Стилистические особенности произведений Э. Хемингуэя "Прощай, оружие!" и "Старик и море"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат: Стилистические особенности произведений Э. Хемингуэя «Прощай, оружие!» и «Старик и море»

«Не дай тебе Бог жить во времена перемен» - к журналистам не имеет никакого отношения. Когда все тихо, спокойно и, как сейчас любят говорить, «стабильно», нам становится скучно. Хемингуэю скучно не было никогда. Он был молод и полон сил во время первой мировой войны и оказался в самом расцвете сил во время второй. Он никогда не писал о том, чего сам не видел, не знал, не понимал. В этом смысле он стремился быть репортером современности Засурский Я.Н. Американская литература XX века. - М.: Изд-во Моск.ун-та, 1984. с. 202.. Хемингуэй старался осуществить старый прием «о простых вещах писать просто», он блестяще владел телеграфным языком репортажа. Но мир вокруг него, жизнь в Европе была далеко не проста. Поэтому писатель использовал подтекст, о котором мы и поговорим в этой работе. Сначала мы разберем манеру письма Хемингуэя, а потом два его ярких произведения.

Если люди потерянного поколения были внутренне опустошенными жертвами войны, действующими обломками крушения, то молодой Хемингуэй не чувствовал себя ни опустошенным, ни потерпевшим крушение. Он был ищущим и думающим писателем, который глубоко воспринял трагедию своих сотоварищей и избрал ее своей темой А. Старцев. Молодой Хемингуэй и «потерянное поколение». / Эрнст Хемингуэй. Собрание соч. Т.1. - М.: Художественная литература. - 1968. c. 711.. Но описывал он своих современников. Именно поэтому роман «Прощай, оружие!» настолько трагичен.

Читая Хемингуэя, - про что бы он ни писал, про самое, казалось бы, разное, - неизменно чувствуешь его ненависть к людскому одиночеству, его стремление выйти, выдраться из этого одиночества к друзьям, к женщине, к делу, соединяющему между собой людей, даже когда это дело - война и где-то в финале обещает тебе смерть Там же, с. 8. .

Писатели, которые оказали влияние на его творчество: Стендаль, Флобер, Твен, Лондон, Крейн, Тургенев, Толстой, Джойс. Именно он в свое время посоветовал их своей пишущей знакомой.

Мнимая безыскусственность и бесстрастие Хемингуэя - это только литературный прем.

Писать Хемингуэй старается без всякой предвзятости и как можно конкретнее, о том, что действительно чувствует; писать, закрепляя сами по себе акты, вещи и явления, которые вызывают испытываемое чувство, и делать это так, чтобы, перефразируя слова самого Хемингуэя, суть явлений, последовательность фактов и поступков, вызывающих определенные чувства, оставались для читателя действенными и через год, и через десять лет, а при удаче и закреплении достаточно четком - даже навсегда Кашкин И. Эрнест Хемингуэй / Эрнест Хемингуэй. Избранные произведения в двух томах. Том 1. - Душанбе: Ирфон, 1966. с. 26..

«Поток сознания», который пытался воплотить в своей художественной практике Джойс, упражнения в композиции слов, которыми занималась Стайн, оказали определенное влияние на формирование мировоззрения и творческого метода Хемингуэя. Но писатель был чужд иррационализму и умозрительным построениям модернистских мэтров Засурский Я.Н. Американская литература XX века. - М.: Изд-во Моск.ун-та, 1984. с. 203.: Хемингуэй выработал собственный стиль.

«Если автор романа вкладывает в уста своих искусственно вылепленных персонажей собственные умствования… то это не литература», писал Хемингуэй. Писатель стремится передать внутреннее состояние героя, его переживания и настроения, используя для этого внутренний монолог. Душевный мир героя он стремится показать, тонко и точно описывая действия героя, раскрывая внешние проявления внутреннего мира. Поэтому он отказывается от рассуждений о внутреннем состоянии своих героев Засурский Я.Н. Американская литература XX века. - М.: Изд-во Моск.ун-та, 1984. с. 206. В отличие, например, от того же Фаулза или - в более извращенном виде - у Фолкнера.

Один из исследователей его творчества пишет, что цепь коротких, не связанных между собою фраз выполняет основную задачу - показать распадающиеся связи сдвинувшегося с места и разобщенного мира так, как он непосредственно воспринимается смятенным сознанием, а не так, как потом организуется холодным рассудком и укладывается в традиционные формы.

Самый способ выражения без всяких разъяснений автора показывает пустоту и бессмысленность существования его героев и одновременно трагическую значительность жизни. А сдержанные, сжатые, четкие и емкие описания явлений, событий, внешних действий только подчеркивают беспомощную обреченность людей, подчеркивает исследователь Кашкин Кашкин И. Эрнест Хемингуэй / Эрнест Хемингуэй. Избранные произведения в двух томах. Том 1. - Душанбе: Ирфон, 1966. с. 15. .

Крайняя сжатость, лапидарность повествования, нетерпимость к высокопарному слову, к риторике и сентиментальности, мастерское введение неоднократно повторяющегося лейтмотива (будь это отдельная фраза или целый образ), естественно, во всей его обыденной шероховатости звучащий диалог, лирический подтекст, «второй план» изображаемого - эти особенности стиля Хемингуэя прочно вошли как в его новеллистику, так и в повести и романы Самохвалов. Эрнест Хемингуэй / История американской литературы. Часть II. - М.: Просвещение, 1971. с. 155. . Хорошо бы и нашим журналистам поучиться манере письма у писателя.

Хемингуэй провозгласил так называемый «принцип айсберга». «Если это может что-то прояснить, - указывал писатель, - я хотел бы сказать, что литературное творчество напоминает мне айсберг. Видна только восьмая часть того, что находится в воде. Надо выкидывать все, что можно выкинуть. Это укрепляет ваш айсберг; то, что выброшено, уходит под воду».

«Если писатель хорошо знает то, о чем пишет, он может опустить многое из того, что знает, и если он пишет правдиво, читатель почувствует все опущенное так же сильно, как если бы писатель сказал об этом» - вот девиз Хемингуэя.

Многие рассказы Хемингуэя построены на активном взаимодействии сказанного и подразумеваемого; эти элементы повествования тесно спаяны, и невидимое, «подводное» течение сюжета сообщает силу и смысл видимому. Так, в известном рассказе «Кошка под дождем» (из книги «В наше время») как будто пустячный разговор «ни о чем» двух молодых американцев, мужа и жены, в итальянском отеле должен передать, по замыслу автора, атмосферу душевной пустоты и назревающего кризиса в их отношениях. Автор отлично знает своих героев, их жизнь, чувства, интересы и строит рассказ почти как музыкальное произведение, уверенно чередуя звучания и паузы, - пишет исследователь Старцев А. Старцев. Молодой Хемингуэй и «потерянное поколение». / Эрнст Хемингуэй. Собрание соч. Т.1. - М.: Художественная литература. - 1968. с. 710..

Подспутный, потаенный смысл новелл Хемингуэя особенно четко раскрывается в сопоставлении одного его произведения с другим; его новеллы, как правило, составляют определенный, связанные внутренней темой циклы; нередко они являются подступом, этюдами к большому полотну Самохвалов. Эрнест Хемингуэй / История американской литературы. Часть II. - М.: Просвещение, 1971. с. 160. . Но главное - все они отражают мироощущение и принципы автора.

Итак, как мы уже выяснили, творчеству писателя присуща колоссальная убедительность, свежесть и действенная сила. Но здесь нужно заметить, что эта сжатость повествования и точность ограничивала возможные литературные приемы, которыми можно было бы пользоваться. Именно в силу этой простоты и фактологичности многое, очень многое выносится в подтекст. Литература Хемингуэя не для всех, ее нужно изучать и чувствовать.

Саруханян пишет об огромном лирическом заряде и наэлектризованности повествования. На мой взгляд, это можно сказать о «Старике и море», но не о «Прощай, оружие!». Более ранний его роман показался мне чрезмерно сухим и безучастным. Поговорим о произведениях более подробно.

Роман «Прощай, оружие!» был написан о первой мировой войне по воспоминаниям автора десятилетней давности. Он признается, что «никогда еще не был так счастлив, как сочиняя все это… каждый день я перечитывал все с самого начала». В это сложно поверить, ведь книга на первый взгляд совершенно неэмоциональная и очень, очень трагическая. Известный исследователь творчества писателя Иван Кашкин пишет: «… в основе своей, может быть, самый лиричный, сильный и социально значимый из романов Хемингуэя» Кашкин И. Эрнест Хемингуэй / Эрнест Хемингуэй. Избранные произведения в двух томах. Том 1. - Душанбе: Ирфон, 1966. с. 13..

Роман опубликован в 1929 г. - одновременно с двумя другими великими романами о «потерянном поколении» молодых людей, душевно травмированных ужасами первой мировой войны - «Смерть героя» Р.Олдингтона и «На западном фронте без перемен» Ремарка. В романе «Прощай, оружие!» Хемингуэй вскрыл истоки той духовной трагедии, которую он обрисовал раньше в «Фиесте». В этом произведении еще сильнее, чем прежде, проявляется лирическое начало прозы Хемингуэя: рассказ о судьбах поколения - это в то же время рассказ писателя о себе, отмечает исследователь Самохвалов Самохвалов. Эрнест Хемингуэй / История американской литературы. Часть II. - М.: Просвещение, 1971. с. 161. .

В основе книги - воспоминания автора о фронте, где он служил в итальянской армии водителем санитарного фургона. Алякринский О.А. называет эту книгу одновременно и талантливым военным романом, и мощным антимилитаристским романом, и философским моралите.

Книга стала кульминацией хемингуэевского стиля, основанного на недоверии к «громким словам» и на попытке, вслед за Флобером, добиться предельно точного и конкретно-осязаемого выражения сложных психологических переживаний Алякринский О.А. // Энциклопедия литературных произведений. - М.: Вагриус, 1998. с. 407.. Как пишет Я.Н.Засурский, фактографичность и мастерство подтекста в этом романе подчинена большим социальным обобщениям, тем самым произведение стало глубоко реалистичным Засурский Я.Н. Американская литература XX века. - М.: Изд-во Моск.ун-та, 1984. с. 213.. Кроме того, автор обнаруживает мастерство реалистической символики.

Иван Кашин пишет, что в «мы» из отрывка «… мне посчастливилось ухватиться за очень тяжелое бревно… мы плыли вниз по реке, описывая длинную кривую» вложено и чувство подчеркнутого одиночества, и противопоставление себя всему остальному, и общность человека с тем предметным миром, который в данной ситуации спасает его от людей Кашкин И. Эрнест Хемингуэй / Эрнест Хемингуэй. Избранные произведения в двух томах. Том 1. - Душанбе: Ирфон, 1966. с. 27.. Именно в этом емкость и сложность мастерства писателя.

Вот еще пример многозначности слов, емкости используемых определений: от орудий «опрятно пахло смазкой и металлом» - это значит, что их не использовали, что артиллерию спасали без борьбы. И, конечно, один из самых ярких образов-символов - это муравьи на коряге, которых стряхнули в огонь костра. Генри сидит в коридоре у палаты Кэтрин, думает о том, что его ребенок мертв - и рано или поздно тебя убьют: «Помню, я тогда подумал, что это похоже на светопреставление и что вот блестящий случай для меня изобразить мессию, вытащить корягу из огня и отбросить ее туда, где муравьи смогут выбраться на землю. Но вместо этого я лишь выплеснул на корягу воду из оловянной кружки, которую мне нужно было опорожнить, чтобы налить туда виски и потом уже разбавить водой. Вероятно, вода, вылитая на горящую корягу, только ошпарила муравьев». Насколько жизнь проста и нелепа. Герой совершенно отчаялся.

Хемингуэй не читает нотаций, не распространяется по поводу вечной несправедливости и безжалостности жизни. Он использует ключевые фразы - сгусток, в котором сконцентрирован подтекст (Для «тененте» Генри «мир ломает каждого» и «надо, чтоб было чего нельзя потерять» Там же, С. 29.).

Автор сознательно «лишил» своих героев предшествующей биографии. Их подлинная жизнь начинается на войне. В этом был определенный смысл. Действительно, какая была биография у миллионов молодых людей, попавших в эту мясорубку первой мировой войны? Грибанов Б. Эрнест Хемингуэй: герой и время. - М.: Художественная литература. 1980. с. 82. Автор не хотел ни в чем приукрашивать своего героя. Он показывает его человеком достаточно циничным, лишенным каких-либо политических или социальны идей, отмечает Грибанов Там же,. с. 90. .

У дезертирства лейтенанта Генри есть символический подтекст: это форма проявления антисоциального поведения, присущего героям «потерянного поколения»: герой противопоставляет общественной морали свой личный выбор. Автор не видит в этой войне совершенно ничего священного. И тем более протест Генри носит не социалистический характер, в отличие от солдат, с которыми он разговаривает.

Рассмотрим немного подробнее вторую параллельную линию романа, любовную. Даже это прекрасное, пылкое чувство описано ясно, просто и иногда даже физиологично. Как-то Хемингуэй назвал свою книгу собственной версией «Ромео и Джульетты». Очевидно, это любовная история, преломленная беспощадным XX-ым веком как в смысле происходящих событий, так и в плане литературного модернизма. Любовь и отчаяние находятся в динамическом сплетении, причем попытка спастись от отчаяния оказывается тщетной Алякринский О.А. // Энциклопедия литературных произведений. - М.: Вагриус, 1998. с. 407.. Вся книга пронизана этим. Автор заставляет почувствовать все, что было с ним и с его знакомыми, и это и есть подтекст романа.

Генри ищет настоящее в жизни в любви Кэтрин Баркли, но ни его, ни Кэтрин не покидает чувство одиночества. Слова Кэтрин: «Ведь мы с тобой только вдвоем против всех остальных в мире» - передают суть этого протеста против войны, против цивилизации, породившей эту войну Засурский Я.Н. Американская литература XX века. - М.: Изд-во Моск.ун-та, 1984. с. 212.. Знаменитую финальную сцену романа, где герой стоит у трупа своей «жены», автор переписывал 39 раз. В результате получилось четыре строчки, таких же безучастных и тем страшных, как и весь роман. Смерть Кэтрин означает и крушение того жизненного идеала, к которому стремился Генри после того, как распрощался с оружием. Так что можно сказать, что позицию индивидуального пацифистского протеста автор тоже не приемлет.

После того как вышел в свет роман «Прощай, оружие!», как раз перед великим крахом 1929 года, Эрнест решил, что пришло время открывать новые места. Спортивная ловля рыбы у берегов Кубы тогда только начиналась Листер Хемингуэй. Из книги «Мой брат, Эрнест Хемингуэй» / Хемингуэй в воспоминаниях современников / Сост., вступ. ст., коммент. Б. Грибанова. -- М.: Терра, 1994. с. 196. . К моменту написания своей блестящей повести Хемингуэй был уже специалистом по ловле больших рыб.

Повесть написана в 1950-1951 гг. на Кубе, где писатель жил в последний период жизни. Опубликована осенью 1952 г. в журнале «Лайф» и тогда же вышла отдельной книгой. В 1954 г. за эту повесть-притчу писатель получил Нобелевскую премию по литературе, что совершенно не удивительно, ведь это нечто совершенно новое по сравнению с тем, что уже было в огромной истории мировой литературы. Это лишний раз доказывает, что нет пределов совершенству.

Вот как об этом сказал сам Хемингуэй, и автор этого реферата точно никогда не сможет сказать лучше: «В литературе вы ограничены тем, что удовлетворительно сделано раньше. Поэтому я должен постараться узнать что-то еще. Во-первых, я постарался опустить все не необходимое, с тем чтобы передать свой опыт читателям так чтобы после чтения это стало частью их опыта и представлялось действительно случившимся. Этого было очень трудно добиться, и я очень много работал над этим. Во всяком случае, говоря кратко, на этот раз мне небывало повезло, и смогу предать опыт полностью, и при этом такой опыт, который никто никогда не передавал» Грибанов Б. Эрнест Хемингуэй: герой и время. - М.: Художественная литература. 1980. с. 243..

Архетипический лейтмотив американской литературы - поединок между упрямым моряком и зловещей рыбой - выходит к роману «Моби дик» Г.Мелвилла. В обобщенном и абстрагированном виде книга «Старик и море» повторяет мотивы «Непобежденного» и морской фон романа «Иметь и не иметь». К сюжету, изложенному в повести, автор вернулся через 14 лет. Первый раз он его изложил в очерке «На голубой воде» для журнала «Эсквайр». К тому моменту Хемингуэй уже прекрасно знал рыбаков Кохимара, это были го близкие друзья, он знал их быт, их семьи, ловил вместе с ними крупную морскую рыбу, слушал их рассказы Там же, с. 242. .

Эта повесть «утверждает его любимую идеологему «победы в поражении» - тему духовной стойкости человека, терпящего физический крах», считает Алякринский. Произведение о человеческой судьбе, драма одиноко человека, вступающего в бой со слепой стихией и выходящего из этой схватки победителем. В образе старика намеком возникают и параллели с евангельским сюжетом о крестных страданиях Христа Алякринский О.А. // Энциклопедия литературных произведений. - М.: Вагриус, 1998. с. 474. . Наконец автор нашел хорошего положительного героя. Грибанов в своей книге пишет, что к такому герою, как в «Старике и море», Хемингуэй стремился на протяжении всей своей творческой жизни, такого героя он искал и долго не мог найти.

В старике Сантьяго удивительно гармонично сочетаются смирение и гордость. Впервые герой Хемигуэя не одинок в этом враждебном и жестоком мире! Впервые его герой достиг гармонии с природой и людьми, окружающими его, обрел согласие с самим собой. Долгий путь пришлось проделать хемингуэевскому герою, чтобы прийти к такому жизнеутвреждающему итогу, - подводит итог автор книги «Эрнест Хемингуэй: герой и время» Грибанов Б. Эрнест Хемингуэй: герой и время. - М.: Художественная литература. 1980. с. 254.. Поэтому в данном произведении, написанном уже зрелым и состоявшимся, но никогда не перестававшим самосовершенствоваться автором, подтекст сосредоточен именно в этой вдохновляющей вере в себя, в природу и в людей.

Знаменитый образ далекого африканского берега проходит через всю повесть как символ чистоты и незапятнанности природы, просто и естественной жизни, напоминая в какой-то мере образа нетронутой красоты и белизны снежной вершины Килиманджаро Грибанов Б. Эрнест Хемингуэй: герой и время. - М.: Художественная литература. 1980. с. 243.. Даже море воспринимается стариком как живое существо. Так же он относится к огромной рыбе: это не враг, а равный соперник. Он гордится ее мощью и красотой, жалеет ее. Главное, что спасает старика и чем гордится автор - это воля к победе. У него есть вера в людей: «Я ведь живу среди хороших людей», и при этом он сожалеет, что один на свете. Только мальчик о нем по-настоящему волнуется.

Больше всяких аллегорий примечательно то новое для Хемингуэя, что несет в себе эта книга: пристальное внимание к богатству душевной жизни не только лирического героя, но и простого кубинского рыбака, участливое внимание к человеку, а также преемственность мастерства, которое старик Сантьяго как бы передает по наследству мальчику Кашкин И. Эрнест Хемингуэй / Эрнест Хемингуэй. Избранные произведения в двух томах. Том 1. - Душанбе: Ирфон, 1966. с. 21.. Помощник и опекун старика, чудесный мальчик, выведенный в повести, - это как бы ступенька в будущее, преемник человеческого мастерства и умения, передаваемого из рода в род.

Что касается манеры автора, в «Старике…» - растянутый внутренний монолог и стучащие повторы, которые смягчены только исключительным мастерством, с которым написана вся повесть в целом. После прочтения остается впечатление бесконечной правдивости.

Слова Сантьяго «Человек не для того создан, чтобы терпеть поражение. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить» - следует воспринимать не только как выражение гуманистического пафоса повести, но и как квинтэссенцию творчества писателя, его моральной философии «мачизма» - культа мужественности, несгибаемой упрямой воли к жизни Алякринский О.А. // Энциклопедия литературных произведений. - М.: Вагриус, 1998. с. 474..

Секрет убедительности творчества Хемингуэя, кроме чисто художественного воздействия, может быть и в том, что, показывая в своих героях их традиционную выдержку, сам он очень горяч и откровенен. Он говорит о самом для него главном, о том, что его глубже всего волнует, и говорит с полной убежденностью, на твердой этической основе Кашкин И. Эрнест Хемингуэй / Эрнест Хемингуэй. Избранные произведения в двух томах. Том 1. - Душанбе: Ирфон, 1966. с. 38.. Поэтому это ощущение безучастности автора, которое, казалось бы, пронизывает «Прощай, оружие!» лишь внешнее. Как мы показали, главное для автора - то в айсберге, что находится под водой. Потому что именно этот внутренний смысл влияет на чувства и эмоции человека, а не только на разум. И благодаря этому произведения Хемингуэя так волнуют читателя и оставляют такой след в его душе.

Поэтика подтекста, столь основательно разработанная Хемингуэем, прочно вошла в общую поэтику современной западной прозы. Однако в его творчестве ей присущи настолько индивидуальные черты, что попытка ее копировать, скорее всего, окончится неудачей.

хемингуэй стиль прощай оружие старик море

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Алякринский О.А. // Энциклопедия литературных произведений. - М.: Вагриус, 1998.

Грибанов Б. Эрнест Хемингуэй: герой и время. - М.: Художественная литература. 1980.

Зарубежная литература XX века (1914 - 2000 гг.): Учебно-методическое пособие. -- М., 2008.

Засурский Я.Н. Американская литература XX века. - М.: Изд-во Моск.ун-та, 1984.

История зарубежной литературы XX века: Учеб. / Под ред. Л.Г. Михайловой и Я. Н. Засурского. - М.: ТК Велби, 2003.

Кашкин И. Эрнест Хемингуэй / Эрнест Хемингуэй. Избранные произведения в двух томах. Том 1. - Душанбе: Ирфон, 1966.

Листер Хемингуэй. Из книги «Мой брат, Эрнест Хемингуэй» / Хемингуэй в воспоминаниях современников / Сост., вступ. ст., коммент. Б. Грибанова. -- М.: Терра, 1994.

Самохвалов. Эрнест Хемингуэй / История американской литературы. Часть II. - М.: Просвещение, 1971.

Симонов К. Думая о Хемингуэе… / Эрнст Хемингуэй. Собрание соч. Т.1. - М.: Художественная литература. - 1968.

Хемингуэй Э. Прощай, оружие! Пер. с англ./Сост.: Р.М. Апакаева. - Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1983.

Размещено на Allbest.ru