Джейн Остен "Гордость и предубеждение"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

I глава.

§ 1.Факторы влияния английского общества на женщину XIX века

§ 2. Грани женской несвободы в судьбах и творчестве британских писательниц XVIII-XIX веков

II глава. Жизнь по законам общества

§ 1. Характеристика общества

§ 2. Семейство Лукас

§ 3. Брак Шарлот Лукас как вынужденное предприятие

§ 4. Судьба Лидии Беннет как неблагоприятный результат сумасшедшей спешки на «рынке невест»

III глава. Элизабет Беннет: неприятие общественных канонов

§ 1. Семейство Беннет

§ 2. Явление героини

§ 3. Противостояние Элизабет Беннет: борьба за свободу нравственного выбора

§ 4. Элизабет Беннет и Дарси

Заключение

Список литературы



Введение

Творчество Джейн Остен - уникальное явление в истории мировой культуры. Оставив сравнительно небольшое литературное наследие (семь романов и ряд новелл), творчество Остен до сих пор привлекает внимание исследователей и читателей.

В творчестве Остен ясно просматриваются два периода плодотворной активности, разделенные довольно длительным перерывом: 1795-1798, когда были созданы ранние романы, и 1811-1816, поразительно насыщенный период первых головокружительных успехов и углубляющегося мастерства, когда были пересмотрены и подготовлены к изданию «Чувство и чувствительность» и «Гордость и предубеждение» и написаны три последних завершенных романа - «Мэнсфилд-Парк», «Эмма» и «Доводы рассудка». Поскольку все романы Джейн Остен публиковались анонимно, от лица некой «леди», громкой литературной славой она, конечно, пользоваться не могла [Тугушева, 1990: 144].

"Гордость и предубеждение", самый известный роман Джейн Остен, издатель отверг, сочтя его скучным и незначительным. Современники Остен, даже самые благосклонные, были не слишком высокого мнения о ее сочинениях и искренне удивились бы, доведись им узнать, что их читают и век спустя. Диккенс не подозревал о существовании Джейн Остен. Шарлотта Бронте высказалась о ней весьма уничижительно: "Точное воспроизведение обыденных лиц. Ни одного яркого образа. Возможно, она разумна, реалистична... но великой ее никак не назовешь". Теккерей упоминает о Джейн Остен лишь мимоходом.

Однако и в XIX в. встречались ценители таланта Джейн Остен. Самое проницательное суждение принадлежит Вальтеру Скотту: "Создательница современного романа, события которого сосредоточены вокруг повседневного уклада человеческой жизни и состояния современного общества". Однако "отцом современного романа" Байрон, Бальзак, Стендаль, Белинский считали самого Вальтера Скотта. И в XIX века, как, впрочем, и в первой половине XX, никому бы в голову не пришло подвергнуть сомнению приоритет Вальтера Скотта [Тугушева, 1990: 150].

Каждый из романов Остен можно назвать историей нравственного прозрения. Джейн Остен не подводит своих героев, как ее современники-романтики, к признанию возвышенных, но при этом мало реальных, утопических идеалов. Напротив, близкая в своих философско-эстетических воззрениях к просветителям и основываясь, как они, на критериях опыта, она требует от них разумного постижения нравственных ценностей и посильного, психологически возможного исправления пороков.

Как отмечает Н. Д. Крючкова в статье «Женский вопрос» в викторианской Англии» одним из главных элементом эпохи была идеализация семейной жизни. Особое значение приобретали дом и семья. Но и свободой выбора избранника обладали лишь достаточно обеспеченные девушки. Таким образом, их избранник должен был быть под стать им самим в материальном отношении. В свою очередь, обеспеченные мужчины также выбирали себе подобных.

Тим Долин утверждает, что для викторианцев не было более насущного вопроса, чем проблема поиска надлежащей зависимой социальной роли для женщины среднего класса и всеобщего подтверждения ее зависимости сначала от родительской семьи, а затем от мужа.

Как считают Н. В. Дронова и О. А. Малахова («Женщины в семье в викторианской Англии») в английском обществе XIX века молодой девушке из небогатой семьи, и тем более являющейся бесприданницей, не гоже было отклонять предложение руки и сердца любого юноши, который бы обладал хоть каким-нибудь скромным достатком, так как следующее, более удачное предложение могло не последовать.

Новизна исследования состоит в выявлении типологических особенностей женского образа и факторов давления общества на женщину в романе Джейн Остен «Гордость и Предубеждение».

Цель нашей работы: проанализировать соотношение «женщина и социум» с точки зрения свободы выбора избранника и будущего вступления в брак в романе Джейн Остен «Гордость и предубеждение».

Для достижения поставленной цели в ходе работы были определены следующие задачи:

1) проанализировать судьбы героинь романа с точки зрения стереотипов, навязываемых обществом того времени: Элизабет Беннет и Шарлот Лукас;

2) сопоставить женский образ, загнанный в рамки стереотипами данной эпохи, с образами героинь Джейн Остен;

3) определить формы давления общества на женщину Англии XIX века и способы преодоления стереотипов в романе Джейн Остен «Гордость и предубеждение».

Объект исследования - роман Джейн Остен «Гордость и Предубеждение». Предмет исследования - проблема выбора избранника женщиной английского общества XIX века.

Таким образом, актуальность данного исследования определяется обращением к недостаточному изучению творчества Джейн Остен.

В ходе исследования были использованы методы историко-литературного, системного, сопоставительного анализа, а также дискрептивный метод.

Практическая значимость работы заключается в том, что собранные материалы могут быть использованы на занятиях по творчеству Дж. Остен в школах-гимназиях и лицеях, а также при разработке уроков, так как темой женской судьбы занимаются в школьном курсе литературы, например, при изучении таких произведений А. Н. Островского, как «Гроза» и «Бесприданница».

Структура работы. Данная работа состоит из введения, трёх частей и заключения. В первой части изложена сущность поставленной проблемы, а также обозначены факторы влияния общества на женщину викторианской эпохи. Вторая часть представляет собой анализ ведущего приема романа, иронии, как средства создания описания общества. Третья часть содержит анализ конкретных образов романа с точки зрения положений, обозначенных в первой главе, и, соответственно, представление различных типов развития судеб героинь в условиях, продиктованных обществом.



I глава

§ 1. Факторы влияния английского общества на женщину XIX века

XIX век известен как время значительного подчинения женщин, когда большинство англичанок жили в пределах мира, ограниченного домом и церковью.

В создании доктрины «места женщины» большое значение имела система морали и поведение нового, уже твердо стоящего на ногах среднего класса, в состав которого входили торговая и финансово-промышленная буржуазия, интеллигенция, государственные чиновники, священнослужители и другие категории граждан.

Как отмечает Н. Д. Крючкова в статье «Женский вопрос» в викторианской Англии» одним из главных элементом эпохи была идеализация семейной жизни. Особое значение приобретали дом и семья. По своему типу данная эпоха была патриархальной: мужчина являлся главой и единственным кормильцем. Если женщина работала, это означало, что мужчина потерпел неудачу в делах и не может содержать свою семью.

Женщина не могла найти работу вне дома, поскольку теория «отдельных сфер», согласно которой все виды деятельности подразделялись на мужские (экономика, наука, политика, культура и т.д.) и женские (домашнее хозяйство), убеждало работодателей в том, что «предоставлять работу благовоспитанной, образованной женщине убыточно» [Крючкова, 2001: 127]. Если же женщина всё-таки находила себе место, то получала она вполовину меньше, чем мужчина.

Упомянутая теория «отдельных сфер» оказала влияние и на законодательство. В данную эпоху при вступлении в брак приостанавливалось юридическое существование женщины. Согласно закону о статусе замужние женщины не имели никаких прав вне контроля их мужей, так как в законодательстве общего права жена во многих случаях рассматривалась как собственность мужа. Это называлось «юридическим небытием» женщины.

Всё имущество женщин, как полученное в наследство, так и приобретенное своим трудом, после заключения брака также переходило в собственность ее мужа. Чтобы защитить собственность своих дочерей, отцы использовали различные юридические уловки. В наиболее состоятельных семьях родители передавали приданое дочерей в руки опекунов или трастовых фондов, которые управляли данным имуществом. В менее богатых семьях это делали с помощью дарственных документов предсвадебного характера.

Таким образом, женщина вплоть до 1889 года не имела прав на какую бы то ни было собственность, если у нее были родственники-мужчины. Замужние женщины также не имели права заключать экономические контракты или покупать товары в кредит (если на это не было согласия их мужей), не могли представлять свои интересы или интересы своего мужа в суде, т. е. не имели никакой экономической и юридической независимости от своих мужей, а также не обладали избирательным правом. В более выгодном положении находились «старые девы», лишенные попечительства своих родственников, и вдовы, так как они, в отличие от замужних дам, пользовались рядом экономических свобод.

Естественно, что все думы, все мечты, все стремления молодой леди были сосредоточены на замужестве. Ведь оно давало женщине определенный общественный статус, обеспеченность и какой-то смысл жизни, избавляло от постыдного звания «старой девы» и необходимости самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Девочек с раннего детства готовили к будущему замужеству. Этой цели была подчинена и система образования и воспитания юных англичанок.

Девочек из высших и средних общественных классов обучали гувернантки либо их отправляли в пансион. Как отмечает Крючкова, в ученицах развивали прежде всего память, а не умственные способности. Обязательными предметами в образовательной программе были закон Божий, иностранные языки, чтение, письмо, рисование, правила хорошего тона, рукоделие; желательными - танцы и игра на фортепиано. Преподавание естественных или точных наук отсутствовало. Девочек также обучали «домашним искусствам»: стряпне и уборке. И хотя обеспеченным английским леди не нужно было делать всего этого самим, но необходимо было уметь объяснить всю эту «теорию» кухарке или прислуге и проследить за ними.

Но, несмотря на однобокое образование, англичанки, по мнению Н. Д. Крючковой, были более самостоятельными и развитыми, чем женщины континентальных стран. Они могли читать любые книги из библиотеки отца и братьев. Как и мужчины, они увлекались верховой ездой. В сопровождении родственников или знакомых они путешествовали по многим странам мира, что существенно расширяло их кругозор.

Как уже упоминалось выше, особенности женского образования имели свою цель - замужество. Для вступления в брак самым оптимальным возрастом были 22-24 года, если девушка не выходила замуж до 25 лет, то ее считали «старой девой». Но выйти замуж было довольно сложно, так как «рынок невест» был переполнен. Поэтому к невестам предъявлялся ряд требований. Во-первых, девушке необходимо было иметь приданое (которое за нее давали родители или родственники, либо она накопила сама), чтобы возместить мужу свое содержание. Во-вторых, девушка должна была быть красивой, так как от этого зависел успех ее будущего мужа, поскольку красивая женщина была желанной гостьей на любом вечере, где завязывались деловые отношения, заводились «полезные» друзья, заключались сделки. В-третьих, было желательно, чтобы девушка умела вести беседу, а также петь и играть на фортепиано. Очевидно, что сочетание всех этих качеств было мечтой любого мужчины, но редко встречалось в реальной жизни. По этой причине, как считают Н. В. Дронова и О. А. Малахова («Женщины в семье в викторианской Англии»), замуж выходило только 30 женщин, а 70 оставалось незамужними.

Замужнюю даму представляют как «томную, вялую и бездеятельную, покоящуюся… на своем диване, ворча и жалуясь в ответ на любой призыв приложить к чему-либо усилия» [Дронова, Малахова, 2001: 19].

Но на самом деле в сфере домашнего хозяйства женщина играла важную роль: она управляла домом, занималась воспитанием детей, представляла семью в свете.

Женщины с помощью писем поддерживала связи с родственниками и «полезными» друзьями, следили за местным трудовым рынком слуг, режимом для каждого члена семьи, помогали друг другу вести домашнее хозяйство. В обязанности женщины также входила подготовка самого важного события в доме - званого ужина, на котором решались весьма важные вопросы семьи.

Несколько иначе складывалась судьба незамужних женщин. Они могли заниматься благотворительностью и всю свою жизнь помогать нуждающимся, облегчать мучения страждущих, могли жить вместе со своими родственниками и приносить какую-то пользу им и их семьям. В случае, если семья была не особо состоятельная, незамужние женщины становились обузой для семьи.

Таким образом, первая половина девятнадцатого века в Англии была временем мужского главенства во всех сферах общественной жизни: экономики, политике, промышленности и сельском хозяйстве, науке и искусстве. Женщины же могли реализовать свои способности только в ведении домашнего хозяйства, заботе о семье.

Таким образом, разговор о женской эмансипации в Англии XIX века можно считать достаточно уместным.

Естественно, что умную и талантливую Джейн Остен не могло не возмущать такое положение женщин в современном ей обществе. Ярким протестом обществу становится роман Остен «Гордость и предубеждение».

§ 2. Грани женской несвободы в судьбах и творчестве британских писательниц XVIII-XIX веков

В условиях женской эмансипации того времени в британском обществе начинал назревать настоящий конфликт. Это, несомненно, нашло свое отражение не только в творчестве Джейн Остен, но и в творчестве многих других писательниц, которых взволновал «женский вопрос».

Феминизм и женское движение в XIX - начале XX вв. стали одной из

идеологий, привлекавших внимание не только политиков или экономистов, но и тех людей, которые определяли тенденции культурного и интеллектуального развития Британии и которые так или иначе должны были обозначить свое собственное отношение к идее равноправия мужчин и женщин. «Женский вопрос» в интеллектуальных кругах викторианской Англии стал одним из наиболее обсуждаемых. Об этом размышляет в своей работе, посвященной крупнейшей английской романистке Джордж Элиот, Тим Долин, утверждая, что для викторианцев не было более насущного вопроса, чем проблема поиска надлежащей социальной роли для женщины среднего класса: «Как эта роль определяется ее природой и насколько она отличается от природы и роли мужчины? Какую работу должны выполнять женщины, в каком образовании они нуждаются?… Это были вопросы жизненной важности не только для небольшой группы феминистских авторов и их сторонников или противников, но для всей средневикторианской читающей публики…» [Dolin, 2005: 137].

Расцвет «женской литературы» в Европе XVIII-XIX вв. достаточно ярко демонстрирует процесс осмысления интеллектуалками своих прав, привилегий, равно как и ограничений, наложенных на их судьбу принадлежностью к «слабому полу». Следует отметить, что осмысление это состояло из несколько пластов: с одной стороны, отношение к женскому вопросу выражалось в непосредственном поведении той или иной романистки в ее реальной жизни; с другой - проектировалось на сюжеты, проблематику и образы героинь произведений, написанных женщинами.

В каждом конкретном случае степень радикальности решения женского вопроса в реальной жизни писательниц и в их литературных произведениях была разной, однако во многом степень эта определялась политическим и культурным контекстом той эпохи, в которой жили и творили английские романистки. Прежде всего речь должна идти о Викторианской эпохе и о ценностях Англии XIX столетия. Ивонн Мьюзкамп в статье «Викторианский контекст женского вопроса» утверждает, что в общественном мнении в это время существовали только две категории женщин - женственные «благородные» и неженственные «падшие» [см.: Musekamp]. Какая женщина могла называться «благородной»? Ответ на этот вопрос дал еще в 1616 г.

Дж. Мархем: «Наши английские жены должны обладать целомудренными мыслями, решительной храбростью, выдержкой, быть неутомимыми, бдительными, прилежными, остроумными, приятными, постоянными в дружбе, полными привлекательного домоседства, мудрыми в речах» [Priestley, 1974: 36].

Д.Рейнольдс отмечает, что «в соответствии с английской традицией все женщины - это жены, будущие жены и бывшие жены» [Raynolds, 1998]. В романе Джордж Элиот «Мидлмарч» один из героев, мистер Кейсобон, обращаясь к своей невесте, очень четко формулирует доминировавшее в XIX веке представление о роли женщины: «Великая прелесть вашего пола заключается в пылкой беззаветной привязанности, предназначенной для того, чтобы придавать законченность и завершенность нашему собственному существованию» [Элиот, 1988: 60].

Постепенно стала проявляться заинтересованность английских женщин в событиях жизни социальной, выходящей за рамки только домашних проблем, начался процесс пробуждения женского сознания. В результате уже к середине XIX веке «в сотнях газетных и журнальных статей, письмах к издателю, лекциях и научных исследованиях, парламентских дебатах и юридических делах, руководствах по поведению, частных письмах мужчин и женщин всех классов (начиная с королевы Виктории), романах, поэмах и пьесах, карикатурах и картинах Королевской Академии представители среднего класса обсуждали и спорили о том, что они назвали «Женским Вопросом» [Dolin, 2005: 71]. Однако даже это обсуждение в большинстве случаев не выходило за рамки общепринятой концепции «женственной женщины», по рождению и предназначению отличающейся от мужчины, поэтому лишь немногие британки решались преодолеть границы викторианской морали и отказаться от сложившегося идеала феминности.

Безусловно, подобный контекст не мог не оказать влияния на творчество и личную жизнь британских романисток, которые в силу своей неординарности, высокой образованности и глубокого ума чаще всего становились наиболее яркими примерами отказа от общепринятых ценностей. Так, отмечает Барбара Кейн, для многих англичан XIX в. жизнь Мэри Уоллстоункрафт, с именем которой традиционно связывают начало борьбы за женскую эмансипацию в Англии, стала символом вызывающего поведения. Немалую роль в этом сыграли воспоминания ее мужа Уильяма Годвина, где Мэри называлась «Вертером женского пола» и где открыто обсуждалась эмоциональная и сексуальная жизнь Уоллстоункрафт: любовные отношения с женатым Анри Фузели, роман и рождение ребенка от американца Жилберта Имлэя и, наконец, особые отношения с самим Годвином, которые закончились свадьбой и смертью Мэри при рождении дочери. По мнению Б. Кейн, воспоминания У. Годвина, приведшие к широко распространенному осуждению Уоллстоункрафт английским респектабельным обществом, ограничивались лишь описанием ее эмоциональных привязанностей и не уделяли должного внимания политическому контексту ее деятельности [Caine, 1997: 40-43].

При первом же обращении к основному труду Мэри Уоллстоункрафт - эссе «В защиту прав женщины», написанному в 1792 году - мы без труда заметим тесную связь ее размышлений с накопленным жизненным опытом. В этом плане судьба Мэри представляет собой реализацию права на независимость, о котором она рассуждает следующим образом: «Я испытываю любовь к мужчине как к равному себе. Но для меня не существует его верховенства, законного или узурпированного…» [Феминизм, 1992: 34]. Более того, Уоллстоункрафт даже размышляет о тех временах, «когда не будет ни брака, ни супружеской жертвенности» [Там же: 33]. Брак и мужское общество в целом подавляют женскую индивидуальность, сдерживают развитие ума и таланта; «умаляя их добродетели,… женщин наделяют взамен фальшивыми достоинствами, благодаря которым они способны терпеть преходящее тиранство» [Там же: 34].

Однако более внимательный читатель обнаружит наряду с этими, безусловно, радикальными идеями и такие высказывания: «Моральный облик дочерей, жен и матерей определяется тем, как выполняют женщины свои естественные обязанности…» [Там же]. Таким образом, несмотря на радикализм идей и полученный уже после смерти имидж «аморальной» особы, Уоллстоункрафт все же воспринимала женщин прежде всего как спутниц мужчин и поэтому главной целью полагала «раскрытие их внутренних возможностей и обретение ими достоинства для осознания своих добродетелей» [Там же: 28]. Даже в своих романах, стремясь изобразить героинь духовно развитыми и интеллектуально одаренными, Уоллстоункрафт не смогла выйти за рамки традиционной проблематики романтического сюжета [Caine, 1997: 37].

В этот же ряд вписывают Мэри Энн Эванс, писавшей под псевдонимом Джордж Элиот. Многие феминистки причисляют Джордж Элиот к тем, кто стоит у истоков женского движения в Британии. Действительно, известно, что в 1856 году романистка подписала петицию в поддержку права замужних женщин владеть собственностью (добавив при этом параграф, касающийся необходимости защитить мужей от долгов их жен); среди ее близких подруг были многие активистки суфражистского движения (например, Барбара Лей Бодишон).

Однако необходимо оговорить, что писательница не поддерживала политических требований феминизма, а возлагала надежды на повышение образованности и культуры общества в целом. В письме 1852 г. она утверждала, что «…наделение женщин избирательным правом - это только раболепный прогресс», поскольку может лишь продемонстрировать, что якобы «женщина не заслужила лучшей участи, чем мужчины могут ей дать» [Цит.по: Oxford Reader's Companion…: 468]. В отличие от идеи предоставления женщинам права голоса, которую Элиот определяла как «чрезвычайно сомнительное благо» [Цит.по: Dolin, 2005: 148], реформа образования казалась ей ключом к улучшению положения женщин в обществе: «…женское образование - одна из целей, по поводу которой у меня нет сомнений» [Цит.по: Oxford Reader's Companion…: 468].

Элиот вообще выступала против немедленных законодательных реформ, поскольку воспринимала общество как живущий организм, в котором возможны лишь медленные изменения. Поэтому образование и оказывается у нее альтернативой праву голоса, наилучшим способом изменить положение представительниц «слабого пола».

Уважение, с которым к Мэри Энн Эванс относятся феминистки, связано прежде всего с перипетиями личной судьбы романистки, открыто бросившей вызов пуританской морали викторианской Англии и жившей в гражданском браке с философом, психологом и эстетиком Джорджем Генри Льюисом, уже состоявшим в браке и не имевшим права, в соответствии с английскими законами, его расторгнуть. В этом плане творчество Элиот оказывается, по мнению многих исследователей, гораздо более консервативным, чем ее личная история: героини ее произведений не мыслят свою жизнь вне рамок морали, поэтому реализация их лучших качеств всегда связана с успешным браком. Не случайно поэтому героини Элиот сталкиваются с ситуацией, когда происходит столкновение между их внутренней силой и интеллектом и ограниченностью общества, не способного найти их талантам достойное применение. Наиболее ярко этот конфликт проявляется в главном образе романа «Мидлмарч» - Доротее Брук.

Доротея, «занятая судьбами рода человеческого, видевшимися ей в озарении христианской веры…» [Элиот, 1988: 22], - это еще один пример высоко образованной и независимо мыслящей героини.

На фоне «пустенькой мещанки Розамонды Винси» [Скороденко, 1988: 9] Доротея предстает перед читателями как героиня, вызывающая уважение своей искренностью и сосредоточенностью на подлинном самосовершенствовании. Перед замужеством Доротея задается вопросами о своем предназначении: «Ее так давно угнетало ощущение неопределенности, в котором, словно в густом летнем тумане, терялось ее упорное желание найти для своей жизни наилучшее применение. Что она может сделать? Чем ей следует заняться? Хотя она еще только переступила порог юности, но ее живую совесть и духовную жажду не удовлетворяли предназначенные для девиц наставления, которые можно уподобить пискливым рассуждениям словоохотливой мыши» [Элиот, 1988: 40]. Автор романа размышляет о проявлениях в поступках Доротеи «натуры увлекающейся, умозрительной и логичной» и объясняет ее решение выйти замуж за мистера Кейсобона, человека старше ее лет, тем, что «супружество манило ее как избавление от ярма девического невежества, как свободное и добровольное подчинение мудрому проводнику, который поведет ее по величественнейшему из путей» [Там же: 41]. Конечно, в этих размышлениях героини сквозит юность и наивность, однако в то же время Доротея, решившись на брак с Кейсобоном, демонстрирует верность своим принципам. Этот брак оказывается неудачным, и Доротея сталкивается с еще одной ситуацией нелегкого выбора, перед которым ставит ее Элиот: выбрать любовь и выйти замуж за необеспеченного Уилла Ладислава или сохранить наследство покойного мужа. Доротея выбирает любовь и тем самым снова поступает вопреки ожиданиям общества. При этом интересно, что если Доротея, будучи верной своим чувствам и принципам, обретает себя в счастливом замужестве, то Розамонда Винси «наказывается» автором романа за свою ограниченность несчастливым браком.

В то же время удел Доротеи не кажется полностью безоблачным; во всяком случае, Элиот заставляет читателя задуматься над тем, что замужняя жизнь ее героини «протекала в постоянных благодетельных хлопотах, которые пришли к ней сами, без тревожных поисков и сомнений» [Там же: 737]. Автор произведения пишет о Доротее в финале романа: «Многие знавшие ее сожалели, что столь исключительная личность целиком подчинила себя жизни другого человека и известна немногим - просто как жена и мать» [Там же].

Именно такая судьба, предложенная романисткой одной из своих наиболее ярких героинь, стала предметом спора относительно феминизма Элиот. Многие активистки и теоретики женского движения второй волны в 1960-1970-х гг., в частности, Кейт Миллет, критиковали Элиот за неспособность предложить своим героиням более позитивную судьбу, чем брак с достойным человеком. В этом плане они даже рассуждали о «предательстве» Элиот феминистских ценностей. Однако вскоре феминистские критики отказались от столь радикальной оценки творчества крупнейшей английской романистки XIX в., поскольку, действительно, для викторианской эпохи героини Элиот были более чем независимы и неординарны.

Безусловно, литература отражает те процессы, которые уже идут в обществе, поэтому можно говорить о том, что на протяжении XIX в. британские женщины постепенно приходили к осознанию своей свободы, прежде всего свободы внутренней. Новый тип женщины, созданный женской литературой Британии, - женщины, «живущей богатой внутренней жизнью, наделенной мощным аналитическим началом, обладающей собственной независимой жизненной позицией, естественной и красивой каким-то внутренним огнем, активной и всегда стремящейся к познанию» [Проскурнин, Хьюитт 2004: 53], - был реализован прежде всего самими его создательницами - Мэри Уоллстоункрафт, Джейн Остен, Джордж Элиот.

Понимание британскими романистками проблем социальной значимости женщин не всегда было однозначным, поскольку, как и их героини, они пытались решить вопрос о соотношении внутренней и внешней свободы женщины. В своих произведениях в силу литературных канонов или моральных устоев и Уоллстоункрафт, и Остен, и Элиот ограничивали своих героинь осознанием внутренней самодостаточности; в реальности же именно писательницы стали для викторианской Англии яркими образцами чуждых условностям судеб. Но и в этом случае английские романистки отстаивали в первую очередь право образованной и разносторонней женщины на интеллектуальную свободу.

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что Джейн Остен одной из первых в английской литературе заговорила о безнравственности браков без любви: «Плата за комфорт и житейское благополучие - отчужденность, равнодушие, потеря интереса к жизни - может оказаться слишком высокой»



II глава. Жизнь по законам общества

§1. Характеристика общества

Действие романа «Гордость и предубеждение» разворачивается в типичной английской провинции, в маленьком городке Меритон, что в графстве Хартфордшир.

Уже на первой странице, служащей увертюрой к роману, становится ясно, насколько отчетливо Остен понимала те силы, которые управляли современным ей обществом. Как бы они ни маскировались и как бы порой не облекались в красивые одежды, в основе всех чаяний и интересов общества, к которому принадлежат персонажи ее книги, лежат имущественные интересы, т.е., в конечном итоге, корысть, если еще не в прямом смысле деньги.

В городе царит обстановка всеобщего умопомешательства на почве замужества. Все жизненные силы практически всех героинь романа направлены на осуществление благополучного замужества. Брак воспринимается как удачная сделка и не более того.

Самым достойным событием, где можно было продемонстрировать все женские достоинства и насладиться в полной мере мужским обществом, был бал. На балах каждый имел возможность не только продемонстрировать умение со вкусом одеваться и красиво двигаться, но и умение вести светскую беседу, в которой зачастую выявлялись интеллектуальные способности персонажей. Разумеется, не все люди были прирожденными ораторами, для того чтобы легко и непринужденно вести светский разговор, и большинство разговоров носили бессмысленный характер. Главный характер этого разговора состоял в том, чтобы не зацепиться ни за одну глубокую или оригинальную мысль, не высказать ни в чем своего собственного убеждения; чтобы все было гладко, не касалось ни жизни, ни правительства, ни наук; одним словом, чтобы разговор не был никому особенно интересен и был всем понятен.

Мужчины должны были всячески подчеркивать привилегированное положение и благочестие дамы, что выражалось в оказании бесчисленных мелких услуг и существовании норм этикета.

Балы были лучшим местом для заведения новых полезных связей, знакомств. Девушки могли присмотреть себе так называемую жертву для желаемого замужества. Таким образом, всё и везде в этим мире вращалось вокруг замужества.

Уже с первых строк понятно, что ведущей проблемой общества в романе является удачное замужество: «Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену» [1,1]. По этому принципу и строится повествование, только всё происходит наоборот - «подыскивают» себе мужей девушки. Разница заключается лишь в мотивах и побуждениях, подталкивающих девушек на замужество: кто-то жаждет скорейшего замужества с раннего возраста, несмотря ни на что, следуя прямо-таки шаг в шаг за потенциальными жертвами, посещая «злачные места» сборов женихов (Лидия и Кэтрин Беннет); кто-то торопится выйти замуж исходя из сложного положения семьи (Шарлот Лукас); а кто-то просто воспринимает брак как должное событие в жизни каждой девушки, которое в скором времени непременно должно случиться и, как полагается, с самыми достойными и обеспеченными мира сего (сёстры Бингли).

§2. Семья Лукас

Судьба Шарлот Лукас довольна трагична в отношении личного душевного счастья. Она ? дочь сэра и леди Лукас, которые имели счастье первыми познакомиться с мистером Бингли и тем вызвали поначалу жгучую зависть миссис Беннет. Но теперь, когда Бингли явно предпочел Джейн, счастливая миссис Беннет относится к Шарлот с добродушным сочувствием. Впрочем, если Шарлот и разочарована, то виду она не подает.
В начале главы Джейн Остен немного рассказывает о семье Шарлот. Оказывается, ее отец стал титулованным дворянином совсем недавно ? «Сэр Уильям Лукас ранее занимался торговлей в Меритоне, где приобрел некоторое состояние, а также титул баронета, пожалованный ему в бытность мэром, благодаря специальному обращению к королю» [1, 15].

У семейства Лукасов много общего с семейством Бингли, но Бингли, несомненно, оказались успешнее Лукасов, с их скромным доходом. Бингли и его сестры «родились в почтенной семье из Северной Англии, однако своему богатству были обязаны торговле» [1, 15]. Действительно именно Северная Англия первой откликнулась на новые законы тори, открывавшие свободу предпринимательству, именно там разворачивалась промышленная революция, именно там, как правило, на обработке и торговле шерстью, сколачивались огромные состояния. Таким образом, и Лукасы и Бингли ? «новые дворяне», которые обзаводятся земельными поместьями в основном ради престижа и следования традиции. Этим они резко отличаются от южан-землевладельцев как богатых (Дарси), так и небогатых (Беннет), для которых земля, как в старое доброе время ? «кормление» и основной источник дохода. Но эти серьезные, почти классовые различия не мешают северянам из фабричных городов пленяться красотой и свежестью девушек-южанок, а также не мешают Элизабет Беннет и Шарлот Лукас быть лучшими подругами.

Таким образом, являясь не единственным ребенком довольно небогатой семьи, в свои двадцать три года, Шарлот Лукас находилась в нелегком положении, понимая, что отягощает свою семью. Единственное, что могло облегчить положение ее семьи да и ее собственное, это скорейшее замужество.



§3. Брак Шарлот Лукас как вынужденное предприятие

О Шарлот Остин пишет так: «a sensible, intelligent young women»[1, 20]. Слово «sensible» подразумевает очень широкий спектр чувствительности, начиная со зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса (что нам не слишком подходит), включая эмоциональность, душевную чуткость, способность к состраданию, такт, моральную и нравственную чуткость, совестливость, но также и ясность мысли, разумность, рассудительность, наличие здравого смысла.

Шарлот нарушила свои принципы и свою целостность и закопала свои таланты, дав согласие выйти замуж за господина Коллинза, тщеславного, ограниченного, и напыщенного дурака. Мистер Коллинз - персонаж, в характере которого, как пишет автор, «своеобразно переплелись высокомерие и угодничество, самодовольство и униженность» [1, 65]. Коллинз ограничен, глуп и самоуверен-- именно вследствие этих достоинств, а также еще одного, весьма немаловажного: умения льстить и угождать, -- сумевший получить приход в имении знатной дамы леди де Бёр. Но Шарлот допускает, что она может в какой-то мере уважать будущего супруга и относиться к нему с некоторым расположением.

Шарлот довольно сдержано приняла предложение Коллинза, что было неудивительно. Во-первых, он уже приобрел в ее обществе репутацию неразумного и малообразованного человека (хотя он и закончил Оксфорд благодаря своим знакомствам); будучи священником прихода у леди Кэтрин, он «проявил себя как смесь самонадеянности и раболепия», «важности и униженности» [1, 66]. Во-вторых, он буквально накануне сделал предложение Элизабет и был отвергнут, поэтому ни о какой любви к Шарлот не могло быть и речи. Все эти обстоятельства еще сильнее усугубляют положение героини, тем самым угнетая ее и укрупняя жертвенность ее поступка.

Но Шарлот Лукас, оказывается во всех отношениях более практичной, чем Элизабет, и, рассудив все преимущества предлагаемого брака, дает мистеру Коллинзу свое согласие.

В размышлениях главной героини романа Элизабет Беннет о предстоящем замужестве ее лучшей подруги явно прослеживается негодование самой Остен по поводу брака по расчету: «Какая удручающая картина! И боль, вызванная тем, что Шарлот унизила себя подобным образом, так сильно упав в ее мнении, усугублялась мрачной уверенностью в ее злосчастной судьбе» [1, 120].

И вот перед нами - благоразумная Шарлот Лукас, вышедшая замуж за мистера Коллинза, чтобы устроить свою жизнь и облегчить жизнь своих родственников. И для нее дом и хозяйство, церковный приход и птичник становятся заменой подлинного семейного счастья.

Она приносит себя в жертву во благо своей семьи, не желая их обременять своим нахождением рядом с ними, в то же время опасаясь, что в ее возрасте предложение о замужестве может более и не последовать. У Шарлот есть младшие сестры. Понимая, что они не могут выйти замуж прежде нее, осознавая всю ответственность, возложенную на нее вместе со статусом старшей дочери, она решает выйти замуж.

Что же касается семьи Лукас, то их переполняла радость, поскольку Коллинз был богатым женихом: после смерти сэра Уильяма Беннета к нему перейдет поместье Лонгборн.

Необходимость Шарлот выйти замуж по расчету обрекла ее на скучную и однообразную жизнь с нелюбимым человеком, но она смогла найти своё утешение в доме и домашнем хозяйстве.



§ 4. Судьба Лидии Беннет как неблагоприятный результат сумасшедшей спешки на «рынке невест»

В романе присутствует персонаж, судьба которого схожа с судьбой Шарлот, - это Лидия Беннет, младшая дочь Беннет, непутевая и легкомысленная. Лидия полагает, что главная цель любой девушки - как можно быстрее выйти замуж, и спорит со своими сестрами, не разделяющими ее убеждения: «Джейн скоро будет у нас старой девой, честное слово! Ей уже почти двадцать три! Если бы я до этих лет не

сумела раздобыть себе мужа, я бы сгорела со стыда!.. Боже мой, как бы мне хотелось выйти замуж раньше всех!» [1, 37].

Она готова на любые ухищрения, лишь бы поскорее выйти замуж. Нравственная сторона этого предприятия оказалась для нее за рамкам доступного, и, совершенно не думая о судьбе своих сестер, обрекая семью на позор своим поступком, она сбегает с молодым офицером Уикхемом. Жажда статуса замужней женщины затмила ее разум и довела до абсурда ее жизнь. Ее побег становится угрожающим для счастья и благополучия Элизабет (бесчестье -- хуже смерти!). Ведь теперь она никогда не сможет стать женой Дарси -- она, чья родная сестра навсегда опозорила себя, наложив тем самым несмываемое клеймо на всю семью. В особенности -- на своих незамужних сестер. И лишь приложенные усилия и материальные затраты Дарси способствуют свадьбе Лидии и Уикхема. Побег Лидии и Уикхема можно рассматривать как серьезный, радикальный симптом разрыва с обществом, а главное, разрыва со своей семьей.

Таким образом, на первый взгляд жизненные ситуации, связанные с замужеством, Шарлот Лукас и Лидии Беннет довольно схожи, но при детальном их рассмотрении становится понятно, что мотивы, движущие героинями, различны. Шарлот выходит замуж за нелюбимого и не совсем успешного мужчину лишь ввиду сложного семейного положения и возраста героини, который заставил ее задуматься о том, что следующее предложение о замужестве уже может не последовать. А Лидия спешит выйти замуж лишь из-за приобретения иного общественного статуса. Она убеждена, чем скорее девушка выйдет замуж, тем лучше.

Но ни Шарлот, решившаяся на рациональный брак по расчету, ни даже Лидия, нарушившая моральные нормы, не подвергается однозначному осуждению и обретают желаемую семью, но не совсем желаемое счастье.



III глава. Элизабет Беннет: неприятие общественных канонов

§ 1. Семейство Беннет

Сюжетным центром романа становится провинциальное семейство, что называется, «средней руки»: отец семейства, мистер Беннет, -- вполне благородных кровей, флегматичен, склонен к стоически-обреченному восприятию окружающей жизни и самого себя; с особой иронией относится он к собственной супруге, миссис Беннет: «В характере мистера Беннета так затейливо сочетались живость ума и склонность к иронии, замкнутость и взбалмошность, что за двадцать три года совместной жизни жена все еще не сумела к нему приноровиться»[1, 3] .

Миссис Беннет же, в свою очередь, не может похвастаться ни происхождением, ни умом, ни воспитанием. Она откровенно глупа, вопиюще бестактна, крайне ограниченна и, соответственно, весьма высокого мнения о собственной персоне. Наделенная незаурядной глупостью она - воплощение психологии мелкого джентри - служит предметом остроумнейших шуток писательницы: «Она была невежественной женщиной с

недостаточной сообразительностью и неустойчивым настроением. Когда она бывала чем-нибудь недовольна, то считала, что у нее не в порядке нервы. Целью ее жизни было выдать дочерей замуж. Единственными ее развлечениями были визиты и новости» [1, 3].

Семью Беннет нельзя назвать достаточно обеспеченными, но и бедствующим на данный момент их положение считать нельзя (например, в отличии от семейства Лукас), но есть одно условие, которое омрачает их существование. Согласно английским законам о майорате, после кончины мистера Беннета, не имеющего наследников мужского пола, должен войти во владение их поместьем Лонгборн его кузен мистер Коллинз, вследствие чего миссис Беннет с дочерьми могут оказаться без крыши над головой.

У супругов Беннет пятеро дочерей, и поэтому стремление матери выдать их замуж поскорее вполне объяснимо и оправдано. Старшие дочери, Джейн и Элизабет, становятся центральными героинями романа, которых мать хочет поскорее выдать замуж, так как в обществе того времени царствовала атмосфера всеобщего сумасшествия, спровоцированная желанием выйти замуж.

§ 2. Явление героини

Главная героиня романа предстает перед читателем будучи уже сформировавшейся личностью. Никакой предыстории Элизабет Беннет Остен читателю не дает.

Элизабет не похожа на представительниц окружающего ее общества. Ее стремления не ограничиваются замужеством, несмотря на то, что являясь бесприданницей, с замужеством она могла бы получить определенный общественный статус.

Отсутствие приданого делало Элизабет неконкурентоспособной на так называемом «рынке невест». Также Элизабет не обладает достаточно привлекательной внешностью, что опять же, облегчило бы процесс замужества. Мать в своем разговоре с мистером Беннет отзывается об Элизабет не очень лестно: «Лиззи ничуть не лучше других ваших дочерей. Я уверена, что она и вполовину не так красива, как Джейн, и гораздо менее добродушна, чем Лидия». Отец отчасти соглашается с ней: «Ни одна из моих дочек ничем особенно не примечательна, - ответил он», - но затем говорит: «Просто в Лиззи немножко больше толку, чем в ее сестрах» [1, 3].

Сама писательница воздерживается от характеристики героини, возможно, для того, чтобы создать полную достоверность восприятия героини глазами ее окружения.

Отсутствие привлекательности и приданого ставит Элизабет в определенные общественные рамки, и, на первый взгляд, кажется, что молодая девушка, находясь в подобном положении, должна принять любое поступившее предложение о браке. Но Элизабет выбивается из этого ряда.

Элизабет Беннет очень храбра для того положения в жизни, в которой она находится.

Норман Херен снова указывает на то, что стерлинговая ценность характера героини часто показывается относительно некоторого простого инцидента или случая. Сущность Элизабет Беннет показывается на первом посещении Росингс. Она, единственная из приглашенных в Росингс, не запугана.

Парк Росингс - поместье леди Катерин Де Бёр, которая является самой неприятной и властной женщиной. Она очень важна в обществе и является тетей господина Дарси. Все запуганы этой женщиной за исключением Элизабет, которая достаточно сильна в ее собственном уме и характере. Это демонстрирует огромную храбрость Элизабет, которая не будет волноваться по поводу мнения леди, имеющей возможность досадить какой-нибудь надежде на хороший брак. Элизабет Беннет бесстрашна и независима.

Показательными являются сцены разговоров в доме леди де Бёр. «Ради Бога, госпожа, говорите тише! - Каким преимуществом это может быть Вам, чтобы оскорбить господина Дарси? - Вы никогда не будете рекомендовать себя его друзьям, поступая так» [1, 133]. Когда Леди Кэтрин критикует Элизабет, играя на фортепьяно, она слушает «со всей воздержанностью любезности» [1, 133]. Элизабет демонстрирует, что обладает большой сдержанностью даже под огромным давлением, несмотря на свое положение. Дело в том, что девушки небогатых семей не обладали социальной свободой и социальной стойкостью.



§ 3. Противостояние Элизабет Беннет: борьба за свободу нравственного выбора

Как и положено в «классическом» романе, основная сюжетная линия обрастает многочисленными ответвлениями. Так, в какой-то момент в доме мистера Беннета возникает его кузен мистер Коллинз, который, согласно английским законам о майорате, после кончины мистера Беннета, не имеющего наследников мужского пола, должен войти во владение их поместьем Лонгборн, вследствие чего миссис Беннет с дочерьми могут оказаться без крыши над головой.

Мистер Коллинз приезжает в Лонгборн не случайно: решив, как того требует его сан (и леди де Бёр тоже), вступить в законный брак, он остановил свой выбор на семействе кузена Беннета, уверенный, что не встретит отказа: ведь его женитьба на одной из мисс Беннет автоматически сделает счастливую избранницу законной хозяйкой Лонгборна. Выбор его падает, разумеется, на Джен, но узнав, что Джейн связывает теплое чувство с мистером Бингли и, возможно, свадьба в скором времени, немедленно переключает свое внимание на Элизабет.

Элизабет отклоняет предложение господина Коллинза, потому что она не думает, что «брак является единственным благородным условием для образованной женщины...» [1, 105]. При этом она отвергает фиктивный брак и является его ярой противницей, несмотря ни на какие жизненные условия. Когда господин Коллинз говорит высокомерно Элизабет, что его «ситуация в жизни… связи с семьей Де Бёр» [1, 105] являются причинами того, что она должна принять его предложение, потому что, несмотря на «ее разнообразные достопримечательности, ни в коем случае не бесспорно, что другое предложение о браке может и не последовать» [1, 105], она вежливо отказалась от него, сказав, что «принять его абсолютно невозможно» [1, 106]. В отличие от Шарлот Лукас, близкой ее подруги, Элизабет никогда не нарушила бы свой принцип и свою целостность и не стала бы закапывать свои таланты, выходя замуж за господина Коллинза, тщеславного, ограниченного, и напыщенного дурака. Те же, по ее мнению, кто выходит замуж ради денег, должны отдавать себе отчет в том, что плата за комфорт, благополучие может оказаться слишком высокой - отчужденность, равнодушие, потеря интереса в жизни. Ее взгляды относительно этих отношений являются чрезвычайно юмористическими и верными: «Вы [Коллинз] не могли сделать меня счастливой, и я убеждена, что я - последняя женщина в мире, которая сделала бы Вас таким» [1, 106].

Одиночество порой бывает лучше, чем одиночество вдвоем в браке-сделке. Уже с первых строк романа Элизабет неприкрыто осуждает материальный, прагматический подход к жизни.

Быть в состоянии отклонить подходящее предложение брака было неслыханно, ведь семья и без того не особо обеспеченная, могла лишиться еще и дома. А в случае заключения брака между Элизабет и Коллинзом имение осталось бы в семье Беннетов. Таким образом, Элизабет подвергает риску свою семью, не желая совершить подобную жертву, как данное замужество.

§ 4. Элизабет Беннет и Дарси

Роман открывается известием о том, что одно из богатейших поместий в округе Незерфилд-парк более не будет пустовать: его арендовал богатый молодой человек, «столичная штучка» и аристократ мистер Бингли. Ко всем вышеизложенным его достоинствам прибавлялось еще одно, наиболее существенное, поистине бесценное: мистер Бингли был холост. И умы окрестных дам были помрачены и смущены от этого известия надолго; ум (точнее, инстинкт!) миссис Беннет в особенности. Всё-таки пятеро дочерей! И таким образом, мистера Бингли все начинают воспринимать как «законную добычу той или другой соседской дочки» [1, 1]. Богатство, которым имеет счастье обладать любой молодой помещик, будучи он холост, становится и должно стать предметом вожделения той среды, где он, скорее всего, начнет искать себе подругу жизни.

Мистер Бингли приезжает не один, его сопровождают сестры, а также неразлучный друг мистер Дарси. Бингли простодушен, доверчив, наивен, раскрыт для общения, лишен какого-либо снобизма и готов любить всех и каждого. Дарси -- полная ему противоположность: горд, высокомерен, замкнут, преисполнен сознания собственной исключительности, принадлежности к избранному кругу.

Годовой доход Дарси и Бингли немедленно подсчитывается родителями незамужних дочерей в том графстве, в котором появляются блестящие молодые лондонцы, и матери незамужних дочерей немедленно начинают на них атаку.

Последующее повествование идет в двух планах: один - ход вещей естественный и закономерный для общества, где происходит действие; другой - индивидуальный, ломающий традицию. Провинциальные дамы и джентльмены, принадлежащие к небогатому джентри (например, миссис Беннет, сэр Лукас и его дочь Шарлотта), ловят выгодных женихов, а стоящие выше по сословной лестнице (леди де Бёр, сестра Бингли) пытаются всячески противится подобным бракам.

Отношения, складывающиеся между Бингли -- Джейн и Дарси -- Элизабет, вполне соответствуют их характерам. У первых они пронизаны ясностью и непосредственностью, оба и простодушны, и доверчивы (что поначалу станет почвой, на которой возникнет взаимное чувство, потом причиной их разлуки, потом вновь сведет их вместе). У Элизабет и Дарси все окажется совсем иначе: притяжение-отталкивание, взаимная симпатия и столь же очевидная взаимная неприязнь; одним словом, те самые «гордость и предубеждение» (обоих!), что принесут им массу страданий и душевных мук, через которые они будут мучительно, при этом никогда «не отступаясь от лица» (то есть от себя), пробиваться друг к другу.

Их первая встреча сразу же обозначит взаимный интерес, точнее, взаимное любопытство и социальное неравенство. Дарси дает Элизабет довольно нелестную характеристику: «Что ж, она как будто мила. И все же не настолько хороша, чтобы нарушить мой душевный покой. А у меня сейчас нет охоты утешать молодых леди, которыми пренебрегли другие кавалеры» [1, 9].