Размещено на http://www.allbest.ru/

НЕПРИЗНАННОЕ ТЕОРЕТИКО-ЛИТЕРАТУРНОЕ ПОНЯТИЕ

М.Ф. Гетьманец

В статье обосновывается правомерность и необходимость утверждения в правах теоретико-литературного понятия "массовый герой". Автор освещает дискуссию вокруг этой проблемы, приводит суждения целого ряда писателей, а также ссылается на практику художественного творчества.

Ключевые слова: теория литературы, художественное творчество, массовый герой.

В советском литературоведении довольно широкое распространение получило понятие "коллективный герой", которым принято обозначать собирательный образ совокупности людей - народа, массы, определенной социальной группы. Этим понятием оперируют критики, исследующие современный литературный процесс, а также литературоведы, изучающие историю литературы с древнейших времен до наших дней. Особенно часто встречается оно в трудах, посвященных истории советской литературы, которая, как известно, на первом этапе своего развития уделяла большое внимание изображению революционной массы. Несмотря на то, что это понятие несет в себе совершенно реальный социально-эстетический смысл, оно до сих пор не получило не только научного осмысления, но и общего признания в нашей теории литературы. Оно отсутствует в наиболее авторитетных справочных изданиях [1-3], его обходят молчанием многочисленные учебные пособия по теории литературы и введению в литературоведение [4-8]. В тех отдельных изданиях, в которых оно упоминается, коллективный герой трактуется либо как массовая сцена [9, с. 89], либо как "выражение, которое иногда употребляется для определения массовой сцены" [10, с. 280]. Правда, в учебнике "Введение в литературоведение" под редакцией Л. В. Чернец кратко сказано: "Персонажную сферу литературы представляют не только обособленные индивидуальности, но и собирательные герои (их прообраз - хор в античной драме)" [4, с. 247].

Известно, что идее коллективизма большое внимание уделяли теоретики Пролеткульта, однако их интерпретация этой проблемы была настолько вульгаризаторской, что ее не могла принять советская наука. Во второй половине 20-х годов рапповская критика выдвинула лозунг "За живого человека в литературе", в ходе обсуждения которого коллективный герой отошел на второй план. В 30-е годы разработка этой проблемы фактически прекратилась, несмотря на то, что в литературе появились произведения, по-новому решавшие проблему коллектива и по-новому раскрывавшие массового героя.

Очень интересные суждения о коллективном герое высказал в конце 30-х годов А. С. Макаренко. В открытом письме критику Ф.Левину писатель-педагог утверждал, что к существующим в критике понятиям "синтетический образ", "характер", "типизация", по его мнению, следовало бы добавить и такое понятие, как "образ коллектива". "Я как автор, - писал он, - в особенности заинтересован в этом, ибо мой герой всегда коллектив... Но и во многих произведениях советских писателей я вижу эту линию потребности. "Разгром", "Чапаев", "Поднятая целина" заключают очень большие коллективные образы и коллективные явления" [11, с. 208]. Макаренко считал, что образ коллектива - принципиально новое явление в советской литературе, обусловленное качественными изменениями, происшедшими в социальной жизни страны.

В то время высказывания автора "Педагогической поэмы" не обратили на себя внимания литературоведов. И только в начале 60-х годов о них напомнил Л. Тимофеев во втором издании своего труда "Основы теории литературы". Правда, ученый не поддержал их, а наоборот, категорически отверг образ коллектива как эстетическую категорию и обвинил Макаренко в распространении этого понятия. Процитировав приведенное нами высказывание писателя, он совершенно недвусмысленно заявил: "Однако нет оснований поддерживать эти взгляды А.С. Макаренко. Названные им произведения, безусловно, богаты обобщениями, говорящими об исторической роли народа, о значении партии как организующей силы революции. Но здесь перед нами именно обобщения, вытекающие из идеологического содержания этих произведений, но они отнюдь не индивидуализированы в конкретных картинах, составляющих собой непосредственное содержание "Разгрома" или "Поднятой целины". Надо сказать, что и значение "Педагогической поэмы" А.С. Макаренко определяется именно богатством изображенных в этом произведении разнообразных характеров, и в частности центрального характера - характера повествователя, а представление об огромной силе коллектива - это чрезвычайно ценное обобщение, которое вырастает из всего произведения в целом, но отнюдь не дано в сколько-нибудь индивидуализированном образе".

Ценность произведений литературы, действительно, определяется прежде всего глубиной проникновения их авторов в человеческие характеры, силой обобщения и яркостью индивидуального облика созданных ими героев. История советской литературы знает примеры, когда писатели нарушали этот непреложный для искусства закон, заменяя образы-характеры образами-схемами "мирового коллектива", "легионов труда", "множеств" и т. п. Однако сама практика развития литературы опровергла их эстетические принципы и показала, что магистральный путь творческих поисков художника связан с изображением типических характеров. Вместе с тем с категорическим отрицанием так называемых собирательных образов согласиться нельзя. Опыт мировой литературы показывает, что собирательный образ массы очень часто содержит не только определенное идеологическое обобщение, но и имеет те конкретные, индивидуальные признаки, которые делают его художественным образом. Подобные собирательные образы проходят через всю русскую литературу, начиная от "Слова о полку Игореве" и заканчивая многими произведениями современной литературы. Так, в "Слове о полку Игореве" наряду с образами князей в персонифицированном виде предстают дружина, "русичи", "Войско Игоря Новгород-Северского, - по словам Д. Лихачева, - это прежде всего "русичи", русские сыны, они идут на половцев за родину…" [12, с. 91]. Народ является одним из главных действующих героев драмы Пушкина "Борис Годунов". В перечне действующих лиц наряду с индивидуальными персонажами представлен народ, играющий активную роль в сюжете произведения. Автор выделяет отдельных представителей массы, но в целом она воспринимается как единый образ, содержащий определенную обобщенную идею и вместе с тем имеющий индивидуализированный облик. Массовому герою отводится также важная роль в творчестве Гоголя. "Носителем творчества духовных ценностей, - писал Г. Гуковский о "Вечерах на хуторе близ Диканьки", - оказывается не личность, а иное - совокупность людей, нация, тоже понятая не как индивидуальность, а как множество, как народ" [13, с. 39].

Автор книги "Художественная проза народничества" М. Горячкина утверждает, что Засодимскому, Наумову и, особенно, Каронину удалось нарисовать очень выразительный коллективный образ русского крестьянства 70-80-х годов [14, с. 34].

Л. Шишкина, исследуя опыт создания образа массы писателями-знаньевцами, пришла к выводу, что он явился новым словом в литературе начала XX в. и был воспринят впоследствии советской прозой 20-х годов.

В упоминавшемся нами труде "Основы теории литературы" Л. Тимофеев упрекает Б. Бурсова в том, что тот в "Войне и мире" Л. Толстого усмотрел образ персонифицированной массы, имеющий самостоятельное идейно-художественное значение [7, с. 66]. Между тем этому образу отводят важную роль в идейно-эстетической концепции произведения очень многие исследователи творчества великого русского писателя. В работе М. Храпченко "Лев Толстой как художник" приводится следующее любопытное высказывание Толстого: "Дело искусства отыскивать фокусы и выставлять их в очевидность. Фокусы эти по старому разделению - характеры людей; но фокусы эти могут быть характеры сцен, народов, природы". Это высказывание, считает ученый, для Толстого не было случайным, так как в его произведениях встречается большое количество картин, рисующих коллективного героя, а также сцен, изображающих примечательные события, поток явлений действительности [16, с. 416].

Повторяем ещё раз: основной аргумент Л. Тимофеева в его отрицании собирательных образов состоит в том, что эти образы, по его мнению, являясь обобщениями идеологического характера, не имеют конкретно- индивидуализированного воплощения [7, с. 67]. А вот как характеризуется массовый герой "Войны и мира" в книге М. Храпченко: "Как, вероятно, никакой другой художник слова, Толстой умел необыкновенно сильно и впечатляюще нарисовать облик, психологию народного коллектива, участвующего в исторических событиях. Массовый герой, показанный на полях сражений, на подступах к Бородину, в оставленной войсками Москве, предстает перед читателем в своей внутренней дифференцированности, в своем непрерывном движении. Мы видим почти физически осязаемо множество людей, наблюдаем течение жизни массового героя, изменение его настроений, оценок событий, проявляющееся то подспудно, то выражаемое ясно и определенно, мы наблюдаем сложное развитие действий целого коллектива" (курсив наш - М. Г.) [ 16, с. 122]. Ученый полагает, что коллективный герой в "Войне и мире" не только является воплощением идеи народа, но и живым полнокровным образом, функционирующим наряду с индивидуализированными персонажами.

Этот вывод подтверждается и на примерах из русской литературы советского периода. Неорганизованная масса, превращающаяся под руководством большевика Кожуха в "железный поток" - это не абстрактное обобщение, а живая картина человеческой жизни. Мы отчетливо видим и слышим движущийся человеческий поток, который, подобно живому существу, имеет свою внешность, свой голос, свою психологию. В процессе движения меняется внешний вид массы, ее характер, ее политическое сознание.

Не менее выразительно изображен коллектив и в "Педагогической поэме" Макаренко. Наряду с образами-персонажами писатель рисует собирательный образ горьковцев, уделяя большое внимание не только внешним чертам коллектива, но и изображению его "диалектики души", текучести его внутреннего сознания. Уподобляя коллектив личности, Макаренко использует многие приемы психологического анализа, с помощью которых он раскрывает внутренний мир персонажей: портретные зарисовки, авторские характеристики, изображение "физических сигналов" внутреннего состояния, прямую речь в форме диалога и полилога. Очень примечательны групповые портреты колонистов, в которых запечатлен не только внешний вид коллектива на различных этапах его становления, но и определенная ступень его внутреннего роста.

Подобно живому человеку изображается солдатская масса в поэме Твардовского "Василий Теркин", которую он чаще всего называет словом "ребята". "Нет, какой вы все, ребята, удивительный народ!" - восхищается поэт.

Авторы "Истории русского советского романа" с полным основанием писали: "Преобладающий тип советского романа - рассказ о человеке и коллективе, о коллективном труде (и поэтому в центре часто показывается производственный коллектив на заводе, в колхозе, учреждении, экспедиции и т. д.), о коллективном воинском братстве. Даже в тех случаях, когда в романе есть центральный персонаж (Скутаревский, Григорий Мелехов, Балуев, Воропаев, Корчагин и др.), автор интересуется не только его "я", его личными взглядами, но и тем, как входит он в жизнь коллектива, как согласуется или не согласуется строй его души с "коллективной душой" [17, с. 450-451]. Это в полной мере относится и к драматургии. Бывший главный режиссер МХАТа О. Ефремов, рассказывая о постановке пьесы Бокарева "Сталевары", подчеркнул, что главное в спектакле - "это бригада, сообщество людей, сталевары" [18, с. 17-18].

Рамки небольшой статьи не позволяют полнее представить литературный материал, но и приведенные примеры, на наш взгляд, убедительно показывают, что так называемый массовый герой - полноценный художественный образ, имеющий все особенности, которые, по мнению Л. Тимофеева, присущи образу как эстетической категории. В свое время некоторые историки литературы пытались представить усиленное внимание многих писателей 20-х годов к образу массы как своего рода болезнь роста молодой советской литературы. Однако по-иному трактовал проблему массы и личности А. Метченко: "Для развития советской литературы, - справедливо подчёркивал он, - были в равной степени важны и одинаково трудны обе задачи: как изображение народных масс, так и создание индивидуального характера. В этом смысле "Железный поток", в котором роль отдельных героев явно ослаблена по сравнению с изображением масс, является - в перспективе общего развития литературы - таким же открытием, как и "Разгром" Фадеева, где внимание сосредоточено на характерах... Маяковский, Шолохов, А. Толстой, Горький (в "Жизни Клима Самгина") и другие будут искать новые способы изображения массовых сцен, психологии массового подвига, и это не менее трудно, чем повествование о судьбе одной или нескольких личностей" [19, с. 234- 235].

Как было отмечено, некоторые литературоведы отождествляют понятия "коллективный герой" и "массовая сцена", полагая, что коллективный герой - не что иное, как изображенная писателем массовая сцена. Думается, что эти понятия нуждаются в строгой дифференциации. Коллективный герой - это образ, который проходит, как правило, через все произведение, в то время как массовая сцена - только отдельная картина, изображающая действия и настроения массы. Возьмем для примера "Железный поток" Серафимовича, в котором особенно отчетливо проступает это различие. Главный герой произведения - собирательный образ революционной массы, который раскрывается с помощью массовых сцен, авторских характеристик, прямой речи и других средств. Массовые сцены представляют собой картины поведения и внутреннего состояния массы в тот или иной момент. Роман открывается сценой митинга у ветряков, затем перед читателем проходит целый ряд других подобных сцен, завершающийся митингом в степи после выхода армии из окружения. Образ коллективного героя возникает на основе всех изображенных сцен, поэтому массовая сцена и коллективный герой неравнозначны и по своему значению, и по своей функции.

Приведем еще один пример. В "Поднятой целине" Шолохова, наряду с индивидуализированными персонажами, активным действующим героем выступает собирательный образ казаков-гремяченцев. В романе есть немало ярких сцен, характеризующих поведение массового героя, сложность и противоречивость его сознания. Жизненной правдой и большой впечатляющей силой отличается, например, массовая сцена "бабьего бунта". Несмотря на то, что она имеет самое непосредственное отношение к характеристике массового героя, вряд ли можно назвать упомянутую сцену коллективным героем. Совершенно очевидно, что "массовый герой" и "массовая сцена" - разные величины, а значит и разные понятия.

Понятия "массовый герой", "коллективный герой", "образ коллектива" нуждаются в уточнении, так как употребляются они обычно без особого разбора. Если исходить из того, что в них отражены не только эстетические, но и социальные явления, то в их применении следует придерживаться в каких-то пределах принципа историзма. Думается, основным, исходным понятием следует признать первое - "массовый герой", которое применимо к литературе любой исторической эпохи.

Термин "образ коллектива" следует соотносить с художественными обобщениями литературы нового времени.

Все сказанное позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, "массовый герой" - это важное теоретико-литературное понятие, прочно вошедшее в научный обиход и требующее серьезного теоретического осмысления. Во-вторых, "массовый герой" представляет собой не обобщение идеологического характера, которое конструирует исследователь на основе анализа художественного произведения, а реальный художественный образ со всеми присущими ему признаками, то есть обобщение в конкретно-чувственной форме. В-третьих, "массовый герой" является одной из разновидностей образа-персонажа и должен занять соответствующее место в существующей его классификации: герой, лирический герой, массовый герой, повествователь (нарратор), автор, читатель. Его нельзя отождествлять с массовой сценой, так как последняя является лишь одним из средств создания этого образа.

коллективный герой литературоведение массовый

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Литературный энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1987. - 752 с.

2. Літературознавчий словник-довідник. - Київ: Академія, 2007. - 752 с.

3. Тимофеев Л.И., Тураев С.В. Словарь литературоведческих терминов / Л.И. Тимофеев, С.В. Тураев. - М.: Просвещение, 1974. - 509 с.

4. Введение в литературоведение: учебное пособие / под ред. Л.В.Чернец. - М.: Академия, 2000. - 556 с.

5. Галич О. Теорія літератури / О. Галич, В. Назарець, Є. Васильєв. - Київ: Либідь, 2001. - 488 с.

6. Основы литературоведения /под общей ред. В.П. Мещерякова . - М

7. Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. 4-е изд. / Л.И. Тимофеев

8. Хализев В.Е. Теория литературы /В.Е. Хализев. - М.: Высшая школа

9. Сорокин В.И. Теория литературы / В.П. Сорокин. - М.: Учпедгиз

10. Лесин В.М. Словник літературознавчих термінів / В.М. Лесин, О.С. Пулинець. - Київ: Радянська школа, 1971. - 432 с.

11. Макаренко А.С. Открытое письмо Ф. Левину / А.С. Макаренко

12. Лихачев Д.С. "Слово о полку Игореве". Историко-литературный очерк / Д.С. Лихачев. - М.: Просвещение, 1982. - 126 с.

13. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя / Г.А. Гуковский. - М. - Л

14. Горячкина М. Художественная проза народничества / М. Горячкина.

15. Шишкина Л.И. Образ коллективного героя в творчестве писателей - знаньевцев / Л.И. Шишкина // Русская литература. - 1976. - № 1. - С. 181-192.

16. Храпченко М.Б. Лев Толстой как художник / М.Б. Храпченко. - М

17. История русского советского романа: в 2-х кн. Кн. 2. - М. - Л.: Наука

18. Ефремов О. Современный герой, каков он? / О. Ефремов

19. Метченко А.И. Кровное, завоеванное / А.И. Метченко. - М

Размещено на Allbest.ru