Денис Давыдов - поэт и герой-воин

Размещено на http://www.allbest.ru/

План реферата

1. Введение

1.1 Цель и задачи реферата

2. Основная часть

2.1 Детство

2.2 Юность

2.3 Служба. Первые стихотворения

2.4 Партизанский командир

2.5 Возвращение в столицы

2.6 Стихотворное наследие Дениса Давыдова

3. Заключение

Список использованной литературы

1. Введение

В народной памяти имя Дениса Давыдова неотделимо от Отечественной войны 1812 года, как имя зачинателя и одного из руководителей армейского партизанского движения, которое достигло больших успехов и сыграло немаловажную роль в победоносном исходе войны.

Друзья и приятели - а их у него было множество - любили его, а еще больше любовались им. И в самом деле нельзя было не залюбоваться этим живым, деятельным, искрометно веселым человеком, умницей, неистощимым на выдумку, всегда с острым словом на языке, с душой нараспашку.

Сила его обаяния была так велика, что он буквально заразил ею свое поколение.

Анакреон под нарядным гусарским доломаном и прославленный в народе «бородинский бородач», пламенный боец и счастливый певец любви и вина, забубенный весельчак прямодушно-благородный человек, чуждый лести и низкопоклонства, спеси и чванства, заклятый враг надменных дураков, знаменитый усач с декоративным седым локоном на лбу, чьи изображения украшают и богатые палаты и скромные хижины и небезызвестны в чужих краях - таковы грани яркого образа, прочно вошедшего в сознание людей давыдовского поколения и сохранившего свое обаяние и свои краски до нашего времени.

1.1 Цели и задачи реферата

Цель данного реферата - обзор наиболее важных событий в жизни Дениса Давыдова.

Задачи реферата:

- показать Дениса Давыдова с двух сторон - как поэта и как героя-воина;

- рассказать о литературном наследии Дениса Давыдова.

2. Основная часть

2.1 Детство

Однажды, в 1793 году, Александр Васильевич Суворов, в ту пору командовавший кавалерийским корпусом, возвращался с маневров. Все население лагеря и близлежащего села высыпало в поле. Каждый хотел хотя бы издали взглянуть на легендарного полководца. Прибежал и сын полкового командира Давыдова - резвый девятилетний Денис. Он весь был взор и внимание, весь - любопытство и восторг.

Суворов остановил коня и спросил мальчика:

- Любишь ли ты солдат, друг мой?

- Я люблю Суворова; в нем все: и солдаты, и победа, и слава, - мгновенно ответил тот.

- О, помилуй бог, какой удалой! Это будет военный человек...

Так великий Суворов напророчил Денису Давыдову его судьбу.

Денис родился в Москве 16 июля 1784 года. Еще в детстве от отца он узнал, что Давыдовы принадлежат к одному из старых дворянских родов. Отец уверял, будто по прямой линии они происходят от татарского князя Тангрикула Кайсыма. У Кайсыма был сын Минчак. Он выехал из Большой орды на службу к великому князю Московскому, крестился, стал называться Симеоном Косаевичем. А его сын, Давыд Симеонович, положил начало фамилии.

Многие Давыдовы за верную службу царям московским были «жалованы» дальними вотчинами, служили стольниками и воеводами. Дед, Денис Васильевич, принадлежал к числу просвещенных людей своего времени. Он знал несколько языков, имел большую библиотеку. Водил дружбу с Ломоносовым. И не жалел средств на образование детей.

Сын его, Василий Денисович, небольшого роста, плотный мужчина с сильной проседью в черных волосах, славился веселым характером, остроумием и хлебосольством. Жена, Елена Евдокимовна, будучи на пятнадцать лет моложе мужа, смотрела на него с обожанием, в походах редко с ним разлучалась. Дочь новороссийского наместника генерал-поручика Щербинина, она получила образование в одном из частных пансионов, много читала, отлично играла на клавикордах. Елена Евдокимовна, во всем уступавшая мужу, не разделяла лишь его пристрастия к картам. Небольшие раздоры между супругами возникали чаще всего именно на этой почве.

Семейство полкового командира занимало в Грущевке обширный деревянный дом, построенный на скорую руку для императрицы Екатерины, останавливавшейся здесь несколько лет тому назад проездом в Крым.

Офицеры полка, среди которых были ветераны суворовских кампаний, почти каждый вечер собирались в просторном, уютно обставленном кабинете любезного командира. Разговоры между ними сводились к обсуждению выигранных Суворовым сражений, к личным воспоминаниям о нем. Хозяева принимали в таких беседах живое участие.

Но никто, пожалуй, не слушал этих рассказов с таким жадным любопытством, как кареглазый, курносый мальчик в бархатной курточке, обычно выбиравший себе местечко где-нибудь в сторонке. Это был Денис. Он был старшим сыном Давыдовых. Ему шел девятый год.

Образ Суворова давно уже занимал воображение Дениса. Но познания о нем не ограничивались у мальчика теми рассказами, какие приходилось слушать в кабинете отца. Денис и брат его Евдоким, на полтора года моложе, имели двух воспитателей. Один из них - маленький и пухленький француз Шарль Фремон - был найден и принят матерью. Другой - пожилой и степенный донской казак Филипп Михайлович Ежов - взят и приставлен к мальчикам в «дядьки» по настоянию отца. Шарль Фремон учил детей французскому языку, танцам, благородным манерам. Филипп Михайлович сопровождал мальчиков на прогулках, обучал езде на лошади, знакомил с военным делом.

Мальчики вкусами и характерами резко друг от друга отличались. Денису никогда на одном месте не сиделось. Резвый и любознательный, он отличался хорошей памятью, быстро научился читать и писать, неплохо и танцевал, зато манеры, которым обучал мосье Шарль, явно ему не давались.

Владея несколькими имениями в Московской, Орловской и Оренбургских губерниях, Давыдовы считались семьей богатой. Когда им приходилось жить в Москве, их старинный барский особняк на Пречистенке постоянно светился праздничными огнями. Знакомых наезжало много. Веселый шум, музыка не смолкали ни днем, ни ночью. Балы, пикники, псовая охота - все на широкую ногу.

Детские годы Дениса ничем не омрачались. Отец очень любил его, баловал, на проказы смотрел сквозь пальцы.

2.2 Юность

6 ноября 1796 года скончалась императрица Екатерина 2. На престол вступил сын ее Павел, сумасбродный характер которого давно всем был известен.

Всех, кто так или иначе - родством, дружбой, знакомством - был связан с екатерининскими деятелями постигла опала.

Василий Денисович чуть ли не каждый день получал печальные известия. Выслан из Петербурга брат Владимир Денисович. Уволен со службы брат Лев Денисович, а его пасынок, Николай Николаевич Раевский, служивший на Кавказе, отставлен.

Василий Денисович, тяжело вздыхая, чувствовал, что гроза его тоже не минует. И не ошибся. Дошла очередь и до него.

Приехали какие-то люди в гатчинской форме. Сначала отрешили от должности. Потом устроили ревизию. Василий Денисович в хозяйственных делах разбирался плохо и терпеть не мог бумажной волокиты. Возможно, в канцелярии действительно было что-то запущено. Ревизорам на руку. Отмечая каждую оплошность, они насчитали около ста тысяч казенных денег за полковым командиром и определили отдать его под суд.

Василию Денисовичу посоветовали, не дожидаясь решения суда, заложить часть своих имений, уплатить насчитанные на него деньги. Он так и поступил. Но стоило заложить подмосковную, как сразу же выявились значительные частные долги. Проигрывая в карты, Василий Денисович частенько выдавал долговые обязательства. Общая сумма долгов возросла. Пришлось продать остальные поместья.

Вместо проданных имений Василий Денисович купил в Можайском уезде у помещика Савелова небольшое село Бородино, сам взялся за хозяйство. Кроме того, осталась орловская деревушка Денисовка. С ней Василий Денисович не захотел расстаться: там прошло его детство.

Денису шел уже пятнадцатый год. Несмотря на изменившиеся обстоятельства, он думал лишь о военной службе, предсказанной ему Суворовым. Денис был мал ростом, но крепко сложен. Он старался всячески себя закалять. По-суворовски вставал чуть свет, обливался холодной водой, спал на жесткой постели. Научился превосходно обращаться с оружием, метко стрелял, а на лошади ездил, как опытный кавалерист.

Летнее время Давыдовы проводили теперь в Денисовке или в Бородине. Бородино нравилось Денису больше: там как-то привольнее дышалось, а какая чудесная была охота! Денис мог сутками не слезать с коня, рыская за лисами и зайцами по обширным бородинским полям.

Среди московских знакомых Василия Денисовича своим умом и образованностью выделялся симбирский помещик и масон Иван Петрович Тургенев. Денис подружился со старшими его сыновьями - Андреем и Александром, учившимися в Московском университетском пансионе. Мальчики были общительны, любили поспорить на литературные и философские темы.

Как-то раз Александр, встретив Дениса, сказал:

- Приходи вечером к нам… Один пансионный приятель свои стихи читать будет… Чудо! Гений! Сам Карамзин хвалит!

Денис приглашение принял и вечером отправился к Тургеневым.

Юноша, которого он там встретил, произвел впечатление приятное. Их представили. Юношу звали Василий Жуковский. Он начал читать свои стихи.

Денис испытывал какое-то странное чувство. Созревало страстное желание самому попробовать свои силы в стихах. Разумеется, никому в этом Денис не признавался. Но прощаясь с Тургеневыми, взял у них несколько новейших альманахов и книг. И две недели прилежно постигал стихотворную мудрость. Порой казалось ему, нет ничего проще, как складывать слова в гладкие строфы, а стоило взять в руки перо, и мысли куда-то исчезали, а слова порхали перед глазами, словно бабочки на весеннем лугу. Нет, писать стихи оказалось не так-то просто!

Перемарав несколько листов бумаги, испортив десяток перьев, Денис сочинил наконец нечто такое, что сгоряча принял за стихи:

Пастушка Лиза, потеряв

Вчера свою овечку,

Грустила и эху говорила

Свою печаль, что эхо повторило:

«О милая овечка! Когда я думала

что ты меня

Завсегда будешь любить,

Увы, по моему сердцу судя,

Я не думала, что другу можно изменить!»

Следует отдать справедливость молодому поэту: в качестве своих первых стихов он все-таки усомнился. И показал их только Жуковскому. Тот же их закритиковал.

Стихи Денис спрятал. Все советы Жуковского запомнил, но тайно ото всех продолжал сочинять в том же духе, испытывая большую внутреннюю радость творчества.

Вместе с тем Денис настойчиво пополнял свои военные знания. Много читал и не упускал ни одного случая, чтобы не поговорить с ветеранами прошлых войн, частенько навещавшими отца.

Обладая отличной памятью, Денис научился живо и занимательно передавать многие исторические и военные события. Воспитанники Московского университетского пансиона отдавали ему должное.

Однажды был организован семейный совет, на котором было принято окончательное решение относительно будущей службы Дениса. После него Василий Денисович отбыл на почтовых в Петербург хлопотать об устройстве старшего сына.

Отец отсутствовал более трех недель. Домой же вернулся на самое рождество, румяный, радостный, с ворохом подарков, и чуть ли не с порога объявил, что записал Дениса в кавалергарды.

Денис был счастлив совершенно.

2.3 Служба. Первые стихотворения

давыдов стихотворный партизанский война

В Петербурге Денис на первых порах остановился у Александра Львовича Давыдова, занимавшего второй этаж большого дома против Адмиралтейства. Александр Львович принял двоюродного брата любезно, обещал поговорить с кем-то по поводу устройства в полк, помочь, но, по обыкновению, на другой же день обо всем забывал. Поэтому Денис решил побывать у другого своего двоюродного брата - Александра Михайловича Каховского.

Вскоре его стараниями столь заботившее Дениса дело было улажено. 28 сентября 1801 года он вступил эстандарт-юнкером в кавалергардский полк.

Понемногу Денис привыкал к полковой жизни. Новые приятели кавалергарды, сразу же прозвавшие его «маленьким Денисом», поначалу взялись было подтрунивать над ним, но он тут же срезал одного-другого шутника разящим и метким словом под всеобщий хохот, и охотники в этом плане поубавились. Из уст в уста передавались его веселые рифмованные каламбуры, которые он придумывал прямо на ходу. В пирушках , хотя пил совершенно немного, Денис был неизменно весел и неутомим. А вот карт в руки не брал. С этим приятели тоже быстро смирились и стали почитать нового юнкера, может быть, несколько излишне бережливым, но в общем-то добрым и компанейским малым.

Осенью 1803 года Давыдов почувствовал неодолимую тягу к стихотворству. Тогда он и написал свою первую басню «Голова и Ноги».

Уставши бегать ежедневно

По грязи, по песку, по жесткой мостовой,

Однажды Ноги очень гневно

Разговорились с Головой:

«За что мы у тебя под властию такой,

Что целый век должны тебе одной повиноваться;

Днем, ночью, осенью, весной,

Лишь вздумалось тебе, изволь бежать, таскаться

Туда, сюда, куда велишь;

А к этому ещё, окутавши чулками,

Ботфортами да башмаками,

Ты нас, как ссылочных невольников моришь

И, сидя наверху, лишь хлопаешь глазами,

Покойно судишь, говоришь

О свете, о людях, о моде,

О тихой иль дурной погоде;

Частенько на наш счет себя ты веселишь

Насмешкой, колкими словами

И, словом, бедными Ногами,

Как пешками, вертишь».

«Молчите, дерзкие,- им Голова сказала,-

Иль силою я вас заставлю замолчать!..

Как смеете вы бунтовать

Когда природой нам дано повелевать?

«Все это хорошо, пусть ты б повелевала,

По крайней мере, нас повсюду б не швыряла,

А прихоти твои нельзя нам исполнять;

Да, между нами ведь признаться,

Коль ты имеешь право управлять,

Так мы имеем право спотыкаться

И можем иногда, споткнувшись - как же быть,-

Твое Величество об камень расшибить.

С неимоверной быстротой басня «Голова и Ноги» разлетелась по всему Петербургу, ее читали в великосветских салонах, и в гвардейских казармах, и в чиновных казенных палатах.

Первый литературный успех окрылил Давыдова.

И он вновь берется за перевод басни Луи-Филиппа Сегюра, названный им «Река и Зеркало» и начатый им еще в Бородино. Новая притча Дениса разлетелась столь же быстро, как и первая, и тоже вызвала широкие толки.

Однако самой дерзостной и обличительной басней стала «Орлица, Турухтан и Тетерев», после которой за туговатым на ухо Александром до конца его дней укрепится прозвище «Глухой Тетеря».

Любому читателю, взявшему в руки басню, сразу становилось ясно, что под державною Орлицей имеется в виду добрая и мудрая матушка государыня Екатерина 2, а под обликом драчливого кулика Турухтана - вздорный и взбалмошный Павел.

Действие новой басни было еще более ошеломляющим. На Давыдова за малейшую промашку, а то без оной одно за другим посыпались дисциплинарные взыскания по службе. Наконец, с некоторой оттяжкой, грянул и тяжелый державный гром: 13 сентября 1804 года Денис Давыдов был исключен из гвардии и переведен в Белорусский армейский гусарский полк, расквартированный в глухом местечке Звенигородке Киевской губернии.

В Белорусском гусарском полку Давыдов создает знаменитые послания Бурцову. Бурцов, гусар-повеса, пьяница и удалец, - новый литературный герой Давыдова, весьма отдаленно напоминающий свой прототип. «Бурцовский» цикл поэта положил начало знаменитому «гусарскому тексту» в русской литературе и - шире - этой теме в культуре и быте. Гусарство представало в виде разудалой вольницы, которой сам черт не брат, умеющей самозабвенно веселиться и так же самозабвенно сражаться.

В июле 1806 года Денис Давыдов получил известие о том, что он снова переведен в гвардию, в лейб-гусарский полк прежним чином поручика

Известие это застало его вблизи границы с дунайскими княжествами, где Белорусский полк, приведенный в боевую готовность с началом кампании, стоял в ожидании дальнейших приказов. Однако корпус, в котором находился Денис, так и остался в резерве и участия в действиях на военном театре не принял.

Фактически устранив Кутузова, русский император в паре с австрийским генералом-квартирмейстером Вейротером поспешил дать генеральное сражение у богемской деревни Аустерлиц. Несмотря на героические усилия, проявленные русскими войсками на поле брани, битва по вине бездарного руководства была позорно проиграна.

Русские войска были возвращены в свои пределы.

Наполеон пока почти целиком владел инициативой и теснил русскую армию, стремясь обходными маневрами поставить под угрозу пути ее снабжения и связи с Россией.

Наступило 24 января -, день, который останется памятным для Дениса Давыдова, поскольку ознаменуется его первым боевым крещением.

Около десяти часов утра Багратиону донесли, что неприятель начал сбивать передовую цепь под Варлаком. Для сбережения этого селения войскам было приказано встретить французов на открытой местности.

Денис твердо решил для себя, что непременно должен сегодня побывать в бою и испытать, на что способен. С этой мыслью он отпросился в передовую цепь, будто бы для наблюдения за неприятелем. Уже на месте у Давыдова мелькнула дерзко-сумасбродная мысль: а что, если ударить передовою цепью встреч неприятелю... В конце концов, читал же Денис о том, что иногда волею случая отчаянный смельчак увлекал за собой войска и решал участь больших сражений!

Атака, как ни странно, удалась. Русская цепь, возглавляемая Давыдовым и казачьим урядником, дружно гикнула и со свистом и криком «ура!» обрушилась на французских фланкеров, видимо, уверовавших в свою силу и двигавшихся вальяжно и не ожидавших такого отчаянного налета.

Почти все французские застрельщики оказались смятыми и опрокинутыми. Оставшиеся в живых кинулись прочь.

После боевого крещения в кампании 1807 года Давыдов приезжает в столицу, где «утопает в московских веселостях». «Друг Бурцова» должен был на деле доказать, «что он гусар»: участвовать в пуншевых состязаниях, буйных вечеринках... В это время Давыдов обращается к анакреонтической традиции. Однако и в этих начинают звучать смелые «гусарские», неподобающие жанру нотки.

В феврале 1808 года началась русско-шведская война, и Давыдов снова в действующей армии. Поэт совершает ряд бесстрашных подвигов, его представляют к наградам, ему пожалован чин ротмистра. 1812 год окажется не только поворотным в судьбе Давыдова, но вечным пристанищем самого певца, который будет возвращаться к этой поре. Новая эпоха окажется чуждой поэту-гусару, поэту партизану.

2.4 Партизанский командир

Само слово «партизан» - французское. Так называли испанских борцов против наполеоновского владычества. В августе, еще до Бородинского сражения, подполковник Денис Давыдов направил своему начальнику князю Багратиону рапорт с предложением: дать в его распоряжение тысячу казаков для партизанских действий в тылу французской армии. Багратион предложение одобрил. Правда, вместо тысячи Давыдову дали чуть более ста гусар и казаков, но лиха беда начало!

Небольшой отряд двинулся в тыл врага. Давыдов надеялся на помощь крестьян, но поначалу её не получил. В деревнях не различали французской и русской военной формы. Завидя офицера в гусарской форме, мужики либо бросались на него с вилами, либо бежали в лес. Тогда он сменил форму на мужицкий армяк, убрал орден св. Анны и надел на шею образок с иконой Николая чудотворца, отпустил бороду. Теперь установилось взаимопонимание. Крестьяне помогали партизанам продовольствием и сообщали им все новости о передвижениях французских частей, они стали проводниками партизан

В первых же боях отряд добился успехов: разгромил несколько отрядов французов, отбил обозы с боеприпасами. Командование направило на укрепление отряда конников-башкир. Теперь Давыдов мог решиться на крупные операции.

В середине сентября отряд совершил нападение на транспорт у Вязьмы. «Успех превзошел все мои ожидания», - сообщал он русскому командованию. В плен были взяты 276 французских солдат и офицеров, захвачено 20 провиантских и 12 артиллерийских повозок.

Французский губернатор Вязьмы отдал приказ истребить партизан. Был послан двухтысячный отряд. Давыдова было приказано доставить живым или мертвым. Но отряд Давыдова был неуловим для противника. Нанеся удар, он тут же рассыпался на мелкие группы, которые собирались в условном месте.

Есть много доказательств, что план партизанской войны был предложен раньше Давыдова. Но он так напористо доказывал свое право именоваться «отцом» партизанского движения, что жизнь сдалась перед легендой: в сознании современников и последующих поколений именно Давыдов стал героем, который одним из первых осознал народный характер войны. Это было близко к истине: Давыдов практически доказал возможность военных действий в глубоком тылу врага. Он не писал стихов во время войны, но компенсировал лакуны легенды болтовней и бесчисленными анекдотами о своих подвигах. Он всегда преувеличивал, сознательно прибавляя себе пороки.

2.5 Возвращение в столицы

Когда военный поход в Европу был завершен и Денис Давыдов вернулся в столицы, он стал героем целой серии посланий - «поэт, рубака, весельчак» был подходящей фигурой для экспрессивных излияний. Стихи самого «рубаки», напротив, становятся более лиричными и сдержанными. Его принимают в «Арзамас» (где у него было прозвище «Армянин»), но он, по-видимому, не участвовал ни в одном заседании. И на более серьезное приглашение - вступить в тайное общество - ответил шуткой.

В 1821 году Давыдов женился на дочери генерал-майора Софье Николаевне Чирковой (как острил Федор Толстой-Американец, «вышел замуж») - без большой любви, просто потому, что надо было наконец жениться.

Взглядов и убеждений своих Денис Давыдов не скрывал и уже в 1823 году вынужден был выйти в отставку. В дальнейшем, после настойчивых и унизительных просьб, его еще дважды допустили к участию в военных кампаниях, но на незаметных ролях, совершенно не отвечавших ни его славе, ни его возможностях.

В 1831 году, вернувшись из Польши, он уже навсегда «распоясался и повесил шашку свою на стену».

На досуге Давыдов «пустился в военные записки». В положении обойденного и обиженного человека он находит для себя две богатые темы. Это, во-первых, «воспоминания эпических наших войн, опасностей, славы» и, во-вторых, «злоба на гонителей или на сгонителей с поля битв на пашню».

В своих сочинениях Давыдов резко критиковал и осуждал аракчеевщину и ее наследие - внешне помпезную, а на деле негодную военную систему царизма, утвердившуюся при Николае и его любимцах Дибиче и Паскевиче, с большим трудом и серьезным уроном одержавших сомнительные победы.

Естественно, что сочинения Давыдова сильно страдали от вмешательства цензуры или вовсе не попадали в печать.

В 1828 году поэт публикует «манифест жизнестроения» - свою биографию. Полная экспрессии и «огня», она была актом самоутверждения, «текстом легенды». Не случайно автор пишет о себе в третьем лице: «Мир и спокойствие - и о Давыдове нет слуха, его как бы нет на свете; но повеет войною - и он уже тут, торчит среди битв, как казачья пика…» И в биографии и в стихах Давыдов продолжал создавать миф о себе самом.

Вскоре, 22 апреля 1839 года, Денис Давыдов, чудом избежавший смерти в десятках сражений, тихо умер от апоплексического удара на пятьдесят пятом году жизни.

3. Стихотворное наследие Дениса Давыдова

Стихотворное наследие Дениса Давыдова невелико, но обеспечило ему почетное место в истории русской истории. В. Г. Белинский назвал поэтический талант Давыдова «замечательно самобытным» и причислил его к «самым ярким светилам второй величины на небосклоне русской поэзии».

Легко заметить, что в стихах Давыдова особую роль играет военная тема. Но если поэты старшего поколения, касаясь этой темы, торжественно и громогласно воспевали в тяжелых стихах главным образом сражения, походы, подвиги царей и полководцев, то Давыдов в своих «залетных» и «зачашных» стихах и песнях открыл для русской поэзии новую область, а именно - военный быт. И в изображении его он далеко отошел от какой бы то ни было торжественности и парадности.

Читая стихи Дениса Давыдова, мы попадаем в совершенно особый мир человеческих чувств, мыслей, инстинктов, стремлений и поступков. В центре этого мира - лирический герой, исполненный удивительной жизненной достоверности и редкой цельности.

И хотя в ранних стихах Давыдова дело сводится по большей части к внешним подробностям военного быта - к сабле и коню, трубке и картам, «жесткому пуншу» «любезным усам», даже на этом ограниченном пространстве поэту создалось живописный образ человека прямодушного, чуждого всяких светских условностей, преданного не только веселью и радостям жизни, но и прежде всего патриотическому долгу. Он веселится, пока есть для этого время:

Стукнем чашу с чашей дружно!

Нынче пить еще досужно;

Завтра трубы затрубят,

Завтра громы загремят…

И тогда будет уже не до гульбы, а настанет «иной пир», на котором будет где разгуляться человеку, наделенному чувством чести и сознания долга.

Выпьем же и поклянемся

Что проклятью предаемся,

Если мы когда-нибудь

Шаг уступим, побледнеем,

Пожалеем нашу грудь

И в несчастье оробеем…

Такой герой и говорить должен был на присущем ему языке, и Давыдов с замечательным искусством овладел «гусарским» просторечием - легким, бойким, гибким, совершенно непринужденным поэтическим слогом, сохраняющим разнообразные оттенки живой разговорной речи.

За тебя на черта рад,

Наша матушка Россия!

Темпераментную «гусарскую» манеру Давыдов в значительной мере сохранил и в наиболее удачных поздних стихах. Впрочем, лирический герой выступает в них уже в существенно ином облике и в иной роли. Это уже не кипящий нерастраченными силами юный лихой наездник, но постаревший и заслуженный воин, «старый гусар», отторгнутый от любимого дела и живущий воспоминаниями о лучшем прошлом:

…забвением судьба меня губит,

И лира немеет, и сабля не рубит.

Особое место в стихотворном наследии Дениса Давыдова занимает последнее и самое знаменитое его стихотворение - «Современная песня».

Очутившись в стороне от прогрессивного идейного движения тридцатых годов, Давыдов задумал написать нечто вроде памфлета, направленного против «новых людей» и «новых понятий». Но «современная песня» зажила самостоятельной жизнью независимо от идейно-политической установки ее автора. Она не только осталась в русской поэзии как памятное произведение, но и приобрела в высшей степени интересную и поучительную судьбу.

Этот стихотворный памфлет, полный блеска и соли, лишний раз доказывает, что сила настоящего искусства сплошь и рядом взрывает изнутри даже ложную, фальшивую идею, влиянию которой поддался художник.

Давыдов был искуснейшим мастером художественной формы. Все типичные черты его самобытной манеры - свобода выражений, стремительность стихотворного темпа, острословие - были обусловлены присущим ему представлением о поэтическом творчестве как о стихийно-страстном состоянии «энтузиазма», «душевного восторга» и «воспламененного воображения».

Чтобы писать стихи, говаривал Денис Васильевич, «надобна гроза, буря, надобна, чтобы било нашу лодку»

Он писал с таким бурным воодушевлением, как, пожалуй, никто из поэтов его времени. Недаром Вяземский в послании, обращенном к Давыдову, сравнил его «пылкий стих» с пробкой, вырывающейся из бутылки шампанского.

4. Заключение

Овеянные дыханием незапамятного 1812 года, поэзия и проза Дениса Давыдова сыграли заметную роль в деле нравственно-патриотического воспитания нашего народа.

Особенно отчетливо сказалось это накануне и во время Великой Отечественной войны с фашистскими захватчиками. В 1940 году, когда советские люди уже жили предчувствием смертельной схватки с фашизмом, были переизданы «Военные записки» Давыдова. Этой увлекательной, горячей книгой зачитывались тогда и стар и млад.

С громадной силой прозвучали в сгустившейся атмосфере вещие слова славного партизана первой Отечественной войны: «Еще Россия не подымалась во весь исполинский рост свой, и горе ее неприятелям, если она когда-нибудь подымется!»

Так и случилось.

Лучшие произведения Дениса Давыдова остались в памяти и на языке народа, В том, что он написал, звучит звонкая, полногласная, на редкость энергичная, призывная и заразительная музыка великолепного таланта, который и сам нисколько не постарел более чем на полтора века, и помогает нам, людям совсем иной эпохи, «молодеть душой».

Список использованной литературы

1). Задонский Н., Денис Давыдов. - Тюмень: Миньон, 1994

2). Орлов Вл., Стихи и проза. - М.: Детская литература, 1977

3). Серебряков Г. В., Денис Давыдов. - М.: Молодая гвардия, 1985

4). Яковлев А. И., Отечественная война 1812 года. - М.: Православный паломник-М, 2004

5). Детская энциклопедия, Язык и литература. - М.: Педагогика, 1976

6). Русские поэты 19 века. - Л.: Лениздат, 1973

Размещено на Allbest.ru