Своеобразие жанра сказки в современной русской прозе на примере произведений А. Кабакова

Содержание

Введение

Своеобразие жанра сказки в произведениях А. Кабакова

Заключение

Список литературы

Введение

Одним из популярных в России писателей XX - XXI вв. является А.А. Кабаков. Писать прозаик начал еще при советской власти в основном, в стол. Читал друзьям вслух. Некоторые его рассказы печатались в «Литературной газете», «Московском комсомольце», журнале «Крокодил». Но по-настоящему А. Кабаков прославился после публикации повести «Невозвращенец» и с тех пор занял свою нишу на литературной арене.

Одно из последних творений Кабакова сборник «Московские сказки», опубликованный в 2005 году. Известный прозаик современности, в своей новой книге «Московские сказки» обращается к жанру литературной сказки, виртуозно перелагая на «новорусский» лад, об этом сообщается в анонсе к сборнику, уже известные читателю сказки и бродячие легенды.

Сказка объект детального рассмотрения многих известных ученых. Наиболее ценными работами в области изучения народной сказки являются исследования В.Я. Проппа, В.П. Аникина, Э.В. Померанцевой, Ю.И. Юдина. Они отмечали такие свойства сказки, как фантастический вымысел, традиционность ее мотивов, и в то же время вариативность текста, его изменчивость.

Со временем в литературоведении сложилось такое понятие, как литературная сказка, авторская сказка или писательская сказка что, в целом, означает одно и тоже.

Однако до настоящего времени в литературоведении нет единого ответа на вопрос: что считать литературной сказкой:

1. произведение, которое сам автор так называет;

2. произведение, которое удовлетворяет идейно-эстетическим принципам фольклорной сказки;

3. прозаическое или стихотворное произведение, активно использующее элементы фольклорной поэтики (не обязательно сказочной, это может быть и легенда, и былина, и т.д.);

4. любое произведение, в котором счастливый конец и нереальный (с элементами фантастики) сюжет или упоминаются сказочные герои;

5. авторское произведение, для которого возможно точное указание на фольклорно-сказочный источник, или что-то иное.

Многие определения авторской сказки строятся на сочетании константных и изменяющихся жанровых признаков: народно-поэтических и индивидуально-авторских.

Теоретической основой исследования поэтики литературной сказки, выявления черт сходства и различия между народными и литературными жанрами сказок являются общие закономерности взаимодействия между двумя видами искусства слова -- устным народным творчеством и литературой.

Для литературной сказки существует такая составляющая художественного мира, как фольклорная традиция, которая диктует свои законы, благодаря чему формируются многоуровневый диалог и художественный синтез основные принципы организации художественного мира литературной сказки.

Литературная сказка уходит своими корнями в сказку народную, опираясь на ее основные функции, образы, приемы. Кроме того, нередко фольклорные сказочные повествования являлись источниками авторских. Под литературной сказкой подразумевается «литературный эпический жанр в прозе или стихах, опирающийся на традицию фольклорной сказки» [Литературная энциклопедия 2003. ст. 459].

Г.К. Орлова, занимающаяся вопросами типологии современной сказки, отмечает, что «русская литературная сказка <...>, утрачивая жанровую и стилистическую строгость, вбирает в себя фольклорные, мифологические и литературные традиции <...>, не копируя, но преломляя их в своем художественном пространстве» [Орлова 2001. стр. 30-35].

Исследовательница отмечает, что круг проблем, интересующих авторов, очень широк. Среди них отметить интерес к вопросам этики, в частности, к оппозиционности положительно и отрицательно заряженных начал, вообще к потусторонности, противостоянию Зла и Добра. Важно следующее высказывание Г.К. Орловой об особенностях жанра сказки: «<...> всплеск интереса к сказке в некоторых случаях обусловлен не только интересом к миру детства, но и гибкостью сказки как жанра и широким диапазоном возможностей апелляции к чудесному» [30-35].

Таким образом, прав был В.П. Аникин, говоря о том, что «потревоженные временем традиции жанра позволили сказочникам предлагать индивидуальные трактовки сюжетов, мотивов, менять стиль. Появились такие обороты, сочетания и общие стилевые манеры, которые выпадали из традиционного текста, свободное изменение его. Во всех этих случаях фольклорист имеет дело с проявлением индивидуального почина» [Аникин 1996. стр. 42].

Слова М.П. Шустова, «реальная жизнь сказки показывает, что жанр не умирает. Он просто меняет свое бытие фольклорное на литературное и в новой форме литературной сказки оказывает влияние на нравственное воспитание подрастающего поколения» [Шустов 2006. стр. 23], подводят итог всему вышесказанному и дают стимул нашей работе.

Задача, поставленная в собственном научном исследовании выявить традиционные формульные образования в составе сказок А.А. Кабакова.

Предмет исследования настоящей курсовой работы трансформация литературной сказки, которая будет прослеживаться на основе «Московских сказок» А. Кабакова. Мы попытаемся выделить, привлекая к анализу наиболее характерные с точки зрения самого писателя произведения данного жанра, ряд сказочно-мифологических архетипов в этих текстах на уровне структуры, системы персонажей и стиля.

Также нам предстоит рассмотреть «Московские сказки» А. Кабакова с точки зрения их жанровых подвидов. Универсальная форма сказки позволяет переосмысление любых традиций и достижений литературы и фольклора. Литературная сказка вообще более свободна в совмещении мифологических элементов (а точнее - неомифологических), традиций народных сказок, а также легенд, преданий и т.п., поскольку авторы нового времени имеют возможность творчески опираться на все достижения не только отечественной, но и мировой культуры, которые в XX в. воспринимаются уже как всеобщее достояние.

Актуальность проблемы состоит в исследовании роли и значения традиций фольклорной сказки в постмодернистской художественной прозе. Проблема ставится и решается на материале сборника А. Кабакова «Московские сказки», которые через несколько месяцев после публикации были включены в номинацию «Проза года».

Своеобразие жанра сказки в произведениях А. Кабакова

Литературная сказка один из видов «новой» литературы, который передает универсальные свойства устного вида фольклора литературными средствами. Общим для литературоведов и фольклористов в данном вопросе является представление о том, что при сохранении некоего ядра, узнаваемого каждым, структура сказки открыта для любых литературных воплощений.

Единое направление сюжетного движения, нравственная философия сказки могут сохраняться в литературных вариантах, но происходит их развитие и видоизменение на основе особой структуры художественного мира того или иного автора или произведения.

Основное отличие авторской сказки от народной лежит в области своеобразия чудесного, особенностей соотношения вымысла и достоверности. Литературная сказка отличается иными взаимоотношениями волшебства и реальности, большей детализацией повествования, попытками придать большую психологическую глубину характерам, изменением хронотопа в сторону усложнения. Речь идет, как правило, о развитии особенностей поэтики народных сказок на основе присутствия авторского начала в мире сказки, которое может быть по-разному реализовано.

В апреле 2005 года выходят в свет «Московские сказки» А. Кабакова, уже в сентябре этого же года они получают премию «Проза года».

Мы выбрали для анализа три произведения из сборника «Московские сказки»: «Голландец», «Странник», «Огонь небесный».

«Московские сказки» А. Кабакова выражают авторское (а не народное, как в фольклоре) понимание того, как устроен мир, ведь сказка всегда об одном: об общих законах бытия. «Поскольку литературная сказка сказка своего времени, <...> содержание и направление такой сказки постоянно варьируется даже в рамках творчества одного и того же писателя. Свидетельством постоянного развития и непрекращающейся жизни литературной сказки служит появление в наше время самых разнообразных произведений сказочного жанра» [Брауде 1977. стр. 234].

Типичной чертой «Московских сказок» А. Кабакова, является их «укорененность в реальности». Истории, о которых повествует сборник писателя связана в большинстве своем с реальностью современного города, о чем становится понятным из названия книги - Москвы.

С самой первой истории из анализируемого сборника А. Кабакова читатель оказывается в столичном мире, полном динамизма и суеты. Современная Москва, где разворачиваются события, большинства кабаковских сказок, - город странный, полный мистических совпадений и… героев известных сказок. Писатель заново сочинил эти сказки и собрал их в книгу, потому что, в этом признается сам автор, ему давно хотелось написать о сверхъестественной подкладке нашей жизни, лишь иногда выглядывающей из-под обычного быта.

Озаглавив первое произведение «Московских сказок» «Голландцем», А. Кабаков, на наш взгляд, сознательно ставит цель вызвать у читателя ассоциации с известной легендой о «Летучем Голландце» - корабле-призраке, капитан которого проклял морскую стихию, судно было обречено на вечные скитания по морским просторам, никогда не приставая к берегу, встреча с ним предвещала несчастье попутчикам. Писатель, переосмысляя события, произошедшие почти три тысячелетия назад, рисует яркий, многогранный мир современной Москвы и в круговороте ее событий из типичной, к сожалению, ситуации - автокатастрофы воссоздает легенду. Налицо связь с так называемой городской легендой.

«Легенда (в фольклоре) - жанр несказочной прозы, фантастически осмысляющий события, связываемые с явлениями живой и неживой природы, миром людей, сверхъестественными существами» [Литературная энциклопедия 2003. ст. 433]. В случае данного произведения А. Кабакова мы имеем дело с городской легендой - действие сказки исполнено городскими реалиями. Исследователь И.С. Веселова подразделяет городскую легенду на две группы в зависимости от способа построения сюжета: героецентричные (герой активно действует) и причинно-следственные (герой пассивен, ему дано лишь испытать воздействие внешних сил, верить в сверхъестественные проявления, интерпретировать их):

По январским московским улицам разъезжает «пассат», который «впервые был замечен около одиннадцати вечера <…> на Кутузовском проспекте» [Кабаков 2005. стр. 5] и каждого, кто увидит его, ожидают мучительные последствия.

Своеобразная завязка данной «сказки» знакомит читателя с «трагическим героем происшествия» [5], которым стал Абстулханов Руслан Иванович, разъезжавший «пьяным по осевой» [7] на огромной скорости в тот вечер по Москве. Именно он первым «почувствовал, что <…> не один, что кто-то наблюдает за ним, будто глазок в двери камеры приоткрылся беззвучно» [7]. Так, в канву событий вовлекается мистический объект: оглядевшись по сторонам Абстул «увидел его» [8]. «Он представлял собой автомобиль типа «универсал», называемый обычно нашими автолюбителями «сараем» и любимый в Европе многосемейными людьми <…>» [8]. Только тогда, когда на кураже Руслан Иванович попытался обогнать черный автомобиль, но «пассат-вариант» девяностого года обогнал его новенький «ленкрузер» [12], «салон универсала, не сбавлявшего ход и летевшего справа от джипа, осветился ярким, клубящимся голубым светом, будто в нем зажгли <…> зенитный прожектор» [10] - происходит кульминация «приключения» Руслана Ивановича. В этот момент наш герой увидел, что «в сияющей голубым огнем машине скалились кривыми зубами бурые черепа, тонкие кости запястий высовывались из кожаных рукавов, и голые, гладкие, блестящие полированной желтизной фаланги лежали на баранке»[10]. Дальше - своего рода развязка первой истории: трагическая смерть в автокатастрофе «Абстулханова Р.И., 1978 года рождения, уроженец г. Нальчик» [12-13].

Далее говориться о судьбах еще нескольких персонажей данной городской легенды: г-н Абстулханов Р.И. был не единственным пострадавшим от «Фольксвагена пассат-варианта». Сотрудник Государственной инспекции безопасности дорожного движения старший лейтенант милиции, дежуривший в тот вечер, заметил движущийся с большой скоростью автомобиль, салон которого был «совершенно пуст, то есть и водителя нет буквально никакого» [14]. «Череп с редкой паутиной костных швов на макушке, с крупными зубами <…>, с загадочными провалами глазниц и пустым треугольником носа» [15], прикатившийся к ногам сотрудника Государственной инспекции, а также «растопыренный скелет человеческой кисти» довели старшего лейтенанта до помрачения рассудка и потери сознания. Он, не выдержав недоверия товарищей к своему рассказу, уволился из органов и канул в лето - дальнейшая судьба остается загадкой. Известно, что «были слухи, что иногда, в лунные ночи, появляется на том самом месте, где погибла душа Профосова, гаишник, от которого исходит свечение <…>» [15].

Нечистый «пассат» видели многие и в разных местах. Некоторые даже остались живы. [16]. Так, например, Олеся Грунт, шесть лет том назад приехавшая из Феодосии в Москву, где успешно вышла замуж и столь же успешно и выгодно материальной точки зрения развелась, «в то роковое утро <…> возобновляла, пользуясь пустотой дороги, приобретенные когда-то впрок навыки вождения» [17].

Когда «закаленная суровой московской жизни» Оля Теребилко (настоящее имя Олеси Грунт) пришла в себя, уехала после обследования «в самой дорогой из дорогих клинике» [20] на Ибицу, только волосы стали «совершенно сплошь седыми» [20].

В «сказке» находится «чудесное заклинание», разрушающее злые чары. «Один наиболее культурный», как иронично замечает автор «из вытянувших страшный жребий» сотрудников «никогда не дремлющей ГИБДД» [20] произнес «роковые слова»

Странное, мистическое заключалось в том, что все лица, так или иначе столкнувшиеся с загадочным «пассатом», загадочным образом исчезали буквально с лица земли. Так, исчез приятель Олеси Грунт, тот, что первым пришел ей на помощь; известный политик N, ехавший на дачу, но «серый универсал» «обогнал его казенную машину <…>, подрезал, подставил корму - и конец политику» [23]; такая же участь не миновала и «популярного молодого человека разносторонних способностей по имени Тимофей Болконский», который после «встречи» с «пассатом» отключил все телефоны и пошел куда глаза глядят.

И это только те, имена которых нам приводит в качестве большей убедительности своей «сказки» автор, а «среди них были и бизнесмены, работники средств массовой информации, служащие муниципальных и даже федеральных учреждений <…>» [26]. Все, «грубым, но справедливым словом, встретили загадочный «пассат» - пропадали»[26].

В заключение данной «московской сказки» А. Кабаков возводит до обыденного случаи, когда «догоняет нас серый универсал, мелькает то в левом, то в правом зеркале, кажется, старый «пассат»[ 27]. Как бы убеждая своего читателя, что вся эта «нечисть» неотъемлемая часть современной жизни, с ее грубой бранью, которая достаточно часто встречается в тексте данного произведения, мистическими историями и человеческими фантазиями.

Сказочно-мистическая основа сюжета сказки «Голландец» удобный способ поделиться социальными наблюдениями, обличить самые нелицеприятные качества современного общества.

Кроме того, в первой сказке сборника «Московские сказки» автор вводит сквозных персонажей, которые будут главными действующими лицами в одних произведениях рассматриваемой книги и также вскользь упоминаться в других. Не раз еще появиться Олеся Грунт, «популярный молодой человек» Тимофей Болконский, будет рассказано про отца лейтенанта Профосова Н.П.

«Странник» еще одно произведение А. Кабакова из сборника «Московские сказки», выбранное нами для анализа. По развитию действия данная литературная сказка близка к городской легенде: действия, которые разворачиваются в данном повествовании, приходятся на 50-е годы ХХ века, СССР. Это, если следовать классификации И.С. Веселовой, один из выразительных, на наш взгляд, образцов причинно-следственной городской легенды.

Сюжет легенды об Агасфере, которая положена в основу «Странника», следующий: иудей-ремесленник, мимо дома которого вели на распятие Христа, оттолкнул Иисуса, когда тот попросил позволения отдохнуть у его дома, и за это был осуждён на вечное скитание по земле и вечное презрение со стороны людей. Диалог Агасфера и Христа, обычно входящий, с разными вариациями, во все версии легенды, состоит из двух фраз: «Иди, что ты медлишь?». - «Я пойду, но и ты пойдёшь и будешь меня ждать».

Суть легенды - месть божества человеку, выражающаяся в вечном скитании или вечных муках человека, согрешившего против божества. Мотив этот отражает мировоззрение патриархально-родового строя, когда богам приписывались те же обычаи мести, что царили среди человеческого общества.

Так, А.А. Кабаков в «Страннике», подвергая главного героя, сына врача, Илью Кузнецова нескончаемым гонениям, подчеркивает ограниченность и жестокость политического режима в советском государстве, косность взглядов. В семье врача рождается ребенок, который на добрую половину своей жизни обречен на «вечное странничество», своего рода «изгнание» только из-за того, что в 50-е годы в СССР находилось под «особым» контролем «дело врачей».

«Когда Кузнецову исполнилось десять лет, он узнал о себе самое главное» [78] - с этой для читателей загадочной и многообещающей фразы начинается анализируемое произведение. Вскоре мы узнаем, что «самое главное» это профессия матери главного героя - Сары Ильиничны Кузнецовой, врача-терапевта Краснобельской районной больницы.

Дальнейшие события развиваются по спирали: одно накладывается на другое и предопределяет следующее. Так, Илья Кузнецов окончил школу с серебряной медалью с одной четверкой по химии, потому что «по поводу золотых медалистов в районо мнение неоднозначное» [85]. Затем педагогический вместо мехмата, так как оказалось, что у Кузнецова минус семь с половиной диоптрий очки и, как ему было сочувственно сказано «вам у нас трудно будет» [87]. Далее - «в московских школах мест, конечно, не было, точнее, было очень мало» [88], Кузнецова распределили в Кривой Рог, хотя ему и «показалось, что среди членов комиссии по распределению он узнал мужчину средних лет, который когда-то отсоветовал ему поступать в университет» [89].

Существовало закрытое инструктивное письмо, разосланное из инстанций по всем предприятиям и учреждениям, рекомендовавшее проявлять особый подход при приеме на учебу и работу лиц тех национальностей, которые «имеют свои государства в мире» [89]. Не избрали на освободившуюся должность директора школы, но, вчитавшись в его анкету, решили пока повременить. «Если мать еврейка и по израильским законам получается он чистый еврей» [91].

Кульминация произведения - «прозрение» Ильи Кузнецова происходит после смерти матери, когда в разговоре медработников прозвучала фраза: «А во-он ту, еврейку» [92], без единого, автор это подчеркивает, негативного акцента на последнем слове. «Именно в этот миг Кузнецов почти додумал - но не до конца, еще не до конца - мучившую его в последние годы мысль» [92].

Многое стало ясным и понятным в его жизни. «Или для того мы избраны Тобою, чтобы странствовать по земле, покуда не найдется в ней места каждому из нас?» [92] - этот риторический вопрос послужил началом «новой» жизни Кузнецова, полной самолетов, поездов, новых знакомых. «Трудно теперь восстановить его путь <…>» [93], замечает автор, известно, «что некоторое время он провел в Ростове-на-Дону» [93], «кое-то встречал Кузнецова в Ленинграде» [94], и «в Киеве бывал» [94], «еще пожил немного в Омске, Архангельске, поселке Сортировка Хабаровского края, Кишиневе <…>» [95]. Побывал за границей: Вена, Иерусалим, Нью-Йорк, Мельбурн, Париж, и, возможно, долго бы его «странствие» продолжалось, если бы в Шереметьеве он не попросил «нового русского паспорта». Оказалось, что национальности, того самого «пункта» в его биографии, который не давал ему спокойно жить, не пишут в новом паспорте.

Очень тонко А. Кабаков упоминает сказание о строительстве Вавилонской башне, о том, что нет между людьми не согласия, враждебность и корысть, когда речь идет о личной выгоде, побеждает в них «любовь к ближнему». «Нельзя выстроить дом до нема - автоматически ответил Кузнецов. - Давным-давно пробовали, не получилось…» [101].

«Ну, тогда с прибытием на родину» эти слова, из уст однофамильца известного критика Добролюбова ознаменовали развязку данной истории. Все меняется в мире, главное не потерять человеку в веренице многочисленных событий своей жизни облик человеческий.

В данной сказке «основным злодеем», тем человеком, который в жестоко издевался, высмеивал главного героя Кузнецова стал отец уже известного нам из первой «московской сказки» Профосова Н.П., упоминается женщина с маленькой девочкой, в которой мы узнаем уже знакомую Олесю Грунт, тогда еще Олю Теребилко. Соответственно женщина - мать Ольги - Татьяна.

«Случайный», казалось бы, на первый взгляд, «ближайший в очереди» [100] за билетом мужчина оказывается «главой ОАО «Бабилон» господином Добролюбовым Иваном Эдуардовичем» [38] из Йошкар-Олы. Таким образом, писатель осуществляет «переход» от одной сказки к другой при помощи повторяющихся персонажей, историю жизни, которых постепенно раскрываются читателю.

Автор проиллюстрировал в данной сказке сталинскую эпоху, все ее запреты и предубеждения. Показал насколько низко пала «ценность» личности, насколько заштампована и партийна была система советской власти, в рамках которой невыносимо было жить «неугодным», по политическим причинам, лицам. Они превращались в странников - «вечных жидов» Агасферов, многие из которых так никогда и не вернулись на родину, не обрели свой дом.

Третьей сказкой, на основе которой мы выявляем жанровые особенности сказок А. Кабакова «Огонь небесный». Она сборник «Московские сказки».

«Неугомонным строительным фирмам и благоволящим к ним властям все равно не терпелось снести к чертовой матери частный сектор, так что дни забытых Богом и жизнью халуп казались сочтенными» [291-292] основная выдвинутая на первый план повествования, коллизия данного произведения. Автор, с присущей ему долей иронии, говорит о том, что единение, характерное для русского народа в противостоянии общей беды, и на сей раз не заставило себя долго ждать. «<…> Тут-то и проявила свою загадочность неистребимая наша душа, <…> огромная тайна хранится в большом сердце русском, вмещающем весь мир, всю вселенную даже. Тесно ему, сердцу, на отведенных санитарными нормами квадратных метрах, душно в обычных квартирах хотя бы даже и улучшенной планировки - подай нам целиком поднебесный простор, да не тронь и малую, но необъятную родину» [292].

Началось, следую сказочному канону противоборство жителей частного сектора и «неугомонных» строительных фирм. Так, поднялся частный сектор на борьбу. «Нашлись, конечно, сразу народные вожаки из числа ветеранов труда и войны, организовали сопротивление. Составили при участии молодого грамотного поколения письмо протеста, отправили его в префектуру по назначению» [293].

Вскоре пришел ответ, причем «совершенно несимметричный - в виде нескольких уполномоченных мужчин и женщин, двинувшихся по домам со смотровыми ордерами на новые квартиры. <…> Протестанты же стояли на своем, расписываться за ордера отказывались, так что уполномоченные скоро набились все в казенный микроавтобус и покинули поле битвы за умы людей. [293-294].

Не отступая от традиции, победу одержали «невинно гонимые», в данном случае - жители частного сектора. Однако она (победа) «не усыпила бдительности испытанных пенсионеров. <…> Старики готовились к новым боям, и оказались правы: вскоре по почтовым ящикам смущенная почтальонша разложила уведомления о грядущем принудительном выселении граждан по уже состоявшемуся каким-то срочным образом решению межрайонного суда. И пока общество разбирало смысл документа, заревели моторы, показалась на подступах к месту действия тяжелая строительная техника, за которой шла пехота в оранжевых жилетах, а в глубоком тылу виднелись черные машины начальства». [294]

В эту, на первый взгляд, обыденную историю А. Кабаков привносит элемент чудесного. На наших глазах рождается миф, который знаменует кульминацию «сказки»: Прометей дарует людям огонь небесный, защиту и тепло. «Под сиянием небес, во мгле ночи отделился потихоньку от компании один незаметный такой товарищ. <…> «Забытые в рабочем состоянии выключатели тут же пропустили давно желанный ток к лампочкам и телевизионным экранам, озарились окна мертвых мгновение назад домов, свет и тепло сошли к людям». [299].

Все это произошло благодаря сказочному волшебнику «неместному мужчине», который «возился в небесах, восстанавливая контакт». [300] Мы понимаем, что это Прометей, посланный, согласно греческой мифологии Зевсом на землю, чтобы даровать людям свет.

«Нельзя сказать, что люди, узрев чудо, упали на лица свои. Но что выпили от удивления, это да». [300].

А. Кабаков умело и иронично импровизирует, воссоздавая ход мыслей, «поток сознания» Прометея в тот самый момент, когда «он висел на столбе, никак не мог слезть», так как «зацепился за что-то одеждами». [300]

«Я дал им огонь, - думал он и, как свойственно фантазерам, особенно пьющим, досочинял, - за это меня приковали и так далее. <…> Возникнет прекрасная легенда, которую я мог бы записать и, наконец, достичь славы<…>. Стоило ли забираться так высоко?» [300-301]

«Сомнения в избранном пути, бессмысленные сожаления об уже совершенном терзали несчастного. Героям вообще-то не свойственна рефлексия, но некоторые становятся героями нечаянно, не успев потерять симпатичные человеческие свойства». [301]

Так, остро стоящий в начале повествования земельный вопрос, свидетельствующий об угнетении малоимущих, противоборстве «богатых» и «бедных», разрешается при помощи присущей автору иронии и элементов чудесного, божественного проявления.

Назидательный смысл имеет «сказка» «Огонь небесный»: как бы сложно иной раз не было человеку, он не одинок, объединившись с другими, он может не только разрешить свои трудности, но и сделать мир более гармоничным и прекрасным.

Заключение

Несмотря на отсутствие однозначного определения литературной сказки, на основании рассмотренных нами «Московских сказок», можно определить, что такое литературная сказка А. Кабакова:

1. произведение, которое сам автор так называет (А. Кабаков все обозначенные нами сказки определил в сборник «Московских сказок»);

2. прозаическое произведение, активно использующее элементы фольклорной поэтики, по-преимуществу городской легенды.

Действие книги перенесено в Москву. Это произведение - бытоописательный реализм, совмещенный с фантазией.

Литературная сказка А. Кабакова также обретает жанровые особенности, отличающие ее от народной и лубочной сказок:

а) установка на вымысел, характерная для народной сказки, заменяется в литературной сказке А. Кабакова условной достоверностью, которая достигается не соединением сказки с «былью», как в лубке, а мотивацией особой ситуации, в которую попадает главный герой «сказки»;

б) иное пространство и время, место действия в литературной сказке реальное, но «реальность» особая, воссоздаваемая автором (московский мир);

в) фантастика в литературной сказке мотивируется автором нередко особым состоянием героя (странствием «Странник», мечтой «Огонь небесный»);

г) в систему традиционных персонажей вводится дополнительный, который является посредником между автором и другими героями;

д) создавая собственные сюжеты, А. Кабаков часто использует жанр городской легенды, а не фольклорной сказки, заимствуя некоторые ходы их из художественной литературы, каждый раз полагаясь на собственный вымысел.

С помощью сквозных персонажей, переходящих из сказки в сказку, новой реализации известных преданий, легенд, сказочных персонажей А. Кабаков достигает в «Московских сказках» единого целого, каждая составляющая которого (отдельно взятая сказка) это путь к истине, познать и понять которую можно только соединив вместе все составляющие. Современная Москва, специфическая для человека XXI века лексика, ирония и каждый раз элемент чудесного помогают читателю не только убедиться в реальности происходящего, но и поверить, что реальность эта может быть прекрасной, все в руках человека.

Список использованной литературы

Источники:

1. А.А. Кабаков Московские сказки/ Александр Кабаков. - М.: Вагриус, 2006. - 301 с.

Теоретические работы по теме:

2. Мелетинский Е.М. «От мифа к литературе» Е.М. Мелетинский - М.; 2000.

3. Померанцева Э.В. «Писатели и сказочники» Э.В. Померанцева - М.; Сов. писатель 1988.-357,[2]с.

4. Пропп В.Я. «Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки» В.Я. Пропп - М.; Лабиринт 1998 - 512с - (Собрание трудов).

5. Пропп В.Я. «Поэтика фольклора» В.Я. Пропп - М.; Лабиринт 1998 - 351с - (Собрание трудов).

6. Пропп В.Я. «Сказка. Эпос. Песня» В.Я. Пропп - М.; Лабиринт 2000 - 368с. - (Собрание трудов).

7. Пропп В.Я. «Фольклор. Литература. История: Собрание трудов» В.Я. Пропп; Ред. В.Ф. Шевченко - М.; Лабиринт 2002 - 464с.

8. Прохорова Т.Г. «Постмодернизм в русской прозе» Т.Г. Прохорова - Казань, 2005.

9. Скоропанова И.С. «Русская постмодернистская литература» И.С. Скропанова - М.; 2001.

10. Юдин Ю.И. «Русская народная бытовая сказка» Ю.И. Юдин.- М.; Академия 1998-256с.

Научно-критическая литература:

11. Орлова, Г.К. Русская сказка конца XIX - начала XX века: типология, основы поэтики/Г.К. Орлова//Филологические науки. - 2001. - №5.- с.30-35.

12. Шустов, М.П. Перспективы литературной сказки/М.П. Шустов//Литература в школе. - 2002.-№9.-с.19-20.

13. Шустов, М.П. Всякая ли современная сказка то, за что себя выдает?/М.П. Шустов//Литература в школе. - 2006. -№3.-с.23-24.

Учебная и справочная литература:

14. Литературная энциклопедия терминов и понятий/РАН; ИНИОН; Гл. ред. и сост. А.Н. Николюкин.- М.; НПК Интелвак 2003 - 1596с.

15. Мифы народов мира. Энциклопедия/ Под ред. С.А. Токарева.- Т.2, М.; Олимп 2002-719с.