Образ женщины в нартском эпосе

Оглавление

Введение

Образ Шатаны в нартском эпосе

Заключение

Список литературы

Введение

Именно у осетин и, конечно, отчасти уже у их далеких предков сформировалось ядро нартовского эпоса и наметились его главные герои…

Что такое Нарты - на их исконной родине, то есть у осетин, и у их самых последовательных восприемников? Легендарные герои, бойцы, жившие в глубокой древности…

Жорж Дюмезиль

Нарты - эпический народ, который осетины считают своим мифологическим предком. Эпопея о нартах по своей цельности, богатству и разработанности сюжетных мотивов достойна стоять в одном ряду с самыми грандиозными памятниками мировой эпической литературы - античными мифами, эпосом индусов, германцев и скандинавов. Традиционная культура Осетии оформилась в горах Кавказа. Она объединила культурный опыт протокавказцев (кобанцев-охотников и металлургов бронзового века) и наследников кочевых цивилизаций евразийских степей - скифов, сармат и алан. Сложение основных циклов героической нартской эпопеи относится ко времени аланского средневековья (XIII-XIV вв.). Но истоки нартиады теряются в толще исторических глубин III-I тыс. до нашей эры. Осетины, окончательно осевшие на Кавказе после нашествия монголов, приблизительно в XV веке, стали преемниками огромного североиранского мира; сказания о нартах восходят к мифам и легендам североиранских племен, к скифам и сарматам. Тем поразительнее стабильность, невероятная устойчивость основных мировоззренческих установок эпоса. Его сюжеты могут быть детально проиллюстрированы сценами, относящимися к далекому скифскому звериному стилю. И напротив - скифские легенды находят прямое отражение в ритуально-обрядовой практике современных осетин.

Нартский эпос осетин - хранитель генетической памяти этноса. В нем справедливо видят и отголоски реальных исторических событий, и структуры мифологического осмысления мира, и образы народной, этнической религии осетин, и отражение распространения христианства. Или, например, считают эпос летописью металлургов древности, где каждый герой символизировал определенный металл либо химический элемент -- серебро, бронзу, сталь или ртуть. Но за тысячелетия своего существования эпос не стал ни исторической хроникой, ни волшебной сказкой. Он объединил все мотивы в форме сказаний. Эпос жил естественной жизнью народа, его хранителем была устная традиция. Сказания исполнялись в форме баллад, песнопений о прекрасных героях древности. Согласно историческим легендам, нарты, дети солнца и любимцы богов, проводили жизнь в военных походах, играх-состязаниях и молитвенных пиршествах, кульминацией которых были массовые танцы. Один из них, танец симд, сотрясал землю и горы и вызывал изумление Богов.

Сказание о близнецах Ахсаре и Ахсартаге - лишь краткая прелюдия нартского эпоса, в печатных изданиях занимающая всего несколько страниц. Но в ней мы уже прикасаемся к важнейшим символам нартской космогонии.

Образ Шатаны в нартском эпосе

Если бы нас спросили, что в нартовском эпосе самое замечательное, мы ответили бы не задумываясь: образ Шатаны. Женщины фигурируют во многих эпопеях, но тщетно искали бы мы в каком-либо ином эпосе женский образ такой мощи, такого значения, такого размаха, такой жизненности, как нартовская Шатана. Во многих эпосах женщинам отведена очень большая роль. Но при всем том они остаются, в большинстве, носительницами чисто женского или семейного начала, чем, в конечном счете, определяется сфера их активности. Поэтому в других эпосах одну героиню можно легко заменить другой без ущерба для психологической и художественной правды. Нартовскую же Шатану никогда и никем заменить невозможно, равно как нельзя ее удалить из эпоса без того, чтобы не ощутить зияющую пустоту.

Сфера ее активности -- не узкий круг любовных и семейных отношений, а вся жизнь народа в целом. Можно мыслить нартов без любого из героев, даже главнейших, но нельзя их мыслить без Шатаны. Не этим ли объясняется, что нигде в эпосе мы не находим никаких указаний или намеков на смерть Шатаны? Она -- бессмертна, или, точнее, она жива до тех пор, пока живет весь нартовский народ.

Шатана -- истинная мать народа, центр и средоточие нартовского мира. К ней сходятся все нити. Без ее участия и совета не обходится ни одно знаменательное событие. Это она взрастила нартам двух славнейших героев -- Сослана и Батраза, не будучи им кровной матерью. Это она -- мудрая и вещая -- выручает их в труднейшие минуты. Это она открывает им свой гостеприимный чертог, когда их постигает голод. Щедрость Шатаны и изобилие ее стола вошли в поговорку: "Не 'фсин-- Шатана"--"наша хозяйка -- Шатана", это -- высшая похвала женщине в устах осетина.

Шатана -- могущественная чародейка. Она может вызывать снег и бурю, понимать язык птиц, может по желанию принимать вид старухи или молодой обольстительной женщины; взглянув в свое "небесное зеркало" (арвы аид?н), она видит все, что происходит на свете, и т. д.

Доказывать, что образ Шатаны идет от матриархата -- значит ломиться в открытую дверь. Черты матриархата рассеяны в изобилии во всех древних эпосах: в Калевале, Ирландских сагах, Эдде. Но наличие именно в осетинском эпосе такой монументальной женской фигуры, как Шатана, имеет особый исторический смысл. Дело в том, что предки осетин, аланы, были одним из сарматских племен. А сарматы, по свидетельству античных авторов, выделялись среди других народов яркими чертами матриархата и высоким общественным положением женщины. Псевдо-Скилак называет их gunaikokratumenoi "управляемые женщинами". Мы не ошибемся, если скажем, что, с точки зрения социальной типологии, аланская Шатана -- родная сестра сарматской царицы Амаги (Полиен), скифской Томирис (Геродот), массагетской Зарины (Ктесий).

То что образ Шатаны был пронесен через тысячелетия во всей своей цельности и силе, говорит о том, что и в новых патриархальных условиях mejnrnpe реминисценции иной роли женщины, иных форм семьи и брака никогда полностью не сглаживались, никогда не исчезали из памяти народа. Иначе трудно было бы объяснить, как они могли бы удержаться в таком жизненном, реалистическом эпосе, как нартовский.

Рассудительность, выдержка, находчивость в минуту опасности -- таковы отличительные черты старшего из нартов -- Урызмага. В щедрости и хлебосольстве он под стать своей супруге. Отношения их друг к другу проникнуты неизменной любовью и заботой.

Как Урызмаг, так в особенности Шатана, выступают эпизодически во всех циклах. Каждый такой эпизод вносит новый штрих в их характеристику, и в совокупности они создают образы высокой художественной силы, цельности и полноты. В ряде сюжетов Шатана и

Урузмаг являются центральными фигурами, и это дает право говорить об особом цикле этой знаменитой супружеской пары.

Сказание об Урузмаге и Шатане -- это сильно затемненный, обросший позднейшими наслоениями миф о первой человеческой или божественной паре.

Миф об Урузмаге и Шатане вводит нас в круг изначальных теогонических, антропогонических и этногонических мифов. Это подтверждается тем, что с рождением Шатаны связано также рождение первого коня и первой собаки. В самом деле, выражения "старшии из коней" (б?хты хист?р) и "старший из псов" (куиты хист?р) нельзя понимать иначе, как "родоначальник коней" и "родоначальник псов". Для мифологических представлений совершенно обычно и в порядке вещей, что первый земной конь произошел от небесного коня, а первая земная собака -- от небесной собаки. Народ- коневод, пастух, охотник и воин, каким мы знаем древних алан и нартов, должен был изо всех домашних животных ценить и любить всего больше коня и собаку. Не удивительно, что именно их он ввел в свой антропогонический миф³.

С личностью первой и лучшей из женщин Шатаны связывается также появление первого и лучшего из напитков, пива, любимого напитка осетин- алан. Этнографические и лингвистические данные указывают на древность и исключительную распространенность культуры пива у осетин. Осетинское ?лутон "сказочная пища или напиток" означало первоначально "пиво особой варки" и родственно северогерманскому названию пива alut (ср. английское аlе, фин. olut).

Едва ли мы ошибемся поэтому, если выразим убеждение, что в цикле Шатаны и Урузмага за бытовой сюжетикой, скрывается старое мифологическое зерно -- древняя этногоническая и теогоническая легенда.

При этом образ Шатаны и роль, какую она играет во всем эпосе, позволяют утверждать, что легенда эта возникла в условиях еще не изжитого матриархального мировоззрения. Последнее обстоятельство может служить некоторым отправным пунктом для датировки данного цикла.

Многие исследователи отмечают существование несомненной связи между тотемизмом и матриархатом. Во всяком случае, последний не моложе первого. И если цикл Уархага с его тотемическим ядром мы относим к первой половине I тысячелетия до н. э., то вряд ли более новым можно считать первоначальное мифологическое ядро цикла Урузмага и Шатаны.

Существовала ли какая-либо исконная связь между первым и вторым циклом? Это для нас не очевидно. Преемственность поколений Уархаг -- Ахсартаг -- Урузмаг как будто говорит о связи, но эта преемственность могла быть присочинена впоследствии в порядке "генеалогической циклизации".

За время своего долгого бытования в устах народа нартовские сюжеты претерпели, разумеется, немало изменений и вариаций, из которых многие безвозвратно для нас утеряны. Если бы у осетин-алан была старая письменность, которая зафиксировала бы нартовские сказания на разных этапах их истории, мы имели бы интереснейший материал для суждения об эволюции эпических мотивов и сюжетов. Сейчас этого материала у нас нет.

Случается, однако, что версии, не сохранившиеся у данного народа, бывают обнаружены у его соседей, к которым они в свое время попали впорядке обычной миграции фольклорных сюжетов. Для цикла Шатаны мы имеем, к счастью, такой именно случай. Подобно тому, как Геродот сохранил нам многие сюжеты нартовского эпоса в скифских обычаях и преданиях V века до н. э., так армянский историк Моисей Хоренский в записанных им легендах об аланской царевне Сатеник зафиксировал несколько сюжетов, в которых можно опознать видоизменения нартовских сюжетов из цикла Шатаны.

В цикле Шатаны и Урузмага есть еще несколько сюжетов и мотивов, которых мы можем коснуться лишь вскользь.

Сюжет о герое, погибающем в юности и возвращающемся из загробного мира к своему отцу, чтобы совершить с ним чудесные подвиги и затем вернуться в царство смерти, принадлежит к числу весьма популярных в нашем эпосе. Он встречается также в цикле Тотрадза.

Приключение Урузмага в пещере у циклопа относится к разряду странствующих сюжетов широчайшего распространения. Древность этого сюжета засвидетельствована Гомеровским рассказом об Одиссее и Полифеме (Одиссея, песнь IX). Подобно мифам о Прометее и Аргонавтах этот сюжет относится к числу тех, которые особо тесно связывают античную Элладу с Кавказом.

Сказания о циклопе, помимо осетин, засвидетельствованы у мегрелов, кабардинцев, дагестанцев, чеченцев. Кроме того, "мотив Полифема" известен у многих европейских народов. Кавказские варианты стоят несравненно ближе к греческому, чем европейские. Сравнительному разбору этих сказаний посвящена работа В. Миллера

"Кавказские сказания о циклопах".

Изобретение пива послужило сюжетом эпической песни не только у осетин. Этому знаменательному событию посвящена почти целиком 20-я руна Калевалы. Капо (или Осмотар), дочь Калевы, родоначальника финских героев, является первой женщиной, сварившей пиво из ячменя и солода с примесью меда.

Как ни мало общего, по первому взгляду, между глубоко человечным, реальным образом нартовской Шатаны и туманно-мифическим образом финской Капо, оба они идут, несомненно, из одного источника -- из древнейших мифов о происхождении стихий, богов и людей. Таков материал цикла Шатаны и Урузмага.

Шатана выступает как мать и хозяйка -- не только в узком кругу семьи, но для всего племени. Когда нартов постигает голод, Шатана открывает гостеприимные двери и из сделанных ею запасов угощает народ, от мала до велика. Выступающая здесь хозяйственная роль женщины как хранительницы запасов племени и их распределительницы в высшей степени интересна и важна для характеристики ранних общественных форм матриархального типа.

Все это дает право видеть в образе Шатаны и связанных с нею сюжетах и мотивах одно из самых своеобразных явлений не только в осетинской, но и в мировой народно-эпической традиции.

Заключение

Сделав этот реферат, я выполнила заданную цель, заключающуюся в самом названии реферата. Т.е. изучила образ женщины в нартском эпосе.

Ясно, что осетинская женщина, если исходить из того следа, который оставил ее образ в осетинской культуре - многолика и многообразна, непостижима и неповторима. Каждый из писателей видел ее по-своему, и каждый использовал различные метафоры, чтобы подчеркнуть характерные черты того образа, которые хотел показать…

Список литературы:

1. Макиев А.Б. Религиозное мировоззрение в нартском эпосе

2. В.Ф. Миллер. В горах Осетии, Дзауджикау-Владикавказ. 1998.

3. Ж. Дюмезиль. Скифы и Нарты. М. 1990