Поэтика сновидений в творчестве В.Г. Короленко

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПОЭТИКА СНОВИДЕНИЙ В ТВОРЧЕСТВЕ В.Г. КОРОЛЕНКО

Юрков Д.И.

Рубеж Х1Х-ХХ веков время перепутья и кризиса художественного сознания, онтологического тяготения литературы к мистицизму, стремлений к идеалу, предощущения грядущих перемен, смены парадигм. Наряду с мотивами будущего и мотивами новой жизни первостепенное значение приобретает сновидения как проявления иррациональной многомерности мира, способствующей двойному толкованию загадочных событий. В культуре XX века сновидение становится «игровым полем», на котором осуществляется игра в сакральное. Сон «говорит с человеком на языке, понимание которого принципиально требует присутствия переводчика. Сну необходим истолкователь»[1].

Тема сна создает в контексте творчества многих писателей рубежа веков Х1Х ХХ веков лейтмотивный ритм. В произведениях В.Г. Короленко сон становится универсальным медиатором между реальностью и текстом, помогает соединять различные культурологические и нравственные пласты.

Таинства сновидений очень интересовали В. Г. Короленко. Так, в автобиографическом романе «История моего современника» (1905 1921), в главе «Детская любовь», он пишет: «Сны занимали в детстве и юности значительную часть моего настроения. Говорят, здоровый сон бывает без сновидений. Я, наоборот, в здоровом состоянии видел самые яркие сны и хорошо их помнил. Они переплетались с действительными событиями, порой страшно усиливая впечатление последних, а иногда сами по себе действовали на меня так интенсивно, как будто это была сама действительность». Можно сказать, что здесь изложена концепция сна и сновидений, которая затем реализовывалась во всем творчестве писателя [2, с. 78]. Для изображения сна В.Г. Короленко использует различные приемы. В одних рассказах это прием «необъявленного сна», когда на одной повествовательной плоскости оказываются «внешняя действительность персонажа и его подсознание» [2, с. 75], в других тема сна напрямую соприкасается со сказочными мотивами.

Деструктивность исторической эпохи способствовала намеренному стиранию отчетливой границы сна и действительности, понятие двоемирия, созданное романтической традицией, трансформируется. В рассказе «Сон Макара» (1885) мы наблюдаем религиозное удвоение мира: мир людей и небесный мир. Грань стерта, и нельзя с уверенностью сказать, где кончается реальность и начинается сон. Значимым оказывается эффект незаметности перехода из одной сферы в другую. Использование этого приема напрямую связано с главной мыслью рассказа, в основе которой лежит парадокс: Макар во сне более живой, чем в жизни. В первой половине рассказа перед нами человек, в голове которого рождаются мысли, только когда он выпьет, он живет, «как во сне» [4, с. 34]. В «Истории моего современника» В.Г. Короленко, рассказывая о создании «Сна Макара», описывает семью Захара Цыкунова © Юрков Д.И., 2012 (прототип Макара): «И все это происходило как будто во сне. С закрытыми глазами она выпевала свои жалобы, с закрытыми же глазами он возражал...»[5, с. 307. Т.5]. Душа этих людей спит, как и у Макара, поэтому-то в рассказе Короленко сделал незаметным переход из яви в сон. Во сне же Макар «пробуждается» от пожизненного своего сна, осознает прожитую жизнь. Отсюда его страстные монологи вырвалось накипевшее [3, с. 78].

Следует отметить, что именно из-за незаметности перехода яви в сон читатель до конца рассказа находится в сомнении: сон это или видение перед смертью замерзающего Макара, или все же описание его жизни после смерти [3]. Оставив в конце рассказа недоговоренность, писатель стремился усилить обобщающий смысл образа Макара и его судьбы.

Прием «необъявленного сна» Короленко использует еще в нескольких произведениях. Например, в фантазии «Тени» (1891) лишь две фразы указывают на то, что Ктезиппу (ученику Сократа) снится сон [5, с. 69. Т.2]. Сюжет же разворачивается так, будто Ктезипп на самом деле видит Сократа и его спутника после смерти.

В рассказе «Судный день» (1890) нет ни малейшего намека на то, что герой уснул: фантастические события, одним из героев которых становится еврейский черт Хапун, воспринимаются читателем в русле сказки, в соответствии с определением жанра, которое дал писатель произведению. И только в последней, двенадцатой главе читатель узнает, что все случившееся с героем было сном.

Но все же прием «необъявленного сна» не характерен для всех произведений писателя, он появляется лишь для выполнения особой функции стилизовать произведение под устоявшийся жанр («Сон Макара» рождественская история, «Судный день» сказка), и тем самым завлечь читателя. Несмотря на это, идея переплетения сна и действительности возникает в деталях других произведений В.Г. Короленко неоднократно. Например, в рассказе «Убивец»(1880): «а сам я точно во сне...»[5, с. 144. Т.1], «Лежу на сене, спать не сплю, а все будто сон вижу...», точно «с этого взгляду от сна прокинулся»[5, с. 149. Т.1].

Часто процесс «засыпания просыпания» используется как рамка для основных событий. Например, в рассказе «Софрон Иванович» (1902) главный герой просыпается и становится свидетелем объяснения художника с женой [5, с. 439. Т. 4].

В «Художнике Алымове» (1896) как только герой засыпает или готовится это сделать, вокруг него происходит странное движение: кто-то поет, разговаривает, мелькает перед окнами. Но с такой вынужденной бессонницей связан мотив откровения: именно ночью происходят беседы главного героя с художником Алымовым, раскрывающие сущность искусства, назначение человека.

В «Государевых ямщиках» (1901) ночь время откровения, освобождения от условностей, и только сон способен воссоздать истинную картину мира, когда герой может увидеть важное, заметить то, что при дневном свете не бросается в глаза, [6, с.75].

В рассказе «Ушел!» Андрей Иванович внезапно просыпается от незнакомой музыки: «На третий день, на заре, я проснулся от пения. Сначала напев звучал в отдалении, неопределенной мелодией, потом все приближался.» [7, с. 344. Т. 3] .

Оказалось, это в церкви происходит отпевание мертвеца. Символично то, что именно в этот день Андрей Иванович собрался начинать новую жизнь, но вместо радостного утреннего щебетания птиц его разбудил хор из трех голосов «Знать, родного провожает // Спать в долину средь гробов....»[7, с. 345, Т. 3]. Читатель понимает: сон способен подарить новую жизнь, но будет ли она лучше прежней?

Иногда В.Г. Короленко руководствуется физиологическими принципами возникновения сна: в таком случае, длительное путешествие, мороз, монотонное укачивание в дороге способны ввести героев рассказов в состояние, когда разум затуманен и не осознает в полной мере, что происходит вокруг [6, с. 35]. Весьма забавно это выглядит в рассказе «Феодалы»(1904), где герои, отправившись на ночлег после долгого переезда, неожиданно оказываются принятыми в «теплых и мягких постелях». Но «через два дня трудного пути мы уже забыли о резиденции.. .ковры, цветы и зеркала, освещенные окна и музыка, все это утонуло, затянутое однообразием новых впечатлений, как тонет дальний островок в туманном океане» [6, с. 39].

В рассказе «Мороз» (1901) замерзающие люди приняли реальность за сон и проехали мимо человека, оставив его умирать. Основная функция сна в этом произведении возможность осознания прошлых поступков и реализации вины героя: путешественники попытались исправить свою ошибку, но было уже поздно. Символический образ мороза помогает писателю выразить мысль о том, что жить с «застывшей» совестью невозможно, ибо человек всегда ответственен за страдания другого [2].

Использование такого приема позволяет В. Г. Короленко показать субъективно идущее время. Действие в его произведениях предельно сгущается и уплотняется, «укладываясь» в несколько часов, хотя на самом деле может вмещать и дни, и годы. Оно сосредоточивается вокруг переломного, решающего момента, который переживает герой. Так, в очерке «Мгновение»(1900) долгие годы, проведённые в заключении, в восприятии Диаца сливаются в один бесконечный день. Он, словно не живёт, а спит: «Понемногу всё прошлое становилось для него, как сон.», «И ещё годы прошли в этой летаргии.», «Время сна не существует для сознанья, а его жизнь уже вся была сном, тупым, тяжёлым и бесследным...»[5, с.253, 254] . В повествовании писатель использует приём композиционного параллелизма, характеристика психологического состояния героя рассказа постоянно соотносится с изображением моря: когда поднимается буря узнику плохо, а когда волны ласково плещутся, то Диац также погружается в состояние дремы.

Многоточие и открытый финал позволяют автору максимально расширить пространственно-временные границы, сон сменяется плакатными репликами-сентенциями: «.кто знает, не стоит ли один миг настоящей жизни целых годов прозябанья!»[5, с. 258.Т.2]. Несмотря на то, что судьба героя до конца не ясна, финал рассказа показывает: годы сна не стоят и одной минуты вольного существования. Сон в рассказах В.Г. Короленко выполняет функцию эстетико-философской мотивировки, комментирует жизнь героев. Но более всего эта тенденция проявилась в рассказе «Не страшное»(1903), где повествование предваряется сном-парадоксом из «Анны Карениной» Л.Н. Толстого. Собеседник проецирует трагедию Анны Карениной на свою жизнь и сразу же появляется упоминание о железнодорожной катастрофе. Мотив сна связан с мотивами страха и откровения, которые не зависят от уровня развития общества, им подвержены все, мы видим, что сон может повлиять на жизнь любого человека, из-за роковой ошибки сонного машиниста могут погибнуть люди. В этом-то и заключаются жизненные парадоксы, которыми так богат этот рассказ: Елена вместо беззаботной жизни с Гаврилой вынуждена искать его по кабакам, Будников сам дарит выигрышный лотерейный билет, а потом жалеет об этом, Рогов способный и одаренный ученик становится пьяницей. В. Г. Короленко лишь использует этот сон-реминисценцию для усиления трагических противоречий, которые неизбежно ведут человека к гибели.

Вещий сон, который предопределяет судьбу героев, описан в рассказе «Без языка»(1895), где мужики из Лозищ отправляются покорять Америку, перебираются к более успешному брату Остапу. Вначале герои, подверженные укачиванию, входят в «сон-транс», его основное назначение восстановить в памяти самые важные моменты. Но затем автор использует прием сна-предсказания. Главному герою Матвею снится, что, очутившись в совершенно другом мире, он не смог приспособится к нему. Все события, которые приснились герою, могли бы стать реальностью, если бы не решительные действия: он уводит Анну из еврейской гостиницы, а затем и сам случайно теряется в огромном городе. Но по высшей воле история заканчивается хорошо, об этом был и вещий сон героя: «.. .в глубоком сне к Матвею подошел кто-то и стал говорить голосом важным и почтенным что-то такое, от чего у Матвея на лице даже сквозь сон проступило выражение крайне-го удивления и даже растерянности. И на этом он проснулся»[7, с. 60]. Рекомендации, которые герой получил во сне, но сам их не помнил, помогли ему найти свое счастье и на другом конце земного шара.

Важен мотив сна и сновидений в повести «Слепой музыкант» (1886). Уникальность этого произведения в том, что В.Г. Короленко повествует о слепорождённом мальчике, для которого мир лишён красок и света, жизни и счастья. «Основной психологический мотив этюда, пишет автор, составляет инстинктивное, органическое влечение к свету. Отсюда душевный кризис моего героя и его разрешение. мы никогда не летали, как птицы, однако, все знают, как долго ощущение полёта сопровождает детские и юношеские сны»[6, с. 149]. Читатель вместе с героем постепенно познаёт мир посредством звуковых ассоциаций и образов [6, с. 25]. Следуя физиологическим особенностям слепорожденного человека, В. Г. Короленко представляет нам неясные сновидения, которые очень похожи на догадки. Петрусь не может видеть полноценные сны, он не понимает, что это такое, это беспокоит юношу, заставляет его злиться. Кроме того его жизнь ночь, постоянная тьма, его глаза закрыты, ничего и никто не может повлиять на сложившуюся ситуацию. «И вдруг эти два слова: “Ребенок видит!”» перевернули его настроение [6, с. 147].

Внезапное прозрение, тончайшие душевные движения героя, вызванные счастьем, на мгновения вырывают Петруся из плена темноты, придают ему силы и уверенности в своих силах: он уже не осознает себя инвалидом, мешающим людям жить, мучающим их своим бессилием, и если до того вся его жизнь была неявным сном, то теперь она заиграла новыми красками.

Таким образом, сновидение является важным компонентом поэтики психологизма В.Г. Короленко, что приводит и к использованию целого комплекса онейрических мотивов. Писатель применяет прием «необъявленного сна», демонстрируя неразрывность процесса сновидения и бодрствования, обращается к сну для разделения различных этапов в жизни персонажей, использует сон-реминисценцию (например, в рассказе «Не страшное»), сон-предсказание, который корректирует поступки героев, заставляет их задуматься над своей жизнью.

Литература

1. Лотман Ю. Культура и взрыв. М.,1992.

2. Петрова М. Г. Короленко: «Высота примиряющей мысли». М.,2003.

3. Семьян Т. Ф. Ритм прозы В. Г. Короленко: Дис. ... канд. филол. наук. Алматы, 1997.

4. Бялый Г. А. Неизбывное, бодрое, героическое («Соколинец», «Слепой музыкант», «Река играет» В.Г. Короленко). // Вершины. Книга о выдающихся произведениях русской литературы. М., 1983. С. 357 378.

5. Короленко В. Г. Собрание сочинений в 10-ти томах. М., 1953. Т.5.,Т.2

6. Короленко В. Г. Избранное. Минск, 1984.

7. Короленко В. Г. Повести и рассказы. М.,1953.

Размещено на Allbest.ru