Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

МОРДОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМЕНИ Н.П.ОГАРЕВА

Факультет филологический

Кафедра русской и зарубежной литературы

КУРСОВАЯ РАБОТА

АНТИУТОПИческие мотивы в романном ТВОРЧЕСТВЕ

Г. УЭЛЛСА (на материале романов «Машина времени «Война миров», «Человек- невидимка», «остров доктора моро» )

Автор курсовой работы И.А. Лебедева

Обозначение курсовой работы:

КР-02069964-031001-304-10

Специальность 031001

Професоор: Танасейчук А. Б.

Саранск 2010

Содержание

Введение

1. Великий Англичанин

2. Понятие и своеобразие жанра антиутопии

3. Антиутопические мотивы в романном творчестве Г. Уэллса

3.1 «Машина времени»

3.2 «Человек - невидимка» и «Остров доктора Моро»

3.3 «Война миров»

Заключение

Список использованных источников

Введение

Интенсивное развитие современной русской и зарубежной научной фантастики делает изучение творчества Г. Уэллса в современном литературоведении задачей достаточно актуальной.

Г. Уэллса интересует будущее, и рисует он будущее, исходя из настоящего, соединяя фантастику с социологией. В изображении будущего он обращается то к утопии, то к антиутопии. Сейчас ученых интересует жанр антиутопии в литературе XIX-XX вв. В своей работе я попытаюсь показать, какое влияние оказала наука на писателя и как это отразилось в его творчестве. Нас интересуют естественно-научные, социально-психологические проблемы, поднимаемые в романах Г. Уэллса, поэтика антиутопических произведений, разнообразные художественные приемы, которые использует писатель в своих произведениях.

Предлагаемая работа посвящена рассмотрению антиутопических мотивов в романном творчестве Г. Уэллса

Теоретико-методологической основой курсовой работы стали принципы типологического анализа художественных текстов. Особую роль в решении стоящих перед нами задач сыграли также исследования отечественных литературоведов, изучающих творчество (Е. Замятин, С. Динамов, А. Любимова, М. Ландор, Ю. Кагарлицкий и др.)

Первым писателем, обратившимся к анализу творчества Г. Уэллса, был Евгений Замятин. В книге о Г. Уэллсе «Герберт Уэллс» (1922) Замятин рассматривал научную фантастику как наилучший метод отражения действительности. Автор рецензирует фантастические и реалистические произведения Уэллса и анализирует творчество знаменитого фантаста. В этой работе, и сегодня являющейся одной из самых выразительных характеристик творчества писателя, Замятин последовательно и убедительно анализирует социальную и художественную природу фантастики, определяет перспективы развития жанра и метода.

Динамов также одним из первых среди литературоведов стал уделять внимание научно-фантастической литературе. В журналах «На литературном посту», «Печать и революция» и других печатались его критические эссе о Г. Уэллсе. Поэтика произведений Г. Уэллса анализируется в статье "Г. Уэллс". Однако здесь содержатся общие рассуждения о политических позициях Г. Уэллса и о системе его социальных взглядов.

А. Ф. Любимова в своей книге "Проблематика и поэтика романов

Г. Уэллса 1900-1940-х годов" исследует комплекс естественно - научных, социально-психологических проблем, поднимаемых в романах Г. Уэллса, частично уделяет внимание поэтике произведений, разнообразным художественным приемам, которые использует писатель в своих произведениях. Но ее в основном интересуют социальные романы Г. Уэллса.

И. Михальская в работах "Некоторые вопросы теории романа в ранних статьях и в переписке Г. Уэллса", "Концепция человека и жанровые структуры в творчестве Г. Уэллса" сравнивает ранние романы писателя с его поздней утопией "Люди как боги", а также показывает, какое влияние оказала наука на писателя и как это отразилось в его творчестве.

М. Ландор свою статью "Фантастическая сатира Г. Уэллса" посвящает своеобразию социально-фантастических романов Г. Уэллса, здесь же упоминает об основоположниках антиутопии и антиутопических романах Г. Уэллса.

Благодаря теоретической разработке проблемы антиутопии в науке нам представляется возможным рассмотреть творчество Г. Уэллса на основе современных разработок, представленных в книгах Ю.И. Кагарлицкого “Уэллс: очерк жизни и творчества", "Вглядываясь в будущее", статье "Человек и будущее человека". Ю. И. Кагарлицкий исследует идейные и художественные особенности произведений Г. Уэллса, затрагивается вопрос об антиутопии в ранних романах Г. Уэллса. Некоторые из антиутопий были написаны в форме прозрачной аллегории, наводящей на мысль о враждебных прогрессу существующих порядках.

Исходя из вышесказанного, сформулируем цели и задачи курсовой работы.

Цель - определить своеобразие антиутопических мотивов в творчестве Г. Уэллса.

Цель определила задачи курсовой работы:

- определить черты жанра антиутопии на основании современных разработок в литературоведении

- проанализировать специфику произведений «Машина времени», « Война миров», «Человек- невидимка» и «Остров доктора Моро»

Курсовая работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников (18 наименований).

1. Великий Англичанин

Уэллс - это Шекспир научной фантастики. Б. Олдисс

Узкоплечий, невысокого роста юноша, приехавший хмурым сентябрьским днем 1984 года в Лондон из городка Бромли графства Кент, мечтал, как и тысячи его сверстников, о славе и богатстве. Плохо одетый, полуголодный, но преисполненный грандиозных планов провинциал начинал с нуля - у него не было ни денег, ни влиятельных знакомств. И вряд ли кто мог предположить, что лет через двадцать он действительно станет не только богатым, но и знаменитым. Его книги будут переводиться на множество языков, он объездит весь мир, будет встречаться с королями и президентами (и они будут чувствовать себя польщенными знакомством с ним!), и его - пожалуй, единственного из писателей Великобритании ХХ века - назовут Великим Англичанином.

Молодой человек, которого звали Герберт Джон Уэллс, приехал в Лондон учиться. Он родился 21 сентября 1866 года в небогатой семье. Отец его, Джозеф Уэллс, был человеком, не способным к постоянной работе: он служил садовником, некоторое время был профессиональным игроком в крикет, потом купил посудную лавку, не приносившую дохода. Мать, Сара Уэллс, служила домоправительницей и экономкой. Семья еле сводила концы с концами. Все это сформировало в Герберте страстное желание во что бы то ни стало вырваться из нищеты. Трудовая жизнь его началась в 13 лет. Он работал приказчиком в мануфактурной лавке, помощником учителя в частной школе. Получив стипендию Министерства просвещения для учебы в Нормальной школе наук при Лондонском университете, Уэллс прослушал годичный курс биологии у профессора Хаксли, знаменитого ученика самого Чарльза Дарвина, декана Нормальной школы наук. Затем Уэллса в числе лучших студентов оставили еще на год - слушать курс физики. Третий год он не отучился - курс минералогии был ему неинтересен, экзамена он не сдал, и его отчислили из университета.

Учеба в университете дала Уэллсу очень многое, но своими обширными и поистине энциклопедическими познаниями Уэллс был обязан себе - своему упорству, самоотречению, даже отчасти исступленности, с какими он учился, стремясь достичь того положения, которого, по его мнению, он заслуживал. Уэллса с полным основанием можно назвать «человеком, который сам себя сделал» ( self - made man ). Уже в студенческие годы он начал печатать в лондонских журналах научно - популярные статьи и рассказы, поверил в себя и убедился, что ему по силам многое. Он твердо решил, что станет писателем.

Первой опубликованной книгой Уэллса был учебник по биологии, вышедший в 1893 году. Всего же при жизни писателя вышло 170 книг, после смерти - еще восемь; кроме того, он участвовал в издании более 70 книг, часто выступая как автор предисловий к произведениям других авторов. Литературные интересы Уэллса поражают широтой: он писал романы, повести, рассказы ( как фантастические, так и реалистические), киносценарии, мемуары, философские и социологические трактаты, исторические и футурологические исследования, публицистику, литературную критику. Его читали миллионы людей во всем мире - возможно, и по причине, сформулированной одним из исследователей его творчества: «Он был самым популярным среди серьезных писателей своего времени и самым серьезным среди популярных». Однако самая большая читательская аудитория была у его фантастических романов и рассказов.

Фантастические романы Уэллса можно разделить на несколько групп. В первую входят, написанные в период с 1895 по 1901 год (от «Машины времени» до «Первых людей на Луне»). Во вторую - романы более поздние, тематика которых ближе к фантастике научной: «пища богов», «В дни кометы», «Освобожденный мир», «Война в воздухе». В третью - книги, в которых преобладает теологический элемент (роман «Чудесное посещение», а затем романы «Душа епископа», «Джоан и Питер», «Негасимый огонь», «Вперед, к Арарату!»). В четвертую - утопии: «Современная утопия», «Люди как боги», «Облик грядущего». В пятую - социально - футурологические гротески: «Мистер Блесуорси на острове Рэмполь», «Самовластье мистера Парэма», «Игрок в крокет». Особое место в творчестве писателя занимают его рассказы,а также поздние повести «Звездой рожденный» и «Посещение Крэмфорда».

Уэллс пришел в фантастику из науки. Благодаря изучению биологии и теории эволюции он смог уже в самом начале своего пути в литературе выбрать ту художественную форму, которая позволяла давать ответы на вопросы, задаваемые временем. И прежде всего: каковы перспективы развития человека как биологического вида, каковы формы и направление эволюции социума? Уже в первых книгах Уэллс заговорил о двойственности технического прогресса, показал возможные социальные потрясения, которые - он чувствовал - несет наступающее столетие.

Фантастические книги Уэллса - не популяризация науки и техники, а литература философская, занятая предвидением будущего, исследованием тех изменений, какие произойдут с человеком и обществом в грядущем.

Уэллс, по выражению крупнейшего отечественного исследователя его творчества Ю. И. Кагарлицкого, говорил о настоящем с высоты будущего. Более того, после Уэллса стало ясно, что нельзя изображать современность, не думая о будущем. Отсюда и интерес писателя к существовавшим на рубеже веков социально - экономическим концепциям, преимущественно к социализму. Уэллс, называя себя «социалистом, но «не по Марксу», заявлял: «Для меня социализм не есть стратегия или борьба классов: я вижу в нем план переустройства человеческой жизни с целью замены беспорядка порядком». В 1903 году он вступает в Фабианское общество. Фабианцы считали, что социализм должен внедряться в жизнь общества реформаторским путем, цель же своей деятельности они видели в том, чтобы проникнуть в муниципальное самоуправление, в государственный аппарат и постепенно, с помощью реформ, преобразовывать буржуазное общество. Поддерживая фабианцев по основным пунктам их программы, Уэллс сформулировал свое представление о будущем человека и изложил его в футурологическом трактате «Предвиденья о воздействии прогресса науки и техники на человеческую жизнь и мысль» (1901).

В 1895 году в журнале «Нью ревью» был напечатан роман «Машина времени», ставший одной из самых знаменитых книг ХХ в. Если бы Уэллс написал только «Машину времени», он и тогда остался бы в истории литературы. Словосочетание, вынесенное в заголовок романа, вошло в нашу жизнь, подобно слову «робот» из пьесы Карела Чапека «R. U. R». Уэллс был мастером таких определений - точных, емких, быстро запоминающихся. Например, «атомная бомба» (в романе «Освобожденный мир») или «железный занавес» (в романе «Пища богов»).

Каждую книгу Уэллса встречали с растущим интересом. Мнения чаще всего не совпадали: восторгу противостояло неприятие, а то и осуждение, споры вспыхивали в разных социальных группах читателей, но равнодушных к творчеству Уэллса не было.

Уэллс, которого сравнивали с самого начала его пути в литературе с Жюлем Верном (сравнение это ему не нравилось - он хотел всегда быть сам по себе), ответил своим критикам, да и своему предшественнику в 1934 году, когда под заглавием «Семь знаменитых романов» вышли самые, пожалуй, его известные фантастические книги: «Машина времени», «Остров доктора Моро», «Человек- невидимка», «Война миров», «Первые люди на Луне», «Пища богов», «В дни кометы». В предисловии к этому сборнику он писал: «Эти романы сравнивали с произведениями Жюля Верна; литературные обозреватели склонны были даже когда - то называть меня английским Жюлем Верном. На самом деле нет решительно никакого сходства между предсказаниями будущего у великого француза и этими фантазиями. В его произведениях речь почти всегда идет о вполне осуществимых изобретениях и открытиях, и в некоторых случаях он замечательно предвосхитил действительность…»

Жюля Верна мы воспринимаем сегодня как фантаста, уделяющего преимущественное внимание путям развития науки и техники в будущем, причем в будущем близком, а то и в настоящем. Уэллса же мы относим к фантастам иного рода. Он строит свои модели будущего развития общества для того, чтобы показать вероятностные негативные пути движения вперед - и тем самым предотвратить то, что, пугающе различимое, мы видим уже сегодня. Хорошо сказал о различии между художественными манерами Уэллса и Жюля Верна аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес: «Уэллс был замечательным рассказчиком, наследником блестящего стиля Свифта или Эдгара По, тогда как Жюль Верн - приятный и прилежный путешественник. Верн писал для подростков, Уэллс - для всех возрастов. Есть и другое различие, о котором говорил сам Уэллс: книги Верна рассказывают о вероятных явлениях, тогда как книги Уэллса посвящены просто возможному, если не вообще невозможному» [5, с.10]

Наука сыграла важную роль не только в жизни Уэллса, но и в его творчестве. Об этом он также писал в упомянутом предисловии к сборнику «Семь знаменитых романов»: «И вот мне пришло в голову, что, вместо того, чтобы, как принято, сводить читателя с дьяволом или волшебником, можно, если ты не лишен выдумки, двинуться по пути, пролагаемому наукой. Это не было великим открытием. Я только заменил старый фетиш новым и приблизил его, сколько было возможно, к настоящей теории».

Видеть будущее Уэллсу помогало знание и понимание законов развития науки и техники. Известный отечественный писатель - фантаст, исследователь фантастики Генрих Альтов составил весьма примечательный список научных идей Уэллса: из 86 научных предвидений английского писателя сбылись, оказывается, уже 30; 27 почти наверняка сбудутся, еще 20 идей можно считать принципиально осуществимыми и лишь 8 определений ошибочны. Уэллс в своих книгах предсказал немало: атомную бомбу, способы использования атомной энергии, атомную электростанцию - интересно, что Уэллс в 1913 году писал, что она появится в 1953-м, и ошибся всего на год: первая АЭС начала работать в 1954 году. И еще: использование авиации в военных целях, танки (за тридцать лет до их появления), оптические квантовые генераторы, искусственное получение алмазов, гипнопедию - применение гипноза для лечения психических заболеваний и многое другое. А многорукие марсианские машины из «Войны миров», считавшиеся выдумкой, стали одним из самых удачных предвидений писателя, поскольку принцип их действия используется ныне в бионике.

В 1902 году вышел роман «Морская дама», который для многих стал неожиданностью - некоторые критики даже заговорили о «другом Уэллсе». Для этого были немалые основания. Роман о русалке, которая появилась около курортного местечка на южном побережье Англии и прожила среди людей несколько недель, можно прочесть по - разному. Как произведение научно - фантастическое - хотя наверняка дотошные любители жанра упрекнут писателя в нарушении законов биологии: рускалка-де как существо двоякодышащее не могла находиться так долго на суше без воды (и вспомнят еще «Человека - амфибию»!) Как сатиру на поздневикторианское общество - Уэллс рисует в романе довольно едкую картину нравов английского общества конца ХIХ века. Писатель подвергает насмешке претензии на аристократизм выходцев из среднего класса, на национальную исключительность англичан, суетность, пустоту жизни светского общества с его условностями и предрассудками. По богатству характеров, глубине психологической обработки книгу следует отнести к лучшим работам писателя. Конфликт в духе неоромантиков, где страсть противостоит рациональному и размеренному существованию, в котором нет и не может быть места безрассудству, порыву, имел для Уэллса не только «книжный» интерес. Всю жизнь писатель был сторонником свободной любви, не делая особой тайны из своих многочисленных любовных приключений. Женщины стали второй после литературы страстью в его жизни. Личная жизнь Уэллса была весьма сложной, о чем наиболее полно рассказывает его книга, названная им «Постскриптум к автобиографии» и изданная под названием «Уэллс в любви». Уэллс завещал издать книгу лишь тогда, когда уйдет из жизни последняя из упомянутых в ней женщин. Ею стала известная английская писательница Ребекка Уэст, скончавшаяся в возрасте девяноста лет. Особое место в жизни Уэллса занимала Мария Игнатьевна Закревская, известная также как Мура Будберг. С ней Уэллс познакомился в 1920 году в России, когда приезжал к Горькому. Вновь Уэллс встретился с Закревской через девять лет в Берлине. К тому времени он стал вдовцом (его жена Джейн умерла в 1927 году). Их отношения возобновились, и Мура была с Уэллсом до его последних дней.

У Уэллса был сложный, словно сотканный из противоречий характер, и проявлялось это во многом. Но несмотря на это, сделанное Уэллсом за его долгую творческую жизнь вызывало неизменное восхищение писателей самых разных творческих устремлений. Владимир Набоков писал: «Уэллс парадоксален, часто хочется с ним спорить, но никогда его мнения не оставляют равнодушными. По природе своей, по складу своего таланта он представляет редкую и любопытную смесь идеалиста и скептика, оптимиста и сурового едкого критика. Он всегда необычен и великолепен».

«Никакой другой писатель нашего времени, по крайней мере английский писатель, так глубоко не повлиял на своих современников, как Уэллс», - утверждал Джордж Оруэлл.

Сам Уэллс, несомненно, любил похвалу. Но знал цену славословиям и не придавал им особого значения. О себе и своем вкладе в литературу он выразился так: «Имеет право называться подлинным писателем тот, кто может научить чему - нибудь своих современников, кто лучше видит вокруг и больше видит впереди. Я всегда склонен был думать, что я все - таки таков».

Скончался Уэллс 13августа 1946 года, не дожив месяц с небольшим до своего восьмидесятилетия. Он был кремирован, и, согласно, последней воле писателя, сыновья развеяли его прах над Ла - Маншем.

2. Понятие и своеобразие жанра антиутопии

Впервые слово «антиутопист» как противоположность «утописта» употребил английский философ и экономист Джон Стюарт Милль в 1868 году. Сам же термин «антиутопия» как название литературного жанра ввели Гленн Негли и Макс Патрик в составленной ими антологии утопий «В поисках утопии» (1952).

Антиутопия является логическим развитием утопии и формально также может быть отнесена к этому направлению. Однако если классическая утопия концентрируется на демонстрации позитивных черт описанного в произведении общественного устройства, то антиутопия стремится выявить его негативные черты. Утопия и антиутопия становятся часто неразлучными спутниками, как добро-зло, жизнь-смерть.

Антиутопические романы, в общем-то, не выдумывают новых идей и концепций, они просто имитируют жизнь в ее наиболее драматических и трагических изломах. Поэтому их успех огромен. К тому же, антиутопию и критиковать то не за что: ведь автор ничего и не предлагает. Антиутопия же обычно направлена на развенчивание утопических тенденций. Однако выдумывать утопии тяжело. Способы ограничены, а претензий потом не оберешься. Гораздо выгоднее оказалось переключиться на антиутопии, ставящие целью доказать невозможность и кошмарность каких бы то ни было утопий. В получивших в ХХ веке распространение антиутопиях, или, скорее, так называемых дистопиях ("Мы" Замятина, "О дивный новый мир" О.Хаксли, "1984" Оруэлла), будущее изображено с позиций либерального индивидуализма и социального пессимизма, как неизбежное торжество научно-тотализированного «ада». Сатанинской выступает сама государственная машина, аппарат управления, система, в которой сконцентрировано все зло.

Коренное свойство антиутопии, которое остается в ней постоянным, каким бы ни был материал - она неизменно оспаривает миф, созданный утопией без должной оглядки на реальность. А. Зверев подчеркивает: “Для классической утопии элемент социальной мифологии обязателен; он может быть выражен с большей или меньшей отчетливостью, однако присутствует всегда” [9, с. 54].

Антиутопии отличаются в своей поэтике от утопии:

1. В антиутопиях тоже изображены вымышленные общества, но они призваны вызывать не восхищение, как в утопиях, а ужас, не привлекать, а отпугивать, и ни в коем случае они не могли бы считаться идеальными.

2. Для антиутопий характерен мотив предостережения.

3. Антиутопии свойственен трезвый, рациональный взгляд на утопические идеалы. Антиутопии всегда оспаривают миф, созданный утопиями без опоры на реальность.

4. Антиутопии связаны с реальной жизнью, они показывают, что выходит из утопических идей если их претворять в жизнь, поэтому антиутопии всегда строятся на остром конфликте, подсказанном жизнью, имеют драматический, напряженный сюжет, яркие характеры героев.

5. Антиутопии ведут полемику с утопическими идеалами с помощью иллюзий, реминисценций.

6. Антиутопии используют фантастику с целью дискредитации мира, выявления его нелогичности, абсурдности, враждебности человеку.

7. Этим же целям служат сатира, гротеск, парадоксы.

Важной особенностью утопии является её статичность, в то время как для антиутопии характерны попытки рассмотреть возможности развития описанных социальных устройств (как правило - в сторону нарастания негативных тенденций, что нередко приводит к кризису и обвалу).

В антиутопиях, основанных также на раскрытии разных сторон жизни так называемого “идеального общества”, мир дан глазами его обитателя, рядового гражданина, изнутри, чтобы проследить движение разума и показать чувства человека, претерпевающего на себе законы этого общества. Именно в этом случае увиденное “изнутри” оказывается вовсе не столь совершенным, каким могло показаться пришельцу, человеку постороннему, оно являет рядовым членам общества свою неприглядную изнанку. Таким образом, антиутопия личностна, так как критерием “подлинности”, совершенства идеального мира становится субъективный взгляд одного человека, в то время как утопия довольствуется утверждением безличного “всеобщего счастья”, за которым незаметны слёзы отдельных обитателей утопического государства.

Антиутопия работает обычно с более сложными социальными моделями. Таким образом, утопия и антиутопия порождены жизнью и вошли в литературу как жанры. У каждого из этих жанров свои целевые установки, отсюда своеобразие поэтики. Утопия более связана с рационалистическим образом мышления и схематизмом в изображении жизни и людей.

Антиутопия более свободна в использовании художественных средств, она обращается к научной фантастике, сатирическим приемам, аллюзиям, реминисценциям. В антиутопии всегда развернутый сюжет, который строится на конфликте идей, получающих конкретное воплощение в характерах героев.

Об этом же с тревогой пишет А. Зверев: “Общество настолько совершенно, что человеку не обязательно быть добрым, ибо он уже не несет ответственности за что бы то ни было. За решение многих трудных проблем своего прежнего существования он платит высокую цену, отказываясь от важной части того, что всегда считалось признаком истинно человеческим” [9, с. 43]. Антиутопические произведения проникнуты трезвым рациональным взглядом на утопические идеалы.

Таким образом, для романов-антиутопий характерна установка на достоверность: события разворачиваются в реальных государствах и городах. Это необходимо для того, чтобы показать: нежелательное будущее наступит не где-то в другом государстве, а здесь, в реальном месте. Настоящее и будущее в антиутопических романах тесно взаимосвязаны: будущее вызывает ужас, а для того, чтобы оно не наступило, надо изменить настоящее.

фантастика антиутопия метафоричность

3. Антиутопические мотивы в романном творчестве Г. Уэллса

В научно-фантастических романах Г. Уэллса есть философский уровень содержания: опасность прогресса науки, опережающего прогресс морали. («Человек - невидимка», «Остров доктора Моро») Писатель пытается ответить в своих произведениях на философские вопросы: к чему приведет дальнейшее развитие техники? Смогут ли люди предотвратить космические бедствия грядущих войн? Что произойдет, если секретом ученых завладеют деспоты? В романах-антиутопиях Г. Уэллса уже несколько иной хронотоп, чем в научно-фантастических романах-утопиях. В романах-утопиях изображались замкнутые общества, на примере которых писатели показывали устройство будущих государств. При написании романов-антиутопий писатель ставит другую цель: он изображает не идеальное общество, а часто просто какое-то изобретение, которое может привести к войнам, мировым потрясениям. А такое изобретение ученые могут сделать и в реальной стране. То есть, в таких романах большая установка на достоверность, ведь события разворачиваются не в каком-то вымышленном месте, а, например, в США, в деревушке Айпинг ("Человек-невидимка"), в Уокинге ("Война миров"). Но встречаются и замкнутые пространства, отгороженные от внешнего мира. Например, «Остров доктора Моро».

3.1 «Машина времени»

«Машина времени» стала одним из первых литературных произведений, в которых описывается путешествие человека во времени с помощью техники.

Интерес к идее путешествия во времени возник у Уэллса, когда он еще учился в лондонской Нормальной школе наук, после заседания студентческого дискуссионного общества 14 января 1887 г., на котором студент Э. Хэмилтон прочел доклад о четвертом измерении. Уэллс начал изучать уже существовавшие в то время работы по геометрии четырех измерений и в третьем - пятом номерах за 1887 г. студентческого журнала «Сайенс скулз джорнал» напечатал оставшуюся незаконченной повесть «Аргонавты времени» ( в русском переводе опубликована в девятом номере журнала «Дон» за 1965 г.). Повесть, давшая начало роману «Машина времени», возникла, по признанию Уэллса, в значительной степени под влиянием Натаниэла Готорна, а ее герой, изобретатель машины времени Небогипфель, напоминает Виктора Франкенштейна из романа Мэри Шелли «Франкенштейн, или Новый Прометей» и доктора Джекиля из повести Стивенсона «Странная история доктора Джекиля и мистера Хайда».

Роман «Машина времени» ( «The Time Machine») был напечатан в журнале «Нью ревью» в первом - пятом номерах за 1895 г., а в мае того же года вышел отдельным изданием.

Уже в марте 1895 г., когда «Машина времени» еще печаталась в журнале, появилась анонимная рецензия, автор которой назвал Уэллса гением и сравнивал с Э. А. По. Выход романа отдельным изданием был также отмечен положительными рецензиями, а в августе 1895 г. влиятельный еженедельник «Букмен» поместил статью об Уэллсе с портретом писателя. Так началась его литературная слава.

«Машина времени» - литературный феномен, одновременно характерный для эпохи конца ХIХ столетия и опередивший ее. Это утопия и антиутопия, философская аллегория и социальная сатира, романтическая метафора, роман о науке, прогрессе, путях познания природы и законах развития человеческой цивилизации. Уэллс не был первым, кто обратился к теме путешествия во времени. До него об этом писали американцы Ирвинг, По, Твен, Беллами, англичанин Моррис. По отношению к произведениям некоторых из них - прежде всего «Взгляду назад» Беллами и «Вестям ниоткуда» Морриса - роман Уэллса полемичен. В «Машине Времени» впервые в мировой литературе были выражены так полно идеи Дарвина об эволюционном развитии применительно к человеку и обществу.

Читателей «Машины времени» в настоящее время помимо научных и социальных идей романа также привлекает и его метафоричность, философская многозначность, и, наконец, увлекательный сюжет. А кому - то, быть может, запомнятся те два увядших цветка, которые путешественник во времени привез из будущего, - два цветка, подаренные ему Уиной и забытые в ХХ веке, когда он отправился в свое последнее путешествие…

3. 2 «Человек - невидимка» и «Остров доктора Моро»

Г. Уэллс развивает и мотив дуализма человеческой природы, воплощенный Дж. Свифтом в образе гуигнгнмов, йеху и самого Гулливера. "Одним из аспектов символики двуединого образа йеху - гуигнгнм является персонификация животного и духовного начала в человеке. Это прежде всего аллегории, даже символы. Йеху - это аллегория животной сущности человека, гуигнгнм же олицетворяет духовное начало в человеке", [14, с. 145] - отмечает А. Е. Лебедев. Г. Уэллс создает аналогичные образы. Так, в романе "Остров доктора Моро" люди-звери - символ животной сущности человека, в то время как доктор Моро является аллегорией холодного разума, чуждого многочисленным слабостям человеческой натуры. Соответствие человека-зверя йеху и доктора Моро гуигнгнму очевидно. В романах "Остров доктора Моро" и "Человек-невидимка" в центре - фигура ученого. Это тем более важно, что в творчестве Г. Уэллса мотив социальной ответственности ученого звучит сильнее, чем в предшествующей литературе, поэтому можно говорить и о новом типе героя-ученого. В случае с Гриффином - это его страстная жажда самоутверждения, подавление других, что так решительно не принимает Г. Уэллс. Гриффин начинает с борьбы за себя против человека. "Невидимка, - говорит он себе, - должен установить царство террора. Невидимка должен захватить какой-нибудь город ... терроризировать население и подчинить своей воле всех и каждого" [2, с. 202].

Отчуждение, таким образом, завершилось. Невидимка сам способствовал этому: он забыл о моральной ответственности ученого за последствия своего открытия и этим обрек себя на гибель.

Физик Гриффин открыл состав, с помощью которого человеческое тело становится прозрачным и невидимым. Но это поразительное открытие не приносит счастья ни самому ученому, ни окружающим его людям. Гриффин сделал изобретение, помышляя не о благе человечества, а о власти и могуществе. В полном одиночестве, в нужде он работал над своим открытием, ежеминутно подвергаясь назойливым приставаниям окружающих. Чтобы довести до конца свое дело, он должен был перешагнуть через труп родного отца.

Его гениальная идея родилась в атмосфере человеконенавистничества и, претворившись в жизнь, служила человеконенавистническим идеям. Попытка Гриффина реализовать свое открытие сразу же вылилась в форму его открытого конфликта с окружающим миром. Вторжение невидимого Гриффина в мирную жизнь провинциального городка Айпинга породило ряд катастрофических происшествий. Все обитатели этого захолустного городка устремляются в погоню за нарушителем своего спокойствия. Начинается дикая охота за невидимым человеком. Затравленный, загнанный Гриффин становится существом социально опасным. "Словно волк, преследуемый собачьей стаей, он пускает в ход зубы и когти, убивает и калечит всех встречных и поперечных, сеет на своем пути смерть и страдания и, наконец, погибает под пулями и палками разъяренных обывателей." [16, с. 40-41]

Гениальная мысль Гриффина, направленная на реализацию корыстных целей, "пробуждает зверя" в нем самом и в окружающих его людях. В мире, где "человек человеку волк", наука не может выполнять своего естественного назначения. Вместо того, чтобы озарять жизнь людей, она становится силой. Человеческая мысль творит чудеса. Раскрывая тайны природы, она обнаруживает "волшебные свойства самых обыкновенных, прозаических явлений". "В романе "Человек-невидимка" раскрывается одна из самых сильнейших сторон Г. Уэллса-художника: его умение слить воедино невероятное с повседневным." [15, с. 28]

Гриффин по своим нравственным качествам мало отличается от окружающих его людей. Но он опаснее и страшнее своих преследователей именно потому, что в отличие от них он вооружен талантом и знанием. В этом романе уже четко сформулирована центральная проблема всего творчества Г. Уэллса: проблема двойственной противоречивости природы прогресса. Гриффин - представитель нового общественного порядка, однако это общество - «эгоистическая анархия», которая страшнее острова Моро. Исследователи Уэллса отмечали, что идейные основы царства террора, которое хочет установить Гриффин, близки рационализму XVIII в. с его убеждением, что моральная вселенная может быть исследована теми же средствами, что и вселенная физическая ( фигура террориста, стремящегося к власти над обществом, не раз появляется в творчестве Уэллса - например, в рассказе «Похищенная бацилла»). Проблема этической ответственности ученого за свое изобретение в ХХ в., особенно в связи с созданием самого страшного орудия массового уничтожения - атомной бомбы, стала особенно актуальной. Тема невидимости - весьма древняя в мировой литературе. Она восходит к фольклору ( шапка - невидимка в различных видах фигурирует в сказках народов разных стран), затем появляется в литературе о сверхъестественном и в произведениях писателей - романтиков. Уэллс стал первым писателем, давшим научное обоснование этой темы.

В романе Уэллс предстает как нраво - и бытописатель, создавая одну из лучших своих социальных комедий. Он показывает современное ему общество глазами попадающего в него героя, но при этом и личность героя раскрывается через восприятие этого общества (прием, использованный писателем в романах «Чудесное посещение» и «Морская дама»). Исследователи отмечают, что в этом романе, как ни в каком другом произведении, видна связь Уэллса с традицией классического английского романа, прежде всего с творчеством Диккенса, выделяя как наиболее «диккеновского» персонажа Томаса Марвела. Для Уэллса большое значение имела высокая оценка, данная роману «Человек - невидимка» Джозефом Конрадом, назвавшим его автора «реалистом фантастического» ( в письме от 4 декабря 1898 г.).

К проблеме человеческого дуализма Г. Уэллс возвращается неоднократно. Своеобразным его вариантом явился роман "Остров доктора Моро". В одном из австралийских мифов говорится, что "когда-то земля была населена людьми-животными, которые впоследствии приняли форму людей и различных видов животных". И доктор Моро предстает перед нами сразу в двух ролях. Он ученый, взявшийся переделывать природу. Но, приняв на себя ее функции, он становится еще и Творцом - в самом общем, не научном, смысле слова. Роман Г. Уэллса остается фантастическим в смысле деталей, но основная концепция, что человек сумеет переделывать и перекраивать животных, уже не кажется только уделом фантазий: она находится в пределах трезвых расчетов ученого" [7, с. 3-4], - писал М. Завадовский. Г. Уэллс не создает объемного характера, он показывает борьбу добра и зла в душе одного человека. «Остров доктора Моро» несколько выбивается из ряда других романов. Действие происходит на маленьком необитаемом островке Ноубл вулканического происхождения. Этот островок становится символом Земли, символом человеческой цивилизации, которая шла кровавыми, страшными путями. В этом романе писатель впервые поставил вопрос о результате развития современного общества.

Молодой биолог Эдуард Прендик в результате кораблекрушения попал на остров, где в пределах жизни одного поколения протекает вся история цивилизации. Действие романа развертывается сразу в двух планах--реальном и фантастико-символическом. Доктор Моро, которого встречает Прендик, -- смелый ученый-экспериментатор, человек огромного творческого дерзания, не сумевший ужиться среди ханжей и филистеров и уехавший на необитаемый остров, чтобы производить там свои опыты по очеловечиванию зверей. Моро - это воплощение преданности науки, которая, по его мнению, свободна от влияния морали. Ученый не знает ни доброты, ни боли, ни сострадания, склоняя голову лишь перед законом целесообразности: "Я до сих пор не знаю ни одной бесполезной вещи, которую эволюция не устранила бы рано или поздно...Страдание и радость - они существуют для нас только до тех пор, пока мы ползаем во прахе." [3, с. 569] Освобождая себя от связей с обществом, Моро в конечном счете сосредотачивается на себе: его исследования приносят определенные результаты, интересующие лишь его самого; в жизни героя все парадоксально - имея перед собой великую цель, он мучается от бесплодности своих экспериментов: "Всякий раз, когда я погружаю живое существо в купель страдания, я говорю себе: на этот раз я выжгу из него все звериное, на этот раз я сделаю разумное существо. И собственно говоря, что такое десять лет. Человек формировался тысячелетиями ..." [3, с. 576] Бескорыстно преданный науке, не ищущий ни славы, ни почестей, Моро эгоистичен, ибо не видит чужого страдания: исключая из жизни всякий эмоциональный момент, признавая только рациональное начало, Моро становится жестоким. Но по ходу романа образ Моро вырастает в грандиозную символическую фигуру, олицетворяющую тенденции буржуазного прогресса. Процесс роста человечества в условиях буржуазного общества очень противоречив. В своей лаборатории, которую обитатели острова назвали “домом страдания”, Моро превращает зверей в людей, нo звери очеловечиваются только до определенного предела. Чтобы держать их в подчинении, Моро приставил к ним уродливое существо, именуемое “чтец закона”, который грозит возвращением в “дом страдания” тем, кто нарушит “закон”. Сцена чтения “закона” одна из самых сатирически-острых в этом романе. “Не ходить на четвереньках”, “не лакать воду языком”, “не охотиться за другими людьми” - таковы предначертания “закона”. Следом за чтецом люди-звери тянут в своей пещере эту полубезумную литию, повторяя после каждой фразы “разве мы не люди?” В буржуазном обществе человек очеловечен лишь отчасти. Наполовину он еще подчиняется законам животного царства, с его звериным законом борьбы всех против всех.

В методах “очеловечивания” на острове доктора Моро скрыта бесчеловечность, противная принципу, ради которого оно, по видимости, совершается. На острове вспыхивает возмущение, люди-звери освобождаются. “Мы любим Закон и будем соблюдать его, но для нас навсегда исчезли страдания, господин и бичи”,-- говорят они. Однако революция, по мнению Уэллса, тоже несет в себе внутреннее противоречие. Направленная против жестокости современного общества, она сама осуществляется через жестокость. Этой мысли подчинена финальная часть романа. Несмотря на благие намерения людей-зверей, человеческое в них исчезает в процессе революции. Они снова опускаются на четвереньки. Цивилизация гибнет.

"Изучение природы делает человека в конце концов таким же безжалостным, как и сама природа", [3, с. 538] - мимоходом бросает Моро в разговоре с С. Прендиком, и это сказано отнюдь не случайно.

Философскую основу "Острова доктора Моро" во многом составляет учение Т. Хаксли о двух идущих в мире процессах - "космическом" и "этическом" [11, с. 161] . Они противостоят друг другу. Космический процесс протекает без вмешательства человеческого ума и воли, он лишен каких-либо признаков этики или любых начал, привнесенных в мир человеком. В конечном счете космический процесс разрушителен. Порожденный слепой природой он толкает мир к самоуничтожению. И напротив, этический процесс, порожденный страстью человечества к выживанию, не только требует укрепления гуманизма и коллективизма, но и послужит спасению мира. Моро, ведущий свои опыты без какой-либо общей цели, ради удовлетворения некоей, им самим не осознанной внутренней потребности, олицетворяет собой космический процесс не только в его жестокости, но и в его бессмысленности.

"Остров доктора Моро", собравший в себя многие черты приключенческого романа, в конечном счете является романом о человеческой цивилизации. Это роман не о противоестественном обществе, случайно сложившимся на отдаленном острове, а об обществе обычном, существующем на широких земных просторах. В романах Г. Уэллса уже не найти ученого-чудака или ученого-борца за свободу. Его ученые воплощают в себе "и силы ада и силы рая", они "могут накликать бурю и вернуть на землю покой ... " [12, с. 130]. Его ученые свободны от влияния морали. Часто они бескорыстны, по нравственным качествам мало отличаются от других людей. Но они обладаю опасной силой, которая заключается в их таланте. И эта сила может послужить злу. Г. Уэллс поднимает проблему ответственности ученого перед обществом. Но для Г. Уэллса вопрос о ученом и обществе не исчерпывался взаимоотношениями науки и общества. Писатель в своих научно-фантастических романах подходит к более широкой теме - теме человека и мира. Г. Уэллс взглянул на современный мир через призму ожидаемых перемен.

3.3 «Война миров»

“Война миров” дает наиболее полное представление о своеобразной художественной форме ранних романов Уэллса.

Замысел романа возник у Уэллса в студенческие годы. Выступая 19 октября 1888 г. на заседании студенческого дискуссионного общества с рефератом «Обитаемы ли планеты», он высказал предположение о существовании жизни на Марсе. В немалой степени интерес Уэллса к этой теме был усилен появлением книг знаменитого французского астронома Камилла Фламмариона « Планета Марс» ( 1892 ) и американского астронома Персивала Лоуэлла «Марс». В 1893 г. Уэллс опубликовал рассказ « Человек миллионного года» (написанный еще в 1887 г.), в котором дал набросок обитателя земли в будущем, по прошествии многих веков; примечательно, что облик этого нового представителя гомо сапиенс напоминает нынешний вид марсианина. Рост интереса Уэллса к марсианской теме можно видеть по появлению 4 апреля 1896 г. в газете « сатердей ревью» статьи писателя « Разумная жизнь на Марсе», в которой он говорит уже не только о возможности жизни на Марсе, но и о вероятном превосходстве марсианского интеллекта над земным.

В 1895 - 1896 гг. Уэллс летом жил в деревушке Уокинг на юге Англии, и его часто навещал старший брат Фрэнк. Однажды во время прогулки в окрестностях Уокинга Фрэнк сказал: «Представь, что нежданно - негаданно здесь окажутся жители какой - нибудь иной планеты и начнут крушить все направо и налево». Это шутливое замечание при взгляде на безмятежный пейзаж Южной Англии послужило, как считает писатель, завязкой романа. Как рассказывает Г. Уэллс в автобиографии, он объезжал округу на велосипеде, отмечая места, куда должны были высадиться марсиане, и указывая на тех местных жителей, которые были обречены на гибель в ходе вторжения.

Роман « Война миров» ( « The War of the Worlds») был начат Уэллсом в 1896 г. С апреля по ноябрь 1897 г. он печатался в журнале « Пирсонс мэгэзин»; отдельным изданием вышел в 1898 г.

Марсиане из романа Г. Уэллса должны были появиться в тот же год, когда было написано это произведение. Выстрелы с Марса были замечены в 1894 году, марсианам понадобилось несколько лет, чтобы долететь до Земли. В эти годы было множество книг о Марсе и марсианах, но книга Г. Уэллса заняла первенство, благодаря своей "актуальности". Ведь катастрофа должна произойти со дня на день. Место, где впервые упали цилиндры, известно точно: Хорсельская пустошь, недалеко от Уокинга. Нашествие марсиан охватывает все близ лежащие города: Мэйбэри, Уокинг, Сэнд, Чобхем, Лондон. Падение цилиндров, нашествие, а затем гибель марсиан - все это происходит в течение двух недель июня.

« Война миров» стала вехой в истории научной фантастики, положив начало традиции описания космических вторжений и пришельцев из иных миров, обладающих такой же, как и марсиане, отталкивающей, нечеловеческой наружностью. Роман породил множество подражаний, но никто из авторов, обращавшихся к этой теме, не мог сравниться с Уэллсом в яркости и эмоциональной силе картин гибели человечества. Описывая последствия применения теплового луча ( прообраза оружия массового поражения ХХ в.), Уэллс словно провидел Первую мировую войну с масштабом ее жертв и разрушений. Многое в романе стало своего рода моделью для изображения войн в ХХ в. И прежде всего - поведение людей на захваченной противником территории. Фигура коллаборациониста, готового поддержать любой « новый порядок», не только спасая свою шкуру, но и извлекая из ситуации максимальную выгоду, стала объектом сатирического осмеяния в повестях отечественных фантастов Лазаря Лагина «Майор Велл Эндью» ( 1962 ) и Аркадия и Бориса Стругацких « Второе вторжение марсиан» ( 1968 )

Роман имел исключительный успех - быть может, еще больший, чем роман «Машина времени». Бернард Шоу назвал его «превосходной вещью, которую невозможно отложить, не дочитав до конца». Примечательно, что, узнав в 1906 г. о желании Льва Толстого познакомиться с его творчеством, Уэллс из всех своих фантастических книг выбрал «Войну миров».

Рассказывая о вторжении на землю марсиан, писатель ведет свое повествование в форме подробного научного отчета, окрашенного эмоциями рассказчика, который сообщает не только о своих выводах, но и о ходе наблюдений, и обстоятельствах, при которых они сделаны. Уэллс предусматривает самые различные возможные последствия вторжения марсиан на Землю, включая изменения людской психологии, земной флоры и т. д. Но рассказчик -- не безразличный наблюдатель. Он не просто очевидец интересного эпизода, добросовестно, но бесстрастно повествующий о нем, а один из тех, кто на собственном опыте пережил крушение земной цивилизации. Правда, в отличие от других участников этих событий, он глубоко задумывается над происходящим и видит в победе марсиан не результат неожиданного вмешательства какой-то посторонней силы, а следствие внутренней противоречивости и слабости современного общества. Человечество оказалось на краю гибели потому, что оно было разобщено, закоснело в своих предрассудках, отстало в развитии технических и научных знаний.

Более глубоко та же мысль раскрывается писателем через обобщенный образ марсиан. В этих фантастических существах воплотились тенденции современного собственнического общества, доведенные до предела. Уже в первой главе романа автор замечает, что жестокость марсиан, поставивших себе целью истребить большую часть человечества, не может удивить того, кто достаточно знаком с нравами буржуазной цивилизации. «Прежде чем судить их слишком строго,-- пишет Уэллс,-- мы должны припомнить, как беспощадно уничтожали сами люди не только животных... но и себе подобных представителей низших рас. Жители Тасмании, например, были уничтожены до последнего за пятьдесят лет истребительной войны, затеянной иммигрантами из Европы. Разве мы сами уж такие апостолы милосердия, что можем возмущаться марсианами, действовавшими и том же духе?» Прибытие первого “цилиндра с Марса” застаёт героя романа за работой над статьей о развитии нравственности в связи о общим прогрессом цивилизации. То, что он увидел во время вторжения марсиан, заставляет его оставить статью недописанной.

Марсиане, которые в своих научных и технических познаниях намного опередили человечество, совершенно лишены человеческих чувств. Единственного рода эмоция, которую они испытывают, это удовольствие при пожирании пищи. Марсиане бесчеловечны, но их жестокость -- лишь форма осуществления экономической (в данном случае физиологической) необходимости, и тем она страшнее. В этом романе мы не видим дальнейшего царствования марсиан, но можем предположить, что ожидало бы человечество, останься инопланетяне живы. Человечество бы разделилось на два лагеря: первые жили бы в просторных, чистых клетках, прирученные марсианами, они "станут похожи на домашних животных; через несколько поколений это будут большие, красивые, откормленные, глупые твари" [4, с. 380] Вторые, те, кто решился бы остаться на воле, рискует одичать, "превратиться в своего рода больших диких крыс..." [4, с. 381] Но они спасли бы не только свой род, но и накопленные знания, в надежде, что рано или поздно они захватят боевые треножники и победят марсиан.

В последние десятилетия ХIX в. для Англии тема вторжения имела особое значение. Сюжет книги - уничтожение Англии или по крайней мере разрушение существующего социального устройства страны - касался одной из тем, появившихся под влиянием духовной обстановки конца века. Начиная с конца века, когда Франция потерпела сокрушительное поражение во франко - прусской войне, в Англии выходит большое количество книг о войне с немцами, французами, даже японцами и китайцами, которые высаживаются на Британские острова. Традиция была заложена романом Джорджа Чесни «Битва при Доркинге» ( 1871 ) о воображаемой будущей войне с вторгнувшимися на Британские острова войсками кайзеровской Германии.

31 октября 1938 г. В Америке состоялась трансляция радиоспектакля, поставленного режиссером Орсоном Уэллсом по роману «Война миров». Благодаря блистательной режиссуре, отличной работе актеров, а также обстановке психологической напряженности в стране перед Второй мировой войной передача произвела поразительное воздействие на слушателей. Эффект реальности происходящего превзошел все ожидания. Спектакль начался с объявления о том, что в штате Нью - Джерси высадились марсиане. Когда артист, прекрасно имитировавший президента Рузвельта, призвал население сохранять спокойствие, тут же началась паника. Тысячи людей бросали дома и выбегали на улицы, стремясь с помощью всех доступных видов транспорта уехать из Нью - Джерси как можно дальше. Прошло почти полтора месяца, прежде чем люди решились вернуться в родные места. Возможно, масштабы паники были бы иными, если бы слушатели вспомнили, что передача прозвучала 31 октября - в канун Дня Всех Святых, когда по традиции во многих странах на Западе устраиваются различные и далеко не всегда безобидные розыгрыши. Сам Г. Уэллс выступил с выражением соболезнования тем, кто пострадал в результате возникшей массовой паники, и заявил, что снимает с себя ответственность за столь сомнительное использование его книги. Подобные радиопостановки по роману писателя выходили в эфир дважды: в 1944 г. в Чили и в 1949 г. - в Эквадоре, где возникшая паника стала причиной гибели 15 человек.

В 1953 г. в США был поставлен фильм «Война миров», а в 1988 - 1990 гг. создан одноименный телесериал.

Таким образом, в романах писателя происходит столкновение настоящего с будущим. И будущее вызывает ужас. Вот как выглядит земля через тридцать миллионов лет в "Машине времени": "Огромный красный купол солнца заслонил собой десятую часть потемневшего неба ... красноватый берег казался безжизненным и был покрыт лишь мертвенно-бледными мхами и лишайниками. Местами виднелись пятна снега. Ужасный холод окружал меня ..." С такой же точностью Г. Уэллс описывает и полет во времени: "Я продолжал мчаться так со все возрастающей скоростью, день и ночь слились наконец в сплошную серую пелену; небо окрасилось в ту удивительную синеву, приобрело тот чудесный оттенок, который появляется в ранние сумерки, метавшееся солнце превратилось в огненную полосу, дугой сверкавшую от востока до запада..." [1, с. 53] Но, если в "Машине времени" будущее, несмотря на то, что оно служило предостережением настоящему, все-таки оставалось недвижно, закреплено в пространстве, то в других романах Г. Уэллса (например, "Война миров") "будущее само является в настоящее в одном из самых пугающих своих обличий. Будущее, выросшее из настоящего, и по отношению к нему разрушительное." [11, с. 178]