Проблема свободы и несвободы в романах М. Булгакова и Ч. Айтматова

Всего этого нельзя сказать о людях, которые ради строительства подъездных дорог поджигают камыш, где было логово волков с только что родившимися малышами. Откуда было знать бедным животным, что в этих местах найдено ценное сырьё, из-за которого “...можно выпотрошить земной шар, как тыкву...” [1, 489], что жизнь не только детёнышей, но “...гибель самого озера, пусть и уникального, никого не остановит...” [1, 489]?

Уйдя в горы, руководствуясь природным инстинктом продолжения рода, волки в третий раз обзаводятся потомством. На этот раз родилось четверо волчат. Мне кажется, что Ч. Айтматов, упоминая точное количество родившихся животных и сумму попыток продолжить свой род, использовал число как символ. Число “три” - божественное число, магические свойства которого отмечались ещё П. Флоренским, должно ассоциироваться с божественностью замысла волков, с Природным Разумом, а общее количество родившихся волчат, двенадцать, - с двенадцатью апостолами, то есть волчата - творения Бога и их убийство - самый тяжкий грех. Возможно, это и парадоксально, но расплачиваться за него приходиться одному из лучших героев “маюнкумских” глав - Бостону Уркунчиеву, вынужденно убивающего волчицу, с ней не родившихся в будущем детёнышей, и, как расплату - собственного сына, то есть потенциального продолжателя рода.

Волки, как олицетворение мудрости и разума Природы, наделённые ею свободой, противопоставлены в романе миру человека, где царит хаос, бездуховность, отсутствие нравственных принципов и свободы, что ведёт за собой, по мнению писателя, не только гибель Природы, но и гибель самого человека.

Основные выводы

Подводя итог, в начале отмечу элементы сближения двух романов, некую аналогию. Во-первых, писатели сознательно заостряют проблему свободы-несвободы. Во-вторых, в романах “трёхслойная” сюжетно-композиционная основа: миры Воланда, Пилата, Мастера и сюжетные линии Авдия, волков, Бостона, переплетение и взаимопроникновение которых в рамках каждого отдельного произведения, позволяет более полно решить проблему свободы-несвободы. Схожесть этих позиций определило идентичность некоторых художественных средств и приёмов.

Так, оба писателя успешно употребляют антитезу (Иешуа - Пилат, Пилат - Иуда, Мастер - Иешуа, Мастер - Маргарита; Иисус - Пилат, Авдий - анашисты, Авдий - Отец Координатор, Авдий - оберкандаловцы, Бостон - Базарбай, Бостон - Кочкорбаев, мир природы - человеческий мир). Удачно используются сравнения (Иешуа - Мастер, Иуда - Алоизий Могарыч, Авдий - образ свободно парящей в небе птицы), приёмы, раскрывающие психологию: диалоги, монологи, сновидения (“...Беда в том, что ты слишком замкнут, и окончательно потерял веру в людей... Твоя жизнь скудна, игемон...” [5, 291]; “А ты бы меня отпустил, игемон, попросил арестант...” [5, 298] и “Ты полагаешь, несчастный, что римский прокуратор отпустит человека, говорившего то, что говорил ты? О, боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твоё место? Я твоих мыслей не разделяю!..” [5, 298]; “И лишь только прокуратор потерял связь с тем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге и пошёл по ней вверх прямо к луне... Он даже рассмеялся во сне от счастья...” [5, 590]; “Зачем же я буду кривить душой и отрекаться...” [1, 426] и “Напрасно!.. поговорим как свободные люди...” [1, 433]; “Оба мы столь различны, что вряд ли поймём друг друга...” [1, 426].

В “Мастере и Маргарите” диалоги, монологи и сновидения (в основном это касается героев “евангельских” глав Иешуа Га-Ноцри и Понтия Пилата) несут большую драматическую нагрузку, психологическую напряжённость и силу воздействия, чем в библейской легенде “Плахи”. На мой взгляд, это происходит по следующим причинам:

1. Драматичность “евангельских” глав определяется их композиционной особенностью. Они являются отдельной сюжетной линией, переплетающейся с двумя другими, и несут одну из основных смысловых нагрузок, воплощая замысел писателя, который, прежде всего, выступал в романе за свободу творчества, что было связано с его личной судьбой.

2. Главные персонажи этих глав непосредственно связаны с судьбой героя московских глав - Мастером. Они оказывают влияние на его, определяют награду (“покой”) в финале произведения, дают ответ на вопрос: почему Мастер не заслужил “света”, то есть место абсолютно свободной личности.

В “Плахе” же библейская легенда - всего лишь эпизод, позволяющий в дальнейшем решать проблему свободы и несвободы у других героев романа. Если в “евангельских” главах произведения М. Булгакова центральный образ - Понтий Пилат, то у Ч. Айтматова - Иисус Назарянин. Это, опять-таки, определено замыслом писателей. Для Ч. Айтматова важно было показать тот нравственный идеал человека, который в дальнейшем будет воплощаться в образе Авдия Каллистратова. Проблема свободы и несвободы у писателя шире, чем в романе М. Булгакова. Это предопределено самим временем, в которое мы живём, опасностью гибели человечества. Свобода понимается как неотъемлемая часть человека, объединяющая в себе понятия “нравственность”, “духовность”.

В связи с этим обнаруживаются различия в применении художественных средств при решении проблемы свободы и несвободы.

Важно обратить внимание на стилевые различия. Если у Булгакова стиль выдержан в абсолютно художественном варианте, то у Ч. Айтматова я бы выделил и художественное, и публицистическое, и эпистолярное начало.

Одним из существенных отличий романов является использование писателями цветовой символики. Так, М. Булгаков, опираясь на работу П. Флоренского “Столп и утверждение Истины”, в которой дана цветовая соотнесённость с характером человека, использует её в полном объёме при выявлении категорий свободы-несвободы среди героев произведения, а у Ч. Айтматова цветовая символика только косвенно отражает наличие или отсутствие свободы у персонажей.

У М. Булгакова и Ч. Айтматова в романах присутствуют постоянные образы-символы свободы: Луна, в “Мастере и Маргарите”, и птица, в “Плахе”. “...Оголённая луна висела высоко в чистом небе, и прокуратор не сводил с неё глаз в течение нескольких часов...” [5, 589]; “...взгляд его... упал на ту птицу, царски парящую в поднебесье... Птица была для него (Пилата - В. Д.) недосягаема, была неподвластна ему, - и не отпугнёшь её, равно как не призовёшь и не прогонишь...” [1, 428]). Неоднократное обращение к этим образам-символам свидетельствует об их лейтмотивной направленности. (В романе “Мастер и Маргарита” мы встречаем образ ласточки, которая влетает в колоннаду во время допроса Иешуа Пилатом, но это одиночное появление не даёт права считать этот образ лейтмотивом). Но, если у М. Булгакова лейтмотив - нечто неодушевлённое, то у Ч. Айтматова - живое существо, что говорит о приближении непосредственно к человеку, к пониманию человеком чувства свободы и несвободы.

Завершая анализ произведений с точки зрения художественного воплощения в них категорий свободы и несвободы, можно с уверенностью сказать, что М.А. Булгаков и Ч.Т. Айтматов, продолжая лучшие традиции русской классической литературы, поднимая самые злободневные вопросы современности, доказали важность присутствия у человека свободы, необходимость стремления к ней, ущербность, скудость жизни без свободы, рассматривали наличие этой категории как гаранта существования человеческой цивилизации вообще.

Библиографический список

1. Айтматов А.Т. Буранный полустанок. Плаха. - М.: Профиздат, 1989. - 585 с.

2. Бессонова М.И. Отмеченные лунным светом. // Відродження. - 1991. - №8. - С. 14-18.

3. Библия: Russian bible, 1992. - 1217 с.

4. Бикмухаметов Р. На исходе дней нынешних. // Москва. - 1987. - №5. - С. 195-200.

5. Булгаков М.А. Романы. - К.: Молодь, 1989. - 670 с.

6. Васильев Б. Повести и рассказы. - М.: Художественная литература, 1988. - 590 с.

7. Виноградов И. Духовные искания русской классики. - М.: Советский писатель, 1987. - 380 с.

8. Вулис А.З. Роман М. Булгакова “Мастер и Маргарита”. - М.: Художественная литература, 1991. - 224 с.

9. Иванов А.В. О свободе. // Вопросы философии. - 1993. - №11. - С. 10-15.

10. Королёв А. Между Христом и Сатаной. // Театральная жизнь. - 1991. - №13. - С. 28-31.

11. Краткая литературная энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия, 1971. - 1040 с.

12. Крепс М. Булгаков и Пастернак, как романисты: Анализ романов “Мастер и Маргарита” и “Доктор Живаго” Энн Эрбор. ? Ардис, 1984. - 284 с.

13. Лермонтов М.Ю. Стихотворения. Собрание сочинений. В 2 т. - Т. 1. - М.: Правда, 1988. - 719 с.

14. Литературный энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1987. - 750 с.

15. Пушкин А.С. Избранное. - К.: Радянський письменник, 1974. - 237 с.

16. Павловский А.И. О романе Чингиза Айтматова “Плаха”. // Русская литература. - 1988. - №1. - С. 92-118.

17. Ренан Э.Ж. Жизнь Иисуса. - М.: Политиздат, 1991. - 397 с.

18. Сахаров В.М. Булгаков: уроки судьбы. // Наш современник. - 1991. - №11. - С. 64-76.

19. Свинцов В. Свобода и несвобода: опыт сегодняшнего прочтения Николая Бердяева. // Наука и жизнь. - 1992. - №1. - С. 2-12.

20. Соколов Б. “Мастер и Маргарита”: проблема бытия и сознания или разума и судьбы? // Лепта. - 1997. - №36. - С. 205-215.

21. Соколов Б. Энциклопедия Булгаковская. - М.: Локид-Миф, 1997. - 584 с.

22. Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия. - 837 с.

23. Чубинский В. И снова о “Плахе”. // Нева. - 1987. - №8. - С. 158-164.

24. Шеллинг В.Ф. Собрание сочинений. В 2 т. - Т. 1. - М.: Мысль АН СССР институт философии, 1987. - 637 с.

25. Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. - М.: Республика, 1992. - 447 с.

26. Яновская Л. Треугольник Воланда. К истории романа “Мастер и Маргарита”. - К.: Либідь, 1992. - 188 с.

Размещено на Allbest.ru