Где-то возле этих мостов и находилось место встречи персонажей «Белых ночей».

Но главное доказательство, оказывается, скрывалось не в названии моста, возле которого жил Мечтатель. «Заговорили» часы на круглой башне колокольни. Они отзванивали каждую четверть часа. И еще раз послышался голос Мечтателя: «Я пришел назад в город очень поздно, и уже пробило десять часов, когда я стал подходить к квартире…».

Да, часы отзванивали время, как тогда, при Достоевском. И это был знак свыше о том, что действие повести происходило здесь, около этой уходившей свечой в белесое небо колокольни у скрещения двух каналов. И представилось на мгновение, что поставил эту колокольню, как своего рода памятник в честь той встречи, сам Достоевский. И место, и время - все скрестилось здесь, как эти графически четкие решетки двух каналов, что разбегались в противоположные стороны.

Садовая улица перекинута через Крюков канал Старо-Никольским мостом. С этого моста видны пять других мостов. По одну сторону Садовой аркада Никольского рынка, по другую - в глубине за деревьями - прячется Никольский собор. Красивое, поэтическое место выбрал Достоевский для этой встречи. Может быть, сам не раз побывал здесь?

«Белые ночи» были созданы в 1848 году, а с весны 1846 года начались встречи Достоевского с Михаилом Петрашевским и его единомышленниками в доме Петрашевского на углу Садовой и Покровской площади. Здесь по пятницам бывал писатель. Путь Достоевского от дома Шиля пролегал в основном по Садовой. Не всегда удавалось взять извозчика. Достоевский проходил мимо Никольской колокольни и скрещения двух каналов. Возвращался домой поздно. После дымных вечеров у Петрашевского, после долгих дискуссий о политической экономии и системе Фурье, отрадно полной грудью вдыхать прохладный воздух. Писатель был молод, как его будущий герой. Хотелось обрести любовь, счастье. Наверное, вера в них крепла с каждым шагом, приближавшим его к этой колокольне. Сначала очертания ее казались размытыми в вечернем воздухе, но вот она отчетливо поднималась во весь рост Потом вновь постепенно уменьшалась и таяла в молочном тумане. Гулко в тишине раздавались его одинокие шаги, и совсем близко слева дышал в щеку Екатерининский канал. Дрожал в воздухе легкий перезвон часов на башенке колокольни, затем стихал.

Гирлянды мостов над каналами, скрещение решеток и уходящая в выцветшее полотно неба колокольня - не им ли мы обязаны рождением этой трогательной повести Достоевского?

Мы видим, что как бы ни относился маленький человек к реальности - пытаясь уйти в мир грез, или глубоко оскорбляясь своим бедственным положением, или восставая против несправедливости - его духовный мир сильно трансформирован, у него нет реальных друзей, зато есть вымышленные, которыми становятся неодушевленные предметы, этот человек, мечтая о недостижимом возвышении, сравнивает себя с владыками мира. Вообще его душа очень неустойчива (недаром Достоевский назвал один из своих рассказов - «Слабое сердце») он «уж слишком все принимает к сердцу' стоит солнышку проглянуть-то и «на душе такой праздник», «утром пройдешься по Невскому, личико встретишь хорошенькое, и на целый день счастлив», и наоборот - Мечтатель, который «ни одного знакомства не умел завести», признается: «мне вдруг показалось, что меня, одинокого, все покидают и что все от меня отступаются», «ни один, решительно никто не пригласил меня, словно забыли меня, словно я для них был и в самом деле чужой'»

И когда в такой неустойчивый, хрупкий мир бедного чиновника входит любовь то, что счастье всегда оказывается обманчивым, недолговечным, и даже взаимное чувство становится несчастным. В призрачные белые ночи встречает свою Настеньку Мечтатель, он добивается ее взаимности, чтобы в тот же миг потерять ее навсегда, - любовь оказалась бесплотным призраком, ускользнувшим из рук. Мечты о недоступной генеральской дочери сводят с ума Поприщина. Вася Шумков с трудом убеждает себя, что их с Лизой взаимная любовь - «не химера», т.е. не призрак; «наше счастье ведь не из книжки сказано, ведь это на деле счастливы мы будем!.» - и все же он не выносит своего счастья и сходит с ума.

Заключение

В образе Петербурга, созданном русской литературой, можно выделить две грани, два аспекта, две традиции. Одна идет от Пушкина, запечатлевшего по преимуществу величественный, строгий и стройный облик града Петрова - красы и дива полноценных стран. Другая, не менее влиятельная традиция, связана с Гоголем, Апполоном Григорьевым, отчасти, также и с Некрасовым. Они раскрыли тему и образ Петербурга совсем по-иному - как бы с точки зрения угнетенного и обреченного на гибель Евгения, чьи частные человеческие интересы пришли в противоречие с государственными замыслами и непреклонной волей Петра. За парадной внешностью Петербурга эти писатели разглядели холодный, жестокий неправедный и гибельный мир человеческого горя и страдания. Каких же традиций придерживается Достоевский, создавая свой Петербург и в «Белых ночах», и в «Униженных и оскорбленных», и в «Преступлении и наказании», и в «Бедных людях»? Что нового открывает он в этом городе, который до сих пор вызывает противоречивое отношение к себе многих россиян: для одних - это культурная столица, для других - это бандитский город.

Впервые возникающее у Достоевского в «Петербургской летописи» и «Белых ночах» философско-историческое осмысление темы Петербурга, созданный писателем образ одинокого интеллигентного героя, чувствующего себя чужим и заброшенным в большом шумном городе, его скромные мечты о тихом «своем уголке», рассказ Настеньки о жизни в доме бабушки, обращение к теме «белых ночей» для характеристики «призрачного» Петербурга, описания его каналов - места встреч Настеньки и Мечтателя, - все это овеяно поэтической атмосферой пушкинских поэм.

Причина фантастичности Петербурга - это не просто город белых ночей, поднявшийся на болотах, это столица империи, где ярче всего виден контраст между «вечным титулярным советником» и «значительным лицом», контраст между Невским проспектом и теми комнатами, где «зеленые закоптелые стены, потолок, завешенный паутиной», где «немного гнилой, остро-услащенный запах какой-то», в котором «чижики так и мрут». Жить в таких комнатах тяжело в любом городе, но именно в Петербурге бедный человек в полной мере осознает, насколько унижено его достоинство.

В романе «Бедные люди» главный герой, Макар Девушкин, постоянно испытывает чувство страха перед громадой дымящего и гремящего Петербурга. Образ мечтателя в повести «Белые ночи» освещен мягким и печальным полусветом летнего ночного Петербурга. Читателю ночная столица кажется намного спокойней и «дружелюбней», чем яркий дневной город, который, однако, не может «согреть» его гранитные «внутренности». В «Преступлении и наказании» тот Петербург, что воплощает величие власти и силы, остается вне романа. В Петербурге Родиона Раскольникова жизнь застыла в неподвижных, чуждых человеку формах. В них нет того исторического смысла и живой красоты, которые видел в граде Петровом Пушкин. Этому городу нельзя сказать: «люблю тебя…». С ним вообще невозможно говорить, как, например, мечтатель «Белых ночей» разговаривал со знакомыми домами.

Список использованной литературы

1. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. / Гл. ред. В.Г. Базанов. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1972. - Т. 2: Повести и рассказы. 1848-1859. - 527 с.

2. Альтман М.С. Имена и прототипы литературных героев Достоевского // Уч. зап. Тульского гос. педагогич. ин-та. - 1958. - Вып. 8. - С. 131 - 150.

3. Анненский И.Ф. Достоевский // Анненский И.Ф. Избранные произведения / Сост., вступ. ст., коммент. А. Фёдорова. - Л.: Худож. лит., 1988. - С. 634 - 641.

4. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - 4-е изд. - М.: Сов. Россия, 1979. - 320 с.

5. Благой Д.Д. Достоевский и Пушкин // Благой Д.Д. От Кантемира до наших дней: В 2 т. - Т. 1. - М., 1979. - С. 405 - 491.

6. Волгин И.Л. Колеблясь над бездной. Достоевский и императорский дом. - М.: Изд-во «Центр гуманитарного образования», 1998. - 656 с.

7. Гачев Г.Д. Космос Достоевского // Проблемы поэтики и истории литературы: Сб. ст. - Саранск, 1973. - С. 110 - 124.

8. Гроссман Л.П. Достоевский - художник // Творчество Ф.М. Достоевского: Сб. ст. / Под ред. Н.Л. Степанова. - М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. - С. 330 - 416.

9. Гроссман Л.П. Достоевский. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Молодая гвардия, 1965. - 608 с. - (Жизнь замечательных людей: Серия биографий. Вып. 4 (357)).

10. Ерофеев В.В. Вера и гуманизм Достоевского // Ерофеев В.В. В лабиринте проклятых вопросов. - М.: Сов. писатель, 1990. - С. 11 - 37.

11. Ерофеев В.В. Найти в человеке человека: Достоевский и экзистенциализм. - М.: Зебра, 2003. - 286 с.

12. Захаров В.Н. О христианском значении основной идеи творчества Достоевского // Достоевский в конце ХХ века: Сб. ст. / Сост. К.А. Степанян. - М.: Классика плюс, 1996. - С. 137 - 147.

13. Кирпотин В.Я. Избранные работы: В 3-х т. Т. 3. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова. Достоевский-художник. - М.: Худож. лит., 1978. - 751 с.

14. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. - М.: Сов. энцикл., 1987. - 750 с.

15. Назиров Р.Г. О прототипах некоторых персонажей Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования: Сб. ст. - Л.: Наука, 1974. - Т. 1. - С. 202 - 219.

16. Назиров Р.Г. Творческие принципы Ф.М. Достоевского. - Саратов: Изд-во Саратовск. ун-та, 1982. - 160 с.

17. Осмоловский О.Н. Достоевский и русский психологический роман. - Кишинёв: Штиинца, 1981. - 166 с.

18. Осмоловский О.Н. Психологическое искусство Ф.М. Достоевского // Проблемы метода и жанра. - Томск: Изд-во Том. ун-та. - 1976. - Вып. 3. - С. 73 - 80.

19. Саруханян Е.П. Достоевский в Петербурге. - Л.: Лениздат, 1972. - 278 с.

20. Селезнёв Ю.И. Достоевский. - 3-е изд. - М.: Мол. гвардия, 1990. - 541 с. - (Жизнь замечат. людей. Сер биогр. Вып. 621).

21. Топоров В.Н. Поэтика Достоевского и архаичные схемы мифологического мышления («Преступление и наказание») // Проблемы поэтики и истории литературы: Сб. ст. - Саранск, 1973. - С. 91 - 109.

22. Чирков Н.М. О стиле Достоевского. - М.: Наука, 1964. - 157 с.

23. Щенников Г.К. Достоевский и русский реализм. - Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1987. - 352 с.

Размещено на Allbest.ru