Развитие фольклора в Древней Руси

План

Введение

1. Фольклор как часть древнерусской культуры

2. Фольклор и его отношение к общегосударственному устройству

3. Фольклор и литература как явление художественного творчества Древней Руси

Заключение

Список литературы

Введение

Взаимосвязь фольклора и литературы является актуальной проблемой современного литературоведения в контексте развития мировой культуры. Важной задачей современной науки является раскрытие сложных, своеобразных, исторически обусловленных закономерностей обращения литературы к фольклору в разные эпохи, определение динамики этих связей, изучение конкретного содержания фольклоризма писателей каждого периода развития русской литературы.

Взаимодействие литературы с фольклором - не односторонний процесс (это обычно опускается современными исследователями). Наблюдения над современным фольклором показывают, что не только устное народное творчество влияет на литературу, но и литература - на фольклор. В каких формах отражается это влияние, что берет фольклор из литературы - вопрос совершенно неизученный и новый.

Фольклорную традицию в литературе следует рассматривать не только как систему художественных приемов того или иного писателя, но и как философско-этическую, мировоззренческую категорию. Ориентация на фольклорные традиции непременно влияет на формирование писательской концепции мира и человека, на своеобразное понимание разными писателями принципа народности литературы и специфических черт русского народного характера.

Цель данного реферата - изучить взаимовлияние русской литературы и фольклора.

1. Фольклор как часть древнерусской культуры

В последние годы фольклор неоднократно бывал предметом изучения как часть культуры Древней Руси и культуры предшествующего так называемого «доисторического» времени. В особенности часто фольклор служил материалом для установления обрядово-магических понятий и представлений, порожденных традиционным аграрно-земледельческим занятием населения Руси. Характер и границы такого изучения явили этнофольклористические и лингвоэтнографические работы, выполненные группой исследователей во главе с академиком Н.И. Толстым. Изучение русского фольклора и фольклора родственных славянских народов в этих работах составляет часть обширной области знания и иногда переходит в постижение народного менталитета как основы древней культуры. Существенно, что эти исследования развивают по достоинству высоко оцененные традиции науки второй половине XIX начале XX в., когда фольклористика еще не представляла самостоятельной дисциплины и была частью культурологии, этнографии, а нередко и лингвистики (особенно в области этимологических разысканий). Направленность этого изучения, как и всякого иного, обнаруживает границы, в особенности заметные, когда дело касалось решения общих проблем медиевистики.

Историко-этнографические и этнолингвистические работы невольно заслонили собой проблематику, заявленную в фольклористике еще в 20-30-е годы. Речь идет о направлении и принципах исследователей школы братьев Ю. М. и Б. М. Соколовых, хотя противопоставление никем и нигде не декларировалось. Просто, на первый план были выдвинуты этнографические подходы к решению медиевистических проблем. Из ученых 20 - 30-х гг. чаще остальных упоминались имена этнографов: Д. К. Зеленина и исследователей его круга к примеру, Е.Н. Елеонской. Интересы и занятия этих действительно замечательных ученых, в свое время подвергнутых несправедливой критике и несправедливо забытых, лежали преимущественно в области бытового изучения фольклора, между тем, как труды других ученых, таких, как Н. П. Андреев, А. И. Никифоров, самих братьев Ю. М. и Б. М. Соколовых, их последователей и учеников, по большей части, а иногда и совсем оказались обойденными вниманием. Для отстранения этого направления не было оснований.

Будет уместным напомнить, что уже в одной из своих программных статей Ю. М. Соколов пожелал, чтобы наряду с разработкой новых тем и методологии продолжались усилия в области «разысканий в истории русского быта» [11, с.10]. Ученый не мыслил движения мысли при изучении фольклора без «должной конкретизации», в том числе и бытовой [11, с.11]. Однако, главной задачей Ю. М. Соколов, считал разработку «исторического метода», предполагающего устранение социологической «прямолинейности», обнаруживаемых у последователей В. Ф. Миллера упрощенных хронологических соотнесений. Эти суждения имели основой широкий исторический подход к изучению фольклора как многосоставного культурного феномена. Предполагалось важным изучать фольклор и вне рамок бытовых толкований. Драматизм поиска масштабной исторической методологии в фольклористике 20 - 30-ых годов порожден был не ошибочностью самого направления, а формой историзма, навязанного науке социологическим схематизмом, хотя сами ученые в этом были повинны меньше всего.

Бережное критическое отношение к наследству в фольклористике 20- 30-х гг. позволит отделить ценные элементы от заблуждений, а главное продолжить работу зачинателей трактовок в области изучения фольклора на базе широких исторических принципов. Только что вышедшая из печати книга В. А. Бахтиной «Фольклористическая школа братьев Соколовых: Достоинства и превратности научного знания» [3, с.85] (хотя и была написана несколько лет назад, напоминает, как никогда кстати) об обширной области научного поиска, важного и методологически, и предметно-тематически для изучения общей и поэтической культуры Древней Руси.

Нелишне напомнить, что Ю.М. и Б.М. Соколовы и ряд их современников-единомышленников, получивших дореволюционную подготовку, в частности, у таких известных специалистов как А. А. Шахматов, М. Н. Сперанский, по примеру учителей не мыслили постижения фольклора вне изучения культуры Древней Руси в ее важнейших и, можно сказать, основополагающих особенностях. По этой причине с самого начала будет уместным назвать, хотя бы выборочно и в общем виде, темы, остающиеся актуальными для медиевистики и ныне.

Еще в ученическом реферате Ю. М. Соколов выразил мысль, перенятую у своих университетских наставников: «Убеждение же в том, что все стороны народной мысли, духа и творчества стоят всегда в соприкосновении с другими сторонами народной жизни, должно заставить исследователей учитывать всегда результаты этих соприкосновений и рассматривать народное творчество на общем фоне всей жизни народа. Особенно не надо проводить резкой грани или пропасти между устным народным творчеством и книжным» [12, с.182-185]. Ю. М. Соколов имел в виду духовные стихи, но нетрудно заметить, что контекст суждения выходит за пределы интерпретации только этого вида древнерусского творчества и связывает весь фольклор с письменным творчеством, не лишая каждую область культуры самостоятельности. В зрелых работах Ю. М. и Б. М. Соколовы успешно обосновали и развили тезис, положили его в основания разных конкретных разысканий. Соколовы обогатили тезис о единстве древнерусской культуры и фольклора соображениями и аргументами в пользу многосторонней постановки самой проблемы. Их ученики и последователи, в свою очередь, немало сделали для укрепления и развития этой основополагающей идеи.

Историческая трактовка проблем культуры Древней Руси в 20 - 30 годы стала важнейшей посылкой любого полноценного анализа. В русле широких чисто исторических идей работали сотрудники Института русской литературы (Пушкинского дома). Школа научного поиска, сложившаяся на базе известных работ В. П. Адриановой-Перетц, Д. С. Лихачева, в полной мере обнаружила свою значительность и плодотворность. Для изучения фольклора в его связях с древнерусской литературой важное значение имеет статья В. П. Адриановой-Перетц «Древнерусская литература и фольклор. (К постановке проблемы)» [1, с.8-19]. К оценке достоинств, а равно к разбору недостатков этой методологической работы, равно как и других работ исследовательницы («Историческая литература XI начала XV века и народная поэзия», «У истоков русской сатиры», и др.), еще не раз обратятся специалисты.

2. Фольклор и его отношение к общегосударственному устройству

Вопреки расхожим представлениям и понятиям круг проблем этого рода не был навязан современной науке долгим монопольным положением марксистского учения. Задолго до 1917 года исследователи фольклора и культуры Древней Руси самостоятельно пришли к мысли о необходимости социально-классового и политического анализа считали важным учитывать социальные условия, при которых развивался фольклор и культура общества. Об учете простонародного начала в его отличии от особенностей культуры высших образованных слоев населения писали многие: В. Ф. Миллер (при решении проблем происхождения эпоса и других видов фольклора) [6, с.390], его ученик А. В. Марков, высказавшийся в пользу замены историко-бытового толкования фольклора исследованием в соответствии к социально-классовым делением общества: «д[олжно] б[ыть] историко-социологическое» [2, с.163], В. А. Келтуяла как автор обширного труда с изложением и реализацией теории «аристократического» происхождения культуры [4], П. Н. Сакулин как историк литературы, с сочувствием разрабатывавший теорию синтеза культурного вклада разных сословий и классов [10]. Можно было бы назвать и других не менее известных исследователей, по-своему принимавших во внимание творчество представителей разных классов: С. К. Шамбинаго, М. Н. Сперанского и др.

Историки литературы Древней Руси в свое время вполне разделили эту точку зрения. В. П. Адрианова-Перетц писала: «Итак, четкая классовая характеристика всего устно-поэтического наследия Древней Руси первоочередная, неотложная задача; чтобы в каждом отдельном случае исследователь мог с определенностью показать, фольклором какого класса воспользовался писатель, сохранил или изменил он самую сущность использованного устного материала, а также чем вызвано его отношение к этой сущности. Следует при этом иметь в виду, что классовая неоднородность фольклора находит в литературе не в каждый период средневековья» [1, с.13]. Известная исследовательница в общих формулировках нередко утрировала социологический анализ, но, как всякий серьезный ученый, принимала в соображение сословную социальную неоднородность фольклорного творчества. А что это несомненный факт, легко убедиться, если не предвзято подходить к изучению былинного эпоса, исторических песен, преданий, сказок, паремий, казачьего фольклора, который, кстати сказать, не являет единодушия в оценке деяний исторических лиц (к примеру, Ивана Грозного, Степана Разина, Петра Великого и др.). Кроме того, в общих социологических суждениях, важно признавать не только сословную неоднородность фольклора, но и проводить разницу между его прямой «генетической» народностью и тем состоянием, которое именуют народностью по смыслу и направленности, точнее говоря, общенародностью. Думается, и этим в частности привлекательна не так уж часто цитируемая давняя книга Д. С. Лихачева «Национальное самосознание Древней Руси» [5].

При всем том ныне остро ощущается необходимость более строгих «формулировочных» суждений, когда предпринимаются широкий социологический охват явлений культуры при обозначении целых историко-культурных периодов вообще и фольклора в частности. В известном академическом труде «Русское народное поэтическое творчество. Очерки по истории русского народного поэтического творчества X начала XVIII веков)» периодизация прямо сопрягается с историей государственных учреждений и институтов: «временем расцвета древнерусского раннефеодального государства (X - XI в.)», «годами феодальной раздробленности Руси до татаро-монгольского нашествия (XII XIII вв.)», «периодом феодальной раздробленности и создания централизованного Русского государства (XIII XV в.)», «периодом укрепления централизованного Русского государства (XV XVI в.)» и проч. Приоритетное положение общеполитических и общегражданских исторических критериев перед всеми другими выступает с очевидностью. Между тем и у культуры, и у фольклора как его части существовала и собственная история со своими проявлениями в рамках общих социальных и общих политических состояний, причем, далеко не всегда совпадающими. Собственная периодизации культуры и фольклора до сих пор остается открытой научной проблемой. Намерение по-своему решить ее в последние десятилетия проявили сторонники отвлеченного толкования историко-культурных и историко-фольклорных явлений на базе произвольного логико-семиотического подхода, сопровождающегося установлением якобы присущих культуре и фольклору «кодовых» и «знаковых» значений (о чем, конечно, надо писать подробно, разбирая конкретных положения работ сторонников такого толкования культуры и фольклора, для чего в рамках этой статьи нет места). Структурно-семиотическим идеям противостоит мощная традиционная мысль подлинных историков культуры как в прошлом, так и в настоящем. Медиевистам еще предстоит вернуться к оценке важных исследовательских положений и выводов В. Я. Проппа и Б. А. Рыбакова. В исследованиях «Русский героический эпос», «Исторические корни волшебной сказки», «Русские аграрные праздники (Опыт историко-этнографического исследования)» и в других известных работах В. Я. Проппа более всего привлекательны положения, подкрепленные многообразными аргументами из области истории обрядовой, общественной и даже политической практики народа. Б. А. Рыбаковым создана целая область разысканий, касающаяся истории разных социальных и культурных институтов до-Киевских эпох, истории древнерусской киевской культуры [9]. При разном отношении к конкретным положениям всех этих трудов, значительность их в истории науки представляется несомненной.

3. Фольклор и литература как явление художественного творчества Древней Руси

Заслугой специалистов, изучавших в последнее десятилетия фольклор и литературу русского средневековья несомненно стало установление их принадлежности к культуре с различными системными художественными свойствами и особенностями. Чтобы в полной мере оценить это обстоятельство, надо прежде всего отметить, что существовали и существуют два крайних воззрения, которые не примет ни один из серьезных исследователей. Нельзя оценивать фольклор и литературу Древней Руси только как явления художественного творчества, оставив в стороне прочие их свойства, как нельзя представлять их и как явления, начисто функционально с искусством не связанные, и считать, что их существование обусловлено исключительно потребностью выполнять религиозно-ритуальные и иные прагматические, в том числе политические, функции.

Что касается фольклора, то его многофункциональность возникла из древнейшего состояния, именуемого синкретизмом. Традиция такого состояния с полной очевидностью предстает в форме включения устного произведения в быт: это касается прежде всего заговоров, плачей-причитаний, календарных и других обрядовых видов творчества. Обряд не искусство, а сама практическая жизнь. Художественное начало не выступает в виде самостоятельного компонента, всегда соединено с бытовой и обрядовой целевыми установками произведений и подчинено им. Художественные свойства в такого рода творчестве предстают неосознаваемо. Однако явление синкретизма таким включением художественного компонента в бытовое произведение не ограничивается. Фольклорные произведения могут оставаться и вне быта, но соединять в себе все роды и виды мировоззренческой многофункциональности одновременно являть в себе начала исторической памяти, быть выражением религиозной и правовой мысли (заключать в себе неписаные правила людского общежития, правовых имущественных отношений), заключать в себе кодекс правил поведения, содержать природные наблюдения, приметы и проч. Тут явлен целый комплекс разных элементов миропознания в прямой обусловленности общественным бытием человека. В отличие от прагматического бытового синкретизма этот род синкретизма носит исключительно мировоззренческий характер. Художественные понятия и представления в этого рода синкретизме тоже соединены с другими началами, но не бытовыми. Мировоззренческий синкретизм отделен от включенности в практическую жизнь. Он только соотносим с реальной практикой. Печатью мировоззренческого синкретизма отмечен мифологический эпос, исторические песни, предания, легенды, величания-славы, бывальщины, былички, разные виды паремий (пословицы, поговорки, приметы и проч.). Художественный компонент в таких произведениях фольклора неизменно и органически соединен с остальными видами мировоззренческого осознания реальности.

Произведения с чисто художественными установками: сказки, побасенки, лирические и балладные песни, виды и роды зрелищного комического искусства, сатиры являют собой состояние, пришедшее на смену синкретизму во всех его предшествующих проявлениях. Вернее было бы сказать, что здесь художественность есть наиболее развитое и дальше всего ушедшее в историческом развитии состояние фольклора. Она отмечена выделением искусства в самостоятельный род автономного творчества. Древнейшие традиции (прямая связь с бытом, соединение разных видов мировоззренческих установок) в художественном фольклоре устанавливается только через анализ предшествующих традиций и ретроспективно с помощью генетического анализа, одна из форм которого разработана В. Я. Проппом в работах о морфологическом строе и исторических корнях волшебной сказки [8].

Из представленных разных состояний жанровых качеств фольклора следует несколько важных теоретико-методологических требований, следование которым позволит избежать невольного осовременивания фольклора Древней Руси, введет анализ его художественных свойств в реальные границы его проявления в творчестве отдельных творцов и свяжет такой анализ с уяснением всех остальных функциональных назначений древнерусского фольклора. Одновременно этот подход обязывает сосредоточиться на изучении традиционных устойчивых форм (в темах, сюжетах, мотивах, стиле), которые ставят творчество отдельного человека в подчиненное положение к распространенным и принятым всеми творцами образно-стилевым формам творчества, постепенно и исподволь сложившимся в народе. Фольклор искусство безличное, коллективное. Творческий процесс в нем можно мыслить по аналогии с языкотворческим, хотя нет оснований отождествлять эти процессы. А. А. Потебня был совершенно прав, когда изнутри объяснял процесс фольклорного творчества, мысля его по аналогии с эволюционным созданием языка на базе использования и переработки изначальных форм [7, с.19-25]. Замечательный ученый ошибался только в одном: он отождествил язык и искусство, форму образования новой семантики слов и собственно художественное содержание творчества: система языка и выраженное с помощью языка содержание не одно и то же.

Творчество в фольклоре эволюционно и многослойно. В этом его сила и в этом его особенность. Ученые XIX в.: Ф. И. Буслаев, А. Н. Афанасьев, О. Ф. Миллер, А. Н. Веселовский и др., будучи прежде всего филологами, неизменно основывали суждения о фольклоре именно на таком понимании его творческой природы и исторической специфики. В фольклоре налицо традиционная устойчивость жанров, их разновидностей. Здесь постоянно дает о себе знать выработанная веками особая удивительно жизнеспособная стилевая система. Считаясь с традиционными устойчивыми бытовыми, мировоззренческими и образно-стилевыми «клишированными» формами, только и можно изучать фольклор, в том числе и древнерусский.

Письменность Древней Руси в отличие от фольклора явила иную ступень общественного и художественного сознания, параллельно сосуществовавшую с фольклорным и отчасти зависевшую от него (в частности, при возникновении так называемого «двоеверия» и частых явлениях «обмирщения» духовного содержания). Однако при всем том письменности не была свойственна синкретическая многофункциональность фольклорного типа включенность в быт. Многофункциональность письменного творчества сходна с мировоззренческим синкретизмом фольклора, но и по отношению к нему она качественно иная, хотя типологически может частично совпадать. Таковы многофункциональные погодные разного содержания записи в летописях. Они обнаруживают общественно-политическую, общеисторическую, локальную местную, религиозно-этическую функции, отчасти и художественную, но не самостоятельную, а в соединении с остальными. Агиографические жанры выполняли религиозно-культовые функции, историко-бытовую, героико-историческую функцию и, прежде всего, морально-этическую. Широкого диапазона мировоззренческая многофункциональность характерна и для апокрифов. Свои функции у посланий, поучений, путешествий, молитвенных «слов», житийных сказаний, разных видов ораторской публицистики. Произведения, организованные в тематико-жанровые циклы, представляют собой сложное сочетания многофункциональных произведений: служебно-молитвенные и повествовательные комплексы. Доля художественного творчества во всех этих произведениях разная. Можно заметить, что в отличие от фольклорного мировоззренческого синкретизма произведения письменного творчества уже отмечены синтезом, принципиально иным качеством, отличающимся от синкретизма уже тем, что соединяет в себе раздельно существующие самостоятельные компоненты. В синкретическом состоянии они пребывают в неразвитом виде, а тут сочетаются достаточно развитые компоненты в особое сложное целое. В частности, и по этой причине художественность многих древнерусских произведений не вызывает сомнения. Самым значительным явлением художественного творчества общепризнано «Слово о полку Игореве», хотя при всем том оно остается жанром публицистической и исторической мысли своего времени.

Для древнерусской литературы характерно иное проявление и авторского начала и авторского самосознания, хотя оно и выступает в соединении с традиционными жанровыми формульно-стилевыми особенностями произведений. Остается в силе суждение В. П. Адриановой-Перетц: «Проблема взаимоотношения в Древней Руси литературы и фольклора это проблема соотнесения двух мировоззрений и двух художественных методов, то сближавшихся до полного совпадения, то расходившихся по своей принципиальной непримиримости» [1, с.8]. В связи с таким пониманием сути различия литературы и фольклора в составе древнерусской культуры обретают свою настоящую силу наблюдения А. С. Орлова над формульным стилем воинских повестей для понимания принципов художественного мышления их авторов, а равно соображения О. В.Творогова о клишированных формулах древнерусских произведений.

Художественную специфику древнерусского творчества многосторонне выявил Д. С. Лихачев в известных работах: «Человек в литературе Древней Руси», «Поэтика древнерусской литературы», восстановив в правах тонкие наблюдения таких замечательных исследователей, как Л. П. Карсавин, П. М. Бицилли других исследователей первой половины XX века. Не снята с повестки научного изучения и проблема творческого метода, по-своему разработанная И. П. Ереминым. Представляется, что творческий метод древнерусской литературы можно постигнуть и путем сопоставления с исторически сменившими его методами художественной литературы нового времени (классицизм, сентиментализм и романтизм), и через сравнение с методом фольклора, хотя метод фольклора выявляет себя в границах иного хода самой мысли творцов, минующих формы правдоподобия и обобщающих реальность в виде как бы вневременных традиционных условностей.

Широко в последние годы решались вопросы об особенностях жанров, возникших на границе непосредственного соединения народно-массовой и профессиональной области творчества речь идет о духовных песнях и стихах, заговорах, легендах и апокрифических сказаниях. К их изучению ученые вернулись после длительного перерыва (40-е годы конец 80-х). Сам по себе этот отрадный факт не должен закрыть от нас и того обстоятельства, что возвращение к изучению заброшенной области вернуло нам не только достижения ученых прошлого времени (В. П. Адриановой-Перетц, Г. П. Федотова и др.), но и нерешенные вопросы, касающиеся хронологии, анализа источников, соотнесения с исторической реальностью, проблемы классификации жанровых разновидностей, исследования форм соединения письменной и народно-разговорной стихии в языке и другие не менее важные проблемы.

Заключение

Сегодня фольклор, как и литература, обслуживает все общество; можно говорить о всенародном устном творчестве. Классовое разделение сменилось разделением на социальные группы: фольклор туристов, студенческий фольклор, шахтерский, тюремный и т.д. Идет постоянное взаимовлияние фольклора и литературы, но это взаимовлияние двух родственных искусств слова - устного и письменного, в обоих случаях искусства образного слова.

Современному фольклору осталось только искусство устного слова. Поэтому сегодня невозможны ни былины, ни «Илиада» - их время прошло. Но частушка, пословица, поговорка несут в себе большой поэтический заряд, необходимый в нашей сегодняшней нелегкой жизни.

Изучение фольклорных традиций в литературе, проблема фольклоризма в творчестве того или иного писателя - одна из наиболее распространенных в литературоведении. Взаимодействие литературы с фольклором - не односторонний процесс. Наблюдения над современным фольклором показывают, что не только устное народное творчество влияет на литературу, но и литература - на фольклор. В каких формах отражается это влияние, что берет фольклор из литературы - вопрос совершенно неизученный и новый.

К уходящему фольклору должно быть очень внимательное и бережное отношение. Им нельзя не восторгаться, его нельзя не любить. Он может (и должен) звучать со сцены, по радио и телевидению - но все равно он не заменит современного фольклора. А современный фольклор творится сегодня: на основе традиции или на основе ломки традиции - в этом разберутся потомки. Наш долг перед ними - беречь и сохранять, записывать и фиксировать все. Опыт показал, что потомство может переоценить наши записи и то, что сегодня кажется ценным, завтра никого не заинтересует. И наоборот.

Список литературы

1. Адрианова-Перетц В. П. Древнерусская литература и фольклор. - Л., 1974.

2. Аникин В. П. Историко-фольклорная концепция А. В. Маркова // Труды Института этнографии АН СССР. Новая серия. Т. 85. Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. Вып. II. - М., 1963.

3. Бахтина В. А. Фольклористическая школа братьев Соколовых (Достоинства и превратности научного знания). - М., 2000.

4. Келтуяла В. А. Курс истории русской литературы. В 2-х кн. - СПб., 1906 - 1911.

5. Лихачев Д. С. Национальное самосознание Древней Руси: Очерки из области русской литературы XI XVII вв. - М.; Л., 1945.

6. Миллер В. Ф. Очерки русской народной словесности. Былины. Т. III. - М.; Л., 1924..

7. Потебня А. А. Из записок по теории словесности. Харьков, 1905.

8. Пропп В. Я. Морфология сказки. Л., 1928. (Государственный институт истории искусств. Вопросы поэтики Вып. XII). Переизд.: М. 1969

9. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. - М., 1981.

10. Сакулин П. Н. Синтетическое построения истории литературы. - М., 1925.

11. Соколов Ю. М. Очередные задачи изучения русского фольклора // Художественный фольклор. Орган фольклорной подсекции литературной секции ГАХН М., 1926. Вып. 1.

12. Этнографическое обозрение 1909. 2-3. - М., 1910.