Поэзия Серебряного века, К.М. Бальмонт

Размещено на http://www.allbest.ru/

Каким же он был, поэт, стоявший «на ступеньке» между XIX и XX веками, тот который поражал всякого, кто его видел.

«Это был человек, который всю свою жизнь поистине изнемогал от самовлюбленности, был упоен собой, уверен в себе до такой степени, что однажды вполне простодушно напечатал свой рассказ о том, как он был у Толстого, как читал ему свои стихи, и как Толстой помирал со смеху, качаясь в качалке: ничуть не смущенный этим смехом, Бальмонт закончил свой рассказ так: «Старик ловко притворился, что ему мои стихи не нравятся. А вот известный адвокат князь А. И. Урусов видел в Бальмонте другое: «Любуйтесь им как редким произведением искусства, как он того стоит».

Что же таилось за этими новыми звуками и словами, что в них так потрясло современников? То, что внутренне важнее всего, -- новое мировоззрение. Нет ни одной песни, обозначенной новым звуком, за которой не стояло бы новое отношение к человеку, к миру, к Богу.

Самое же замечательное, что поведение Бальмонта не было ни литературной игрой, ни карнавальной маской. Карнавал и игры начнутся позже. И с другими людьми. Не зря жена Бальмонта - Е. А. Андреева - подчеркивала его необыкновенную правдивость. Он не лгал даже в мелочах. Не играл в необычность, а действительно был таким. И то, что потом стало однообразием, банальностью, самоповтором, - было признаком того, что он вообще не может быть иным, не может измениться.

И. Эренбург в поздних и очень продуманных своих воспоминаниях «Люди, годы, жизнь» описал поэта вполне объективно: «У него было лицо то чрезвычайно бледное, то цвета меди, зеленые глаза, рыжая бородка, рыжие волосы, которые кудрями спадали на спину... Я был поражен голосом, вдохновенным и высокомерным: он читал, как шаман, знающий, что его слова имеют силу если не над злым духом, то над бедными кочевниками. Он говорил на многих языках, на всех с акцентом - не с русским, с «бальмонтовским»...» И еще, главное: «Бальмонт был необычен». По свидетельству Е. А. Андреевой, «Бальмонт всю жизнь изучал какой-нибудь новый язык. Хорошо он знал французский, немецкий, греческий, латинский, итальянский, испанский, польский, литовский, чешский, норвежский, датский, шведский. Похуже грузинский, немного японский, санскрит».

Вы скажете, романтик и символист, Бальмонт самого себя выдумал. Но ничего поэт никогда не придумывает. Есть и романтические пейзажи, есть и романтические страны. И поэт только открывает нам через себя то, что мы сами собою -- не слышим. Оттого его поведение становится романтическим по преимуществу. Он всем своим существом действует на воображение. И для того, чтобы заявить о любви к «прозе -- в жизни и стихах».

Сам Бальмонт в статье «Элементарные слова о символической поэзии» так определял назначение поэта: «наслаждайтесь свойственной ему новизной и роскошью картин... читайте между строк -- тайные строки выступят и будут говорить с вами красноречиво». Видно, звуки говорят, порой, больше, чем слова. Потому что мир наполнен звуками в гораздо большей степени, чем словами, и в них больше правды.

А родился Константин Дмитриевич Бальмонт 4 июня 1867 г. в селе Гумнищи Шуйского уезда Владимирской губернии. Отец его, небогатый помещик, 50 лет служил в шуйском земстве мировым посредником, потом судьей и, наконец, председателем уездной земской управы. Характером он обладал кротким и созерцательным и всего себя посвятил распространению грамотности.

Жизнь семьи направляла мать, Вера Ивановна Лебедева, генеральская дочь, получившая институтское образование. Личностью она была незаурядной: учила и лечила крестьян, устраивала любительские спектакли и концерты, печатала статьи в провинциальных газетах, писала романы и стихи. Сам поэт признавал, что именно она «ввела меня в мир музыки, словесности, истории, языкознания». Непоседливость и «охоту к перемене мест» поэт, очевидно, также унаследовал от нее. Из книг наибольшее впечатление произвели на него в детстве «Путешествие к дикарям», «Хижина дяди Тома» и «Конек-Горбунок». «Первая научила меня жаждать путешествий... Вторая... рассказала, что есть уродливый мир гнета и страданий... Третья научила детскую душу таинственности жизни и пониманию великой связи». Как знаменательно это признание.

Учился же Бальмонт лениво, зато много читал, а с десяти лет начал писать стихи. Влияние народнических идей в среде, окружавшей подростка, было огромным. Своим взглядом поэт оставался верен всю жизнь. Позже он будет проклинать тех, «кто не верит в победу сознательных, честных рабочих», не замечая смехотворности текста, и даже в 1920 г., на торжественном заседании в Колонном зале Дома Союзов, посвященном Первомаю, умудрится продекламировать «Песнь рабочего молота», совершенно уже выпадая из времени. Пока же он спорит со старшим братом, который собирается уйти в монастырь: «Ты будешь жить за счет народа, не давая ему взамен ничего». Летом 1884 г. он был исключен из VII класса гимназии по обвинению в принадлежности к революционному кружку. Впрочем, гимназию он искренно ненавидел. Благодаря хлопотам матери, он был зачислен во владимирскую гимназию, окончил ее и поступил на юридический факультет Московского университета. За организацию студенческих беспорядков был посажен на три дня в Бутырскую тюрьму (чем очень гордился), затем исключен из университета и выслан в Шую.

Здесь он снова сблизился с «политическими» и «предложил себя для террористического акта». Определившись снова в Московский университет, вскоре покинул его «по причине нервного расстройства».

Затем последовала женитьба на дочери шуйского фабриканта Ларисе Михайловне Гарелиной. Семейная жизнь сложилась неудачно. В 1890 г., прочитав ходившую в списках «Крейцерову сонату» Толстого, в момент психического обострения, Бальмонт выбросился с третьего этажа. Год он лечился и вышел из болезни обновленным, хотя хромота осталась с ним навсегда. «И прикоснувшися к земле, Я встал с могуществом Антея». Действительно, это было рождением собственно Бальмонта-поэта. Изданный им незадолго до этого «Сборник стихотворений» не имел успеха среди его друзей, «мыслящих студентов», отрицавших «чистое искусство». Да и материальные его дела были неблестящи - он буквально голодает.

Поэт начинает переводить Шелли, вступает в Общество любителей, российской словесности, выступает с лекциями.

В 1894 г. выходит первый его настоящий сборник «Под северным небом». В это время формируется русский символизм.

Следующий сборник Бальмонта «В безбрежности» (1895) характеризует его уже как основного поэта нового направления. Он женится на Екатерине Алексеевне Андреевой, переводчице, родственнице известных московских издателей Сабашниковых и уезжает за границу. Здесь он погружается в изучение языков и литератур. «В первый раз в жизни я живу всецело и безраздельно эстетическими и умственными интересами и никак не могу насытиться сокровищами живописи, поэзии и философии». Его приглашают в Оксфорд прочесть цикл лекций о русской поэзии.

В 1898 г. выходит сборник «Тишина», а в 1900 одна из лучших его книг -- «Горящие здания». К этому времени он полностью сложился как поэт, пришедший сказать новое слово: «Ко мне пришло что-то более сложное, чем я мог ждать... Как неожиданна собственная душа! Стоит заглянуть в нее, чтобы увидеть новые дали... Я чувствую, что напал на руду... и если не уйду с этой земли, я напишу книгу, которая не умрет» (письмо к Л. Н. Вилькиной).

Публично прочтенное им в 1901 г. стихотворение «Маленький султан» было воспринято как серьезное антиправительственное выступление. Поэта высылают в курское поместье, здесь он заканчивает работу над следующей книгой -- «Будем как Солнцe».

А уже весной 1902 г. Бальмонт снова надолго покидает Родину. Он пишет следующую книгу - «Только любовь», а в 1905 г. возвращается в Россию. Завороженный революционной Москвой, поэт все дни проводит на улицах, нося в кармане заряженный пистолет. Среди близких ему людей только Блок сочувственно относится к его сотрудничеству с большевистской газетой «Новая жизнь» и появлению сборника его революционных стихотворений в горьковском издательстве «Знание». Об этом периоде пишет И. Эренбург: «После разгрома революции 1905 г. Бальмонт возмутился расправами, свистом нагаек, виселицами; он издал за границей «Песни мстителя» -- книгу с весьма благородными чувствами и с весьма плохими стихами. Он называл Николая Второго «кровавым палачом». Хотя книга была на редкость слабой, царь рассердился, и Бальмонту пришлось перейти на положение эмигранта. Только в 1913 г. великий князь Константин... выпросил у Николая амнистию Бальмонту».

5 мая на Брестском вокзале его встречали родные, друзья, литераторы во главе с Брюсовым, репортеры, фотографы, публика. Ввиду запрещения произносить речи, поэт бросал в толпу ландыши! Но торжества в честь Бальмонта продолжались.

Два года совершал поэт длительные лекционные турне. Слава его стала всероссийской. Восторженно встретивший свержение самодержавия, Бальмонт воспринял Октябрьский переворот как «узду» и «насилие на свободном слове». Хотя вел себя лояльно. В 1918 г., когда выбирали короля поэтов, он занял III место.

В 1920 г. со своей третьей женой (Е. Г. Цветковской) и дочерью Миррой Бальмонт уехал в Париж, как оказалось навсегда. Постепенно его почти перестали печатать в эмигрантской периодике и издательствах, и он был вынужден поселиться в рыбацкой деревне на берегу Атлантического океана. Затем Бальмонты переехали в убежище «Русский Дом», устроенном известной матерью Марией (Е. Ю. Кузьминой-Караваевой) в местечке Нуази-ле-Гран под Парижем. В 1938 г. они перебираются в отдельную квартирку, где в минуты просветления (последние 10 лет жизни Бальмонт страдал душевным заболеванием) поэт перечитывает «Войну и мир», декламирует стихи Есенина, Цветаевой, Ахматовой.

Умер Бальмонт от воспаления легких в ночь на 24 декабря 1942 г. Похоронили его на французском кладбище. На надгробии написано по-французски: «Константин Бальмонт, русский поэт».

Говоря объективно, действительно замечательными являются три его сборника: «Горящие здания», «Будем как Солнце» и «Только любовь». Затем поэт, заявивший, что «не размышляет над стихом», по свидетельству близких, писавший непрерывно и никогда не возвращавшийся к написанному, стал быстро терять творческую высоту. Уже в 1909 г. высоко ценивший его Блок подытожил: «Это почти исключительно нелепый вздор, просто -- галиматья, другого слова не подберешь. В лучшем случае это похоже на какой-то бред, в котором, при большом усилии можно уловить (или придумать) зыбкий лирический смысл, но в большинстве случаев - это нагроможденье слов, то уродливое, то смехотворное». А о его беспримерной переводческой работе А. Белый отозвался: «Ежегодно прочитывает целые библиотеки по истории литературы, теософии, востоку, естествознанию. Но книжная волна без остатка смывает книжную волну. Книжные волны лижут голый утес; как с утеса вода, сбегает с Бальмонта книжная мудрость, не изменяя его». Это далеко не всегда справедливо. Переводческая его работа была титанической. Это обрядовые гимны и любовные песни древнего Египта, космогонические сказания майя и ацтеков, памятники древнейшей поэзии Халдеи, Ассирии и Индии (ведийские гимны, «Упанишады»), Асвагоша («Жизнь Будды»), Калидаса (три драмы), гимны и притчи из «Зенд-Авесты», Лао-цзы и поэты древнего Китая, песни и заговоры поэтов Океании, Орфей и Сафо, «Эда» (в отрывках), друидические гимны, песнопения и легенды Бретани, японские «танки», Омар Хайям и песни суффитов, Руставели («Витязь в тигровой шкуре»), армянские поэты, Марло, Блейк, Берне, Кольридж, Вордсоврт, Байрон, Шелли (полное собрание стихотворений, поэм и драм), Эдгар По (полное собрание сочинений), Лонгфелло, Уитмен («Листья травы»), Теннисон, Стивенсон, Уайльд, Кальдерон (шесть драм), Лопе де Вега, Тирсо де Молина, испанские народные песни, Гете, Ленау, Гейне, Бодлер, Фор, Эредиа, Леопарди, Мицкевич, польские народные легенды, народная и письменная поэзия славянских народов, «Слово о полку Игореве», и это еще не полный список.

Сам поэт называл переводы «мировой перекличкой от страны к стране». И сам чудно отзывался на любой музыкальный звук. Но он настолько заигрался звуками, что Блок, который писал, что «когда слушаешь Бальмонта - всегда слушаешь весну», вынужден был признать, что «Бальмонт и вслед за ним многие современники вульгаризировали аллитерацию». А Цветаева, всю жизнь неизменно любившая Бальмонта, привела его творческую судьбу, как пример «непреодоленного дара», констатируя, что он вызвал демона поэзии, «но с ним не совладал». Года летели, появлялись в поэзии новые драгоценные имена, и вдруг оказалось, что от всего этого шума, блеска, горячности, полета, «от Бальмонта с его горящими зданиями, мировыми поэмами, сверхчеловеческими дерзновениями и демонической самовлюбленностью осталось несколько хороших стихотворений».

Приходят другие поколения, совершенно иные люди, но все так же трогается сердце, заслышав: «Есть в русской природе усталая нежность», и верится, что где-то плещется зачарованный бальмонтовским музыкальным заклятьем «чуждый чарам черный челн». И для того ли приходит в мир поэт, чтобы встать в унылый ряд литературных школ и направлений? О, нет. Назначение его, как писал Блок, «таинственно». «Всем существом, всем сердцем» поэт слышит божественный глагол, пусть даже сквозь рев революционного грома. Для того он и призван. И пусть это только единый звук. Но он остается верен этому звуку всю жизнь. И только ему.

«Вот счастье, вот права!..»

Анализ стихотворения «Фантазия»

«Фантазия» внешне представляет собой развернутое описание спящего зимнего леса. Поэт никак не локализует позицию лирического «наблюдателя», не конкретизирует психологических обстоятельств его видений. Поэтому он использует тему зимней природы лишь как повод для того, чтобы развернуть безбрежную игру лирического воображения. По сути дела, содержанием стихотворения становится мозаика мимолетных, рожденных фантазией поэта образов. Композиция стихотворения аморфна: каждая последующая строчка не столько расширяет сферу изображения, сколько варьирует на разные лады первоначальное мимолетное впечатление.

Это впечатление почти не углубляется: лишь в конце второй строфы появляется намек на активность лирического субъекта. Череда вопросительных предложений намечает существование второго, мистического плана стихотворения. За «тихими стонами» деревьев поэт различает призрачных «духов ночи» -- эфемерные создания с «искрящимися очами». «Лунное сиянье» дополняется новым качеством: интуиция истолковывает красивую тревогу леса, как «жажду веры, жажду бога». Однако новый поворот лирического сюжета не получает развития: едва проявившись, интонация мистической тревоги вновь уступает место самоцельному любованию «лесной» декорацией.

Внутренняя выразительность стихотворения -- в преображении статичной картины застывшего леса в динамичный, беспрерывно меняющий свое русло поток образов. Природные стихии -- ветер, метель, лес -- оживлены здесь характернейшим для Бальмонта приемом -- олицетворением: в стихотворении все движется, чувствует, живет. Образы вольных стихий (ветра, моря, огня) в художественном мире Бальмонта будто просвечиваются, приобретают прозрачность и глубину символов. Они передают ощущения свободной игры сил, легкости, воздушности, раскованной дерзости, в конечном счете -- вольности человека в мире. В «Фантазии» за быстро меняющимися, калейдоскопически мелькающими ликами зимней ночи -- легкокрылое воображение художника, его ничем не скованная творческая воля. Внешние очертания бальмонтовских образов лишены графической четкости. Тончайшими касаниями поэт наносит лишь контуры предметов, заставляя их будто пульсировать под лунным освещением. Для лирических пейзажей Бальмонта вообще характерны мотивы дрожания, вибрации, трепета, -- придающие образному строю качества зыбкости, переменчивости, мимолетности: «трепещут очертанья», «роптанья ветра», «дождь струится», «искры лунного сиянья» и т.д.

«Фантазия», как и большинство других стихотворений Бальмонта, пронизана радужной свето-воздушной игрой. Создаваемые образы (сосны, ели, березы и т. д.) утрачивают вещественность, приобретают летучую невесомость, будто растворяются в «светлом дожде», в «лунном сиянии». Этому способствует пристрастие поэта к нанизыванию многочисленных эпитетов, в цепочке которых тонет определяемое ими существительное.

Другая заметная в стихотворении особенность бальмонтовской поэтики -- интенсивная, порой гипертрофированная (самоцельная) музыкальность. Словесно-звуковой поток в «Фантазии» приобретает окраску баюкающего плескания, нежного журчания. Тишина лунной ночи оттеняется всполохами шепота, вздохов, моленья. Излюбленный ритмический ход Бальмонта -- повторы разных типов. Это, прежде всего, лексические повторы. Часто в границах одного стиха дважды, а то и трижды повторяется одно слово (иногда в слегка измененной форме). Используется и своеобразный принцип лексического «эха», когда слово вновь всплывает через несколько стихов после своего первого появления. Так, в третьей строфе -- своеобразной музыкальной коде стихотворения -- повторяются слова и словесные группы, использованные в первой и второй строфах: пенье, сиянье, луна, трепещут, вещих, дремлют, внемлют, стон.

Еще важнее повтор однородных грамматических конструкций, используемый и в рамках отдельного стиха, и в рамках строфы -- благодаря грамматической однородности нивелируются семантические различия слов, так что, например, словесные пары «дремлет -- внемлет» или «вспоминая -- проклиная» воспринимаются почти как пары синонимов.

Не менее заметна и другая грань звуковой организации стиха -- широчайшее использование аллитераций и ассонансов. Особенно любит Бальмонт инструментовку на шипящие и свистящие согласные: по стихотворению прокатываются звуковые волны ж-ш-щ-ч, с-з; велика роль сонорных согласных л-р-м-н. Не проходит поэт и мимо возможности эффектно использовать ассонансы: например, в третьем стихе в пяти из восьми ударных позиций оказывается с, а в шестом -- четырежды использован ударный а. Бальмонту присуще умение придать традиционному стихотворному размеру (в данном случае классическому хорею) новый ритмический оттенок. За счет сильного удлинения ритмическое движение приобретает качества сонливой замедленности, певучей медлительности, размеренной ворожбы.

Общее ощущение от лирики Бальмонта -- непосредственность реакции поэта на мир, его умение поэтически возвысить непостоянство настроений и вкусов, импрессионистичность видения и сильнейшая тяга к внешней музыкальности.

бальмонт стихотворение фантазия

Размещено на Allbest.ru