Концепт добра и зла в русских народных сказках

ВВЕДЕНИЕ

Антропологизм современной лингвистики обусловлен возродившимся интересом к изучению языка, прежде всего, как социального феномена. В центре исследований стоит человек, носитель языка, с присущими ему особенностями. Результатом возрождения интереса к языку как средству познания и коммуникации стало широкое распространение термина концепт в лингвистической литературе. В настоящее время сложились две тенденции описания концептов. Одни исследователи ставят своей задачей дать определение термина концепт, представить основания для терминологизации данной лексемы. Другие используют этот термин без определения и интерпретации для обозначения понятий, имеющих особое культурное значение. Для работ исследователей, придерживающихся первой тенденции, характерна глубокая теоретическая разработка самого термина концепт в ряду смежных единиц. Тем самым (включением эмоционального компонента) термин концепт был отличен от термина понятие.

Второй подход состоит в том, что слова концепт и понятие используются как синонимы, являются взаимозаменяемыми. Термины концепт и понятие в работах исследователей данной группы не разграничиваются, используются как взаимозаменяемые: «эти понятия существуют в любом языке», «...каждое понятие «говорит» особым языком», «мировоззренческие понятия» Однако до сих пор в науке не сложилось единого подхода к изучению природы и сущности единиц, называемых концептами.

Концепт в «широком смысле» - это понятие, имеющее культурно и исторически специализированный смысл, особую значимость в рамках определенной культуры, менталитета. Концепт в «узкоспециальном» понимании рассматривается, прежде всего, как лингвистическая единица, являющаяся посредником между звучанием и значением слова в сознании человека в речевой деятельности.

Актуальность исследования определяется также и характером материала исследования, в качестве которого выбраны слова добро и зло в русском языке.

В исследовании предпринят анализ концептов слов в сознании носителей современного русского языка (источником послужил обширный языковой материал, представленный текстами русских народных сказок, в которых встречается употребление слов добро и зло), а также предложен комплексный анализ всех значений слова в их становлении и развитии, изложена история развития понятийного комплекса добра и зла (т.е. рассматривается концепт в «широком» смысле).

Объектом исследования стали тексты русских народных сказок, непосредственный предмет исследования - выявление содержательных и структурных характеристик концептуальной оппозиции «Добро - Зло» на основе их вербальной объективации в сказочных текстах.

Таким образом, в настоящей работе концепт слов добро и зло, рассматривается с двух позиций. С одной стороны, как ментальные единицы, показывающая понимание слов индивидом в условиях речевой деятельности. Главная функция концепта в этом плане - функция замещения, осуществляющая экономию времени и усилий на восприятие текста. Важнейшими признаками концепта в этом смысле являются степень его «полноты», «развернутости» по сравнению со значением слова, степень близости компонентов концепта, актуализирующихся в сознании разных носителей языка в одном контексте. С другой стороны, концепт рассматривается как блок коллективного знания (понятие) в его национальной специфике и связи с особенностями русской культуры, истории, менталитета.

Цель работы: выявление содержания и структуры концептуальной оппозиции «Добро - Зло» через систему средств ее вербальной репрезентации (лексических, словообразовательных, грамматических, текстовых и стилистических) в русских народных сказках.

Цель определила постановку следующих исследовательских задач:

1. Опираясь на сложившиеся в лингвистике подходы к описанию концепта и определению его структуры, обозначить теоретические основания исследования.

2. Определить содержание, связанное с означающим «добро» и «зло» в различных вариантах контекстов и замещаемое в сознании носителей современного языка концептом;

3. Рассмотреть содержание на двух уровнях, составляющих структуру концепта: актуальный, коммуникативный уровень, общий для многих носителей языка, и уровень индивидуального понимания значения слов;

Цели и задачи настоящей работы определили выбор следующих методов анализа:

- общефилологические методы: метод интерпретации текста;

- общенаучные методы: метод наблюдения, сопоставления, статистический метод;

- частнолингвистические методы: метод компонентного анализа, сравнительно-исторический метод, этимологический анализ, контекстуальный анализ.

Материалом для исследования послужили письменные тексты русских народных сказок, в которых встречается употребление слов добро и зло.

Теоретическая значимость исследования определяется её объектом и предметом и состоит в развитии лингвистического подхода к изучению концептов как функциональных заместителей значений и понятий в сознании носителей языка.

Практическая ценность данной работы заключается в возможности применения выводов и материалов исследования в теории и практике курса детская литература, русский язык и культура речи, при разработке тематики дипломных и курсовых работ.

Исследование имеет следующую структуру: введение; основная часть, состоящая из двух глав, каждая из которых делится на параграфы; заключение, приложения, списка литературы.

Глава 1. Проблема определения термина концепт в современной лингвистике

1.1 КОНЦЕПТ КАК ОБЪЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ В НАУКЕ О ЯЗЫКЕ

Образ мира, отраженный в сознании человека, находит свое выражение в языке. Связь картины мира с языком проявляется как соотношение идеального с материальным, при этом выражаемые значения «складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка». В связи с этим принято говорить о языковой картине как одной из ипостасей картины мира. Под языковой картиной мира понимается совокупность знаний, сведений и умозаключений о его устройстве, скрытая в языковых структурах.

Ученые отмечают, что языковой образ мира так же, как и картина мира, отражает национально-культурную специфику народа. Отмечается, что языковая картина мира - это особая окраска мира, связанная с национально-культурной значимостью предметов, явлений и признаков, обусловленная особенностями жизни народа и, следовательно, включающая их оценку со стороны данного этноса. С понятием концептуальной картины мира тесно связано понятие концептосферы, в которой отражаются особенности культуры народа, его литературы и устного народного творчества.

Национальная концептосфера - это совокупность категоризированных, обработанных, стандартизованных концептов в сознании народа.

В современной лингвистике в русле всеобщей тенденции к гуманитаризации и интеграции наук большое значение приобретает изучение роли языка в познавательной деятельности людей, а также особенностей его функционирования в обществе. В этой связи широкое распространение получил термин концепт. Но в работах ученых нет единого, общепризнанного определения этого термина.

Если обратиться к развитию термина концепт на русской почве, то можно увидеть, что этой лексемы нет во многих словарях и энциклопедиях. Это слово не встречается ни в произведениях классиков русской литературы, ни в художественной литературе последних лет. В.З. Демьянков видит предполагаемую причину этого явления в том, что в обыденной речи латинский термин воспринимается как полный синоним русского понятия: «зачем же использовать заимствование там, где есть свой термин?»

В научной литературе концепт начинает часто употребляться с 1920-х г, причем чаще всего как полный синоним термина понятие.

Новым витком в русской истории термина концепт является работа Г.Г.Шпета «Эстетические фрагменты» (1924) и подобные ей. Слово «концепт» выступает здесь как самобытная единица, вместо которой трудно употребить синоним понятие: ««В отличие от статического концепта, оживляемого только разумением, образ динамичен сам по себе, независимо от разумного понимания (даже если он «неразумен» и «непонятен»)».

Уже с 80-х годов многие исследователи начинают осознавать самостоятельность значения термина концепт среди близких лингвистических категорий (Фрумкина 1992, 1-8; Мельчук 1992, 35-46). Концепт начинает активно расширять свое употребление, отталкиваясь от термина понятие, двигаться к пику своей употребительности. «Своеобразная мода на термин концепт в научной и художественной литературе конца XX - начала XXI вв. указывает на интерес к реконструкции тех сущностей в жизни человека, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, не задумываясь над их «истинным» (априорным) смыслом. Оказалось, что далеко не всегда можно «договориться» о понятиях: иногда продуктивнее реконструировать привычные смыслы, или концепты, и, на основе сложившихся представлений, старых концептов, не разрушая их, попытаться сконструировать новые понятия» (Демьянков 2001, 45).

В русской лингвистической науке сосуществуют две тенденции использования термина. Ученые, действующие в рамках первого направления, не ставят своей задачей дать определение термина концепт и используют его как синоним слова понятие. Для работ исследователей, придерживающихся второй тенденции, характерна глубокая теоретическая разработка проблемы определения самого термина концепт в ряду смежных единиц. Однако до сих пор нет единого, общепризнанного мнения о природе и содержании данного явления.

В настоящее время сложилось 4 основных подхода к изучению и описанию единиц, определяемых исследователями как концепты: логический (логико-философский), лингвокультурологический, когнитивный и психолингвистический. Данные подходы возникли из взаимодействия многих научных дисциплин, предметом исследования которых является деятельность человека в процессе получения, обработки, хранения, накопления и передачи информации о внешнем и внутреннем мире.

В содержании концепта для нас важен культурный компонент. Исследователи говорят о том, что именно через ключевые концепты, обозначающие основные морально-нравственные категории, философские и культурно-эстетические понятия, человек познает культуру. Национально-культурное своеобразие концепта отмечено в работах многих исследователей [См. Бабаева, 1997; Бабушкин, 1996; Лихачев, 1993; Ляпин, 1997; Попова, Стернин, 2001; Степанов, 2001 и др.].

Концепт - «сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека. И с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее» [Степанов, 2001, 43]. Таким образом, концепт связан с культурой и менталитетом народа, поэтому структура его сложна, включает в себя не только все, что принадлежит понятию, но и исходную форму (этимологию); сжатую до основных признаков содержания историю; современные ассоциации; оценки.

Для нас важно, что концепт рассматривается как единица языка и культуры в их взаимосвязи и взаимодействии. В каждом языке есть национальные концепты (Ср.: русское тоска, удаль) и концепты, существующие в других языках, но имеющие различное содержание.

1.2 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ ОППОЗИЦИИ «ДОБРО - ЗЛО»

В человечестве есть и явления добра, и любовь, и красота, и светлое творчество. Зло далеко не всесильно в нашем мире, ведь можно вообразить намного, намного худшее состояние.

Если утверждается, что принципы, порождающие, как следствия, добро и зло, исходят из одного метафизического источника, то это религиозно-философский монизм. Например, для теософистов (Е.П. Блаватская, А.Бэйли, Е.И. Рерих и др.) их безличный Абсолют - источник и добра и зла, причём зло оправдывается и объявляется необходимым для «задач эволюции». Более того, зло объявляется в теософии движущей силой изменения, противостоящей статической инерции. Если есть в мире страдание и смерть, то всё это в «высших целях», в целях развития. Аналогичный эволюционистский монизм предлагал в своей диалектике борьбы противоположностей Гегель.

Если же мы признаём, что мировые источники нравственного добра и зла различны, то это будет дуализм. Важно понимать, что дуализм подразумевает самодостаточность по крайней мере одной из сторон (той, что связана с добром), т.е. принципиальную возможность и желательность её бытия при отсутствии другой стороны. Всевозможные системы, где добро и зло объявляются соотносительными (не могущими существовать по отдельности в реальном мире) или же уравновешивающими друг друга ради устойчивости мироздания, являются, конечно же, монистическими.

Пример дуалистической религии - христианство. Христианство, повествуя о дьяволе, искушающем самого Иисуса Христа и развивая совершенно новое, не существовавшее в иудаизме, представление об отпадении Люцифера и трети ангелов, о небесной войне, об активной противобожеской деятельности демонических сил, тем самым отходит от ветхозаветного монизма. С точки зрения последнего, сатана может считаться слугой или орудием Бога.

Дуализм, однако, бывает очень разный. Он, в частности, может быть онтологическим или относительным.

К примеру, онтологический дуализм у гностиков противопоставляет материальный мир, как «зло», духовному миру, запредельной Божественной Плероме (Полноте), как «добру». Гностиками материальный мир рассматривался как сотворённый неким злым или невежественным демиургом. Силы добра в таком мире власти не имеют. Спасение понимается как освобождение человеческого духа от оков материи. На практике это приводило к противоположным крайностям: в одних случаях - к строгому аскетизму, в других - к достижению той же цели довольно странным путём - через всевозможный разврат с целью нарушить данные в иудейском Ветхом Завете законы создателя материального мира или же «разрушить» материальное тело.

Мироотрицающая философия оказывается притягательной для многих, обнаруживаясь в самых разных учениях, и на востоке, и на западе. Финал видится всем им либо в полном уничтожении материального мира, либо в окончательном разъединении индивидуального духовного начала с материей. Настрой здесь прямо противоположен первоначальному жизнеутверждающему обожествлению природы в древних культах.

Показательно сопоставление двух известных русских религиозных философов - В. Соловьёва и Н. Бердяева. Если у первого центральное место занимает идея положительного всеединства Добра, преодоления зла, преображения мира на пути движения к этой цели, то у второго - происходит обычная для таких случаев подмена смысла зла, как категории нравственного порядка, на онтологическое «зло объективированности», исходящее от самого принципа противоположения субъекта и объектов.

Относительный дуализм предполагает борьбу сил добра и зла только как временное состояние нашего мира. Первичное зло (как состояние сознания), возникает вследствие тёмного движения свободной воли Люцифера, первым отвергнувшего принцип Божественной Любви, и имеет власть над мировыми законами в силу того, что в Божественном мироздании любое существо обладает максимально возможной свободой выбора и творческого действия. Ведь смысл нашего бытия и заключён в беспредельном деятельном совершенствовании, а материальные миры, по своему назначению - поле становления и творчества духа. Не удивительно, что борьба сил добра и зла выражается в стремлении целенаправленно создавать и перестраивать мировую реальность по своим принципам.

Центральное место в языковой картине мира русского народа занимают концепты, связанные с морально-нравственными оценками человека. Это прежде всего такие концепты, как «Истина», «Ложь», «Добро», «Зло», «Бог», «Свобода», «Судьба». При этом оцениваются те явления, которые актуальны для индивида, группы или человечества в целом.

В рамках концептуальных полей отдельные концепты могут образовывать различные группы, в том числе и оппозиции. Под оппозицией принято понимать объединение двух различных объектов (концептов), «связанных...таким образом, что мысль не может представить один, не представив другой. Единство оппозитивных членов всегда формируется при помощи понятия, содержащего оба противочлена и разлагающегося на эксплицитную оппозицию, когда оно относится к конкретной действительности» [Новиков, 1982, 136].

Таким образом, концептуальные оппозиции - это такие объединения концептов, которые построены на антонимичности наиболее общего и частных содержательных признаков и средств их выражения (при обязательном наличии общего семантического компонента), например: «Свой - Чужой», «Жизнь - Смерть», «Свет - Тьма», «Правда - Ложь» и т.д. В число основных объединений этического наполнения входит и концептуальная оппозиция «Добро - Зло», которая, обладает спецификой содержания и структуры, будучи вербализована в фольклорных текстах, в частности, в русской народной сказке.

ГЛАВА 2. Фольклорная картина мира и место в ней оппозиции «Добро - Зло»

2.1 ОСОБЕННОСТИ ФОЛЬКЛОРНОЙ КАРТИНЫ МИРА

Словесное устное народное творчество - неотъемлемая часть русской культуры. Фольклор аккумулирует культурную информацию разного идеологического и временного содержания, что создает «многослойность».

Исследователи отмечают, что фольклорный мир представляет собой одну из разновидностей ментальной, коллективной картины мира, традиционной народной культуры, запечатленной в поэтической и прозаической памяти народа.

Фольклорная картина мира как разновидность общей картины мира, «трансформированный мир действительности», создавалась в результате семантической перекодировки нефольклорного материала (мифологического и этнографического) через систему фольклорных кодов путем обобщения, типизации и перевода культурных смыслов на язык поэтической символики.

В фольклорной картине мира важно выделить две стороны:

1. связь с ментальностью, отражение культурных и психических особенностей этноса, стереотипы сознания, имеющие истоки в мифологии (культурно-исторический аспект);

2. связь с языком (языковая фольклорная картина мира).

Истоки фольклорного мира ищут в мифологии, которая предшествовала устному народному творчеству. Мифология - замкнутая символическая система, объединенная характером функционирования и способом моделирования окружающего мира. Мифологические традиции нашли свое отражение во всех фольклорных жанрах. Общим для всех русских фольклорных текстов является наглядно-практический тип мышления: особое представление о причинности, пространстве и времени, числе, характерах и способах взаимодействия персонажей. В целом фольклор отличает представление о двоемирии: «этот свет» - «тот свет», где действуют герои и темные силы. Персонаж в фольклорной картине мира не индивидуализирован; почти нет характеристики внутренних свойств личности, часто его единственной характеристикой является действие, которое производит, или рассказ о конкретных ситуациях.

Фольклорный мир содержит в себе четкие представления об этикетных формах поведения. «Мир фольклора - мир нормы», - отмечает С.Е.Никитина [Никитина, 1988, 90]. Носителю фольклора мир представляется основанным на социальных и личностных связях, поэтому «правила поведения в нем обретают статус Закона, поскольку именно их выполнение является залогом устойчивости существования социума.

Концептуально представленные в жанрах русского фольклора нравственные каноны объединяют в себе общественное и индивидуальное, теоретическое и практическое, сознательное и бессознательное начала человеческого бытия, поэтому «родственные концепты обычно вводятся антонимическими парами, дабы плотнее покрыть то или иное концептуальное поле» [Соломоник, 1995, 304].

Для выявления специфики вербализации исследуемой концептуальной оппозиции важно учесть и своеобразие представления в фольклоре синонимических отношений, одних из самых существенных и текстообразующих в любом фольклорном жанре. Исследователи (Л.Г.Невская, С.Е. Никитина, А.Т. Хроленко, В.И. Харитонов, К. Усявичус и др.) признают, что словарных синонимов в фольклорном тексте немного, однако существует большое количество контекстуальных или ситуативных. Способность слова образовывать более широкий, чем в общеязыковой картине мира, синонимический ряд, члены которого могут заменять друг друга в одном контексте.

В исследованиях отмечается, что фольклорное слово не только обозначает реалию, но и реализует семиотическую, являющуюся обобщением и некоторой категоризацией единиц фольклорного текста (например: свой - чужой, свет -- тьма и др.).

2.2 СКАЗКА КАК ВАРИАНТ РЕАЛИЗАЦИИ ФОЛЬКЛОРНОЙ КАРТИНЫ МИРА

Представления о борьбе добра и зла так или иначе отражены в сказках и мифах самых различных культур. Сказка -- один из основных жанров устного народного творчества. Как правило, это прозаический рассказ фантастического, бытового или авантюрного характера. Сказкой называли все, что имело ориентацию на вымысел, отсюда и многозначность этого термина. Сказка возникла в доисторические времена и играла большую роль в устном творчестве всех народов на различных этапах его развития. Она отражала мировоззрение народа в различные этапы его исторического пути, борьбу за независимость или в сравнительно спокойные периоды истории, мечты о будущем. Передаваясь из уст в уста, сказки менялись, как и действительность, которую они отражали. Порой сказки разных народов очень схожи, так как несут эстетические взгляды слоев населения, их мечты, чаяния, боль и ненависть в любых ее проявлениях. Сказки разных народов имеют и ярко выраженные национальные черты. Русские народные сказки чрезвычайно разнообразны, богаты художественной палитрой и значимостью. Их национальная специфика сказывается в языке, в бытовых подробностях, в характере пейзажа, уклада жизни, преимущественно крестьянской. Сказки имеют и определенную идейную направленность, и прежде всего гуманизм, в котором кроется ее долголетие и жизнеспособность в наши дни. Условно сказки подразделяются на: волшебные, бытовые и о животных. Причем в сказке традиционно присутствуют добрые и злые герои, устоявшиеся эпитеты: Василиса Премудрая, Елена Прекрасная, красна девица, добрый молодец, весна-красна и многие другие. В сказках о животных определенные персонажи - звери наделены «постоянными признаками»: мишка косолапый, неуклюжий, сильный и добрый; серый волк - свирепый, но глупый; хитрая лиса всегда выходит «сухой» из любой ситуации. Положительные герои волшебных сказок: Иван-дурак, Елена Прекрасная, Василиса Премудрая -- носители народных идеалов и высокой морали. Светлому миру положительных сказочных героев и их помощников противопоставляются темные силы этого царства - Кащей Бессмертный, Баба Яга, Лихо Одноглазое, Леший, Водяной - всякая нечисть. Сказки имеют традиционную композицию: зачин (запевка) - «Жили-были... В некотором царстве, в некотором государстве...» Интересное, непредсказуемое развитие сюжета, кульминацию, с непременно торжествующим добром, и развязку. В сказке часто употребляется троичность повторов: три дороги, три брата 33 года и т.д. Бытовые сказки, как правило, сатирического содержания высмеивают глупость, лень, жадность, нерадивость. Особенно популярны в русском фольклоре сказки о сметливых мужиках и чванливых, глупых и упрямых помещиках и попах. В них нашли отражение чаяния и ожидания народа, его уверенность в торжестве справедливости. Сказка не утеряла своего значения и в наши дни. Она несет добро, понимание справедливости, непоколебимую веру в торжество правды, победу светлых сил.

Народные русские сказки раскрывают пред нами обширный мир. Поверья и предания, встречаемые в них, говорят о старинном доисторическом быте славянских племен; олицетворенная стихия, вещие птицы и звери, чары и обряды, таинственные загадки, сны и приметы - все послужило мотивами, из которых развился сказочный эпос, столько пленительный своею младенческою наивностью, теплою любовью к природе и обаятельною силою чудесного. Могучие силы и поразительные явления природы, признанные в эпоху язычества за богов, вследствие обычного развития древних верований воплощались не только в птиц и зверей, но и в антропоморфические образы и, сблизившись мало помалу с человеческими формами и свойствами, снизошли, наконец, с своей недосягаемой высоты на степень героев , доступных людским страстям и житейским тревогам, и породили богатырские сказания, повествующие об их чудесных подвигах. Таков наш Змей Горыныч, который в «былинах» является уже богатырем, хотя и сохраняет все атрибуты огненного змея (молниеносной тучи). Солнце, закрываемое темными тучами, в народных сказках представляется златокудрою девою неописанной красоты, похищаемою змием, который уносит ее в свои неприступные горы и ограждает крепкими затворами; освободителем красной девицы является богатырь.

Другой ряд народных сказок в таких же пластических образах изображает годовое обращение этого светила. Невеста- земля, в полном цвете и роскоши своих летних уборов, вдруг под влиянием чар злой колдуньи зимы превращается в камень и засыпает долгим, непробудным сном; во всем ее царстве жизнь приостанавливается и как бы застывает до тех пор, пока жаркий поцелуй молодого царевича - весеннего солнца не разбудит красавицы для любви и общей радости. Пробужденная невеста вступает в брак с светозарным царевичем, и земля начинает свои роды.

В доисторическую эпоху своего развития народ необходимо является поэтом. Обоготворяя природу, он видит в ней живое существо, отзывающееся на всякую радость и горе. Погруженный в созерцание ее торжественных явлений и таинственных сил, народ все свои убеждения, верования и наблюдения воплощает в живые поэтические образы и высказывает в одной неумолкаемой поэме, отличающейся ровным и спокойным взглядом на весь мир.

Народные русские сказки проникнуты всеми особенностями эпической поэзии: тот же светлый и спокойный тон; то же неподражаемое искусство - живописать всякий предмет и всякое явление по впечатлению, ими производимому на душу человека; та же обрядность, высказывающаяся в повторении обычных эпитетов, выражений и целых описаний и сцен. Раз сказанное метко и обрисованное удачно и наглядно уже не переделывается, а как будто застывает в этой форме и постоянно повторяется там, где это признано будет необходимым по ходу сказочного действия. Оттого, несмотря на неподдельную красоту языка, народные сказки поражают однообразностью, тем более что и темы рассказов, и действующие лица, и чудесное - в большей части подобных произведений повторяются с небольшими отступлениями. Народ не выдумывал, он рассказывал только о том, чему верил, и потому даже в сказаниях своих о чудесном - с верным художественным тактом остановился на повторениях, а не отважился дать своей фантазии произвол, легко переходящий должные границы и увлекающий в область странных, чудовищных представлений.

Сказка, как создание целого народа, не терпит ни малейшего намеренного уклонения от добра и правды; она требует наказания всякой неправды и представляет добро торжествующим над злобою. Несчастие, бедность, сиротство постоянно возбуждают народное участие. Целый ряд сказок преследует нелюбовь и ненависть мачехи к падчерицам и пасынкам и излишнюю, зловредную привязанность ее к своим собственным детям. Но несчастия только воспитывают в сиротах трудолюбие, терпение и глубокое чувство любви ко всем страждущим и сострадания ко всякому чужому горю. Это чувство любви и сострадания, так возвышающее нравственную сторону человека, не ограничивается тесными пределами людского мира, а обнимает собою всю разнообразную природу. Оно одинаково сказывается при виде раненой птицы, голодного зверя, выброшенной на берег морскою волною рыбы и больного дерева. Нравственная сила спасает сироту от всех козней; напротив, зависть и злоба мачехи подвергают ее наказанию, которое часто испытывает она на родных своих детях, испорченных ее слепою любовью и потому гордых, жестокосердных и мстительных.

Большая часть народных сказок, следуя обычному эпическому приему, начинается тем, что у отца было три сына: два - умные, а третий - дурень. Старшие братья называются умными в том значении, какое придается этому слову на базаре житейской суеты, где всякий думает только о своих личных интересах, а младший - глупым в смысле отсутствия в нем этой практической мудрости: он простодушен, незлоблив, сострадателен к чужим бедствиям до забвения собственной безопасности и всяких выгод. Согласно с этим слова хитрый и злой в областных говорах значит: ловкий, искусный, умный, острый. Народная сказка, однако, всегда на стороне нравственной правды, и по ее твердому убеждению выигрыш постоянно должен оставаться за простодушием, незлобием и сострадательностию меньшого брата. Очевидно, что эпическая поэзия истинно разумным признает одно добро, а зло хотя и слывет таковым между людьми, но вводит своих поклонников в безвыходные ошибки и нередко подвергает их неизбежной гибели: следовательно, оно то и есть истинно неразумное.

2.3 ОСОБЕННОСТИ ИЗУЧЕНИИ НАРОДНЫХ СКАЗОК

Слово «сказка» впервые встречается в семнадцатом веке в качестве термина, обозначающего те виды устной прозы, для которых в первую очередь характерен поэтический вымысел. До середины девятнадцатого века в сказках видели «одну забаву», достойную низших слоев общества или детей, поэтому сказки, публиковавшиеся в это время для широкой публики, часто переделывались и переиначивались согласно вкусам издателей. Приблизительно в это же время в среде русских литературоведов зреет интерес именно к подлинным русским сказкам - как к произведениям, могущим стать фундаментом для изучения т «настоящего» русского народа, его поэтического творчества, а значит и могущим способствовать формированию русского литературоведения. В то время считалось, что формирование национальной литературной школы возможно только в условиях существования литературы «подлинно народной», для этого, собственно, и нужно было разобраться, что же за истоки у русской духовности, у русского национального характера. Таким образом, в середине девятнадцатого века возникли предпосылки для формирования в русском литературоведении мифологической школы, которая ставила своей целью исследование истоков национальной самобытности русского народа на материале фольклора. Последователи мифологической школы в своих изысканиях опирались, в первую очередь на учение выдающихся немецких ученых - братьев Вильгельма и Якоба Гриммов. Основной мыслью этого учения, сформулированной в книге «Немецкая мифология» (1835), была мысль о том, что мифы - это ничто иное, как способ первобытного мышления. Мифы, как считали братья Гримм - это бессознательное, естественное отражение мира человеком.

Отмечалось, что, хотя все эти природные факторы: солнце, звезды, ветер, буря, молнии, гром и т.д., характерны для всей планеты Земля, однако, в каждом ее уголке эти явления проявляют себя по-разному. Это различие и было положено в основу теории о причинах возникновения национальных особенностей разных народов, проявляющихся в их воззрениях на природу и окружающий мир.

Произведения древнерусской словесности, но главным образом фольклор, стали основным объектом исследования ученых, составивших мифологическую школу в русском литературоведении.

Крупнейшим представителем русской мифологической школы был Федор Иванович Буслаев (1818-1897). Основной идеей Буслаева была идея неразрывности языка и мифа, языка и народного предания. Процесс художественного развития каждого народа Буслаев делит на несколько стадий.

На первой стадии мифология подавляла и подчиняла себе любую индивидуальную фантазию: «Поэтическое воодушевление принадлежало всем и каждому… Поэтом был целый народ». Этому периоду соответствует расцвет мифологического эпоса.

Тот этап в развитии человечества, когда каждый человек начинает осознавать себя как творца, наравне с неведомыми силами творящего предметы, события, поступки и т.д., соответствует возникновению преданий, основанных на событиях из жизни самих людей. Этому периоду соответствует героический эпос в народном творчестве.

Сознание своего могущества в подчинении сил природы, приводит к тому, что человек перестает нуждаться во многих мифологических существах и богах - этот процесс нашел свое отражение в мифологических сказаниях.

Дальнейший процесс художественного развития народа привел к распадению героического эпоса и выделению из него сказки, как отдельного эпизода народного эпоса.

Обусловленность народного сознания мифологией является, с точки зрения Буслаева, основой мировоззрения народа, определяя его национальное своеобразие и самобытность. Такой подход к изучению фольклора, однако, не учитывал факторов заимствования литературой одного народа идей, образов, сюжетов из литературы другого народа. Поэтому вскоре появились научные труды, в которых именно фактору заимствования отводилась заметная роль в формировании национальных литератур. Из мифологической школы, считавшей основной проблемой проблему происхождения фольклора, таким образом, выросла теория заимствования, теория странствующих, бродячих сюжетов, задававшаяся вопросом о его исторических судьбах. Обобщая материал, накопленный в результате изучения фольклора разных народов земного шара, ученые пришли к выводу, что общие всему человечеству законы логики и психологии, общие явления в быту и в семье, общие пути развития культуры, должны были предельно одинаково отразиться в народном творчестве - такая теория получила название теории самозарождения сюжетов или антропологической.

Многообразие теорий внутри одной школы привело к тому, что потребовался метод, который мог бы использовать и объединить все эти теории. Таким методом стал принцип сравнительно-исторического изучения фольклорных произведений, первоначально использовавшийся в лингвистике. Ученые, использовавшие сравнительно-исторический метод в изучении фольклорных произведений сформировали школу сравнительной мифологии.

Виднейшим представителем этой школы был Федор Иванович Афанасьев (1826-1871), который считал, что, являясь универсальной формой познания и объяснения окружающей человека действительности в доисторический период его жизни, мифы использовались человеком для осознания и объяснения реальных исторических событий. В результате миф и история сливаются, порождая гипертрофированные поэтические образы. Хранимое в памяти народа, передаваемое из поколения в поколение, эпическое предание необходимо заимствует частные, отдельные черты из действительного быта и сливает их со стародавним содержанием; вместо обычных духов фантазия заставляет своих богатырей сражаться с полчищами татар и других кочевников; и самого богатыря, представителя весенних гроз, представляет каким-нибудь прославленным витязем или героем из казацкой вольности. Афанасьев отмечал, что: «Изучение эпических песней, так называемых былин тогда только приведет к прочным выводам, когда исследователи будут держаться сравнительного метода, когда путем обстоятельного сличения различных вариантов с родственными памятниками и преданиями других народов они определят позднейшие отмены, сымут исторические наросты и восстановят древнейший текст сказания».

Но именно такой подход, к сожалению, можно считать и одним из существенных недостатков в подходе представителей сравнительно-исторического метода, так как они во что бы то ни стало стремились найти «мифический» аналог любому явлению, сюжету, герою того или иного повествования, которые встречались в произведениях народной поэзии.

Культурно-историческая школа была основана на методе известного французского ученого Ипполита Тэна, который считал литературой только те произведения, которые отражали развитие народа, его характер. Важнейшим положением культурно-исторической школы было понимание литературы как отражения исторической жизни и развития народов.

Виднейшим представителем русской культурно-исторической школы был Александр Николаевич Пыпин (1833-1904). В своих трудах А.Н. Пыпин особенно подчеркивал мысль о неразрывной связи литературы и действительности: Пыпина интересовал прежде всего исторический смысл литературных явлений, за которыми он видел факты жизни, а не случайные продукты отвлеченной игры чьего-то воображения.

В истории развития русской литературы А.Н. Пыпин выделял три главных периода - до татарского нашествия, до середины семнадцатого века и последующие века. При этом он настаивал на неразрывности и последовательности, преемственности литературного развития. Для рассмотрения литературы с общественно-исторической точки зрения Пыпин считал необходимым «взять в расчет самые условия существования литературы, общественную обстановку, ее действительный (часто, за невозможностью, ясно не высказанный) смысл. Только определение этих общих условий и указывает настоящую жизненную цену литературы, возможность и размеры ее влияния».

Основным положениям культурно-исторической школы близка также научная методология академика Николая Саввича Тихонравова (1832-1893). Отражение в литературе исторической эпохи, «среды», условий народной и общественной жизни составляло первостепенный научный интерес Тихонравова. Ученый считал, что древняя русская литература вовсе не так однообразна, как принято было считать.

Во второй половине девятнадцатого века наметилось новое направление литературных исследований, получившее название сравнительно-исторического литературоведения. Наиболее ярким представителем этой школы был Александр Николаевич Веселовский. Главным для этого ученого было представление об искусстве как об отражении исторически изменяющихся условий жизни общества. Поэтому постижение законов литературного развития ставилось им в зависимость от познания истории народов, которую он не мыслил себе вне «скачков» и отвергал уподобление законов общественного развития законам природы.

В работе «Разыскания в области русского духовного стиха» Веселовский сформулировал теорию встречных течений

Веселовский обозначил свой метод как «…развитие исторического, тот же исторический метод, только учащенный, повторенный в параллельных рядах, в видах достижения возможного полного обобщения». Опираясь на сравнительное изучение культур, ученый обнаруживал различные элементы поэзии на почве тотемизма, анимистических представлений, мифотворства и т.д. в результате сравнительно-исторического изучения литератур у Веселовского получалась длинная цепь причинно связанных друг с другом явлений искусства, одна из другой выраставших сюжетных схем и стилистических формул. Но чем определилась эволюция словесного творчества? Каждое новое поколение, считал ученый, воспринимает от предшествующих многие приемы выражения своего духовного опыта и сложившиеся уже словесные формулы. Так как эти формулы ассоциировались со старыми представлениями, то, чтобы выразить в них новый внутренний опыт, их приходилось изменять. С течением времени менее удачные и незначительные произведения забываются, а талантливые, переходя из века в век, все более высвечиваются и в конце концов предстают перед нами в виде изолированных памятников, якобы обязанных своем возникновением только личному почину гениальных одиночек.

Веселовский считал, что когда-то поэтическая фразеология, образность, ритмика и прочее служили живым выражением собирательной психики первобытного человека, его представлений о мире. Со временем содержание этих представлений улетучилось, заменялось другим, но формулы, его обозначавшие, сохранялись, находя иное, переносное применение. Так складывалось предание, приобретавшее характер бессознательной поэтической условности. Значительные изменения достигаются в результате усилий целых поколений.

В конце девятнадцатого столетия в русском литературоведении сложилась психологическая школа. Представители этой школы, отыскивая стимулы, определяющие художественное творчество, опирались на психологию как на точную науку и видели решение своей задачи в психологическом анализе литературных героев и личности самих авторов. Литература рассматривалась ими как продукт душевной деятельности писателя.

Основоположником психологической школы в русской филологии был Александр Афанасьевич Потебня (1835-1891). В 1862 году в «Журнале министерства народного просвещения» Потебня опубликовал свой знаменитый труд «Мысль и язык» - наиболее полное изложение своих лингвистических и литературных взглядов.

В основе учения Потебни - мысль о связи языка и мышления. Слово не просто носитель мысли - оно генератор мысли. В качестве орудия создания мысли язык, по Потебне, служит основой любых явлений духовной и нравственной жизни. Потебня обосновывает это своей концепцией развития человеческой мысли и речи. Язык он считает социальным явлением и средством коммуникации между людьми, однако понимание слова, по Потебне, сугубо индивидуально: «никто не думает при слове именно того самого, что другой».

Кроме внешней, звуковой формы, считает Потебня, многие слова несут в себе еще образ («представление»), который составляет внутреннюю форму - важнейшую категорию структуры слова.

Другое важнейшее положение учения Потебни - аналогия между словом и художественным произведением. Внутренней форме слова соответствует внутренняя форма произведения. Трем элементам слова - звуку, внутренней форме, лексическому значению - в художественном произведении соответствуют: внешняя форма, образ и содержание.

Итак, на основе выше изложенного, можно сделать вывод, о том, что русское литературоведение, начав бурно развиваться в девятнадцатом веке, проделало в своем развитии большой и плодотворный путь. Представители каждой из школ литературоведения внесли существенный вклад в дело изучения фольклора, так как все они понимали, что изучение любой национальной литературы следует начинать с ее истоков, которыми как раз и являются мифы и фольклор.

По нашему мнению, наиболее полное исследование в области изучения русской сказки было предпринято русским литературоведом В. Я. Проппом. В. Я. Пропп считал, что мотивы в волшебных сказках заменяются функциями - поступками действующего лица, определяемыми с точки зрения его значения для хода действия. Проппом были изучены все основные функции волшебной сказки. Пропп считал, что сказочных функций чрезвычайно мало, а персонажей чрезвычайно много. Этим и объяснял он «двоякое» качество сказки: ее поразительное многообразие, ее пестроту и сказочность, и, с другой стороны ее поразительное однообразие.

Пропп считает, что:

- постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц, независимо от того кем и когда они выполняются. Они образуют основные составные части сказки;

- число функций, известных волшебной сказке, - ограниченно;

- последовательность функций всегда одинакова;

- все волшебные сказки однотипны по своему строению.

На основе наблюдений, В.Я. Пропп приходит к следующим выводам: «Количество сказочных функций весьма ограниченно. Можно отметить лишь 31 функцию». В дополнение к этому следует заметить также, что композицию сказок В.Я. Пропп считал фактором стабильным, а сюжет переменным, композицию сказок определяет последовательность функций, множество сюжетов имеют в своей основе одну и ту же композицию.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В.З.Демьянкова (Демьянков 2001) и частично на разысканиях Ю.С.Степанова (Степанов 2001), Р.М.Фрумкиной и И.А.Мельчука (Фрумкина 1992, 1-8; Мельчук 1992, 35-46).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Концепты «Добро» и «Зло» представляют оппозицию, являющуюся одной из базовых этических оппозиций, отражающих важные элементы русского языкового сознания.

2. Рассматриваемая на материале русских народных сказок структура данной оппозиции может быть представлена в виде взаимодействующих полей, объективация содержательных и структурных свойств которых осуществляется с помощью языка.

3. Ядром каждого из полей выступают ключевые лексемы, а периферией -- разноуровневые языковые средства.

4. В концептуальной оппозиции «Добро - Зло» существует зона пересечения, где выделяются собственные содержательные компоненты, репрезентированные различными языковыми средствами, и происходит нейтрализация оппозиционности.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав (1 глава - «Теоретические основы исследования концептуальной оппозиции «Добро - Зло»; 2 глава - «Ядро и приядерная зона концептуальной оппозиции «Добро - Зло») Заключения.

Апробация. Основные положения и результаты исследования обсуждались на Всероссийской научной конференции «Историко-культурное освещение слова и языковая экология» (Липецк, 2002), научно-методической конференции «Начальное образование XXI века» (Брянск, 2003), Всероссийской научно-практической конференции «Культуроведческий подход: его реализация в школьном и вузовском курсах русского языка» (Москва, 2003), Межвузовской конференции «Рациональное и эмоциональное в языке и речи: средства художественной образности и их стилистическое использование в тексте» (Москва, 2004), Международной научной конференции «Актуальные проблемы функционирования и развития лексики славянских языков» (Беларусь, Мозырь, 2004).