Размещено на http://www.allbest.ru/

СМЕХ В ТАТАРСКОЙ ПРОЗЕ В 1950-1960 гг.

Макарова В.Ф.

В 50-е годы XX века социально-политические установки и жесткие рамки социалистического реализма тормозили развитие комической литературы. Это беспокоило и самих писателей: они призывали серьезно призадуматься о том, почему в татарской литературе мало внимания уделяется комическим жанрам. Так, прозаик Г. Кашшаф на IV съезде (1958) писателей Татарстана выступил с докладом, где подчеркнул, что комическое является не только оружием критики, но имеет жизнеутверждающую силу [6, с.51-52]. В 1959 году З. Мазитов писал, что отсутствие теоретических трудов в области сатиры тормозит качественное развитие комической литературы [8, с.78-91]. Официальная критика характеризуется стремлением уйти от компрометирующей "лакировки действительности".

В этот период татарская комическая проза и поэзия уступали более или менее активизировавшемуся в драматургии жанру комедии, хотя в основном репрезентовались лирические, музыкальные, бытовые комедии (X. Вахит, Ю. Аминов, Р. Ишмурат, А. Камал, М. Амир, А. Ахмет, Г. Насрый). Нельзя не согласиться с мнением Н. Ханзафарова, который объясняет отсутствие социальных комедий результатом формирования "теории бесконфликтности" в татарской литературной критике [11, с.408].

Однако соцреалистический канон не смог уничтожить художественные традиции сатирического и комического. Обновление комических жанров происходит в драматургии X. Вахита, в творчестве которого особое значение приобретает "карнавальный смех". Обращения к таким приемам, как гротеск, шарж, ирония, фарс, к традициям народного смеха способствовали рождению новых комических произведений в татарской драматургии (Т. Миннуллин, Ф. Яруллин, Ш. Бикчурин, Г. Минский, Ш. Зайни), хотя и скованных нормами канона.

Также в развитии сатиры свою роль сыграл выпуск журнала (1952) "Чаян", который был приостановлен в военные годы.

В начале 50-х годов сатирический жанр оставался под пристальным вниманием цензуры. В связи с этим стали подвергаться гонениям писатели, осмеивающие отрицательные явления в жизни общества. Например, Амирхана Еники, Гамира Насрый обвинили в "искажении советской действительности" [10, с.80 81]. На III съезде писателей Татарстана несколько раз критично упомянули об опубликованном в 1954 году в журнале "Совет эдэбияты" поэме Г. Насрый "Эшнэкэй" ("Блат"), где автор критиковал всего лишь отдельные отрицательные явления в советской торговле. Поэтому сатира вынуждена была в основном высмеивать капиталистическую систему, международную политику и различные бытовые явления.

Объектами смеха в прозе в этот период становится то, что не имело отношения к решению социальных проблем: человеческие слабости. Мотив мещанства, активно прозвучавший еще в 1920 1930-е годы в творчестве X. Такташа, Н. Исанбета, А. Файзи, напрямую связанный с актуализацией архетипа врага, в прозаических миниатюрах, притчах поэтов Г. Афзала, Ш. Галиева, в новеллах X. Сарьяна, Ф. Шафигуллина, в юмористических рассказах А. Еники, Г. Мухаметшина переносится на плоскость оценки психологии простого человека, которого предстоит перевоспитать в советского гражданина.

Многие юмористические рассказы, написанные в начале творческого пути X. Сарьяном, можно отнести жанру новеллы, традиции которой присутствуют в татарской литературе с давних времен. Теоретической основой для такого вывода служат исследования Фатипова об эпических жанрах [12, с.48].

В рассказе "Два письма Xабетдина", как и в рассказах "Удушие", "Антенна", Управдом Гайсин", наблюдается острый, в некотором роде парадоксальный центростремительный сюжет. В новелле можно выделить композиционную строгость, неожиданную развязку, а жизненный материал свести в фокус одного события. Герой пишет два письма. В первом восхваляет своего начальника, во втором, предназначенном брату, высмеивает того же начальника. Неожиданный финал новеллы герой отправляет письма, перепутав конверты. Жизненную комическую ситуацию писатель превращает в поучительную историю, обогатив новыми свойствами: малодушие не остается безнаказанным. Комическая ситуация наблюдается и в рассказе-новелле "У родника". Стесняясь людей, Гумар ходит к роднику за водой только ночью. Мол, не мужское это дело. Однако, как выясняется, ночью к роднику ходит не только он один, но еще несколько мужчин и даже секретарь парткома, которого больше всех боялся Гумар. Так писатель выявляет черты характера отдельных людей, интерпретируя, что строителям новой жизни они не к лицу.

Критика всего негероического проходит красной нитью через творчество X. Сарьяна. При помощи таких приемов, как игра слов, логическая инверсия, разоблачение героем самого себя, гипербола, ирония, писатель подвергает осмеянию отдельные черты характера, слабости современников. В сборниках "Рассказы" (1962) и "Мелодии души" (1969) опубликовано около двадцати юмористических рассказов, где благородная мораль противостоит презираемой морали мелкого антигероя. В них объектами высмеивания становятся люди с такими недостатками, как безволие ("Покаяние дятла"), мещанство ("Оленья шапка"), болтливость, излишнее любопытство ("Свидетель поневоле"), беззастенчивость ("Извините! ") и так далее.

Лень и эгоистичность детей и отца в рассказе "Как мы отпраздновали день рождения мамы" автор рисует через иронию. В рассказах "Старческий маразм", "Извините!" использован традиционный прием, который Н. Чернышевский истолковал как "внутреннюю пустоту и ничтожность, прикрывающуюся внешностью, имеющую притязание на содержание и реальное значение". В первом рассказе гиперболически описываются "подвиги" героя солдата Чапаевской дивизии, автора романа в 40 томах. К рассказу "Извините!", где высмеиваются действия наглого и беззастенчивого "гостя", который через каждые два слова произносит вежливое "извините", применимо гегелевское определение контрастного несоответствия содержания объекта и формы его проявления. С одной стороны кажется, что рассказы нацелены на формирование общественного мнения об опасных вредительских элементах, сохранившихся в сознании и характере людей, которые противостоят идее строительства новой жизни. Но опираясь на традиции таких мастеров юмора, как Г. Тукай, Ш. Бабич, К. Тинчурин,

Н. Исанбет, А. Файзи, X. Сарьян иронически высмеивает пропаганду нового героя, определяя те или иные черты как общечеловеческие.

В татарской литературе данного периода присутствует и описание борьбы с "объективным врагом" общества формализмом, панибратством, халтурой в области литературы и критики. Особенно наглядно проявилось это в творчестве Г. Афзала, X. Сарьяна, Ш. Галиева, Ф. Шафигуллина, А. Исхаки, З. Нури, З. Мансура, А. Ерикая.

Так, в рассказе X. Сарьяна "Это жизнь!", написанном в 1956 году, при помощи приемов авторской маски и самоиронии осмеивается подхалимство, бездарность, очковтирательство "литработника". Автор с сарказмом отражает "рабскую психологию" уничижение перед начальством (в повести "Точка с запятой" X. Сарьяна эта тема раскрылась и в свете национальной парадигмы). В рассказе "Финал" (того же автора) молодого писателя-студента футболят за подписями из одного общества в другое. Здесь осуждается подавление творческой инициативы, бумажная волокита и безответственность бюрократов. Рассказ о том, как официальная цензура (хотя и гласила [7] вроде героя этого рассказа: "Нам нужны Гоголи, Щедрины. ") на самом деле сочла нужным "держать кинжал в ножнах". Так в татарской литературе появляется мысль о существовании темной силы. Она построена на конфликте между героическими строителями социализма и разными врагами, препятствующими этому, особенно в области художественной литературы.

Рассказы Ф. Шафигуллина также раскрывают животрепещущие проблемы литературного мира "работа на социальный заказ ("Джан Али"), подавление творческого поиска ("Афлатунов заведующий отделом"), стяжательство литературной славы далеко не за счет таланта ("На рыбалке", карьеризм молодых и покорение литературного Олимпа за счет протекции известных писателей ("Автограф", "Здравствуйте, Сибгат абый!), маневренное обхождение литературой острых вопросов современности ("Собрание плагиаторов", "Рыба плавает в воде") [14, с.14] и так далее. Таким образом, писателей этого периода тяготит нездоровая литературная ситуация в стране. Однако внимание акцентируется на фольклорности, шуточности, сюжет не построен на конфликте героя с общественной средой, сатирические тенденции отодвигаются на второй план.

Произведения X. Сарьяна, Ф. Шафигуллина были приняты благодаря смеху, который является симбиозом народного и государственного смеха ("это уникальный феномен смеющейся идеологии, смеющего государства и смеющейся власти" [5, с.41]. При помощи народного смеха на суд читателя выносятся противоречия между теорией и практикой строительства социализма. В рассказах Ф. Шафигуллина "Шапка", "Стог сена", "Эстафета", "Проект Мотыйгуллина", "Суд", "Флюгер", "ЛамигаСамига", "Смотря в глаза", "Операция мотор", X. Сарьяна "Финал", "Это жизнь", "Два письма", "Чамат кандидат наук", "Он", "Разрушитель-Тимери", "Пестрая курица", "Во время поста", "Управдом Гайсин" сатира подыскала "те явления, которые, возникнув при социализме, противоречат самой сути социалистического строя" [4, с. 195].

Если Ф. Шафигуллин в своих рассказах "Шапка", "Ради доброго дела" в лице угодника Габита Тагирова критикует рабскую психологию, то X. Сарьян в лице Чамата и Камиля указывает на социальные причины живучести феномена рабства. Механизм распределения общественного богатства, свойственный советскому государству, заставляет человека склонять голову перед малыми и большими начальниками, как и героев Амирхана Еники ("День рождения бабушки Майбадар"). Герои рассказа Гайнуш и Зайни приспособлены к прихотям своего начальника.А. Еники в своих рассказах едко смеется над подхалимами, выскочками ("Пробка", "Свисток").

1960-е годы характеризуются демократическими преобразованиями в обществе, которые имели значение для дальнейшего развития всего искусства страны. Наблюдаемая в этот период попытка замены признанных в советской литературе социально-классовых оценок вневременными и внесоциальными моральными критериями наносит "мощный удар по пролетарской культуре" [9, с.11].

Как говорил английский философ А. Шефтсбери, "Чем больше давление, тем резче сатира. Чем ужаснее рабство, тем тоньше сатира" [3, с.484 [. В результате социокультурных преобразований такие темы, как формализм, бюрократизм, протекционизм осмеиваются острее. Но, произведение X. Сарьяна "Точка с запятой", пронизанное сарказмом, могло появиться только в условиях "заморозков". Написанное еще в 1967 году, оно увидело свет лишь в 1990 г. Этот факт можно объяснить цитатой польского поэта и драматурга С.Е. Леца: "Сатира никогда не сможет сдать экзамен, так как в жюри сидят ее объекты" [5, с.238]. У героя был общеизвестный прототип, который ради своей карьеры неоднократно писал анонимные доносы на X. Сарьяна [13, с.155].

Центральный образ этой повести Гали Галиевич (прозвище Чамат) человек, случайно попавший в науку. Этот бездарный, мнительный, завистливый, злой карьерист по протекции одного бюрократа становится заведующим кафедрой филологии. Чтобы удержаться в кресле, он руководствуется принципом: "Когда дерутся два ястреба, сытым остается ворон". Правда, ему не удалось сформировать враждебную среду в коллективе, давшем оценку его человеческим качествам.

Автор рисует сатирический образ через гиперболическое описание внешнего и внутреннего облика, через речь, заостряя внимание на деталях (Чамат угождает профессору, имитируя его походку). Чтобы показать интеллектуальную ограниченность, писатель намеренно нарушает логические связи в его рассуждениях псевдонаучного толка. Для создания пародийного эффекта используются псевдоцитаты, стилизация, аллюзивная ирония (строки стихотворения Чамата, украденные у Г. Тукая). Выдержки из монографии Чамата, посвященные "знакам препинания", но далекие от научной лингвистики, представлены как пародия на плохой научный труд (не трудно обнаружить типологическое сходство с рассказами "Каша", "Рыба плавает в воде" Фаиля Шафигуллина, написаными как пародия на диссертацию и критическую статью). Самоуверенно представив работу на суд специалистов, Чамат терпит позор и заболевает. Рентгеновские снимки врачей показывают, что в мозгу у Чамата вместо извилин имеются лишь "точки с запятыми", а вместо сердца лишь "темнота". Такое искажение личности писателем, как говорил Ю. Борев, "обостряет ощущение социального вреда объекта критики" [2, с.216].

По мнению Е. Шкловского, сатира не только высмеивает отрицательные явления общества, но и высвечивает социальные и психологические механизмы причин того или иного явления [15, с.16]. X. Сарьян указал истоки и условия появления таких типов, как Чамат и его отец, описывая детство героя в контрастах между видимостью и сущностью социальной действительности.

В своем сатирическом призведении X. Сарьян удачно использовал аллюзии (в повести автор десять раз ссылается на эстетические взгляды Г. Тукая). Как отмечает Н. Гребенникова, "аллюзивность прозы, приемы скрытой и открытой цитации, порождающей новые ассоциативно-семантические микроструктуры, использование кодов прошлых культур явление неслучайное и связано с общим тяготением современной литературы к созданию универсальных моделей бытия" [1, с.85]. Поэтому X. Сарьян не только в филологических вопросах, но и в жизни призывает ориентироваться на Г. Тукая, на таких людей, как герои повести Айдар, Xасан. Автор безжалостно разоблачает болезни общества, где честным людям тяжело жить, где людьми управляют бюрократы.

Таким образом, анализ произведений этого периода дает возможность сделать вывод, что хотя в условиях "развитого социализма" невозможно было откровенное отвержение канона, ревизия соцреализма началась с критики отдельных негативных черт характера людей, "перегибов" в процессе строительства новой жизни. Сатира высветила болевые точки социального бытия и тем самым подготовила почву для появления произведений, которые в дальнейшем способствовали демократическим преобразованиям в обществе и прогрессу. Возникают табуированные ранее темы, образы некоторых героев подгоняются под демифологическую парадигму.

татарская проза социалистический комический

Литература