Образы в романе Вальтера Скотта "Айвенго"

Реферат на тему:

ОБРАЗЫ В РОМАНЕ ВАЛЬТЕРА СКОТТА «АЙВЕНГО»

В мировую литературу Вальтер Скотт вошел как создатель исторического романа. Главное в его романах - не изображение быта или нравов, а движение истории и человек в различные эпохи его существования. От своих предшественников в литературе Скотт отличается стремлением объяснить психологию и поведение героев того исторического периода, в котором они живут.

Влечения определённых уроков - нравственных, психологических, исторических и т. п.

Жанрово-стилистические особенности романа Вальтера Скотта «Айвенго». «Айвенго» - бесспорно один из лучших романов Вальтера Скотта. Именно в этом романе Вальтер Скотт проявил свой талант во всей его многогранности. В этом романе весь Вальтер Скотт. Именно в «Айвенго» присутствует в снятом виде вся биография писателя, весь его жизненный путь непрестанных исканий, приведший этого «шотландского чародея» к созданию не только многочисленных исторических романов, но и самого жанра исторического романа как такового.

Личность Вальтера Скотта прослеживается во всех идеях, во всех образах, в каждой строке «Айвенго».

Идея справедливости, она сформировалась у Вальтера Скотта, сына юриста. При этом писатель - сам былюристом: адвокатом, шерифом и секретарём Высшего суда Шотландии. Таким образом, автор «Айвенго» -служитель Фемиды, «рыцарь юстиции» (основное значение пришедшего из латыни слова - справедливость).

История родного края, родной Шотландии, переживания и боль за её судьбы - и это присутствует в романе. Действие произведения ограничено Англией, но описывая Англию, отношения англосаксонской знати с нормандской, отношения, в которых англосаксы оказались в ущемленном положении, не говоря уже о положении англоязычного простого люда, Вальтер Скотт думал об отношениях англичан и шотландцев, о том, как можно гармонизировать эти отношения с наименьшими издержками. Присутствует в снятом виде в романе и знание Вальтером Скоттом истории и культуры Англии и Шотландии, знание писателем шотландских и английских народных баллад, которые Вальтер Скотт собирал долгие годы. Отголоски многих из них мы видим в романе «Айвенго». Интересно, что один из сборников баллад Вальтера Скотта, вышедший в 1802-1803 годах назывался «Песни шотландской границы», старой пограничной области, отделявшей Шотландию от Англии, которая была местом постоянных столкновений и стычек между англичанами и шотландцами. Боль этой вражды и её пережитков чувствуется и в романе «Айвенго».

Подход Вальтера Скотта к ситуации, описываемой им в романе. Однако к концу XII века борьба между англосаксами и нормандцами (точнее, между англосаксонской и норманской знатью) стала затихать. Она начала заслоняться другими противоречиями, которые выдвигались на первый план: прежде всего истинно классовыми противоречиями между порабощённым крепостным крестьянством и феодалами как англосаксонского, как и нормандского происхождения, а кроме того, и раздорами в самом феодальном лагере.

Не случайно, чтобы подчеркнуть значение для Англии сильной королевской власти, Вальтер Скотт выбрал для начала действия своего романа время отсутствия в Англии короля Ричарда Первого Плантагенета, прозванного Львиное Сердце, который после участия в Третьем крестовом походе был вероломно задержан герцогом Австрийским и долго не мог вернуться в Англию. Сам Вальтер Скотт определил это время следующим образом: «Когда возвращение короля из долгого плена казалось желанным, но уже невозможным событием отчаявшимся подданным, которые подвергались бесконечным притеснениям знати. Феодалы (у Вальтера Скотта “the nobles” - М. М.) [28, р. 7], получившие непомерную власть в царствование Стефана, но вынужденные подчиняться королевской власти благоразумного Генриха II, теперь снова бесчинствовали, как и в прежние времена» [26, с. 24]. Английское крестьянство в этой борьбе короля против феодальной анархии поддерживало королевскую власть. В толще народа, конечно, ещё в полной мере жили распространённые в средние века иллюзии относительно справедливости королевской власти; крестьяне восстава ли против отдельных феодалов, но ещё не дерзали поднять оружие против короля. Роман «Айвенго» показывает эпоху переустройства Англии, превращавшейся из страны разрозненных и враждующих между собой феодальных владений в монолитное королевство, в страну, где из завоёванных и завоевателей медленно выплавлялась единая новая народность - не нормандцы и не англосаксы, а англичане, с единым английским языком. Интересны рассуждения самого Вальтера Скотта по поводу формирования современного английского языка:«При дворе и в замках знатнейших вельмож, старавшихся ввести у себя великолепие придворного обихода, говорили исключительно по-нормано-французски; на том же языке велось судопроизводство во всех местах, где отправлялось правосудие. Словом, французский язык был языком знати, рыцарства и даже правосудия, тогда как несравненно более мужественная и выразительная англосаксонская речь была предоставлена крестьянам и дворовым людям, не знавшим иного языка.

Однако необходимость общения между землевладельцами и порабощенным народом, который обрабатывал их землю, послужила основанием для постепенного образования наречия из смеси французского языка с англосаксонским, говоря на котором они могли понимать друг друга. Так мало-помалу возник английский язык настоящего времени, заключающий в себе счастливые смешения языка победителей с наречием побеждённых и с тех пор столь обогатившийся заимствованиями из классических и так называемых южно-европейских языков» [26, с. 26]. Пример становления английского языка показан Вальтером Скоттом на страницах романа «Айвенго» в диалоге Гурта и Вамбы. «… к утру свиньи всё равно превратятся в норманнов, и притом к твоему же собственному удовольствию и облегчению.

- Как же так - свиньи, к моему удовольствию и облегчению, превратятся в норманнов? - спросил Гурт. -Ну-ка, объясни. Голова у меня тупая, а на уме одна досада и злость. Мне не до загадок.

- Ну, как называются эти хрюкающие твари на четырёх ногах? - спросил Вамба. - Свиньи, дурак, свиньи, - отвечал пастух. - Это всякому дураку известно.

- Правильно, «суайн» - саксонское слово. А вот как ты назовёшь свинью, когда она зарезана, ободрана, рассечена на части и повешена за ноги, как изменник?

- Порк, - отвечает свинопас.

- Очень рад, что и это известно всякому дураку, - заметил Вамба. - А «порк», кажется, норманофранцузское слово. Значит, пока свинья жива и за ней смотрит саксонский раб, то зовут её посаксонски; но она становится норманном и её называют «порк», как только она попадает в господский замок и является на пир знатных особ. Что ты об этом думаешь, друг мой Гурт?

- Что, правда, то правда, друг Вамба. Не знаю только, как эта правда попала в твою дурацкую башку.

- А ты послушай, что я тебе скажу ещё, - продолжал Вамба в том же духе. - Вот, например, старый наш олдермен бык: покуда его пасут такие рабы, как ты, он носит свою саксонскую кличку «окс», когда же он оказывается перед знатным господином, чтобы тот его отведал, бык становится пылким и любезным французским рыцарем Биф. Таким же образом и телёнок «каф» - делается мосье де Во: пока за ним нужно присматривать - он сакс, но когда он нужен для наслаждения - ему дают норманское имя.

- Клянусь святым Дунстаном, - отвечал Гурт, ты говоришь правду, хоть она и горькая» [26, с. 30-31].

В целом Вальтер Скотт дал в романе «Айвенго» правдивую картину описываемого момента в истории Англии. Именно в этом, в познавательном значении, и видели советские критики силу романа В. Скотта «Айвенго» [15, с. 9]. Но литература - это учебник жизни, учитель, а учитель не только учит, но и воспитывает, а воспитание, как считал русский педагог Георгий Винский, гораздо важнее обучения, ибо воспитывается только человек, а «обучению и иные твари Р. Самарин. Вальтер Скотт и его роман «Айвенго» подвержены». Эти слова любил повторять на лекциях советский психолог, лауреат Ленинской премии академик А. Н. Леонтьев. Но в обществе, где составной частью триединой задачи построения коммунистического общества являлось воспитание нового человека, воспитательной роли романа «Айвенго» не замечали. Вальтеру Скотту просто не могли доверить воспитание нового человека, строителя коммунизма. То, что английский романист не был членом Коммунистической партии Великобритании, не должно было ставиться ему в вину советским народом, но вот приверженность партии тори (консервативной) ему не прощали.

Но как и любое обучение имеет воспитательную нагрузку, имела её и познавательная часть романа

Читатель не может не видеть, что и нормандские рыцари Фрон де Беф, Филипп де Мальвуазен и Морис де Браси, и представители старой англосаксонской знати Седрик и Ательстан одинаково отстали в своём развитии, в своих взглядах от задач, поставленных перед страной историей, были далеки от осознания подлинных интересов английского народа. И те, и другие никак не могут решить старый спор о сравнительных достоинствах победителей и побеждённых. Их распри ведут к тому, что Англии постоянно грозят междоусобицы, разрушающие жизнь страны, тяжким бременем ложащиеся на плечи народа, мешающие созданию централизованного государства. Особенно резко писал Вальтер Скотт о нормандских феодалах. Рыцарь-разбойник Фрон де Беф и его шайка запоминаются как яркое, правдивое изображение кровавого своеволия, кулачного феодального права, как реалистическая картина средневековых феодальных нравов, осуждающая, а не идеализирующая средневековый феодальный строй. Интересно, что сам Вальтер Скотт в авторском предисловии к роману «Айвенго» пишет, что имя Фрон де Беф взято из реальной жизни, что «Окинлекская рукопись приводящая имена целой орды норманнских баронов, подсказала ему чудовищное имя Фрон де Беф» [25, с. 24].

Типичен среди прочих рыцарей-разбойников, грабящих английский народ и крестоносец Бриан де Буагильбер, рыцарь ордена Храма, тамплиер (от франц. слова temple - храм - М. М.). Все черты деятельности тамплиеров отражены в большей или меньшей степени в образе Буагильбера, хищника и насильника. В образе Буагильбера Вальтер Скотт не только заклеймил разбойничью сущность феодализма, но и показал органическую связь между феодализмом светским и феодализмом церковным: оба грабят народ, деятельно помогая друг другу, а прикрывая зачастую грабеж орденскими знаками, крестами «воинства Христова». Феодальная католическая церковь представлена в романе не только экзотическим монашествующим рыцарем Брианом де Буагильбером, но и аббатом Эймером, чревоугодником и сребролюбцем, распутником в рясе, таким же хищным и мятежным феодалом-самодуром, как и те его друзья и собутыльники, которые отличаются от него только своими рыцарскими золотыми шпорами. Правдиво изображенной нормандской знати - баронам, графам, аббатам, которые всё ещё ведут себя в Англии как завоеватели, - Вальтер Скотт противопоставил те силы английского общества, в которых он видел надежду на лучшее будущее Англии, залог победы над феодальными бандитами, рвавшими страну на куски. Он показывает эти силы в королевской власти - Ричарде Львиное Сердце, - поддерживаемой служилым дворянством, кормящимся от короля, и прежде всего в народе, который поддерживает королевскую власть в её стремлении обуздать и подавить феодальную вольницу. Одни из лучших страниц романа - они и сейчас читаются с захватывающим интересом, особенно в таких странах СНГ как Россия и Украина, где народные бунты всегда были в почёте, - посвящены именно описанию борьбы народа против феодального произвола. В этой борьбе английский народ - Робин Гуд и его стрелки - играет решающую роль. Народные образы в романе как бы постепенно собираются в целую группу решительных и смелых людей, сливающихся в образ непобедимой дружины Робин Гуда, штурмующей замок Фрон де Бефа. Под натиском могучей волны народного гнева не устоять ни челяди Фрон де Бефа, трусливой и подлой, ни ветеранам крестоносцам вроде де Браси и Буагильбера. «Патетическая картина гибели старого феодального гнезда, притона убийств и насилий, разрушенного народом, является не только самым сильным местом в «Айвенго», но и одним из лучших выражений мастерства В. Скотта в целом, его народности», - писал советский критик Р. Самарин [15, с. 10].

Привлекает внимание читателей смелый Локсли - Робин Гуд, герой многочисленных английских народных преданий, к которым обратился писатель, чтобы создать живую и запоминающуюся фигуру. Баллады о Робин Гуде, о «добром Робине» относятся к числу лучших памятников английского народного творчества. Они замечательны тем, что в них отразился вековой народный протест - ненависть английского крестьянства к его угнетателям, воплотившаяся в мечте о смелом защитнике попранных интересов народа, в мечте о мстителе за его растоптанные права - в образе Робин Гуда.

Робин Гуд - Локсли появляется на турнире, ставит на место еврея Исаака, дерзит принцу Джону, а на другой день побеждает в состязании йоменов, стрелков из лука, снова дерзит принцу Джону, отказывается пойти на службу принцу Джону за 50 золотых, отказывается от заслуженных 20 золотых… и, наконец, штурмует замок Фрон де Бефа и спасает короля Ричарда I.

В историческом, подлинном Ричарде I черты придворной, внешней рыцарско-феодальной воспитанности переплетались с отталкивающей жестокостью и алчностью феодала-разбойника, ни в чём не уступавшей алчности своего брата принца Джона и жестокости какого-нибудь Фрон де Бефа. История войн и набегов Ричарда Львиное Сердце полна омерзительных фактов, которые решительно противоречат привлекательному образу, созданному Вальтером Скоттом. Примечательно, что К. Маркс, изучая историю средневековой Англии, счёл нужным сделать такую выписку о Ричарде Львиное Сердце: «Предусмотрительность и проницательность сочетались в нём (Ричарде - М. М.) с грубой жестокостью и полным безразличием к вопросам чести» [3, с. 334]. Грубая жестокость, полное безразличие к вопросам чести - ничего этого мы не видим в образе Ричарда Львиное Сердце у В. Скотта. По подсчётам историков, Ричард I Плантагенет и был то в Англии за всё время своего царствования всего несколько месяцев. Всё остальное время ушло на бесконечные военные авантюры, которыми было заполнено его бурное правление (1189-1199).

Как замечает историк Кирилл Андерсон [10], тот же Ричард в действительности вёл себя не так уж похвально, как на страницах книги (романа «Айвенго» - М. М.). По некоторым данным, Львиным Сердцем его прозвали жители сицилийского города Мессины, который он безжалостно и кроваво разграбил по дороге в Святую землю. И прозвище, данное ему, говорило не столько о бесстрашии, сколько о жестокосердии английского короля [10, с. 10].

Интересно, что словами поэта Джонсона о Карле XII и заканчивается роман «Айвенго».

His fate was destined to a foreign strand,

A petty fortress and an `humble' hand;

He left the name at which the world grew pale,

To point a moral, or adorn a TALE.

Получается, что Вальтер Скотт не возвысил Ричарда Первого Плантагенета, сравнив его с Карлом XII, таким же авантюристом и беспринципным политиком, таким же незадачливым «крестоносцем». Вот только русский перевод этого четверостишья как-то приукрасил факт гибели шведского короля при осаде незначительной норвежской крепости Фредериксгальд, и “petty fortress” стала «замком дальним», прямо как у самого Ричарда Первого, погибшего у замка Шалю, близ Лиможа.

Рукой презренной он сражен в бою

У замка дальнего, в чужом краю;

И в грозном имени его для нас

Урок и назидательный рассказ [24, с. 443]; [25, с. 437]; [26, с. 467].

Любопытно, что оба авантюриста были убиты не в таких уж «чужих» и «дальних» краях. Ричард был убит единоязычным французом в родной Франции, а Карл XII в почти единоязычной соседней Норвегии.

Подлинный Ричард Львиное Сердце не был близок к простым людям Англии, не водил их на приступ феодальных замков, не судил так справедливо и мудро, как в романе «Айвенго». Английский народ освободился от феодального гнёта не под руководством королей, а против их воли. Через пять веков после событий, описанных в романе «Айвенго», во время Английской буржуазной революции XVII века, английский народ действительно покончил с феодализмом. В борьбе против феодального строя он не пощадил и короля. Король Англии Карл Первый, пытавшийся воевать против восставшего народа, был разбит и казнён.

Но консерватору В. Скотту казалось, что у монархического строя немало достоинств, что его надо сохранить и только улучшить, подправить его (что, кстати, потом англичане и сделают). Вот почему В. Скотт и показал короля в своём романе во главе крестьян, разрушающих замок феодала, будто бы без короля народ не был способен на это! Да, но рыцарский роман без короля, а в данном случае короля хорошего был бы невозможен. И образ Ричарда Львиное Сердце с необходимостью должен был бы быть приукрашенным. Однако, даже приукрасив исторического Ричарда Первого, Вальтер Скотт описал его так, что читатель представляет себе эту фигуру, верит в её правдоподобность до тех пор, пока не обнаруживается, что странствующий рыцарь - это король Ричард Львиное Сердце. А вот одно из главных действующих лиц романа, сам Уилфред Айвенго, главный герой, верный слуга короля Ричарда и персонаж, в уста которого автор вкладывает постоянно хвалу замыслам и делам Ричарда Львиное Сердце, не может быть с полным основанием назван удачей В. Скотта. Так полагал великий русский критик В. Г. Белинский [29, с. 472-473], так считает советский критик Р. Самарин [15, с. 12], так казалось и кажется многим русским, советским и постсоветским читателям. Только воспитанные в другом ми Бельский А. “Айвенго”: комментарии // Скотт В. Айвенго (пер. Е.Г. Бекетовой) // Скотт В. Собр. соч.: в 20 т. Т. 8. - М.-Л.: Гос. Изд-во худож. лит., 1965. - 557-568с. ре люди и недовоспитанные дети могут воспринимать Айвенго по-другому, так, как это хотелось бы автору.

Как идеализирован образ короля Ричарда Львиное Сердце, уступающий поэтому другим, более реальным образам романа, так идеализирован и образ верного слуги его - Айвенго, превращённый в рыцаря без страха и упрёка, выделяющийся своей неправдоподобностью, неубедительностью среди других образов романа, таких живых, таких «типических», по определению Белинского [29, с. 472-473]. Не помогает этому и предисловие автора, где он указывает на подлинность происхождения имени Айвенго.

«Тогда был в наказанье взят

У Хемпдена поместий ряд:

Тринг, Винг, Айвенго. Был он рад

Спастись ценой таких утрат.

Это имя соответствовало замыслу автора в двух отношениях: во-первых, оно звучит на староанглийский лад; во-вторых, в нём нет никаких указаний относительно характера произведения. Последнему обстоятельству автор придавал большое значение. Так называемые «захватывающие» заглавия прежде всего служат интересам книгопродавцов или издателей, которые с помощью этих заглавий продают книгу прежде, чем она вышла из печати. Но автор, допустивший, чтобы к его ещё не изданному произведению было искусственно привлечено внимание публики, ставит себя в затруднительное положение: если, возбудив всеобщие ожидания, он не сможет их удовлетворить, это может стать роковым для его литературной славы» [25, с. 24-25].

Дав заглавному герою фамилию из староанглийских собственных имён, В. Скотт действительно ничем не рисковал и ничего не потерял, но усилить образ в глазах многих не смог. Но без приукрашенного, вымышленного образа «рыцаря без страха и упрёка», как и без приукрашенного образа короля Ричарда Львиное Сердце не было бы романа. Не без внимания останется и останется на

века образ доблестного рыцаря Айвенго, подлинного «рыцаря без страха и упрёка». Бельский А. “Айвенго”: комментарии // Скотт В. Айвенго (пер. Е.Г. Бекетовой) // Скотт В. Собр. соч.: в 20 т. Т. 8. - М.-Л.: Гос. Изд-во худож. лит., 1965. - 557-568с.

Интересен язык творчества Вальтера Скотта. В романе «Айвенго» особенно широко отразилось замечательное мастерство Вальтера Скотта - блестящего рассказчика, знатока и ценителя множества оттенков английского языка.

Языку исторического романа Вальтер Скотт всегда уделял особое внимание. В предисловии к роману «Айвенго», имеющему в связи с этим большой интерес, Вальтер Скотт изложил свой взгляд на то, как должен использовать автор исторического романа сокровища родной речи [25, с. 17-24].

Вальтер Скотт считал, что писатель исторического романа стоит перед решением двух задач: он должен найти подходящую манеру повествования для изложения событий, которое ведётся в третьем лице, и выработать язык действующих лиц, создать обдуманные речевые портреты.

В обоих случаях писатель может иногда обращаться к языку изображаемой им эпохи, но Вальтер Скотт совершенно справедливо считал, что здесь надо проявлять особенно много такта, большое искусство выбора.

«Шотландский чародей» вводит в речь действующих лиц и в своё повествование различные старинные выражения, но делает это сугубо осторожно, отнюдь не засоряя язык произведения в целом. Не злоупотребляя ими, писатель стремится к тому, чтобы язык его романов, в том числе «Айвенго» в целом соответствовал основному словарному фонду современного ему английского языка. И использовал он эти возможности во всём их живом богатстве.

В хорошо выполненных русских переводах романов В. Скотта, особенно в переводе Е. Бекетовой романа «Айвенго» эта усиленная забота о языке передаётся почти полностью. При этом читатель улавливает богатство словаря В. Скотта и в описательных главах романа, и в своеобразии речи действующих лиц. Живая пестрота речи персонажей романа «Айвенго», пускающих в ход английские, французские и латинские выражения, не обременяет читателя. Это и `pax vobiscum' [25, c. 227; 28, p. 266] у лже-священника, это и срывающееся с уст принца Джона `laissez aller' [25, c. 126; 28, p. 136], которое скорее подчёркивает скорее характер принца Джона, а не тот факт, что он говорит по-французски, и вообще никакой он не Джон, а Жан, но на страницах романа «Айвенго» он принц Джон и говорит по-английски, которого он не знает. Вот уж поистине отступление от исторической правды! Но если принц Джон всё же не Жан, а Джон, то Ричард Львиное Сердце - это уже Coeur-de-Lion [28, p. 74, 519 etc]. Здесь отступления от исторической правды нет. Интересно, что Вальтер Скотт применяет франкоязычное прозвище франкоязычного английского короля реже, чем его переводчики на русский язык и без его подлинного имени. В начале VII главы у В. Скотта просто `Richard' [28, p. 74], а в переводе Е. Бекетовой «Ричард Львиное Сердце» [26, с. 81]. Весьма примечательно, что, несмотря на то, что добрая половина героев романа «Айвенго» франкоязычна, в романе совершенно нет таких тяжеловесных вкраплений на французском языке, которыми изобилует знаменитый роман «Война и мир» великого русского писателя Л.Н. Толстого, причём на французском языке у Л.Н. Толстого говорят в основном не французы. Не надоедая читателю иноязычной речью и не озадачивая его обилием непонятных слов, Вальтер Скотт уверенно использует всё своё языковое богатство для характеристики эпохи. Роман В. Скотта устремлён в будущее не только его романтическим идеалом. Он созвучен тому времени, в которое он был написан, он помогал читателю понять суть происходящего в окружающей жизни. «Действие романа «Айвенго» разыгрывается в XII веке, - пишет Р. Самарин, - но в нём звучат отголоски того бурного времени, когда он был написан. Ощущение начинающегося переворота в жизни старой Англии, проходящее через многие страницы романа, несомненно, подсказано В. Скотту живым ощущением исторического развития, движения вперёд, которым была наполнена его эпоха» [15, с. 13].

В английском обществе начала XIX века многие пережитки феодализма ещё имели место быть, но они уже исчезали под усиливающимся натиском новых социальных отношений. Поэты лорд Байрон и Шелли ответили на события 1891 года революционными стихами, а В. Скотт романом «Айвенго». Чей ответ лучше? История, между прочим, ещё не даёт на этот вопрос определенного ответа. Кто живёт лучше, английский народ, не пошедший за революционерами, или постсоветские народы, предки которых пошли за теми, кто звал Русь «к топору»?

В любом случае романы В. Скотта читали, читают и будут читать. И не только потому, что они верно воссоздают прошлое во всём его историческом колорите, но и потому, что они показывают связь частной жизни, судеб людей обычных, рядовых с жизнью общества, с историческими событиями своего времени, с судьбами великих мира сего и народов. И если не всегда в пример нынешнему поколению исторических личностей прошлого не удаётся сделать лучше, чем они были, можно дать добрые примеры из тех героев, которых создаёт воображение автора.

Первым претворил в жизнь этот эстетический принцип английский поэт и писатель Вальтер Скотт, создав фактически новый литературный жанр, жанр исторического романа. Таким образом, жанр исторического романа не случайно считается одним из труднейших в художественной литературе. Воссоздание культуры, быта, нравов людей другой эпохи требует от автора фундаментальных знаний в различных областях, свободного владения огромным фактическим материалом, умения объективно оценивать события далекого прошлого на основе передовой научной методологии. Но при всём этом будет только фотография из прошлого быта, а не картина. Такого подхода может хватить историку, но не писателю. Историков человечество знало тысячелетия. А вот авторов исторических романов только с периода нового времени - и это не случайно.

Слишком труден этот жанр. В нашем исследовании мы проследили, как к этому жанру пришел его родоначальник Вальтер Скотт, как он создавал, изобретал, открывал, угадывал эпопею нашего времени - исторический роман, новый, ранее неизвестный литературный жанр, органически сочетающий реалистические и романтические тенденции. Из 28 исторических романов, написанных Вальтером Скоттом, выделяется «Айвенго». Исторически правдиво отобразив время правления английского короля Ричарда Первого Плантагенета, прозванного Львиное Сердце, отступая иногда в портретах исторических деятелей (короля Ричарда I и его брата принца Джона) от правды факты в целях утверждения более высокой правды, правды тенденции, «шотландский чародей дал в вымышленном образе Уилфреда Айвенго подлинного «рыцаря без страха и упрёка» символ победы добра над социальным и бытовым злом.

Список литературы

1. Реизов Б. Творчество Вальтера Скотта. - Л.: Худож. лит., 1965. - 497 с.

2. Гулыга А.В. Принципы эстетики / Гулыга Арсений Владимирович. - М.: Политиздат, 1987. - 286с.

3. Савельева И.М. История и время. В поисках утраченного / Савельева И.М., Полетаев А.В. - М.: Яз. рус. культуры, 1997. - 796 с.

4. Людвиг фон Мизес. ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ. Глава 10. Историзм - http://www.portalus.ru/modules/economics/rus_readme.php.

5. Н.А. Соловьева, Б.И. Колесников. Английская литература: Романтизм. - М.: Высшая школа, 1991. 637с.

6. Бельский А. “Айвенго”: комментарии // Скотт В. Айвенго (пер. Е.Г. Бекетовой) // Скотт В. Собр. соч.: в 20 т. Т. 8. - М.-Л.: Гос. Изд-во худож. лит., 1965. - 557-568с.

7. Б. Г. Реизов. История и вымысел в романах Вальтера Скотта. - М., 1971. - 306-311с.

8. Реизов Б. Вальтер Скотт // Скотт В. Собр. Соч.: в 20 т. Т. 1. - М.-Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1960. - 23с.

9. Долинин А. История, одетая в роман. - М., 1988. - 360с.

10. Киселева Л. Вальтер Скотт в интерпретации русских архаистов // Сборник памяти Е. Г. Эткинда. - СПб., 2001. - 240с.

11. Дьяконова Н.Я. Вальтер Скотт и Шекспир (у истоков европейского романа ХIХ в.) // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. - 1974. - №6. - 34-35с.

12. Бальзак О. Письма о литературе, театре и искусстве // Бальзак О. Собрание соч.: В 15 т. Т. 15. - М.: Худ. лит., 1955. - 295с.

13. Пирсон Х. Вальтер Скотт / Пер. с англ. - М., 1978. - 484с.

14. Аникин Г.В., Михальская Н.Л. История английской литературы. - М.: Высшая школа, 1988. - 425 с.

15. В. Скотт. Айвенго/ Пер. с англ. - М.: Белый город. - 1996. - 470с.

16. Р. Самарин. Вальтер Скотт и его роман «Айвенго» - http://media.utmn.ru/library_view_book.php?chapter_num=0&bid=828