Творчество Марины Цветаевой

Размещено на http://www.allbest.ru/

«Московское детство»

поэтесса цветаева лирика

Марина Ивановна Цветаева родилась 26 сентября (8 октября) 1892 года в московской профессорской семье. Об уровне образования, воспитания, духовного насыщения поэтессы в детстве и юности говорит уже тот факт, что родилась она в высококультурной семье. Ее отец -- Иван Владимирович Цветаев, (1847-1913), русский ученый, специалист в области античной истории, филологии и искусства, член-корреспондент Петербургской Академии Наук. Он основал один из уникальнейших музеев столицы Музей изящных искусств в Москве (современный Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина) и был его первым директором.

Мать -- М.А. Мейн происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи, была талантливой пианисткой, ученицей Антона Рубинштейна. Она великолепно играла на рояле, «залила детей музыкой», как позднее выразилась поэтесса. В детстве из-за болезни матери (чахотки) Цветаева подолгу жила в Италии, Швейцарии, Германии; перерывы в гимназическом образовании восполнялись учебой в пансионах в Лозанне и Фрейбурге.

Мать умерла еще молодой в 1906 году, и воспитание двух дочерей - Марины и Анастасии - и сводного их брата Андрея стало делом глубоко их любившего отца. Он старался дать детям основательное образование, знание европейских языков (Марина свободно владела французским и немецким языками), всемерно поощряя знакомство с классиками отечественной и зарубежной литературы и искусства.

Семья Цветаевых жила в уютном особняке одного из старинных московских переулков; лето проводила в калужском городке Таруса, а иногда и в заграничных поездках. Все это и было той духовной атмосферой, которой дышало детство и годы юности Марины Цветаевой. Она рано ощутила свою самостоятельность во вкусах и привычках, крепко отстаивала это свойство своей натуры и в дальнейшем. Шестнадцати лет она осуществила самостоятельную поездку в Париж, где прослушала в Сорбонне курс старофранцузской литературы. Учась же в московских частных гимназиях, она отличалась не столько усвоением предметов обязательной программы, сколько широтой своих общекультурных интересов.

Становление поэта

Писать стихи Марина начала с шести лет, а свое шестнадцатилетие отметила первой публикацией в печати. Ранняя литературная деятельность Цветаевой связана с кругом московских символистов. Она познакомилась с Валерием Брюсовым, оказавшим значительное влияние на ее раннюю поэзию, с поэтом Эллисом-Кобылинским, участвовала в деятельности кружков и студий при издательстве «Мусагет». Не менее существенное воздействие оказали на нее поэтический и художественный мир дома Максимильяна Волошина в Крыму (Цветаева гостила в Коктебеле в 1911, 1913, 1915, 1917).

В двух первых книгах стихов («Вечерний альбом» и «Волшебный фонарь») и поэме «Чародей» Марина Цветаева тщательным описанием домашнего быта (детской, «залы», зеркал и портретов), прогулок на бульваре, чтения, занятий музыкой, отношений с матерью и сестрой имитирует дневник гимназистки, которая в этой атмосфере «детской» сентиментальной сказки взрослеет и приобщается к поэтическому. Исповедальность, дневниковая направленность акцентируется посвящением «Вечернего альбома» памяти Марии Башкирцевой. Мария Башкирцева - российская художница, написавшая книгу «Дневник» на французском языке. В поэме «На красном коне» история становления поэта обретает формы романтической сказочной баллады.

Поэтический мир и миф

В следующих книгах «Версты» и «Ремесло», обнаруживающих творческую зрелость Цветаевой, сохраняется ориентация на дневник и сказку, но уже преображающуюся в часть индивидуального поэтического мифа. В центре циклов стихов, обращенных к поэтам-современникам Александру Блоку, Анне Ахматовой, Софии Парнок, посвященных историческим лицам или литературным героям -- Марине Мнишек, Дон Жуану и другим, -- романтическая личность, которая не может быть понята современниками и потомками, но и не ищет примитивного понимания, обывательского сочувствия. Цветаева, до определенной степени идентифицируя себя со своими героями, наделяет их возможностью жизни за пределами реальных пространств и времен, трагизм их земного существования компенсируется принадлежностью к высшему миру души, любви, поэзии. Мир этих стихотворений во многом иллюзорен. Но в то же время крепнет упругость стихотворной строки, расширяется диапазон речевых, вскрывающих правду чувства интонаций, ясно ощущается стремление к сжатой, краткой и выразительной манере, где все ясно, точно, стремительно в ритме, но вместе с тем и глубоко лирично. Яркость и необычность метафор, меткость и выразительность эпитета, разнообразие и гибкость интонаций, богатство ритмики - таков самобытный почерк молодой Цветаевой.

Один из важных образов этого периода творчества Цветаевой - образ Древней Руси. Она предстает как стихия буйства, своеволия, безудержного разгула души. Возникает образ женщины, преданной бунтарству, самовластно отдающейся прихотям сердца, в беззаветной удали как бы вырвавшейся на волю из-под тяготевшего над нею векового гнета. Любовь ее своевольна, не терпит никаких преград, полна дерзости и силы. Она - то стрельчиха замоскворецких бунтов, то ворожея-княжна, то странница дальних дорог, то участница разбойных ватаг, то чуть ли не боярыня Морозова. Ее Русь поет, причитает, пляшет, богомольствует и кощунствует во всю ширь русской неуемной натуры.

«После России»

Характерные для лирики Цветаевой романтические мотивы отверженности, бездомности, сочувствия гонимым подкрепляются реальными обстоятельствами жизни поэтессы. В 1912 году Марина Цветаева выходит замуж за Сергея Яковлевича Эфрона. В 1918-1922 вместе с малолетними детьми она находится в революционной Москве, в то время как ее муж Сергей Яковлевич Эфрон сражается в белой армии в Крыму (стихи 1917-1921, полные сочувствия белому движению, составили цикл «Лебединый стан»). Но затем он разочаровался в белом движении, порвал с ним и стал студентом университета в Праге. В мае 1922 года Цветаевой было разрешено вместе с дочерью выехать за границу к мужу. С этого времени начинается эмигрантское существование Марины (кратковременное пребывание в Берлине, затем три года в Праге, а с ноября 1925 -- в Париже). Это время отмечено постоянной нехваткой денег, бытовой неустроенностью, непростыми отношениями с русской эмиграцией, возрастающей враждебностью критики. Эмиграция явилась для поэтессы тяжелейшим испытанием, ибо она не желала идти в общем створе большинства соотечественников: публично не поносила революцию, всячески славила свою родную Россию. «Надо мной здесь все люто издеваются, играя на моей гордыне, моей нужде и моем бесправии (защиты - нет),- писала она,- нищеты, в которой я живу, вы себе представить не можете, у меня же никаких средств к жизни, кроме писания. Муж болен и работать не может. Дочь вязкой шапочек зарабатывает 5 франков в день, на них вчетвером (у меня сын 8-ми лет, Георгий) живем, то есть просто медленно подыхаем с голоду. Не знаю, сколько мне еще осталось жить, не знаю, буду ли когда-нибудь еще в России, но знаю, что до последней строки буду писать сильно, что слабых стихов не дам».

Так и было с ней всегда, во весь период ее многотрудной зарубежной жизни. Мужественно борясь с нищетой и болезнями, в обстановке полнейшего отчуждения от эмигрантских литературных кругов, страдая от морального одиночества, она не выпускала пера из рук, создавая стихи.

Правда, были люди, которые всячески пытались помочь талантливой поэтессе. Под одним из стихотворений («Руки даны мне») Марина Цветаева (спустя четверть века после его написания) помечала, что оно посвящено Никодиму Плуцер-Сарна, который «сумел меня любить», «сумел любить эту трудную вещь - меня». Их знакомство произошло весной 1915 года, и Никодим стал одним из искренних ее друзей, помогал, поддерживал в трудных житейских обстоятельствах.

Лучшим поэтическим произведениям эмигрантского периода присущи философская глубина, психологическая точность, экспрессивность стиля. Стиль стал экспрессивным из-за чувств гнета, презрения, убийственной иронии. Внутренняя взволнованность так велика, что переплескивается за границы четверостиший, оканчивая фразу в неожиданном месте, подчиняя ее пульсирующему, вспыхивающему или внезапно обрывающемуся ритму. «Я не верю стихам, которые льются. Рвутся - да!»- это слова Цветаевой. Произведения эмигрантского периода - это последний прижизненный сборник стихов «После России», «Поэма горы», «Поэма конца», лирическая сатира «Крысолов», трагедии на античные сюжеты «Ариадна», опубликованная под названием «Тезей», и «Федра», последний поэтический цикл «Стихи к Чехии» и другие произведения.

Такие произведения, как ода «Хвала богатым», «Ода пешему ходу» - это стихи воинственно-обличительного характера. В них и в других стихотворениях этого периода проступает яростный протест против мещанско-буржуазного благополучия. Даже рассказ о собственной судьбе оборачивается горьким, а порою и гневным упреком сытым, самодовольным хозяевам жизни.

«Поэма Конца» - это развернутый, многочастный диалог о разлуке, где в нарочито будничных разговорах, то резко-обрывистых, то нежных, то зло-ироничных, проходят последний путь по городу расстающиеся навсегда.

Намного сложнее «Поэма Лестницы», где лестница многонаселенного городской нищетой дома - символическое изображение всех будничных бед и горестей неимущих на фоне благополучия имущих и преуспевающих. Лестница, по которой восходят и спускаются, по которой проносят жалкие вещи бедноты и тяжелую мебель богатых.

Наиболее значительной можно счесть поэму «Крысолов», названную «лирической сатирой». Марина Цветаева воспользовалась западноевропейской средневековой легендой о том, как в 1284 году бродячий музыкант избавил немецкий город Гаммельи от нашествия крыс. Он увел их за собой звуками своей флейты и утопил их в реке Везер. Толстосумы городской ратуши не заплатили ему не гроша. И тогда музыкант, играя на флейте, увел за собой всех малолетних детей города, пока родители слушали церковную проповедь. Детей, взошедших на гору Коппенберг, поглотила разверзшаяся под ними бездна. Но это только внешний фон событий, на который наложена острейшая сатира, обличающая всякие проявления бездуховности.

В период эмиграции меняется образ России в произведениях Цветаевой. Родина предстает уже в новом облике, не стилизованной под древнюю колокольную Русь. Чувства Цветаевой отличаются от обычной эмигрантской ностальгии, за которой, как правило,- мечта о восстановлении старого порядка. Она пишет именно о России новой, вдохновляясь любовью к родине и родному народу.

За вас каждым мускулом

Держусь - и горжусь,

Челюскинцы - русские!

Проза

В отличие от стихов, не получивших в эмигрантской среде признания (в новаторской поэтической технике Цветаевой усматривали самоцель), успехом пользовалась ее проза, охотно принимавшаяся издателями и занявшая основное место в ее творчестве 1930-х годов. «Эмиграция делает меня прозаиком...»- писала Цветаева. Ее прозаические произведения - «Мой Пушкин», «Мать и музыка», «Дом у Старого Пимена», «Повесть о Сонечке», воспоминания о Максимильяне Волошине («Живое о живом»), М. А. Кузмине («Нездешний ветер»), Андрее Белом («Пленный дух»), Борисе Пастернаке, Валерии Брюсове и другие, соединяя черты художественной мемуаристики, лирической прозы и философии, воссоздают духовную биографию Цветаевой. К прозе примыкают письма поэтессы к Борису Пастернаку и Райнеру Рильке. Это своего рода эпистолярный роман. Также Марина Цветаева много времени уделяла переводам. В частности, ею переведены на французский язык четырнадцать пушкинских стихотворений.

Особенности поэтического языка

Всему творчеству Цветаевой присущи романтический максимализм, мотивы одиночества, трагическая обреченность любви, неприятие повседневного бытия, интонационно-ритмическая экспрессивность, метафоричность. Свойственные поэзии Цветаевой исповедальность, эмоциональная напряженность, энергия чувства определили специфику языка, отмеченного сжатостью мысли, стремительностью развертывания действия. Наиболее яркими чертами самобытной поэтики Цветаевой во все периоды жизни явились интонационное и ритмическое разнообразие (она использовала раешный стих, то есть акцентный стих с парной рифмовкой, ритмический рисунок частушки; фольклорные истоки наиболее ощутимы в поэмах-сказках «Царь-девица», «Молодец»), стилистические и лексические контрасты (от просторечия и заземленных бытовых реалий до приподнятости высокого стиля и библейской образности), например:

Посадила яблоньку:

Малым - забавоньку,

Старому - младость,

Садовнику - радость.

- и:

Пью - не напьюсь. Вздох - и огромный выдох.

И крови ропщущей подземный гул,

Так по ночам, тревожа сон Давидов,

Захлебывался царь Саул.

Другие особенности поэзии Цветаевой - необычный синтаксис (уплотненная ткань стиха изобилует знаком «тире», часто заменяющим опускаемые слова), например, «…Сквозь плиты - ввысь - в опочивальню - и всласть!», эксперименты над звуком (например, постоянное обыгрывание паронимических созвучий; паронимы - это близкие по звучанию, но разные по смыслу слова, к примеру, «горячие от горечи») и другие.

В.А. Рождественский писал о цветаевской поэзии: «Сила ее стихов не в зрительных образах, а в завораживающем потоке все время меняющихся, гибких, вовлекающих в себя ритмов. То торжественно-приподнятые, то разговорно-бытовые, то песенно-распевные, то задорно-насмешливые, они в своем интонационном богатстве мастерски передают переливы гибкой, выразительной, меткой и емкой русской речи… Стихи ее - всегда чуткий сейсмограф сердца, мысли, любого волнения, владеющего поэтом»

Конец пути

В 1937 Сергей Эфрон, ради возвращения в СССР ставший агентом НКВД за границей, оказавшись замешанным в заказном политическом убийстве, бежит из Франции в Москву. Летом 1939 вслед за мужем и дочерью Ариадной (Алей) возвращается на родину и Цветаева с сыном Георгием (Муром). В том же году и дочь и муж были арестованы (Сергей Эфрон расстрелян в 1941, Ариадна после пятнадцати лет репрессий была в 1955 реабилитирована). Сама Цветаева не могла найти ни жилья, ни работы; ее стихи не печатались. Оказавшись в начале войны в эвакуации, она безуспешно пыталась получить поддержку со стороны писателей и покончила жизнь самоубийством 31 августа 1941 в Елабуге (сейчас это территория Татарстана).

Биографы обратили внимание на такое, далеко на случайное решение поэтессы: незадолго перед своей кончиной, составляя последний поэтический сборник, Марина Цветаева открывала его стихотворением «Писала я на аспидной доске…», которое было посвящено мужу.

Размещено на Allbest.ru