Общая характеристика мифа о потопе в "Эпосе о Гильгамеше" и Библейского повествования

Размещено на http://www.allbest.ru/

План

Введение

1. Общая характеристика мифа о потопе в «Эпосе о Гильгамеше» и Библейского повествования

2. Отличие мифа о потопе в «Эпосе о Гильгамеше» от Библейского повествования

Заключение

Введение

Для современного общества литература Древнего Востока в основе своей остается неизведанной. Начавшиеся в 19в. открытия в области истории и культуры Древнего Востока создали совершенно новые и неожиданные перспективы.

Благодаря расшифровке клинописи стало возможным сравнивать параллельные сюжеты Библии и образы из древней ближневосточной литературы.

Цель и задача данной работы проанализировать сказание о потопе, содержащееся в шумеро-вавилонском эпосе о Гильгамеше («Все видавшем»), сопоставить его с библейским мифом о потопе, установить элементы внешнего сходства и отличие в идейном содержании древнего литературного памятника и библейского текста.

При написании контрольной работы использовалось два источника: Библия и «Эпос о Гильгамеше». Трудно определить какой из них главный, какой второстепенный. Оба источника стоят на совершенно разных ступенях, что и постараюсь раскрыть в дальнейшем. Считаю, эти источники повествуют об одном событии, только в соответствии с отражением мировоззрения каждого источника.

1. Общая характеристика мифа о потопе в «Эпосе о Гильгамеше» и Библейского повествования

Исторические сведения можно почерпнуть из литературных памятников Шумера, Вавилонии и Ассирии. Настоящим кладезем их является «Эпос о Гильгамеше», текст которого был обнаружен в царской библиотеке Ниневии и датируется началом II тысячелетия до н. э. [ 1]

Развитие ассириологии стимулировалось прежде всего изданием того огромного материала, который уже дали и продолжают давать археологические раскопки. Одним из первых энтузиастов этого был дешифровщик клинописи Г. Раулинсон. По праву вошло в историю имя гравера Британского музея Дж. Смита, самостоятельно изучившего клинопись и ставшего выдающимся ученым. Он нашел, перевел и издал многочисленные клинописные литературные произведения, научные и религиозные тексты, надписи, летописи и хозяйственные документы на аккадском языке. Смит потратил много времени и сил на собирание буквально по частям «Эпоса о Гильгамеше». [2]

Согласно преданию, Гильгамеш был сыном смертного человека и богини Нинсун и правил в Уруке. Но сохранившаяся традиция позволяет полагать, что Гильгамеш был историческим лицом. Например, в шумерских царских списках он упоминается как один из царей Первой династии города Урука.

В эпосе повествуется о подвигах Гильгамеша. Желая найти цветок вечной молодости для своего народа, он после смерти своего друга Энкиду и долгих поисков встречается с Утнапишти. который спасся от потопа и по воле богов обрел бессмертие со своей женой. Найденный им цветок утащила змея, когда он купался. Утнапишти рассказывает Гильгамешу о потопе.

Потоп объясняется гневом богов. Недовольные непокорностью людей, боги насылают на землю ливень. Вода затопила страну-все люди гибнут, кроме благочистивого Утнапишти со своей семьей. Месопотамское сказание о потопе возникло в природных условиях, где возможны были наводнения. В результате разлива рек водой покрывались значительные пространства. Разливы тогдашним людям казались всемирными.

Миф рассказывает о действительно имевшем место наводнении, как доказал английский археолог Леонард Вулли, раскапывавший г. Ур на юге Междуречья. Под богатыми царскими погребениями начала III тыс. до н. э. , он обнаружил слой ила без культурных остатков толщиной от 2, 5 до 3, 5 м, а под ним слой с фрагментами керамики. «Чистый слой» и есть след наводнения - «потопа». Наводнение не было всемирным. оно затопило только Южное Междуречье. Мифы имеются и у других народов, например в Индии и Китае. [3]

В индийской традиции известны и более частные сюжеты, связанные с потопом. Таков рассказ о конфликте между Кришной, советовавшим пастухам перестать чтить Индру, и Индрой, обрушившим на землю ливень, с тем чтобы потоп смыл с лица земли пастухов и их стада. Кришна, чтобы спасти их, поднял гору Говардхану и удерживал её на кончике пальца семь дней и семь ночей, пока Индра не признал своего поражения и не прекратил потоп.

Миф о потопе в китайской традиции сообщает о страшном наводнении и сопутствовавших ему разрушениях: вода поднялась до небес, люди пришли в отчаяние. Гунь по поручению верховного правителя начинает борьбу с потопом. Девять лет он пытался дамбами (в некоторых версиях - также с помощью украденной у правителя чудесной саморастущей земли сижан) запрудить потоки воды, но потерпел неудачу и был казнён на горе Юйшань. Борьбу с потопом продолжает сын Гуня Юй, который прорыл каналы, отвёл воды в море, изгнал из болотистых низин змей и драконов и сделал землю годной для обработки. Обычно полагают (А. Масперо, В. Эберхард и др. ), что миф о Гуне и Юе имел два центра, из которых он распространился по Китаю. В китайской версии потопа существенны два обстоятельства: отсутствие мотива преступления людей как причины потопа (потоп выступает как естественное природное явление) и подчинённость сюжета о потопе общей теме устройства Земли. [4]

Библейское сказание о потопе, имеющее самые общие параллели в преданиях многих народов мира, находится в самой тесной связи с литературными памятниками Древнего Междуречья. По словам С. Н. Крамера, месопотамский миф о потопе является самой близкой и разительной параллелью с библейским текстом во всей клинописной литературе.

Наиболее полный и развернутый вид сказание о потопе приобретает в знаменитом вавилонском эпосе о Гильгамеше. Именно с расшифровки отрывка этого эпоса человечеству впервые стало известно о существовании древнего аналога библейского сказания. Эпос записан на 12 таблицах Рассказ о потопе содержит 11 таблица.

Боги решили устроить потоп. Однако светлоокий Энки, обратившись к хижине и стенке, выдал решение богов жителю Шуриппака Утнапишти. Энки повелел снести жилище и строить корабль, чтобы спасти свою жизнь. Следуя указаниям Энки, Утнапишти начал постройку судна.

В пятеро суток заложил я кузов:

Треть десятины площадь, борт сто двадцать локтей высотою,

По сто двадцать локтей края его верха.

Заложил я обводы, чертеж начертил я:

Шесть в корабле заложил я палуб,

На семь частей его разделивши ими,

Его дно разделил на девять отсеков…

Нагрузил его всем, что имел я,

Нагрузил его всем, что имел серебра я,

Нагрузил его всем, что имел я злата,

Нагрузил его всем, что имел живой я твари,

Поднял на корабль всю семью и род мой,

Скот степной и зверье, всех мастеров я поднял

После окончания строительства с основанья небес встала черная туча, и начался потоп, испугавший самих богов и заставивший их плакать. После шести дней и семи ночей потоп прекратился.

Успокоилось море, утих ураган - потоп прекратился.

Я открыл отдушину - свет упал на лицо мне,

Я взглянул на море - тишь настала,

И все человечество стало глиной…

У горы Ницир корабль остановился.

Гора Ницир корабль удержала, не дает качаться[5].

На седьмой день Утнапишти поочередно выпустил голубя, ласточку и ворона, после чего он вышел и принес жертву на четыре стороны. Энлиль смилостивился над человеком и благословил его.

Доселе Утнапишти был человеком,

Отныне ж Утнапишти нам, богам, подобен,

Пусть живет Утнапишти при устье рек, в отдаленье[6]. С различными вариантами повествования о потопе мы встречаемся не только в древней месопотамской литературе, но также и в самой Библии.

На некоторую противоречивость библейского повествования о потопе впервые обратил внимание лейб-хирург Людовика 14-го Жан д'Астрюк. Произошло это в 1751 г. Действительно, в Библии мы встречаемся не с одним рассказом о потопе, а с двумя рассказами, соединенными в одно повествование[9]. Согласно Быт. 7:4, 12, 17, потоп продолжался 40 дней, в то время как по Быт. 7:24;8, 3 - 150 дней. Быт. 7, 12 и 8, 2в говорит о великом дожде, вызвавшем великое наводнение, а Быт. 7, 11 и 8, 2а - о том, что разверзлись источники великой бездны и открылись источники бездны. В Быт. 7, 2 Ною предписывается взять с собой от чистых животных по семь пар, а от нечистых - по паре, а в Быт. 6, 19; 7, 17; 8, 19 сообщается, что Ной взял с собой только по одной паре животных. Кроме этого, все различия сопровождаются и соответствующей сменой имени Бога.

Согласно Ягвисту, Бог раскаялся в том, что сотворил человека, потому что увидел развращение человеков, помышления сердец которых были злы (6, 5-8). Бог решает сохранить жизнь только Ною. Однако и Ной должен спасти по семь пар от чистых и по паре от нечистых животных. Сорок дней продолжался великий дождь. После этих сорока дней Ной трижды выпускал из ковчега голубку, удостоверяясь в том, что воды спали. Выйдя из ковчега, Ной принес жертву. Бог, обоняя приятное благоухание, решает больше не проклинать землю за человека. Основанием для такого решения выступает то, что прежде было причиной потопа - злые помышления человеческого сердца (8, 21).

Священнический кодекс причиной потопа видит развращенность земли, наполненной насилием (6, 11-13). Бог решает спасти только Ноя. Если у Ягвиста о причине избрания Ноя прямо не говорится, то здесь этой причиной выставляется его личное благочестие. Взяв по паре от всех животных, Ной укрывался в ковчеге 150 дней. Вода поступала на землю из источников великой бездны. О бездне, tehom, священнический кодекс говорил в Быт. 1, 2. Тогда Бог разделил воды хаоса, выделяя пространство для своего творения. Теперь же Он открыл окна небесные, и мрачное пра-море обрушилось на творение. После 150-ти дней корабль пристал к горе Арарат, и Ной выпустил ворона. Бог повторяет свое благословение, данное прежде при творении (9, 1). Заключая завет с Ноем, Бог дает знамение того, что в будущем потоп не повторится. Этим знамением является радуга на небе. [7]

В свое время Фридрих Делич объяснял наличие в Библии двух версий рассказа о потопе, соединенных в одно повествование, переходом месопотамской истории о потопе на ханаанскую почву. В месопотамской версии истории о потопе, согласно Ф. Деличу, основная роль отводилась силам моря. Такой тип наводнения был неизвестен в Ханаане, где не имели дела с разливами рек. В библейском же рассказе море перестает быть главным фактором катастрофы. Так под влиянием географических условий рассказ о потопе приобрел новые черты. В целом для Ф. Делича библейский рассказ есть переработка мифологического сюжета, возникшего в культурной среде Древнего Междуречья.

Итак, библейский рассказ о потопе, соединяя в себе два повествования, имеет очевидные параллели с месопотамскими мифами.

Эти параллели можно представить в виде следующей таблицы.

Наличие различных версий сказания о потопе в древней ближневосточной литературе, а также следы двух повествований о потопе в тексте Библии свидетельствуют о широкой популярности данного сюжета в странах Древнего Ближнего Востока. В древней месопотамской литературе мы встречаемся с сюжетами, переходящими из произведения в произведение. Например, сказание о потопе попало в эпос о Гильгамеше только в вавилонскую эпоху, и было, очевидно, заимствовано с шумерского памятника с исключением рассказа о начальной истории человечества. Вполне вероятно, это отражает определенную литературную традицию, согласно которой новые памятники создавались на основе литературных архетипов, каковыми являлись как известные действующие лица, так и знакомые сюжеты. Каждый из вариантов повествования о потопе имеет своеобразие, касающееся различных мелких деталей. Говоря о библейском рассказе о потопе, И. Ш. Шифман предположил, что «во всех интересующих нас случаях мы имеем дело с самостоятельными разработками общего сюжета, восходящего к эпохе прасеверосемитского единства»[8] Действительно, библейская версия сказания отличается своеобразием и имеет особенности даже в тех своих элементах, которые должны были бы свидетельствовать о его близости к месопотамской литературной традиции. Так библейский рассказ о потопе с внешней стороны характеризуется наличием повторений. Повторения являются чертой, свойственной эпическим произведениям. Этот прием можно часто встретить в месопотамской эпической литературе. Но ближневосточные сказания о потопе не содержат этот прием.

2. Отличие мифа о потопе в «Эпосе о Гильгамеше» от Библейского повествования

библейский потоп миф вавилонский

Однако библейский вариант сказания о потопе отличается не только своеобразием мелких деталей и литературных особенностей. Его коренное отличие от месопотамских версий касается идейного смысла описываемых событий.

Идейное своеобразие библейского рассказа можно свести к нескольким положениям.

а) Библия содержит монотеистическое учение. Сквозь знакомые по древним мифам канву событий и детали повествования в библейском рассказе мы видим совершенно иное осмысление знакомых фактов. При этом даже внешние отличия часто имеют не случайный характер, а обусловлены общим идейным содержанием библейской версии. В библейское повествование не вошли те элементы месопотамских мифов, которые связаны с политеизмом: разговор Энки со стеной, чтобы формально сохранить тайну решения совета богов; ужас, который испытали боги от потопа. Не упоминается в Библии об обмане сограждан и празднике по случаю окончания работ по постройке корабля, устроенном для того, чтобы сохранить будущих жертв потопа в неведении. Эти факты противоречили бы высокому представлению о Едином Боге, в Котором нет лжи. Иосиф Флавий, который был знаком с версией месопотамского сказания, записанной Беросом, в предисловии к «Иудейским древностям» особо отмечал, что автор Пятикнижия достойным образом понял природу Бога и «всегда приписывает Ему лишь деяния, соответствующие Его могуществу, сохранив повествование о Нем свободным от всяких позорных, хотя и встречающихся у других /историков/, мифологических прикрас»[9]

б) Библейский рассказ имеет этиологический, обосновывающий, объясняющий смысл. Бог раскаялся в своем творении, уничтожил почти все живое. Однако причина библейского потопа - не в произвольном капризе. Причиной его явилось человеческое зло.

Стоит также вспомнить, что в Библии с нравственным объяснением происшедших в жизни человечества изменений мы встречаемся еще в одном месте, имеющем соответствующую параллель в месопотамской литературе. Речь идет о сокращении продолжительности жизни древних людей. Шумерский «Царский список» говорит об этом факте, оставляя его без комментариев. Библия же объясняет причину происшедшего - люди пренебрегали Духом Божиим (Быт. 6:3). В современной ветхозаветной экзегетике слова «пусть будут дни их сто двадцать лет» (Быт. 6:3) относят не к сокращению продолжительности жизни людей в целом, как это понимал еще Иосиф Флавий[10], а к тому периоду времени, который Бог определил до начала потопа. На мой взгляд, оба эти толкования не исключают друг друга. Их общий смысл касается того, что смерть является вынужденным ограничением торжества зла на земле. Люди постоянно творят зло, нарушая волю творца. Сокращая продолжительность жизни людей, Бог устанавливает предел человеческому злу, что, кстати сказать, по отношению к миру и человечеству является благодеянием.

в) Результат библейского потопа в сравнении с результатом мифологических потопов имеет важную особенность. В месопотамских сказаниях человек, спасенный от потопа, получает личное бессмертие и через это становится подобным богам. В Библии Бог, запрещая человекоубийство, напоминает, что человек создан по образу Божию и дарует божественное благословение всему человечеству.

г) Сказание о потопе является органичной частью библейской истории, связано множеством нитей - образных и богословских - с текстом всего Священного Писания. Например, в общебиблейском контексте совершенно особое значение приобретает факт послушания Ноя Божественному повелению. Накануне потопа Бог словно испытывает Ноя. Человек, от которого должно пойти новое человечество, должен был подобно Адаму пройти испытание и, в отличие от Адама, выдержать его. Испытание это касалось веры Ноя. Он должен был поверить в наступление весьма странных событий и довериться Богу. В сознании христиан Ной стал образцом человека веры: «Верою Ной, получив откровение о том, что еще не было видимо, благоговея приготовил ковчег для спасения дома своего; ею осудил он (весь) мир и сделался наследником праведности по вере» (Евр. 11:7). В Новом Завете потоп стал восприниматься как прообраз крещения (1Пет. 3:20-21), а также конца этого мира, когда Бог утвердит новое небо и новую землю (2Пет. 3:5-7)[11].

Заключение

Становление ассириологии как науки представляло собой сложный процесс. В XIX в. ассириологические памятники использовались главным образом для подтверждения или опровержения данных Библии. Ассириология развивалась как часть библейской критики.

Выявление более древних истоков месопотамской культуры, зависимость многих библейских сюжетов, особенно мифологических, от месопотамских прообразов привело, с одной стороны, к «высвобождению» ассириологии из лона библейской критики, с другой -- к значительной переоценке роли шумеро-вавилонской культуры в развитии цивилизаций Ближнего Востока и даже в общемировом масштабе Так что противоречивость библейского рассказа и даже предположение о его месопотамских корнях не способны уменьшить авторитет и достоинства Священного Писания. По словам А. П. Лопухина, библейский рассказ о потопе «отличается более возвышенным характером и сам собою обнаруживает свое сверхъестественное происхождение». И, может быть, совсем не случаен тот факт, что на протяжении нескольких тысячелетий человечество знало о древнем ближневосточном предании о потопе только благодаря Библии, сохранившей самый совершенный и возвышенный его вариант.

Источники и литература

Миф о потопе//Хрестоматия по истории Древнего мира Пособие для учителя/Сост. Е. А. Черкасова . -М. : Просвещение, 1991

Поэзия и проза Древнего Востока. М. , Худож. лит. , 1973. С 212-215

Кузищин В. И. История Древнего Востока М. , 2003 год.

agape-biblia. org/biblia01/vz01/Bytie06. htm

azbyka. ru›Библия›?1Pet.3:20-21

inst. by›basis/publ/potop. pdf]

korolev. msk. ru›books/2/1167904896. Drevnostis. html Москва]

mifinarodov. com›p/potop. html

Размещено на Allbest.ru