Галерея героев романа "Отверженные"

Размещено на http://www.allbest.ru/

на тему: « Галерея героев романа «Отверженные»»

ВВЕДЕНИЕ

«До тех пор, пока в силу законов общества и его нравов над человеком будет тяготеть проклятие, которое в эпоху расцвета цивилизации создает для него ад на земле и отягчает его судьбу, зависящую от бога, пагубными усилиями людей; до тех пор, пока не будут разрешены три основные проблемы нашего века: угнетение мужчины, принадлежащего к классу пролетариата, падение женщины по причине голода, увядание ребенка вследствие мрака невежества; до тех пор, пока в некоторых слоях общества будет существовать застой; иными словами и беря шире -- до тех пор, пока на земле не перестанут царить нужда и невежество,-- книги, подобные этой, будут, пожалуй, небесполезны». На мой взгляд, в этих словах отразилась вся сущность произведения.

В романе В.Гюго «Отверженные» больше всего меня поразили поступки героев, о которых повествует нам автор, они являются настолько чистыми, настолько святыми, что иногда кажется, что такой самоотверженности на Земле не существует, и тем больше мы проникаемся теплом к герою. На мой взгляд, название романа «Отверженные» настолько точно описывает его содержание, одним словом, что трудно представить себе какое-то другое название. И действительно, каждый из героев и есть отверженный обществом или самим собой, каждый даже самый жалкий и никчемный на первый взгляд человек, таит в себе свою трагедию. Поражает ещё и то, каким невообразимым образом осуществляется связь между событиями, героями, временем и пространством в романе. В начале читателю кажется, что события никак не связаны между собой, но когда он начинает понимать, что две маленьких, абсолютно разных истории сливаются в одну большую, потрясающую воображение историю, невольно отмечаешь мастерство автора.

Кажется: сама судьба своей невидимой рукой хлещет кнутом главных героев романа, будто они обречены на несчастье. И только сила воли, и неимоверные усилия души позволяют им не сломиться, не упасть в грязь, даже в такие минуты, когда всё существующее восстало против них. Безусловно, что самые страшные испытания ложатся на долю главного героя, и тем выше над всем мирским существованием кажутся его поступки. Но вместе с тем, автор удивительно точно описывает всё то многообразие, терзающих героя чувств, мы всё это переживаем вместе с ним и понимаем, что это всё же самый обычный человек, на участь которого приходятся такие нелёгкие испытания.

Обращают на себя внимание читателей, некоторые случайности, возникающие ниоткуда, иногда именно они спасают жизнь героев и помогают преодолеть самые тяжкие испытания, а иногда они оставляют чёрный след на всю оставшуюся жизнь героя. Он сталкивает и разлучает героев при самых необычайных обстоятельствах, заставляет их молчать, когда их счастье зависит от одного слова, и говорить, когда логика требует молчания; он приписывает им свои мысли, заставляет их выражаться своим языком, и именно в их уста и их поступки он и вкладывает основные нравственные идеи романа.

Нравственная концепция романа «Отверженные» соответствует представлению В. Гюго о человеческой жизни, как о непрерывной смене света и тьмы. Задача морального урока романа «Отверженные» поучения для писателя важнее реалистического анализа, ведь сам Гюго говорит в конце книги, что она имеет гораздо более важную цель, чем отображение реальной жизни. Понимая мир, как постоянное движение от зла к добру, Гюго стремится продемонстрировать это движение, акцентируя (зачастую даже вопреки логике реальных событий) обязательную победу доброго и духовного начала над силами зла. Задачу свою Гюго видел в том, чтобы возродить нравственные идеалы, утерянные обществом.

Мир представлялся Виктору Гюго ареной ожесточенной борьбы двух извечных начал -- добра и зла, света и тьмы, плоти и духа. Эту борьбу он видит везде: в природе, в обществе и в самом человеке. Исход ее предрешен доброй волей провидения, которому подвластно все во вселенной, от круговорота светил до мельчайшего движения человеческой души: зло обречено, добро восторжествует. В нравственном отношении мир расколот, но вместе с тем он един, ибо сокровенная сущность бытия состоит в прогрессе. Жизнь человечества, как и жизнь вселенной, -- это непреоборимое движение по восходящей, от зла к добру, от мрака к свету, от уродливого прошлого -- к прекрасному будущему.

В самом безобразии Гюго видит зерно прекрасного, в жестоком сердце -- дремлющую человечность, в несовершенном общественном устройстве -- очертания гармонии, и даже в нечистотах парижской клоаки он провидит сочные травы, тучные стада, здоровую, радостную жизнь, в которую они преобразятся, пройдя через созидательный круговорот природы. Нет такого самого мрачного жизненного явления, которое казалось бы Гюго безнадежным. Так, не пугают его и «социальные нечистоты» -- нравственно искалеченные люди общественного дна: это порождения «мрака». «Что же нужно, чтобы эти оборотни исчезли? Свет. Потоки света. Ни одна летучая мышь не выносит лучей зари. Залейте же светом общественное подземелье». Мир «Отверженных» согрет этим пристрастным взглядом автора, этой верой в конечную победу добра

На мой взгляд Виктор Гюго в своём романе «Отверженные» пытался показать нам всю ту жестокость которую мы, сами того не замечая, привносим в этот мир по отношению к другим людям. И насколько всего лишь один поступок, одно слово может перевернуть чью-то жизнь.

Галерея героев

Основа произведения -- незабываемая галерея героев. С точки зрения Гюго, есть две справедливости: одна, которая определяется юридическими законами, и другая -- высшая справедливость, высшая гуманность, основывающаяся на принципах христианского милосердия. Носителем первой в романе является полицейский инспектор Жавер, носителем второй -- епископ Мириэль.

Монсиньор Бьенвеню

Монсиньор Бьенвеню - это епископ, который не всегда был им. Монсиньор Бьенвеню - этим именем епископа стали называть жители епархии, за его доброту. Если бы спросили каким должен быть епископ, то я бы ответила именно таким, каким являлся епископ Диньский. Этот человек, в отличие от епископов других епархий, отличался всеми теми качествами, которыми должен отличаться священник. епископ был и оставался во всем праведным, искренним, справедливым, разумным, смиренным и достойным; он творил добро и был доброжелателен, что является другой формой того же добра. Это был пастырь, мудрец и человек. Он всё делал, что было в его силах для улучшения жизни людей в его епархии, и даже некоторых других епархиях. Его достаточно большое жалованье, почти полностью уходило на бедных. Себе он почти ничего не оставлял, даже дом который был передан государством в его владенье, он отдал под больницу. Заняв сам маленький домик, в котором, помимо него, проживали ещё его сестра Батистина и служанка Маглуар. Обе женщины были также бескорыстны, как и сам священник и никогда не спорили с его решениями. Образ этот отнюдь не представляет собой тип реального служителя церкви. Напротив, Мириэль скорее противопоставлен реальным священнослужителям как идеальный пример, как человек чистой, подлинно святой души. Именно в образе епископа Мириэля, сыгравшего решающую роль в преображении сознания Жана Вальжана Гюго воплотил свои нравственные идеалы: доброту, бескорыстие, широкую снисходительность к людским слабостям и порокам.

В начале романа «райски светлый» образ олицетворяет епископ Мириэль, в котором Гюго воплотил свои романтические мечтания о том, что путем милосердия можно привести заблудшее человечество к добру и правде. Гюго сталкивает своего епископа с бывшим членом Конвента, который, пережив термидор, Наполеона и реставрацию Бурбонов, уединенно доживает свой век где-то вблизи епископского прихода. При этом наглядно обнаруживается, что идеал писателя раздваивается между этими столь противоположными личностями, ибо христианский праведник и атеист, по мысли Гюго, вовсе не являются ангиподами, а стремятся разными путями к одной и той в цели -- преобразованию человека и общества. Любопытно, что моральный поединок между епископом и членом Конвента завершается победой последнего: таков конечный результат их единственной встречи, когда, придя к старому безбожнику для того, чтобы его осудить, епископ, выслушав его, становится на колени и просит его благословения.

Образ епископа исполнен для Гюго огромного смысла, это апостол его «современного Евангелия», его моральный идеал, носитель мудрости и правды, чуждый всему официальному укладу жизни. Символ веры епископа -- всеобъемлющая гуманность. Он равно жалеет чахлое растение, безобразное насекомое и отверженного обществом человека: «Братья мои, имейте жалость! Преступник не тот, кто грешит, а тот, кто создает мрак» -- вот каковы мысли епископа .

Бескорыстность и доброта - это те качества которые, казалось, заполняли всё существо епископа.

Он разъезжал по своей епархии на осле (чтобы не тратить денег на экипаж, положенный ему) и поддерживал людей молитвами и беседами:

«Во время своих объездов он бывал снисходителен, кроток и не столько

поучал людей, сколько беседовал с ними. За доводами и примерами он далеко не ходил. Жителям одной местности он приводил как образец другую, соседнюю. В округах, где не сочувствовали беднякам, он говорил:

- Посмотрите на жителей Бриансона. Они разрешили неимущим, вдовам и сиротам косить луга на три дня раньше, нежели остальным. Они даром отстраивают им дома, когда старые приходят в негодность. И бог благословил эту местность. За целое столетие там не было ни одного убийства.

В деревнях, где люди были падки до наживы и стремились поскорее убрать с поля свой урожай, он говорил:

- Посмотрите на жителей Амбрена. Если отец семейства, у которого сыновья находятся в армии, а дочери служат в городе, заболеет во время жатвы и не может работать, то священник упоминает о нем в проповеди, и в воскресенье после обедни все поселяне-мужчины, женщины, дети - идут на поле этого бедняги, собирают его урожай и сносят солому и зерно в его амбар.

Семьям, в которых происходили раздоры из-за денег или наследства, он говорил:

- Посмотрите на горцев Девольни, той дикой местности, где ни разу за

пятьдесят лет не услышишь соловья. Так вот, когда там умирает глава семьи, сыновья уходят на заработки и все имущество оставляют сестрам, чтобы те могли найти себе мужей». Так со свойственной ему добротой он поддерживал людей советами. «Он держался одинаково и с простолюдинами и со знатью. Он никого не осуждал, не вникнув в обстоятельства дела». Всюду, где бы он ни появлялся, наступал праздник. Казалось, он приносил

с собою свет и тепло. Дети и старики выходили на порог навстречу епископу, словно навстречу солнцу. Он благословлял, и его благословляли. Каждому, кто нуждался в чем-либо, указывали на его дом.

В историю епископа Мириеля вплетаются сказочные мотивы: он душа своего прихода, простой люд прозвал его Бьенвеню (Желанным); на дверях его дома нет запоров, днем и ночью стучится в них богач и бедняк, чтобы оставить или принять милостыню. Народная любовь служит ему охраной, разбойники дарят ему драгоценности. Он раздает свое жалованье нищим, устраивает больницу в епископском дворце, ходит пешком, носит потертую рясу, питается хлебом и молоком, сам возделывает свой сад. Встреча епископа с Жаном Вальжаном и вся история пробуждения человеческих чувств в загнанном и озверелом каторжнике -- это последнее «чудо», совершенное преосвященным Бьенвеню,

Время от времени он останавливался, беседовал с мальчиками и девочками и улыбался матерям. Пока у него были деньги, он посещал бедных, когда деньги иссякали, он посещал богатых. Его дом стал своего рода банком, богатые приносили деньги для бедных, а бедные приходили за ними. Епископ ничего не брал себе и жил крайне скромно. В доме не было ни одной двери, которая бы запиралась на ключ. Прохожий в любой час мог открыть дверь, - стоило лишь толкнуть ее. Единственными дорогими вещами в доме епископа была серебряный набор посуды и два подсвечника.

Таков был епископ. И в романе «Отверженные», только такой человек, как Монсиньор Бьенвеню, был способен полностью перевернуть жизнь и представления каторжника Жана Вальжана. Именно епископ озарил его жизнь, кажущуюся непроглядной мглой ярким светом и поставил его на путь истины.

Вот как это было: Жан Вальжан, отбывший девятнадцатилетний срок на каторге, за то, что украл кусок хлеба, чтобы накормить свою семью, вышел на свободу, безусловно, каторга изменила его. Он пришёл в Динь. Он был очень голоден и сильно устал. Но ни в одном трактире, ни в одном доме ему не разрешили переночевать, даже за большие деньги. И когда он совсем отчаялся, его приютил и накормил епископ. Он был поражён. Но какая-то странная сила побудила его, уходя от епископа украсть столовое серебро.

Утром на возмущения Маглуар священник ответил: «Я был неправ, пользуясь, и так долго, этим серебром. Оно принадлежало бедным. А кто такой этот человек? Несомненно, бедняк».

Жандармы поймали Жана Вальжана, привели в дом священника и, удивительно, епископ сказал им, что он подарил всё серебро ему. Когда жандармы оставили Жана Вальжана, епископ отдал ему ещё два подсвечника и произнёс: «Не забывайте, никогда не забывайте, что вы обещали мне употребить это серебро на то, чтобы сделаться честным человеком.

Жана Вальжана, не помнившего, чтобы он что-нибудь обещал, охватило смятение. Епископ произнес эти слова, как-то особенно подчеркнув их. И торжественно продолжал:

- Жан Вальжан, брат мой! Вы более не принадлежите злу, вы принадлежите добру. Я покупаю у вас вашу душу. Я отнимаю ее у черных мыслей и духа тьмы и передаю ее богу».

Это был поступок который перевернул всё сознание Жана Вальжана, он никогда не видел такой святой доброты. Он видел только жестокость. Теперь всё случившееся потрясало его снова и снова. Таков был вклад Монсиньора Бьенвеню в перерождение души Жана Вальжана.

Уходя из Диня, Жан Вальжан обокрал маленького савояра( не будем вдаваться в подробности), но после этого в его душе начало происходить нечто необычное.

«Ноги у него вдруг подкосились, словно какая-то невидимая сила внезапно придавила его всей тяжестью его нечистой совести; в полном изнеможении он опустился на большой камень и, вцепившись руками в волосы, спрятав лицо в колени, воскликнул:

- Я негодяй!

Сердце его не выдержало, и он заплакал. Он плакал в первый раз за

девятнадцать лет. Он смутно сознавал, что милость священника была самым сильным наступлением, самым грозным натиском, какому он когда-либо подвергался; что если он устоит перед этим милосердием, то душа его очерствеет навсегда, а если уступит, то придется ему отказаться от той ненависти, которою в течение стольких лет наполняли его душу поступки других людей и которая давала ему чувство удовлетворения; что на этот раз надо было либо победить, либо остаться побежденным, и что сейчас завязалась борьба, титаническая и решительная борьба между его злобой

и добротой того человека.

Совесть его созерцала попеременно двух людей, стоявших перед нею, - епископа и Жана Вальжана. Нужно было всё могущество первого, чтобы вывести из заблуждения второго. Епископ всё вырастал в его глазах, всё светлел, меду тем как Жан Вальжан становился всё меньше, всё незаметнее. Вдруг он исчез. Остался только епископ. Он наполнил душу отверженного чудесным сиянием.

Одно было достоверно, в одном он не сомневался: он стал другим

человеком, все в нем изменилось, и уже не в его власти было уничтожить

звучавшие в нем слова епископа, коснувшиеся его сердца».

Непримиримый контраст между злом и добром, тьмой и светом, проявившийся в характерах персонажей Гюго первого периода его творчества, дополняется теперь новым мотивом: признанием возможности преображения злого в доброе.

Жан Вальжан

Герои Гюго -- это всегда люди значительной судьбы. Такова прежде всего судьба главного героя «Отверженных» -- ожесточенного жизнью каторжника Жана Вальжана, который на наших глазах становится превосходным, высоконравственным человеком благодаря доброму поступку епископа Мириэля, отнесшегося к нему не как к преступнику, а как к обездоленному существу, нуждающемуся в моральной поддержке.

После смерти епископа Мириэля его принципы милосердия и непротивления злу продолжает в романе Жан Вальжан. Унаследовав нравственные идеи епископа, Вальжан делает их основой всей своей жизни.

Вместо единого внешнего портрета Гюго находит удивительно яркие образы для передачи душевного состояния Жана Вальжана, его нравственных страданий. На каторге он доведен до полного отчаяния: «Если бы зерно проса, попавшее под мельничный жернов, могло думать, у него, наверно, были бы те же мысли, что и у Жана Вальжана».

С того самого момента как в душе Жана Вальжана произошло то, чудесное превращение, он сделался совершенно другим человеком. Он стал последователем Епископа, а быть может в дальнейших своих поступках и в чём-то превзошёл его. Он начинает праведную жизнь на благо общества. Он помогает бедным, он являет собой саму доброту. Он старается помочь всем, кто нуждается в помощи. Он доволен такой жизнью. Но судьба готовит для его души большое множество жестоких испытаний. Он узнаёт о несчастьях бедной девушки Фантины. И всеми силами пытается ей помочь, проникшись к её судьбе до глубины души. Но обстоятельства мешают ему довести свою миссию до конца - привезти дочь Фантины ей. Мне кажется, что если бы он успел. И Жавер не помешал бы ему. Фантина осталась бы жива. Она так хотела увидеть свою малютку.

А помешали ему следующие обстоятельства: решающий перелом в душе героя, который уже много лет ведет почтенную и добродетельную жизнь под именем г-на Мадлена и вдруг внезапно узнает, что какой-то несчастный принят за беглого каторжника Жана Вальжана и должен предстать перед судом. Подлинный Жан Вальжан может промолчать и спокойно продолжать свою добродетельную жизнь, пользуясь уважением и признательностью окружающих, но тогда ни в чем не повинный человек будет осужден вместо него на пожизненную каторгу. Что должен сделать ученик епископа Мириэля? Жан Вальжан не столько рассуждает, сколько испытывает мучительные «судороги совести», в нем «бушует буря, вихрь», он «вопрошает себя», он слушает голоса, исходящие «из самых темных тайников его души», он «погружался в эту ночь, как в пучину».

Ему приходится выбирать между двумя полюсами: «остаться в раю и там превратиться в дьявола» или «вернуться в ад» и «стать там ангелом».

В его душе происходил настоящий ураган: «Правда, надобно заметить, что никогда еще с ним не случалось чего-либо подобного тому, что произошло сейчас. Никогда еще два помысла, управлявшие жизнью несчастного человека, о страданиях которого мы рассказываем, не вступали в столь жестокую борьбу между собою.» « Все это было так мучительно и так необычно, что в глубине его души вдруг возникло одно из тех неописуемых ощущений, которые человеку дано испытать не более двух-трех раз в жизни, нечто вроде судорог совести, будоражащих все, что есть в сердце неясного, какую-то смесь иронии, радости, отчаянья, - нечто такое, что, пожалуй, можно было бы назвать взрывом

внутреннего смеха.» «Еще он видел перед собой, словно ожившими и принявшими осязаемую форму, два помысла, которые до сих пор составляли двойное правило его жизни: скрыть свое имя, освятить свою душу. Впервые они появились перед ним каждый в отдельности, и он обнаружил разницу между ними. Он понял, что один из них безусловно добрый, тогда как другой мог стать злым; что один означает самоотречение, а другой - себялюбие; что один говорит: ближний, а другой говорит: я; что источник одного свет, а другого - тьма.

Они боролись между собой, и он наблюдал за их борьбой. Он продолжал размышлять, а они все росли перед его умственным взором; они приобрели исполинские размеры, и ему казалось, что в глубине его сознания, в той бесконечности, о которой мы только что говорили, среди проблесков, перемежавшихся с темнотою, некое божество сражается с неким великаном». - «Что же это! - воскликнул он. - Ведь до сих пор я принимал в расчет одного себя! Думал лишь о том, что должен делать. Молчать или донести на себя. Укрыть себя или спасти свою душу? Превратиться в достойное презрения, но всеми уважаемое должностное лицо или в опозоренного, но достойного уважения каторжника? Все это относится ко мне, только ко мне, ко мне одному!

Но, господи боже, ведь все это себялюбие! Не совсем обычная форма себялюбия, но все же себялюбия! А что, если я немного подумаю и о других? Ведь высшая святость состоит в том, чтобы заботиться о ближнем. Посмотрим, вникнем поглубже. Если исключить меня, вычеркнуть меня, забыть обо мне - что тогда получится из всего этого? Предположим, я доношу на себя. Меня арестуют, Шанматье выпускают на свободу, меня снова отправляют на каторгу, все это хорошо, а дальше? Что происходит здесь? Да, здесь! Здесь - целый край, город, фабрики, промышленность, рабочие, мужчины, женщины, дети, весь этот бедный люд! Все это создал я, это я дал им всем средства к существованию. Если уйду я, все замрет. А эта женщина, которая столько выстрадала, которая стоит так высоко, несмотря на свое падение, и причиной несчастья которой невольно явился я! А этот ребенок, за которым я думал поехать, которого обещал вернуть матери!»

Этот раздел под названием «Буря в душе» произвёл на меня самое большое впечатление! Я переживала вместе с Жаном Вальжаном, и всё же хотела, чтобы он поступил именно так, как он поступил.

Он отправляется в суд, чтобы оправдать злополучного Шанматье, и добровольно отдает себя в руки закона. И даже когда эта исполинская внутренняя борьба завершилась моральной победой добра, т. е. когда герой Гюго доказал судьям и присутствующей публике, что он, а не Шанматье, является каторжником Жаном Вальжаном и именно он, а не Шанматье должен возвратиться на каторгу, художник еще раз прибегает к приему романтического контраста; он заставляет своего героя улыбнуться: «...то была улыбка торжества, то была также улыбка отчаяния». То, что он сделал было высшим проявлением милосердия, оставить всё что у него было ради свободы неизвестного ему человека.

Фантина умирает, так и не увидев дочь. И на плечи - каторжника Жана Вальжана ложится обязанность позаботиться о Козетте. И он, каторжник снова, делает всё для этого. Маыслимыми и немыслимыми усилиями, он выполняет своё обещание. Он сбегает с каторги. Забирает девочку. Не случайно автор указывает на ту особенность в характере своего героя, что он «всегда имел себе ... две сумы: в одной из них заключались мысли святого, в другой -- опасные таланты каторжника. Он воспользовался то одной, то другой, смотря по обстоятельствам. Он делает всё, что в его силах для Козетты. Он так полюбил её, что не мог уже представить своей жизни без неё. Всё его существование заключалось в ней одной, пока она росла. И, казалось бы, судьба наградила его за все несчастья. Но новые, ещё более тяжкие испытания встают на его пути. Козетта вырастает и влюбляется в Мариуса.

То - что для молодой девушки приятная закономерность, для Жана Вальжана - понимание, что ему придётся расстаться со своей «дочерью», отдать неизвестному Мариусу. Мне показались эти мысли эгоистичными. Но для человека, для которого столько лет эта девочка являлась лучом света в его мрачной жизни, они были более чем серьёзными. Не видеть того чем он живёт. Проститься со смыслом своего существования.

Но даже здесь он проявил себя самоотверженно. Поставив счастье Козетты и Мариуса взамен своего собственного. Счастья Мариуса, человека отнимавшего у Жана Вальжана Козетту, человека которого он, казалось, ненавидел.

В тот момент когда Гаврош принёс письмо Мариуса с баррикады, и оно попало к Жану Вальжану, мне показалось, что он сожжёт его, порвёт и Козетта никогда о Мариусе больше не услышит. Так наверное оно бы и было, но то чистосердечие и доброта не отступили и здесь. Оказавшись на баррикаде, Жан Вальжан не принимает участия в сражении. Он все же вне политики, и он духовный сын епископа, представить которого стреляющим невозможно. Но Вальжан спасает Мариуса, показывая себя настоящим героем. Дело не в том, конечно, чтобы любой ценой сделать счастливой Козетту, обеспечить благополучный финал романа. Гюго скорее имеет в виду интересы человечества, нежели своей прелестной героини. Жап Вальжан, преодолевая немыслимые препятствия, несет в своих руках будущее -- понимает он это или не понимает. Мариус -- боец баррикады 1832 года, лучшее из того, что возникло в итоге французского исторического опыта. Спасая его, Вальжан открывает это будущее, сохраняет эстафету поколений. Ощущение эстафеты, смены поколений усиливается и тем, что после своего подвига Жан Вальжан уходит, умирает.

Жан Вальжан является воплощением нравственного идеала Гюго в поведении на баррикадах: он не принимает участия в сражении и, не выпустив во врагов республики ни одной пули, спасает приговоренного: к расстрелу шпиона Жавера. И именно этот предательский по отношению к революции поступок трактуется Гюго как высший подвиг с точки зрения «абсолютной морали»: отплатив добром за зло, Жан Вальжан нарушил все привычные Жаверу жизненные представления, выбил у него почву из-под ног и привел его к капитуляции -- к самоубийству. В лице Жавера ложный закон служения государству -- Зло-- признал моральное торжество гуманности и всепрощения--Добра. Вся история Жана Вальжана, стоящая в центре романа «Отверженные», строится на драматических столкновениях и резких поворотах в судьбе героя: Жан Вальжан, разбивающий оконное стекло булочной, чтобы взять хлеба для голодных детей сестры, и осужденный за это на каторжные работы; Жан Вальжан, возвращающийся с каторги и гонимый отовсюду, даже из конуры собаки; Жан Вальжан в доме епископа, у которого он пытался украсть серебряные ножи и вилки и получил их в подарок вместе с серебряными подсвечниками; Жан Вальжан, ставший влиятельным мэром города, и умирающая Фантина, которая умоляет спасти ее дитя; Жан Вальжан в столкновении с «недреманным оком» правосудия -- Жавером; Жан Вальжан в «деле» Шанматье, которое возвращает его в положение преследуемого каторжника; подвиг Жана Вальжана, спасающего матроса с военного корабля; «Орион», и его бегство с каторги, чтобы выполнить обещание, данное Фантине; Жан Вальжан с крошкой Козеттой на руках, преследуемый Жавером с его полицейскими молодчиками по темным улочкам и закоулкам Парижа, и неожиданное спасение в женском монастыре на, улице Пикпюс; затем, через несколько лет, Жан Вальжан в воровском притоне Тенардье, один против девяти негодяев, связанный ими и все же сумевший освободиться, разрезав веревки с помощью старой монетки каторжника; наконец, Жан Вальжан на баррикаде, где он никого не убивает, но спасает от смерти двух людей: Мариуса и го преследователя Жавера, и т. д.

Нельзя забыть Жана Вальжана, наступившего ногой, обутой в подбитый железом башмак, на монетку маленького савойяра, а потом в отчаянии рыдающего на придорожном камне; и страшную ночь «бури под черепом», на протяжении которой Жан Вальжан поседел как лунь,-- ночь накануне суда над ошибочно арестованным вместо него Шанматье; и брачную ночь Козетты, когда Вальжан принимает решение открыть Мариусу свое истинное лицо; и покинутого любимой дочерью одиноко угасающего старика.

В последний период жизни Жан Вальжан сам обрекает себя на одиночество, уступив любимую Козетту Мариусу и добровольно устраняясь из ее жизни, чтобы не помешать ее счастью, хотя это самоустранение его убивает. «Все, что есть на свете мужественного, добродетельного, героического, святого, -- все в нем!»--с восторгом восклицает Мариус, едва только ему открылся нравственный подвиг Жана Вальжана.

Эта глава явилась для меня самой тяжёлой, потому что Жан Вальжан, тот который так много сделал для окружающих его людей остаётся в старости совсем один и его страдания приводят читателя в отчаянье. Кажется, что счастливый конец невозможен. И хотя завершение романа всё же светлое, в душе остаётся грусть, заставляющая задуматься.

Как ни тяжела жизнь Жана Вальжана, она глубоко осмысленна, потому что он живет не для себя, а для других людей. Эгоизм ему совершенно чужд, он не знает ни алчности, ни честолюбия. Железную волю, силу духа, стальные мускулы он употребляет для помощи слабым и несправедливо обиженным. Так или иначе он помогает всем героям «Отверженных»: Фантине, Козетте, Мариусу, Анжольрасу.

Голос нравственного долга перед людьми в душе Вальжана столь могуч, что, повинуясь ему, он готов принести в жертву свое личное благополучие: он спасает раздавленного телегой старика, хотя знает, что вызовет этим подозрения Жавера; отдает себя в руки правосудия, чтобы избавить от вечной каторги полоумного бродягу; обрекает себя на одинокую старость, устраивая счастье Козетты. Он не может быть счастлив, если это счастье держится на несчастье другого. Все это дается ему нелегко, не без мучительных колебаний и внутренней борьбы. Однако нравственные терзания, душевная борьба -- удел людей духовно полноценных. Для какого-нибудь Тенардье нравственных проблем не существует. Но несправедливость общества обрушивается именно на этих полноценных людей.

Фантина

Фантина - это девушка из маленького городка, приехавшая в Париж. Её история не нова. Она очень молода, невинна, наивна и красива. Она и три её подруги веселятся гуляют и стараются провести время с наибольшим удовольствием. Их было четверо, с ними было четыре кавалера. И как часто заканчиваются такие истории: молодые люди покидают их навсегда, с намерением создать карьеру, семью и т.д. Фантина остаётся с ещё не появившейся на свет малышкой совсем одна. Жизнь в Париже - дорогая. Ей приходится вернуться в свой родной Монфермель. Приехать без мужа с ребёнком в город она не решается и оставляет на временное содержание Козетту у по случаю повстречавшейся ей на пути трактирщицы, имеющей двух дочек. О, если бы не эта ужасная случайность, её судьба не казалась бы настолько несчастной. Всё было бы по другому. Теперь вся её жизнь превращается в ад. Трактирщик Тенардье требует за содержание ребёнка непомерные деньги. Он идёт на всевозможные хитрости и уловки. Бедная девушка, обожающая свою малютку, отдаёт всё что у неё есть, и постепенно погрязает в долгах и бедности. Она продаёт всё, что только может продать даже зубы и волосы. Но ему всё мало. Так постепенно она опускается до самого нижнего предела.

Я считаю, что в романе каждый отверженный несчастен по своему, но всё же Фантине достаётся самая горькая доля и самый несчастливый конец её жизни.

Изначально Фантина находит хорошую работу на фабрике господина Мадлена (Жана Вальжана), но сплетницы, работающие с ней, узнают о её тайне, и добиваются её увольнения, причём этот поступок они прикрывают честным именем господина Мадлена. Фантина во всех своих бедах винит Мадлена. И когда он спасает её от ареста Жавером. Она не понимает, как человек лишивший её работы из-за пустяка теперь заступается за неё. Господин Мадлен проникается к бедной девушке и её несчастной судьбе. Он заботится о самой Фантине, так как она сильно больна и обещает привезти ей Козетту, но Жавер и случай с Шанматье не даёт довести ему своё доброе дело до конца.

Больше всего на свете Фантина мечтала увидеть свою крошку, свою Козетту. Она жила одной мыслью, что увидит её. Но Жавер, арестовав Жана Вальжана и не дав ему привезти ей малышку, убивает в Фантине всякую надежду. Она умирает от болезни и от слов Жавера «Ты просишь дать тебе три дня. Сам задумал удрать, а говорит, что хочет поехать за ребенком этой девки! Ха-ха-ха! Здорово! Вот это здорово!

- И эта туда же! Замолчишь ли ты, мерзавка! Что за негодная страна, где каторжников назначают мэрами, а за публичными девками ухаживают, как за графинями! Ну нет! Теперь все это переменится. Давно пора!» Она умирает даже не увидев своего ребёнка, свою дочку. Тому о чём она так долго мечтала так и не суждено было сбыться.

Это очень трагический момент произведения. Мать и ребёнок. Что может быть более свято? И что так жестоко попирается здесь законом в лице Жавера. Жавер

Для Жавера главное -- «представлять власть» и «служить власти»: «За ним, вокруг него ... стояли власть, здравый смысл, судебное решение, совесть по мерке закона, общественная кара -- все звезды его неба. Он защищал порядок, он извлекал из закона громы и молнии ... в грозной тени совершаемого им дела неясно проступал пламенеющий меч социального правосудия» .Психологический метод Гюго сводится в обрисовке Жавера к утрировке двух простых чувств, доведенных почти до гротеска: «Этот человек состоял из двух чувств --из уважения к власти и ненависти к бунту». Жавер, как и полагалось сыщику по литературной традиции, наделен необычайной памятью, особым полицейским чутьем, силен, отважен и ловок; что он устраивает засады, неожиданно вырастает на пути преступников и узнает их под гримом и масками и т. д.

Автор намеренно приводит верного стража «законности» Жавера, не привыкшего рассуждать, к страшной для него мысли, что каторжник Жан Вальжан «оказался сильнее всего общественного порядка». Ему даже приходится признать «нравственное благородство отверженного», что было для него «нестерпимо».

Так Жавер теряет почву под ногами. В нем, как некогда в Жане Вальжане, происходит решающий нравственный переворот. Ведь до сих пор его идеал заключался в том, чтобы быть безупречным в своем служении закону. Однако добро, по Гюго, выше закона, установленного обществом собственников. Поэтому оно толкает Жавера к страшному для него открытию, что «в своде законов сказано не все», что «общественный строй не совершенен», что «закон может обмануться», «трибунал ошибиться» и т. д. Все, во что этот человек верил, свершилось». Эта внутренняя катастрофа -- отступление сил зла перед добром.

В его душе происходят перемены которых он не в силах выдержать. По сути с ним происходит то же, что и с Жаном Вальжаном в ночь перед судом над Шанматье, но, в отличие от Жана Вальжана, Жавер не выдерживает налетевших на него мыслей и осознания крушения всего его внутреннего мира. « Медленным шагом Жавер удалился с улицы Вооруженного человека. Впервые в жизни он шел опустив голову, и также впервые в жизни - заложив руки за спину. Он видел перед собою два пути, одинаково прямых, но их было два; это ужасало его, так как всю жизнь он следовал только по одной прямой линии. И, что особенно мучительно, оба пути были противоположны. Каждая из этих прямых линий исключала другую. Которая же из двух правильна? Положение его было невыразимо трудным.

Что же делать? Выдать Жана Вальжана было дурно; оставить Жана Вальжана на свободе тоже было преступно. В первом случае представитель власти падал ниже последнего каторжника; во втором - колодник возвышался над законом и попирал его ногами. В обоих случаях обесчещенным оказывался он, Жавер. Что бы он ни решил, исход один - конец. В судьбе человека встречаются отвесные кручи, откуда не спастись, откуда вся жизнь кажется глубокой пропастью. Жавер стоял на краю такого обрыва. Особенно угнетала его необходимость размышлять. Жестокая борьба противоречивых чувств принуждала его к этому. Мыслить было для него непривычно и необыкновенно мучительно».

Интересным мне показалось то письмо, которое Жавер оставил в участке, проникнутое его замечаниями, уловленными им в течение всей службы и сходившимися по идеологии, с той которую он всегда отвергал, с Жаном Вальжаном. Значит в течении всей жизни он замечал несправедливость закона, но не смел этого признать.

Может показаться, что антагонистами в “Отверженных” являются Жан Вальжан и Жавер. На самом же деле полюса выстроенной романистом композиции -- епископ Мириэль и кабатчик Тенардье. Здесь все противоположно, все непримиримо. Жавер покончил с собой, представить себе самоубийство кабатчика невозможно: ничего, похожего на совесть, у него нет.

Тенардье

Кабатчик Тепардье -- вот герой новой, буржуазной эпохи. Его единственный стимул -- корысть. По своим нравственным качествам он занимает в романе самое низкое положение, то, которое в произведениях Гюго о прошлом занимает знать и сам король. Тенардье -- подлинный злодей, настоящий преступник. Он весь пропитан корыстью, хитростью, злобой. Он мелочен во всём. Для него нет ничего святого.

С самого его хронологического появления в романе он предстаёт нам жалким воришкой в сравнении в величием и храбростью солдат французской армии. Когда он издевался над Фантиной, требуя денег. Не обеспечивая ничем Козетту. Он применял все свои уловки ко всем повстречавшимся ему людям, только ради наживы. Деньги - вот смысл его существования. Цель оправдывает средства. Это про него. Убийство человека для него не страшно, лишь бы это принесло деньги. Ради них он был готов пойти на самый низкий поступок. Но самое интересное в его образе и поступках то, что самые подлые поступки способствуют свету и добру: когда Жан Вальжан с полумёртвым Мариусом на плечах потерял всю надежду именно Тенардье пришёл ему «на помощь», с целью выдать кого-нибудь полицейскому. Если бы не корысть Тенардье, приведшая его в дом Мариуса. Мариус никогда бы не узнал о всех нравственных подвигах Жана Вальжана. И этот несчастный так и умер бы в одиночестве. Гюго даже этот образ осветляет добром. (Рогатым родился один, но пернатым родится другой. И каким ты родился, таким и умрёшь видать ты нужен такой небу, смотрящему на нас с радостью и тоской)

Козетта

Козетта - дочь Фантины. Оставленная у трактирщика Тенардье и его жены она терпит всё самое страшное, что может случится с ребёнком её возраста. Она не помнит матери и не знает материнской любви. Она с ранних лет выполняет всю самую грязную работу в доме. Козетту ужасно кормят, почти не одевают и обращаются с ней ужаснейшим образом. У неё нет развлечений и всего того, что должно быть у ребёнка. Её никто здесь не любит. И всё это меняет её.

Встреча её с Жаном Вальжаном кардинально меняет её жизнь с самого того момента, как он взял из её рук тяжёлое ведро. Шикарная кукла, подаренная им девочке, рождает в ней новые абсолютно неизвестные ей ощущения. «Никакими словами нельзя было передать её отчаянного испуганного и вместе с тем восхищённого вида. Козетта стрепетом смотрела на чудесную куклу. Слёзы ещё текли у неё по лицу, но в глазах, словно в небе при восходе солнца, засияли лучи радости. Странно было глядеть на них в тот момент, когда лохмотья Козетты прикоснулись к лентам и пышной розовой кисее куклы и перемешались с ними».

Жан Вальжан уводит её от Тенардье, и её жизнь озаряется светом. Убогая комнатка кажется ей дворцом. Жан Вальжан делает её жизнь счастливой. Он дарит ей детство, обучение и самое главное свою любовь! Он посвящает свою жизнь ей. Он ни в чём не отказывает Козетте.

Козетта, несмотря на абсолютную невзрачность в детстве вырастает в прехорошенькую девушку. Настаёт время и Козетта влюбляется. Автор так красочно описал всю ту гамму чувств, разом захвативших девушку. Она даже не знает как это называется. Она совсем ещё ребёнок в душе. И тем ярче эти переживания. Её любовь взаимна. И только отец на первых порах стоит как будто между ними, и это препятствие только раскаляет чувства влюблённых.

Надо сказать Козетта была очень кроткой девушкой и все свои переживания не смела показывать. Она была послушна и воспринимала слова отца, как закон. Весь этот груз страданий она носила в себе. Нельзя описать словами то счастье, которое она испытывает при встречах с Мариусом. Особенно после долгой разлуки.

Жан Вальжан и здесь совершает нравственный подвиг. Он ради неё спасает Мариуса с баррикады. Он делает всё для их свадьбы. Уступив любимую Козетту Мариусу и добровольно устраняясь из ее жизни, чтобы не помешать ее счастью. Козетта действительно становится счастлива. На свадьбе: «Значит, это правда? Я ношу твое имя. Я - госпожа Ты.

Юные существа сияли радостью. Для них наступило неповторимое,

невозвратное мгновение: они достигли вершины, где их расцветшая юность обрела всю полноту счастья. Как сказано в стихах Жана Прувера, обоим вместе не было и сорока лет. То был чистейший союз: эти двое детей напоминали две лилии. Они не видели, а созерцали друг друга. Мариус представлялся Козетте в нимбе, Козетта являлась Мариусу на пьедестале».

Хоть она и сильно скучает по отцу после свадьбы. Завершение её истории действительно счастливое. Как будто Бог вознаграждает её за те, пережитые в детстве, страдания.

На мой взгляд интересным для современности является отрывок из описания дороги свадебного кортежа Козетты и Мариуса.

«Тут были коляски, крытые повозки, одноколки, кабриолеты, все они в строгом порядке следовали один за другим, словно катясь по рельсам. Полицейские направляли по обеим сторонам бульвара две бесконечные параллельные вереницы, двигавшиеся навстречу друг другу, и следили, чтобы ничто не нарушало этого двойного течения, этого двойного потока экипажей, стремившихся одни вверх, другие вниз- одни к Шоссе д'Антен, другие к Сент -Антуанскому предместью. Время от времени где-нибудь в процессии экипажей происходил затор, и тогда та или другая из параллельных цепей останавливалась, пока узел не распутывался; достаточно было замешкаться одной коляске, чтобы задержать всю

вереницу. Затем движение восстанавливалось». Теперь это называется «пробки на дорогах», они были уже тогда, и так интересно описаны автором.

Гаврош

Гаврош - сын Тенардье. Совершенно не любимый своими родителями, он уходит жить на улицу. И живёт по её правилам. Он ничем не походит ни на отца, ни на мать. У него совершенно другой характер. Он очень добр, и всегда рад помочь. Кажется, что он никогда не унывает. Он просто светится, вопреки своему незавидному положению. На самом деле, хоть он и кажется всегда весел, я думаю в его душе таится глубокая печаль. Он только прикрывается оптимизмом и весёлыми песенками, которые сочиняет сам. Его жизнь совсем не располагает к такому настроению.

Он постоянно голоден, плохо одет, живёт в статуе слона вместе с крысами. Любой бы отчаялся. Но не он крутится как может и добивается некоторых успехов.

На баррикаде -- Гаврош, лишенный какого бы то ни было схематизма, удивительно живой и привлекательный образ, свидетельствующий об органическом демократизме Виктора Гюго. Не идеи и нравственные императивы воспитывают Гавроша, его воспитывает парижская улица, для которой баррикада была не случайным и излишним украшением, а естественным выражением свободолюбия французского народа.

На баррикаде Гаврош полноправный участник. Он борется не со властями, но со всей жестокостью этого мира. Его героичность, хотя и кажется игрой для него, на самом деле пропитано отчаяньем. Он поёт когда сотни ружей направлены в его сторону. Он поёт даже когда умирает.

«Гаврош оглянулся и увидел, что стреляет гвардия предместья.

Тогда он встал во весь рост и, подбоченясь, с развевающимися на ветру волосами, глядя в упор на стрелявших в него национальных гвардейцев, запел:

Все обитатели Нантера

Уроды по вине Вольтера.

Все старожилы Палессо

Болваны по вине Руссо.

Затем подобрал корзинку, уложил в нее рассыпанные патроны, не потеряв ни одного, и, двигаясь навстречу пулям, пошел опустошать следующую патронную сумку. Мимо пролетела четвертая пуля. Гаврош распевал:

Не удалась моя карьера,

И это по вине Вольтера

Судьбы сломалось колесо,

И в этом виноват Руссо.

Пятой пуле удалось только вдохновить его на третий куплет:

Я не беру с ханжей примера,

И это по вине Вольтера.

А бедность мною, как в серсо,

Играет по вине Руссо

Так продолжалось довольно долго.

Это было страшное и трогательное зрелище. Гаврош под обстрелом как бы поддразнивал врагов. Казалось, он веселился от души. Воробей задирал охотников. На каждый залп он отвечал новым куплетом. В него целились непрерывно и всякий раз давали промах. Беря его на мушку, солдаты и национальные гвардейцы смеялись. Но одна пуля, более меткая или более предательская, чем другие, в конце концов настигла этот блуждающий огонек. Все увидели, как Гаврош вдруг пошатнулся и упал наземь. На баррикаде все вскрикнули в один голос; но в

этом пигмее таился Антей; коснуться мостовой для гамена значит то же, что для великана коснуться земли; не успел Гаврош упасть, как поднялся снова. Он тсидел на земле, струйка крови стекала по его лицу; протянув обе руки кверху, он обернулся в ту сторону, откуда раздался выстрел, и запел:

Я пташка малого размера,

И это по вине Вольтера.

Но могут на меня лассо

Накинуть по вине...

Он не кончил песни. Вторая пуля того же стрелка оборвала ее навеки. На этот раз он упал лицом на мостовую и больше не шевельнулся. Маленький мальчик с великой душой умер».

Мариус

Мариус- молодой человек воспитанный дедом - буржуа. Представления Мариуса после рассказа Мабефа полностью меняются. Открыв для себя отца, он открывает “всё, как если бы он владел ключом” к смыслу и содержанию французской истории, “он увидел за Революцией великий образ народа, а за Империей -- великий образ Франции”. В нём совершается переворот. Мариус принимает республиканские взгляды отца и всё более отдаляется от деда, и в конце концов уходит из дома.Он живёт переживая все «сюрпризы» бедности. Он вступает в кружок революционеров, но всё же их суждения отличаются от его собственных. И ему становится это неинтересно.

Все его самые сильные переживания связаны с любовью к Козетте. Почти год он проводит с ними наедине, даже не зная увидит ли вновь её.

На мой взгляд он её любил даже больше, чем она его и если бы его чувства не были взаимны это была бы трагедия для него.

В тот момент, когда Жан Вальжан намеревается увезти Козетту в Англию. Мариус, кажется, теряет рассудок. Он не может представить себе дня без неё. Он просит у деда разрешения жениться на Козетте и, получив отказ, не осознавяя ничего, идёт на баррикаду к друзьям, идёт надеясь умереть.

На баррикаде Мариус проявляет себя, как герой! В первую же минуту он спасает Гавроша и одного из своих друзей. Он бесстрашно подставляет себя под пули, надеясь умереть под маской революционных идеалов, они его безусловно волнуют. Но больше его подталкивает на эти поступки отказ деда и понимание того, что он скоро потеряет Козетту. «Голос в сумерках, позвавший Мариуса на баррикаду улицы Шанврери, показался ему голосом рока. Он хотел умереть, и ему представился к этому случай, он стучался в ворота гробницы, и рука во тьме протягивала ему ключ от них. Зловещий выход, открывающийся во мраке отчаянью, всегда полон соблазна. Мариус раздвинул прутья решетки, столько раз пропускавшей его, вышел из сада и сказал себе. "Пойдем!".

Обезумев от горя, не в силах принять какое-либо твердое решение,

неспособный согласиться ни с чем, что предложила бы ему судьба после двух месяцев упоения молодостью и любовью, одолеваемый самыми мрачными мыслями, какие только может внушить отчаяние, он хотел одного - скорее покончить с жизнью».

Мысль революционеров в романе заключалась в следующем : «В будущем никто не станет убивать, земля будет сиять, род человеческий - любить. Граждане! Он придет, этот день, когда все будет являть собой согласие, гармонию, свет, радость и жизнь, он придет! И вот, для того чтобы он пришел, мы умрём». Не девятнадцатый, а двадцатый век станет счастливым для людей. О, я уверенна, если бы эти люди знали, каким будет этот двадцатый век с его мировыми войнами они бы не стали за него умирать!

Спасённый Жаном Вальжаном и, не помня этого, Мариус продолжает жить одними мыслями о Козетте, не переставая радоваться, тому, что что он снова её видит.

Однако он всё время помнит про два долга, которые должен заплатить. Он ищет двух людей Тенардье, который спас его отца и того кто принёс его с баррикады.

Вместе с тем он проявляет, на мой взгляд, непомерную жестокость запретив Жану Вальжану видется с Козеттой, когда узнаёт, что Жан Вальжан - каторжник. Всё же это человек в своих поступках слишком рассудительный. Он посчитал, что так будет лучше. Он не проявляет любви и уважения ни к отцу, ни к Жану Вальжану, пока жизнь не доказывает ему приводя все виды улик, что эти люди достойны его любви. Но когда он это понимает, он сильно раскаивается, но слишком поздно.

В конце Мариус всё-таки остаётся счастливым. У него есть самое главное Козетта. Он сполна расплачивается с Тенардье и успевает извиниться перед Жаном Вальжаном. Хотя совесть его скорее всего ещё мучает, напоминая о том как жестоко он обошёлся со стариком.

Старик Жильнорман и господин Понмерси.

Это два совершенно противоположных по своим взглядам и убежениям человека. Аристократ и республиканец. Тесть и зять. Не буду вдаваться в их разногласия, скажу лишь о том, что у них было общее. Они одинаково сильно обожали своего сына и внука - Мариуса. Ни один из них не мог жить без него. И всё же им обоим в большей или меньшей степени, пришлось испытать холодность и отсутствие Мариуса.

История господина Понмерси очень чётко рассказана Мабефом. Вот она: «На этом самом месте в течение десяти лет я наблюдал одного благородного, но несчастного отца, который, будучи по семейным обстоятельствам лишен иной возможности и иного способа видеть свое дитя, исправно приходил сюда раз в два-три месяца. Он приходил, когда, как ему было известно, сына приводили к обедне. Ребенок и не подозревал, что здесь его отец. Возможно, он, глупенький, и не знал, что у него есть отец. А отец прятался за колонну, чтобы его не видели. Он смотрел на свое дитя и плакал. Он обожал малютку, бедняга! Мне это было ясно. Это место стало для меня как бы священным, и у меня вошло в привычку сидеть именно здесь во время обедни. Я предпочитаю мою скамью скамьям причта, а занимать их мог бы по праву как церковный староста. Я даже знал немного этого несчастного человека. У него был тесть, богатая тетка -

словом, какая-то родня, грозившая лишить ребенка наследства, если отец будет видеться с ним. Он принес себя в жертву ради того, чтобы сын стал впоследствии богат и счастлив. Его разлучили с ним из-за политических убеждений. Разумеется, я уважаю политические убеждения, но есть люди, не знающие ни в чем меры. Господи помилуй! Ведь нельзя же считать человека чудовищем только потому, что он дрался под Ватерлоо! За это не разлучают ребенка с отцом. При Бонапарте он дослужился до полковника. А теперь как будто уже и умер. Он жил в Верноне, - там у меня брат священник, - звали его не то Понмари... не то Монперси... у него был, как сейчас вижу, огромныйшрам от удара саблей».

Итак гоподин Понмерси, как и Фантина, умирает абсолютно несчастным человеком, который перед смертью даже не обнял своего сына, которого так любил.

Старик Жильнорман испытал же в свою очередь всю горечь одиночества, когда Мариус возненавидел его, не прощая ему отца, и покинул его дом.

«Нужно сказать, что Мариус не знал, какое сердце у деда. Он вообразил,

что Жильнорман никогда его не любил и что этот грубый, резкий, насмешливый старик, который вечно бранился, кричал, бушевал и замахивался тростью, в лучшем случае питал к нему не глубокую, но требовательную привязанность комедийных жеронтов. Мариус заблуждался. Есть отцы, которые не любят своих детей, но не бывает деда, который не боготворил бы своего внука. И, как мы уже сказали, в глубине души Жильнорман обожал Мариуса. Обожал, конечно, по-своему, сопровождая обожание тумаками и затрещинами; но когда мальчик ушел из его дома, он почувствовал в своем сердце мрачную пустоту».