"Денисьевские циклы" Ф.И. Тютчева

Размещено на http://www.allbest.ru/

«Денисьевские циклы» Ф.И. Тютчева

денисьевский цикл тютчев любовь

Имя Федора Ивановича Тютчева читатели-десятиклассники открывают для себя как новый мир, как новую планету. Поэт многогранен, и каждая грань его творчества сверкает первозданной красотой откровенного и чистого сердца. Он - поэт-философ, поэт-космист, поэт Любви и Нежности, Страдания и Счастья. После смерти его первой жены на жизненном небосклоне поэта засверкали две звезды, одинаковые по силе и неизбывности своего чувства, высоте женского самопожертвования и великого всепрощения. Два ангела, сохраняющие его жизнь и творчество: Эрнестина Тютчева и Елена Денисьева - Нести и Леля. О Елене Александровне Денисьевой, последней, пылкой, тайной и мучительной любви Ф. И. Тютчева, поэта и блистательного остроумца - дипломата, которого часто впролголоса - не решались громко, - слишком рассеянно относился Федор Иванович к своему великолепному Дару, - называли "наследником пушкинских традиций" , неизвестно почти ничего.. и известно слишком много!

Она - адресат более пятнадцати его стихотворений, ставших самыми драгоценными шедеврами русской лирики второй половины девятнадцатого столетия. Это - очень много для Женщины, которая беззаветно любила. И - слишком мало для сердца, которое надорвало себя этой Любовью. Вот уже почти двести лет мы читаем строки, посвященные ей, восторгаемся мучительной и жгучей силой чувства к ней Тютчева, вообще - то, человека очень скрытного и презирающего всякую "сентиментальную чепуху". С Лелей он познакомился в 1850 году, она училась в Смольном институте с дочерьми Тютчева. Всей душой они полюбили друг друга и 14 лет открыто были связаны узами гражданского брака и тремя детьми. Сложность ситуации состояла в том, что Тютчев по-прежнему любил свою вторую жену Эрнестину, семью. “Как захваченный водоворотом, Тютчев бесцельно метался…” - пишет о периоде “последней любви” поэта к Е.А.Денисьевой их сын Ф.Ф.Тютчев. В глазах петербургского общества их открытая связь была вызывающе скандальной, причем вся тяжесть осуждения пала на плечи Денисьевой. Под влиянием двусмысленного положения в свете в Елене Александровне развились раздражительность и вспыльчивость. Все это ускорило ход ее болезни (чахотка) и в 1864 году она умирает. И когда поэт потерял ту, которую так безумно и страстно любил, он потерял все.

Прожитая поэтом драма запечатлелась в денисьевском цикле (1850-1864), одном из вершинных достижений любовно-психологической лирики в русской и мировой литературе. Любимая предстает не как “неземное создание”, а как человек, которому присуще все человеческое: не только возвышенные чувства, но и ошибки, слабости, противоречия, страсть. Стихи пронизаны мукой и болью, тоской и отчаянием. Стихи этого цикла звучат как исповедь.

“О, как убийственно мы любим…”

Истязательный самодопрос, истязующий самоотчет. Последняя строфа - словно судорожная вытяжка из своеобразного мучительного диалога между любящим убийцей и его жертвой…

В этом стихотворении “мы” расщепляется на “я” и “ты”; к тому “я”, бывшему, поэт обращается сейчас на “ты”. Получается, что былое тогдашнего “я” начальных дней любви предстает сейчас перед поэтом как чуждое ему “ты” врага и убийцы, на которое он смотрит сейчас с ужасом. Вместе с тем “ты” в обращении к любимой сменилось в стихотворении местоимением “она”: осознавший себя убийцей любимой, поэт словно не решается назвать ее на “ты” и объективирует ее как жертву былого торжествовавшего “я”.

Этот пронзительный диалог между “я” нынешним и “я” тогдашним глубоко драматичен, ибо он ведется как бы через голову любимой и обращен он к ней. А между с тем напряженность самодопроса с пристрастием теперешнего “я” с прошлым”я” становится все сильнее по мере того, как непосредственное “ты” в обращении к любимой все судорожнее сменяется заменой “ты” - на “ее”.

“Она”, “ты”, любимая - неотступно присутствуют при самопытке поэта, все больше растравляя его боль. Именно потому, что “ты” - “она” все врем перед ним, тропы сплошь пронизаны риторическими и восклицательными интонациями.

Обобщающее называние ее боли - в предпоследней строфе. К сказанному добавим еще, что это обобщающее называние “ее” мук и придает особую эмоциональную завершенность повтору…и такое звучание конечного повтора объясняется прежде тем, что предшествующее ему называние наших с тобой, любимая, мук особенно выделяет “ее” муки и представляет особое углубление в ее внутренний мир. Любовь - убийство как определительный мотив стихотворения, предопределяющий указанные слова “убийственно”. Поэт стремится отказаться от узко субъективной точки зрения на любимую, хочет раскрыть мир чувств, ее личность, проникнуть в духовный мир женщины через сравнение её с природой.

“Сияет солнце, воды блещут”

В лирике денисьевского цикла это стихотворение - один из примечательных образцов излюбленного Тютчевым параллелизма между переживанием упоенности природой и переживанием упоенности любовью. Поэт противопоставляет свою упоенность “улыбкой умиления измученной души” любимой своей упоенности цветущей природой.

Избыток упоения вызывает в памяти другой избыток - из стихотворения “Близнецы”:

И кто в избытке ощущений,

Когда кипит и стынет кровь,

Не ведал ваших иссушений -

Самоубийство и Любовь!

Время и любовь в “Денисьевском цикле” Тютчева.

Восприятие человеческого существования необыкновенно обострено в денисьевском цикле, пронизанном ощущением неумолимой катастрофичности перемен. Каждое мгновение настоящего проступает в системе сопряжений с прошедшим и будущим. Очертание будущего, движение и исход роковой “стычки сердец” с поразительной проницательностью, доходящей до ясновидения, предугаданы уже в ранних стихотворениях цикла (“О, как убийственно мы любим” - 1851, “Предопределение” - 1851). Секрет этого “ясновидения”, по-видимому, в том, что события жизненной драмы с ее реальным трагизмом и скоротечностью накладываются в романтическом мышлении Тютчева на своеобразную метафизику любви, некий вневременной и всеобщий опыт души, предусматривающий неизбежность роковых повторений, неизбежность противоборства сердец, недоверие к долговечности счастья. Здесь настоящее человеческое бытие попадает в плен к прошлому, воспринимается на его фоне, это еще более обостряет ощущение непрочности и иллюзорности протекающего мгновения. Оно осмыслено как звено в цепи фатального круговорота времени, в котором события дублируют друг друга, в настоящем повторяется прошлое. На эту повторяемость, обостряющую впечатление непрочности настоящего, и намекает первая строфа тютчевского стихотворения “На Неве” (1850).

И опять звезда ныряет

В легкой зыби невских волн,

И опять любовь вверяет

Ей таинственный свой челн

Спустя 4 года после смерти Денисьевой поэт в позднем стихотворении “Опять стою я над Невою” (1868) как бы возвращается к той лирической ситуации, которая положена в основу стихотворения “На Неве”.

Стихи цикла - воплощение последней любви в жизни человека. Понять чувства, рожденные последней любовью, состояние, которое испытывает человек, полюбивший на склоне лет, ощущение “блаженства и безнадежности”.

Размещено на Allbest.ru