Вполне вероятно, однако, что это - не фаза постмодернизма, а начало совершенно нового культурного цикла, сменяющего многовековой культурный цикл, названный Новым временем. О переходе к новой эпохе пишут многие исследователи…» [3]

Постмодернистская техника, давшая многое литературному языку и форме и, к слову, существовавшая ранее идеологического расцвета постмодернизма (реализованная, например, в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин»), стала наиболее востребованным сегодня способом разговора о современной жизни. И современная литература активно пользуется достижениями постмодернизма. Свобода и игра постмодернистского дискурса способны отразить многобразие трактовок и ракурсов, сосуществующих не только как от отражение множественности отдельных сознаний, но и в пределах одного сознания, инкорпорирующего противоречивые слои современной реальности: стремление к осознанию смысла бытия и к удовольствию потребления, семейные ценности и культ секса, личностное развитие, подразумевающее необходимость самореализации, и иллюзорную реальность виртуальности. Вместе с тем распад личности, доминанта постмодернистского сознания, теряет привлекательность, как это было и с декадансом в начале прошлого столетия. Идея разложения и культ разрушения и саморазрушения не могут долго обеспечивать содержательную наполненность литературного произведения. Уход в мелкотемье и формализм неизбежны, что мы и наблюдаем как в отечественном (В. Сорокин и др.), так и в зарубежном постмодернизме (Дж. Барнс, М. Макьюен и др.).

Что же может противопоставить этому новая литература? В прошлом столетии преодолением ухода литературы в пустоту, иллюзию стал акмеизм, обратившийся к выявлению акме, высшей вещественности каждой вещи. Преодолением ухода в нежизненность и игру постмодернистской литературы становится яркая, вещественная, жизненная проза современных авторов. Из произведений новой плеяды значимых писателей (В. Маканин, Ю. Буйда, А. Иванов, А. Геласимов, Д. Быков, Р. Сенчин, Л. Улицкая, Д. Рубина и др.) состоявшимися, берущими за душу являются произведения, избегающие филологической игры теней и обращающиеся к солнечной стороне не только улицы, но и человеческой души. На уровне идеи это произведения, взыскующие духа, ищущие современного героя в подлинном, благородном смысле этого слова и стремящиеся обрести его в каждом живущем человеке. Схожую задачу - поиск героя в каждом человеке, воспитание личной ответственности за все происходящее в мире - уже несколько десятков лет выполняет фэнтези, в России - славянское фэнтези (например, М. Семенова). Возвращая читателя к этническим и этическим истокам, фэнтези приобщает нас к мифологии, к энергии этноса и к правде предков, рождая в каждом сознание чести и ответственности. Неисторическое фэнтези (С. Лукьяненко) выполняет ту же задачу - воспитание в человеке человека, героя, сознающего себя ответственным за мир и способным спасти его. Новыми словами и в новых образах, фэнтези реализует вечную задачу русской литературы: стремление к самосовершенствованию ради гармонии мира. Фэнтези выступило противовесом постмодернистской депрессии, а теперь, как мы сказали выше, поиск настоящего героя, поиск всерьез, снова становится предметом большой литературы:

«В наше время героев как бы стесняются, о них не пишут, что может быть и естественно в каком-то смысле, у нас о героях или говорили слишком долго и пафосные были тексты слишком долго в нашей литературе, - признается Е. Водолазкин. Но тут же утверждает, что роман «Лавр» именно о герое, так как пришло «время поговорить о героях, только не в казенном смысле, а в общечеловеческом» [2].

Однако общечеловеческие вечные вопросы требуют на каждом этапе исторического развития своих, адекватных времени воплощений. Наиболее актуальной формой разговора о мире становится сегодня сознательно-бессознательная речь, в большей степени задействующая визуальные, аудиальные, кинестетические и осязательно-обонятельные, то есть сенсорные каналы восприятия. Эксперименты с конкретно-чувственным отображением реальности были начаты еще в средние XIX века, см., например, у Бодлера:

Бывает запах свеж, как плоть грудных детей,

Как флейта сладостен и зелен как поляна…» [1, с. 48]

где характеристики обонятельного слова «запах» представлены репрезентациями всех сенсорных каналов восприятия: «свеж» - эпитет кинестетический, сравнение «как плоть грудных детей» также кинестетично, вещественно, сравнение «как флейта» связано с аудиальным каналом, эпитет «сладостен» относится к осязательному восприятию, а «зелен» - к визуальному.

Сегодня ориентация на конкретно-чувственное отражение реальности, благодаря отчасти и эклектичной всеядности нарратива, дозволенной постмодернизмом, становится альфой и омегой литературного дискурса. Нарочитый уход от линейных логических речевых структур, эксперименты с которым начались в начале ХХ века, дополнен теперь обязательной опорой на достоверность и интенсивность жизненных, сенсорных ощущений. Это не полусимволическая витальность натурализма, который в конце XIX века только начал искать дорожку к тайне бога и тайне пола («Его физическая страсть и духовные потребности сливались и, казалось, выходили из одного общего корня, скрывавшегося в глубоких тайниках души… Содрогаясь, он поддавался всемогущему очарованию ее пола, подобно тому, как падал ниц перед неведомой необъятностью неба» [4]); а конкретика, явственность, зримость визуальных и аудиальных, и, быть может даже в первую очередь, потому что предыдущее было и раньше - кинестетических переживаний: холода, тепла, страха, нежности, мягкости и т.д. По данным современной науки, подсознание представляет собой склад сенсорных впечатлений, которые по каким-либо причинам не попали в светлое поле сознания. Накапливаясь и определённым образом организуясь, сенсорные неосознаваемые впечатления представляют собой наш багаж, нашу память тела («боков, колен и плеч», как говорил М, Пруст), которая структурирует личность, в определённые моменты выступая то в качестве интуиции, то в качестве эпифании. Так, проза З. Прилепина сенсорна и кинестетична и по форме, и по содержанию. Структура его текста организована на приоритете кинестетических образов и метафор: ощущение ладошки ребенка в руке мужчины, теплота близости женщины, смертельный холод белого квадрата и т.д. Сами идеи его произведений - мозаика кинестетических ощущений: наиболее значимые, глубинные, экзистенциальные переживания и становятся идеологическими доминантами прилепинской прозы: сохранение памяти в сцене похорон отца в романе «Санькя», боль ответственности и нежность в романе «Грех», страстная тоска по высшей власти, сконцентрированная в плотском обладании чекисткой Галиной в романе «Обитель» и т.д.

Прилепин после выхода романа «Обитель» выходит из амплуа писателя, которого принято ругать за поведенческую неполиткорректность. Чтобы не говорилось сегодня о романе «Обитель», в главном сходятся все: это роман серьезный, давно ожидаемый большой роман русской литературы, поднимающий проблему смысла и цели жизни ч еловека.

Постмодернизм преодолен. Полоса депрессии и дезориентации закончилась. Пришло время познавать и растить новое, время новой литературы. Термин новый реализм ей не очень подходит. Реализм, ориентированный на внешнюю социальную среду, является лишь составной частью новой прозы. В ней также присутствует натуралистическая витальность, акмеистическая вещественность, символистский приоритет образа над рациональностью, постмодернистская свобода сопряжения эстетических рядов и пространств. Это новая литература. Терминологически пока не обозначенная.

Библиографический список

постмодернизм литература сенсорный образ

1. Бодлер Ш. Цветы зла. Пер. В. Микушевича. М., Высшая школа, 1993. - 510 с.

2. Водолазкин Е. Интервью телеканалу «Культура» http://www.liveinternet.ru/users/publizist/post310264393/

3. Водолазкин Е. Постмодернизм кончился // Литературная газета. 2014. №29 / http://lgz.ru/article/-29-6472-23-07-2014/postmodernizm-konchilsya/

4. Золя Э. Нана. - М.: Дом, 1993. - 368 с. /http://flibusta.net/b/61490/read/

Размещено на Allbest.ru