Основные черты и жанровое разнообразие литературы Руси XII века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Основные черты и жанровое разнообразие литературы Руси XII века

Общая характеристика древнерусской литературы XII века

древнерусская литература патристика

Расцвет Киевской Руси, время торжества христианства. только в Киеве было построено около четырехсот церквей. Поощряется разнообразие жанров, не иссякает влияние фольклора на Древнерусскую литературу. Утверждается приоритет книжной традиции.

Продолжает свое развитие стиль монументального историзма, как и в изображениях и фресках, князь в летописи всегда официален, как бы обращен к зрителю. Христианское мировоззрение при изображении людей было поставлено на службу укрепления феодального строя. Оно выступало преимущественно там, где речь заходила о правовых преступлениях: убийствах, мошенничестве.

В отношении к отрицательным героям писатель в меньшей степени официален, чем в отношении положительных героев своего повествования.

Один из самых отрицательных персонажей Ипатьевской летописи - Владимир Галицкий. Его главная черта: жадность; он действует не прямо, не войной, а подкупом, деньгами. В этом изображении Владимира сказалась ненависть представителей бедного Киевского княжества к более богатому в XII в. княжеству Галицкому. Литературные портреты князей также лаконичны, энергично вписаны в пространство.

На иконе XII в Третьяковской галереи из Новгородского Юрьева монастыря Георгий Победоносец стоит с щитом за спиной, с копьем и мечом в руках. Храбрость князей авторы стремятся подчеркнуть не только в описании, но и в похвальной характеристике героев, но и в описании действия. Здесь нет почти характеров и нет связи развития исторических событий с характерными чертами участниками. Каждый князь совершает свое жизненное дело как представитель определенного рода, князей.

Зависимые авторы-летописцы старались изобразить своего князя с точки зрения идеального поведения. Говорилось преимущественно о деятельности тех или иных слоев общества. Для XII характерно пробуждение мысли -считает Ключевский. Начальная русская летопись является наряду с другими памятниками русской литературы значительным показателем роста, народного самосознания в Древней Руси. Язык летописи, сохраняя в церковных повествованиях и в цитатах из библейских книг лексику, форму церковнославянского языка в других случаях, особенно познавательно в патерике входящим к народно поэтическим живым русским языком. Новые жанры по части образуются на стыке фольклора и литературы.

Самым выдающимся памятником этой эпохи является «Слово о Полку Игореве». «Слово было создано в 12 веке. Впервые произнесено на съезде в Любечи. Сущность этого события Автор видел в том, чтобы донести идею единения. Тема восстановления жанровой системы. Произведение имеет единство композиции. «Слово…» посвящено походу Игоря. В «Слове…» закономерно часто неожиданные переходы, от одной части к другой. текст Слова художественно однороден, по настроению, благодаря единой картине русской земли. Господствует тема любви, заботы. Связь «Слово о Полку Игореве» с устной народной поэзией яснее всего ощущается в пределах двух жанров, чаще всего упоминается в слове Плач и песенные прославления -«Славы»: упоминается не менее 5 раз плач Ярославны, плачи тех же самых русских воинов, в походе Игоря, плач матери Ярославны Плач же имеет в виду автор слова тогда, когда говорит о стонах Киева и Чернигова и всей Русской земли, после похода Игоря. Дважды автор приводит самые плачи: плач Ярославны, плач русских жен. Многократно отвлекается от повествования, прибегая к восклицаниям. Близость Слова к плачам сильна в плаче Ярославны. Автор Слова о Полку Игореве постоянно прибегает к образам животного мира, никогда не вводит в свое произведение иноземных зверей, прибегая только к образам русской природы.

Языческие элементы в слове о полку Игореве выставлены, как известно, сильно. Стройность композиции поддерживается делением слова на ряд песен, картина заканчивается рефреном. Поэма делится на строфы. Композиция определяется замыслом и лироэпической природы, автор дает оценку в сети соборного единения прошлого и настоящего. Русские женщины воплощают заботу, любовь к умершему сыну. И.П Еремин справедливо отмечает в «Слове о Полку Игореве» многие приемы ораторского искусства. Перед нами в Слове, как и во многих древнерусских памятниках автор чаще ощущает себя говорящим, чем пишущим, своих читателей - слушателями, а не читателями, свою тему - поучением, а не рассказом.

Победа оружия ковалось в праведном веку. В центре внимания люди, которые не призывают разные силы. Слово о Полку Игореве представляет собой лирическое откровение к природе. В эту эпоху происходит жанровое образование. Характерны произведение вне традиционных жанров, к чему относится вышеупомянутое «Слово» и «Моление Даниила Заточника».

«Моление» было открыто и частично опубликовано Н.М. Карамзиным. Моление дошло до нас в списках XVI-XVIII не ранее со следами позднейших вставок, интерполяций. Все известные списки Моления четко делятся на 2 редакции. Моление Даниила заточника представляет собой просительное письмо-челобитную, из которой следует, что некий Даниил, судя по тексту Моления, находится в заточении. Моление называет разных князей. Первое составлено так «Слово Даниила Заточника еже написана своему князю Ярославу Владимировичу». Вторая редакция относится к XII в. в одних источниках, других - XIII в.

Система фольклорных жанров достаточно была приспособлена, по преимуществу, для отражения потребностей языческой родовой общины. Создается культ братьев Бориса и Глеба, безропотно подчинившихся руке убийцы, последователей Святополка. Князья Борис и Глеб были первыми канонизированными русской церковью святыми. Борис и Глеб были первыми венчанными избранниками русской церкви, первыми признанными чудотворцами, ее признанными небесными молитвенниками за новых людей христианских. Борис и Глеб не были мучениками за Христа, но пали жертвой политического преступления в княжеской междоусобице, как многие до и после них.

Летописная повесть «Чтение житии и погубление благих страстотерпцев Бориса и Глеба»

Летописная повесть «Чтение житии и погубление благих страстотерпцев Бориса и Глеба» принадлежит перу знаменитого Нестора Летописца конца ХI века.

Сказание по своему стилю примыкает к летописи, обстановка этого подвига рисуется нашими источниками, перекликается с повествованием Нестора. Мотивы псалмов и молитв перемешиваются со стонами и причитаниями в народном духе. Память святых Бориса и Глеба была голосом совести. Даже краткий летописный рассказ приводит к различным святым князьям. Крест- символ страстотерпцев, орудие позорной смерти становится знамением победы. Образ статичен.

Появляется «Повесть об ослеплении Василька Теребовольского». А.А. Шахматов считал Василия священником, духовником князя Василька Теребовольского.

Эта повесть написана Попом Василием и помещена в ПВЛ. По мнению Б.А. Рыбакова, Василий был «муж» князя Святополка и допустим его отождествление с Василием-посадником. Д.С. Лихачев видит в ней произведение особого жанра-повестей о княжеском преступлении. Эта повесть помещена в 1097 и выдержана в стиле историко-документальном. Драматичен и глубоко психологичен рассказ, в отличие от Бориса и Глеба. Они гибнут во имя долга, не сопротивляясь, а Василек не верит, что его брат хочет его погубить. Развитие сюжета достигает своей кульминации, и она дана с большим художественным мастерством, следует отметить, что Поп Василий не пошел по пути агиографической летописи. Согласно житийному канону, здесь должно быть помещено предсмертный монолог героя, его плач. Но он здесь отсутствует. Произведение рассказывает о трех братьях: Святополке, Давыде и Васильке. Экспозиция сюжета: сообщение о съезде князей на устроение мира в Любич. Устанавливается новый феодальный порядок. Князья скрепляют его клятвой-крестоцелованием. Однако достигнутое единодушие оказалось временным и непрочным, и это повествуется на конкретном страшном примере Василька. Мотивировка завязки сюжета повести традиционно отягчена греховным умыслом князей. Они говорят лживые словесы. Характерно,что рассказ строится по законам эпического сюжета. Это произведение не имеет аналогов. Оно вне традиционных жанров.

«Житие Александра Невского»

Создается также в этот период «Житие Александра Невского». Оно принадлежит к наиболее замечательным произведением древнерусской литературы. Перед нами ряд эпизодов его жизни и деятельности. Содержание Жития являет его образ, дорогой и близкий автору.

Автор жития отбирал преимущественно такие факты из жизни князя, которые позволяли показать его во весь рост, прежде всего, как доблестного полководца. В Житие налицо отзвуки книг священного писания. Житие было написано уже после смерти Александра Невского. В научной литературе существует предположение, что житие Александра Невского якобы не дошло до нас в своем первоначальном виде, и представляет собой переработку первоначально чисто светской повести дружинного происхождения. Оно не опирается на детальный текстологический анализ всего рукописного материала, в этой повести стиль и светского и церковного вида.

В 12 веке получают свое развитие сборники о жизни монахов. Наиболее известные это Киево-Печерский Патерик, Житие Феодосия Печерского, Хожение Игумена Даниила.

«Киево-Печерский патерик»

«Киево-Печерский патерик» представляет собой сборник сочинений, написанных разными авторами и в разное время. Исследователи полагают, что первоначально в его состав входили два сочинения епископа Суздальского и Владимирского Симона (1214-1226 гг.): «Послание» к киево-печерскому иноку Поликарпу и «Слово» о создании Успенской церкви в Киево-Печерском монастыре, дополненные «Посланием» упомянутого Поликарпа к печерскому игумену Акиндину. Позднее в книгу был включен ряд других произведений: «Сказание о черноризцах печерских» из «Повести временных лет» (1074 г.), «Житие» преподобного Феодосия Печерского и посвященное ему «Похвальное слово». В таком составе «Патерик» представлен самой ранней рукописью, которая была создана в 1406 г. по инициативе тверского епископа Арсения. Списки «Патерика» с а принято относить к «Арсениевской» редакции. В XV веке созданы были и другие рукописные редакции «Патерика» -- «Феодосиевская» и «Кассиановская». В XVII столетии появляется несколько печатных версий книги.

Он излагает еще девять рассказов: 1) Об Онисифоре пресвитере и недостойном мнихе, 2) Об Евстратии постнике, 3) О Никоне многотерпеливом и сухом, 4) О священномученике Кукше и Пимене Постнике, 5) Об Афанасии затворнике, 6) О преподобном Святоше, князе Черниговском, 7) О черноризце Еразме, 8) О черноризце Арефе и 9) О Тите священнике и Ефагрии диаконе. Все они сообщают о печерских насельниках XI начала XII столетия и основаны в значительной степени на устном предании о событиях вековой давности. Каждый рассказ иллюстрирует тот или иной образец подвижничества и добродетели и каждый заканчивается кратким поучением «К Поликарпу». «Киево-Печерский патерик» структурно сложен. «Слово» составляют пять рассказов, свидетельствующих о том, что построение Успенского храма в монастыре было чудесно сопряжено с промыслом Божиим: 1) о Шимоне, князе варяжском, 2) о мастерах церковных из Греции, 3) о греческих писцах церковных, 4) о мирянах Иоанне и Сергии и чуде перед иконой Богоматери, 5) о святой трапезе, или об освящении церкви. Все пять рассказов взаимосвязаны общей идеей прославления Киево-Печерского монастыря как русской религиозной святыни, пребывающей под благодатным покровительством пресвятой Богородицы Рождается его собственное «Послание», адресованное уже к игумену Акиндину. В нем Поликарп воспроизвел еще одиннадцать рассказов о знаменитых насельниках обители периода ее расцвета: 1 ) О Никите затворнике, впоследствии епископе новгородском, 2) О Лаврентии затворнике, 3) О святом Агапите, безмездном враче, 4) О Григории чудотворце, 5) Об Иоанне затворнике, 6) О Моисее угрине, 7) О Прохоре лебеднике, чудотворце, 8) О преподобном Марке печернике, 9) О Феодоре и Василии, 10) О Спиридоне просфорнике и Алимпии живописце и 11) О Пимене многострадальном. Подобно Симону, Поликарп рассказывает преимущественно об аскетических трудах Печерских насельников, о творимых ими чудесах, о связанных с ними удивительных происшествиях.Такова первоначальная повествовательная основа «Киево-Печерского патерика». Все составляющие ее отдельные рассказы в идейно-тематическом отношении и независимо от их авторства и сюжетных особенностей можно распределить по группам.

Прежде всего, выделяются рассказы, в которых осмыслено мистическое и реальное значение Киево-Печерского монастыря как одного из оплотов христианства. К таковым относятся пять повествований, составивших «Слово о создании Печерской церкви» и обосновывающих, по крайней мере, три важнейших для русского общества идеи: 1) о Божественном покровительстве над монастырем, 2) о международном признании монастыря и 3) о его духовном влиянии в пределах Русской земли. В этом отношении особенно интересен рассказ о варяге Шимоне, ибо в нем нашла выражение тема западных контактов Древней Руси, довольно редкая в древнерусской литературе. Вторую группу Патериковых рассказов составляют повествования, общий смысл и цель которых состояли в том, чтобы прославить общественное значение Киево-Печерского монастыря. В них речь идет, главным образом, о взаимоотношениях братии с миром, прежде всего, со светской властью. Согласно им, печерские иноки духовно противостояли несовершенному, пребывающему во грехе миру, смело обличали распространенное в нем зло, твердо отстаивали истины Христова учения и в конечном счете преображали мир. Наконец, третью группу рассказов «Киево-Печерского патерика» составляют описания внутренней жизни монахов. Рассказы эти характеризуют различные виды подвижничества: труднический, молитвенно-аскетический и духовный. В них отмечаются и положительный и отрицательные стороны иноческой жизни, ее взлеты и падения. Основной темой при этом является тема борения монахов с дьяволом, тема преодоления ими различных искушений, соблазнов, страхований и достижения через такую борьбу святости и способности к чудотворению. Много внимания здесь уделено описанию и характеристике бесов: они могут представать искушая инока, то в виде ангелов, то в виде человека, то в виде чудовищ. В этом отношении наиболее яркими являются рассказы о черноризце Эразме, о Никите-затворнике, о Феодоре и Василии. Популярность «Киево-Печерского патерика» на протяжении нескольких столетий обусловливалась тем, что это произведение в условиях наступившего на Руси татаро-монгольского ига, которое «не только давило, но и оскорбляло и иссушало самую душу народа, ставшего его жертвой», напоминало своим многочисленным читателям о былой славе древнерусского государства, пропагандировало в художественной, а следовательно, в понятной и доходчивой форме, наиболее важную и прогрессивную идею русской, средневековой литературы -- идею единства всей Русской земли как основу ее независимости, процветания и могущества. Вот почему «Киево-Печерский патерик» многократно переписывался, а в XIX веке получил высокую оценку величайшего национального поэта России А.С. Пушкина, определившего «Патерик» как «прелесть простоты и вымысла.

«Житие Феодосия Печерского» было написано иноком Киево-Печерского монастыря Нестором, которого большинство исследователей отождествляет с Нестором летописцем, создателем «Повести временных лет». По поводу времени написания жития мнения ученых расходятся: А.А. Шахматов и И.П. Еремин полагали, что оно было создано до 1088 г., С.А. Бугославский относил работу Нестора над житием к началу XII в. «Житие Феодосия» своей композицией и основными сюжетными мотивами вполне отвечает требованиям византийского агиографического канона:78 в начале жития повествуется о рождении будущего святого от благочестивых родителей, о его пристрастии к учению и чтению «божественных книг». Отрок Феодосий чуждается игр со сверстниками, усердно посещает церковь, предпочитает заплатанную одежду одежде новой, в которую настойчиво одевает его мать. Став иноком, а затем и игуменом Киево-Печерского монастыря, Феодосий поражает всех своим трудолюбием, исключительным смирением. Он, как и подобает святому, творит чудеса: одолевает бесов, по молитве его пустой сусек в монастырской кладовой наполняется мукой, «светьл отрок» приносит золотую гривну в тот момент, когда братии не на что купить еду. Феодосий заранее знает день своей кончины, успевает наставить братию и попрощаться с ней; когда он умирает, князю Святополку дано увидеть «стълъп огньн, до небесе сущь над манастырьмь». Все это свидетельствует о хорошем знакомстве Нестора с агиографическим каноном и с памятниками византийской агиографии: исследователи указывали на факты использования Нестором отдельных сюжетных мотивов из византийских житий и патериковых рассказов. И в то же время «Житие Феодосия» отличается не только художественным мастерством, но и полной самостоятельностью в трактовке отдельных образов и сюжетных коллизий. Так, совершенно нетрадиционно изображение матери Феодосия. Видимо, сведения о ней, которыми располагал Нестор, позволили ему вместо условного, этикетного образа благочестивой родительницы святого создать живой индивидуализированный портрет реальной женщины. Она была «телъм крепъка и сильна якоже и мужь», с низким, грубым голосом (если кто, не видя, лишь слышал ее, то думал, что говорит мужчина, -- сообщает Нестор). Погруженная в мирские заботы, волевая, суровая, она решительно восстает против желания Феодосия посвятить себя богу. Любящая мать, она, тем не менее, не останавливается перед самыми крутыми мерами, чтобы подчинить сына своей воле: жестоко избивает, заковывает в «железа». Когда Феодосий тайно уходит в Киев и поселяется там в пещере вместе с Антонием и Никоном, мать хитростью и угрозами (не испытывая, видимо, особого почтения к святым старцам) пытается вернуть сына в отчий дом. И даже пострижение ее в женском монастыре воспринимается не как подвиг благочестия, а как поступок отчаявшейся женщины, для которой это - единственная возможность хоть изредка видеть сына. Нестор умеет насыщать живыми деталями и традиционные сюжетные коллизии. Вот рассказ, который должен показать читателю исключительное смирение и незлобивость Феодосия. Как-то Феодосий отправился к князю Изяславу, находившемуся где-то вдали от Киева, и задержался у него до позднего вечера. Князь приказал «нощьнааго ради посъпания» отвезти Феодосия в монастырь «на возе». Возница, увидев ветхую одежду Феодосия (в то время уже игумена), решил, что перед ним простой монах («един от убогых»), и обратился к нему с такой язвительной речью: «Чьрноризьче! Се бо ты по вься дьни пороздьн еси, аз же трудьн сый [ты всякий день свободен, а я устал]. Се не могу на кони ехати. Нъ сице сътвориве: да аз ти лягу на возе, ты же могый на кони ехати». Феодосий смиренно слезает с телеги и садится на коня, а возница укладывается спать. Всю ночь Феодосий то едет верхом, то, когда одолевает дремота, бредет рядом с конем. Рассветает, и навстречу им все чаще попадаются бояре, едущие к князю. Они с почтением кланяются Феодосию. Тогда тот советует вознице самому сесть на коня. Мало-помалу возницу охватывает тревога: он видит, с каким почтением относятся все к монаху, с которым он так грубо обошелся. У ворот монастыря братия встречает игумена земными поклонами. Возница в ужасе. Но Феодосий приказывает хорошо накормить его и отпускает, щедро одарив. Нравоучительный и апологетический смысл рассказа бесспорен. Но живые детали придают ему такую естественность и достоверность, что в результате в центре сюжета оказывается не столько прославление добродетелей Феодосия, сколько описание постепенного «прозрения» незадачливого возницы, и это превращает нравоучительную историю в живую бытовую сценку. Таких эпизодов в житии немало; они придают повествованию сюжетную остроту и художественную убедительность.

Хождениями» в древнерусской литературе назывались произведения, в которых описывались путешествия в Палестину, на Восток или в Византию, Древнейшим из памятников этого жанра является «Хождение» игумена Даниила ,которых описывались путешествия в Палестину, на Восток или в Византию, Древнейшим из памятников этого жанра является «Хождение» игумена Даниила]. О самом Данииле мы знаем очень мало. Он был игуменом одного из русских монастырей, расположенного, как полагают, на Черниговщине. Свое путешествие Даниил совершил в начале XII в.: по некоторым историческим фактам, им упоминаемым, можно считать, что он находился в Палестине в 1106-1108 гг. По пути в Палестину Даниил посетил Константинополь, Эфес, остров Кипр. В самой Палестине Даниил провел 16 месяцев. Он жил в монастыре св. Саввы (под Иерусалимом), но выезжал в различные районы королевства; был в городах Иерихоне, Вифлееме, Галилее, на Тивериадском озере. Даниила сопровождал некий монах «стар денми и книжен велми» (т. е. начитанный и знающий). Разумеется, Даниила, как паломника, прежде всего интересовали святыни -- достопримечательные места или памятники, которые церковная традиция связывала с именем Иисуса Христа или библейских персонажей. Он описывает водоем, у которого Христос исцелил «расслабленного», камень, на котором был водружен крест с распятым Христом, пещеру, где на «лавице» (скамье) лежало его тело после распятия, и т. д. При этом Даниил не только перечисляет увиденные им достопримечательности, но тут же вспоминает и кратко пересказывает связанные с ними ветхозаветные и евангельские сюжеты, обнаруживая знакомство не только с каноническими библейскими книгами, но и с апокрифическими легендами. Даниил в своих описаниях стремится быть точным, создает своего рода путеводитель для будущих паломников.Он восхищается плодородием ее земли, на которой Скупо описывает Даниил свою жизнь в Палестине и быт Иерусалимского королевства. Он лишь вскользь говорит о горных дорогах, на которых путников поджидают разбойники-сарацины, отмечает, что в город Тивериаду он смог попасть лишь благодаря тому, что примкнул к войску иерусалимского короля Балдуина. Относительно подробно рассказан лишь один эпизод. Во время богослужения король с почетом провел Даниила через толпу паломников, но эту честь Даниил приписал не себе, а уважению к Руси, которую он представляет. Даниил подчеркивает, что он ощущал себя в Палестине посланцем всей Русской земли, и выражает свою заботу о ней, разумеется, в естественных для паломника формах возжигает лампады в храмах и «во всех местах святых», поручает «молиться за русских князей и княгинь, и детей их, за епископов и игуменов, бояр, детей своих духовных и за всех христиан Руси». В.Л. Янин обратил внимание на следующий факт. Даниил, сообщая о «поминаниях» русских князей, княгинь и бояр -- всего им отслужено 90 литургий, -- называет лишь несколько княжеских имен. Исследователь реконструировал первоначальный вид этого перечня князей и установил, что для Даниила имел смысл и сам отбор имен, и даже последовательность, в которой они приведены: он называет девятерых князей, составлявших «ту верховную коалицию, которая решала общерусские дела и направляла политическое развитие государства». Даниил, заключает В.Л. Янин, «был русским игуменом в высоком понимании этого термина и, вспоминая князей, служил литургии за ту систему взаимоотношений, которая была разработана на княжеских съездах рубежа XI-XII вв., видя в ней средство от усобиц, разорения Русской земли и братоубийственных войн». Остается, тем не менее, неясным вопрос, при каких обстоятельствах состоялось путешествие Даниила: упоминание его многочисленных спутников, нестесненность его в деньгах и, наконец, те безусловные знаки уважения, которые оказывал Даниилу король Балдуин, -- все это давало основание предположить, что Даниил в той или иной степени являлся представителем Русской земли, прибыл в Палестину с какими-то дипломатическими или церковно-организационными полномочиями, и во всяком случае не был рядовым паломником. Популярность «Хождения» игумена Даниила в древнерусской письменности была исключительно велика, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что до нас дошло около сотни списков этого произведения.

Известны под название «Поучение Владимира Мономаха». Владимир Мономах покровительствует летописанию, создает культ князей Бориса и Глеба. В первом из своих сочинений он иллюстрирует свою идею богословским соображением. Каждая птица находит свое место, и каждая довольствуется своим уделом: слабые и сильные позиции. Поучение Владимира Мономаха читается только в Лаврентьевской летописи. В ней оно искусственно вставлено между рассуждением о происхождении половцев и рассказам о беседе летописца с новгородцем Гюрятой Роговичем. Мономах распад русского государства на ряд самостоятельных княжестви вместе с тем придерживаясь принципы ,и каждый князь должен наследовать владения своего отца. Владимир Мономах не всегда выдерживал уложенные им принципы ,он несколько смягчил положение низов, покровительствовал духовенству. Прежде всего идеи милости, милосердия прощать обиды. Абсолютное смирение ,осознание собственной духовности. Тяжела ты ,шапка Мономаха. Человек должен влиять на других, который наделен властью. Владимир Мономах утверждает именно этот образ князя. Важным местом считает идея Патриотизма. Владимир Мономах призывает к чистоте сердца отсутствие гнева. Сочетание дидактики и автобиографии с обилием фактов. Гуманизм ,религиозное направление. Произведение имеет трехчастную композицию. Поучение Владимира Мономаха выходит за рамки документа. Образец глубоких философских размышлений наряду с практическим советами, редкое сочетание для того периода литературы.

Переводная литература

Как сообщает летопись, сразу же после принятия Русью христианства Владимир Святославич «нача поимати у нарочитые чади [у знатных людей] дети, и даяти нача на ученье книжное» (ПВЛ, с. 81). Для обучения нужны были книги, привезенные из Болгарии. Старославянский (древнеболгарский) и древнерусский языки настолько близки, что Русь смогла использовать уже готовый старославянский алфавит, а болгарские книги, будучи формально иноязычными, по существу не требовали перевода. Это значительно облегчило знакомство Руси и с памятниками византийской литературы, которые в основной своей массе проникали на Русь в болгарском переводе.

Позднее, во времена Ярослава Мудрого, на Руси начинают переводить непосредственно с греческого. Летопись сообщает, что Ярослав собрал «писце многы и прекладаше от грек на словеньское писмо. И списаша книгы многы» (ПВЛ, с. 102). Интенсивность переводческой деятельности подтверждается как прямыми данными (дошедшими до нас списками переводных памятников или ссылками на них в оригинальных произведениях), так и косвенными: приток переводной литературы в конце X -- начале XI в. был не только следствием устанавливавшихся культурных связей Руси с Болгарией или Византией, но прежде всего вызывался острой потребностью, своего рода государственной необходимостью: принявшая христианство Русь нуждалась в литературе для осуществления богослужения, для ознакомления с философскими и этическими доктринами новой религии, ритуальными и правовыми обычаями церковной и монастырской жизни.

Для деятельности христианской церкви на Руси были нужны прежде всего богослужебные книги. Обязательный комплект книг, которые были необходимы для богослужения в каждой отдельной церкви, включал Евангелие апракос, Апостол апракос, Служебник, Требник, Псалтырь, Триодь постную, Триодь цветную и Минеи общие. Если учесть, что в летописях в повествовании о событиях IX--XI вв. упомянуто 88 городов (данные Б.В. Сапунова), в каждом из которых имелось от нескольких единиц до нескольких десятков церквей, то количество необходимых для их функционирования книг будет исчисляться многими сотнями. До нас дошли лишь единичные экземпляры рукописей XI--XII вв., но они подтверждают наши представления о названном выше репертуаре богослужебных книг. Если перенесение на русскую почву богослужебных книг диктовалось потребностями церковной службы, а их репертуар регламентировался каноном богослужебной практики, то в отношении других жанров византийской литературы можно предполагать некую избирательность. Но именно здесь мы встречаемся с интересным явлением, которое Д.С. Лихачев охарактеризовал как явление «трансплантации»: византийская литература в отдельных своих жанрах не просто повлияла на литературу славянскую, а через ее посредство на древнерусскую, но была -- разумеется в какой-то своей части -- просто перенесена на Русь.

Патристика

Прежде всего это относится к византийской патристической литературе. На Руси были известны и пользовались высоким авторитетом произведения «отцов церкви», богословов и проповедников: Иоанна Златоуста, Григория Назианзина, Василия Великого, Григория Нисского, Афанасия Александрийского и др. Высоко ценились на протяжении всего русского средневековья писатели-гомилеты (авторы поучений и проповедей). Их творения не только помогали формировать нравственные идеалы христианского мира, но одновременно заставляли задуматься над свойствами человеческого характера, обращали внимание на различные особенности человеческой психики, воздействовали своим опытом «человековедения» на другие литературные жанры. Из писателей-гомилетов наибольшим авторитетом пользовался Иоанн Златоуст (ум. в 407 г.). В его творчестве «усвоение традиций античной культуры христианской церковью достигло полной и классической завершенности. Им был выработан стиль проповеднической прозы, вобравший в себя несметное богатство выразительных приемов риторики и доведенный виртуозностью отделки до потрясающей экспрессивности». Поучения Иоанна Златоуста входили в состав сборников начиная с XI в.14 От XII в. сохранился список «Златоструя», содержащий преимущественно «слова» Златоуста, несколько «слов» вошло в состав знаменитого Успенского сборника рубежа XII--XIII вв. В списках XI--XII вв. сохранились переводы и других византийских гомилетов -- Григория Богослова, Кирилла Иерусалимского, «Лествица» Иоанна Лествичника, Пандекты Антиоха и Пандекты Никона Черногорца. Изречения и афоризмы «отцов церкви» (наряду с афоризмами, извлеченными из сочинений античных авторов) составили популярный в Древней Руси сборник -- «Пчелу» (старший список рубежа XIII--XIV вв.). В «Изборнике 1076 г.» значительное место занимает «Стословец» Геннадия -- своего рода «моральный кодекс» христианина. Произведения гомилетического жанра не скрывали своей назидательной, дидактической функции. Обращаясь непосредственно к читателям и слушателям, писатели-гомилеты стремились убедить их логикой своих рассуждений, превозносили добродетели и осуждали пороки, сулили праведникам вечное блаженство, а нерадивым и грешникам грозили божественной карой.

Итак, на Руси стала известна -- хотя и распространенная в ограниченном числе списков и доступная сравнительно узкому кругу образованных книжников -- значительная масса византийского литературного наследия, что уже само по себе давало право говорить о приобщении Руси к европейской литературе самого высокого уровня. На русской почве были созданы свои, новые жанры, и в результате образовалась своя, самобытная жанровая система, существенно отличавшаяся как от византийской, так и от болгарской.

Используемая литература

1. Лихачев Д.С Избранные работы в 3-хтомах .Л-, 1987 т.1 стр 26-76.

2. Гудзий Николай Калинникович «История Древнерусской литературы « учебник , Н.К Гудзий 8-е издание. М. Аспект Пресс,2002-590с С 84-50

3. Лихачев Д.С статья «Слово о Полку Игореве» и особенности русской средневековой литературы

4. Еремин И.П « Лекции по истории Древнерусской литературы « Ленинград гос-унив им Жданова доп изд. ЛГУ СС 1987-328 Стр 128-133

5. Георгий Федотов .Статья «Святые Древней Руси»

6. Твогоров» Повесть об ослепление Василька» http://feb-web.ru/feb/todrl/t39/t39-025.htm

7. Еремин И.П « Лекции по истории Древнерусской литературы « Ленинград гос-унив им Жданова доп изд. ЛГУ СС 1987-328 стр 136-137 (138)

8. В.Творогов ЛИТЕРАТУРА КИЕВСКОЙ РУСИ X -- начало XII века»http://feb-web.ru/feb/irl/rl0/rl1/rl1-0192.htm?cmd=2

9. Кириллин В.М. «Киево-Печерский патерик» http://www.portal-slovo.ru/philology/37325.php

Размещено на Allbest