Русская литература и влияние на нее Библии

Содержание

1. Влияние Библии и еврейских источников на древнерусскую литературу

2. Русская литература 18 в.

1. Влияние Библии и еврейских источников на древнерусскую литературу

Библия, а также апокрифы (см. Апокрифы и псевдоэпиграфы) и талмудическая (см. Талмуд) литература воздействовали на древнерусскую литературу в основном опосредованно -- в контексте христианской культуры, в том числе через церковнославянские переводы (основанные, в свою очередь, на греческих и отчасти латинских переводах), произведений Отцов церкви, а позднее -- через православное богословие, проповеди и т. п. При таком опосредованном влиянии содержание и эстетика еврейских источников подвергалась нередко радикальной трансформации. Библейские мотивы в христианской интерпретации прослеживаются в самых ранних и наиболее значительных произведениях древнерусской литературы 12-14 вв. Библейские книги были источником сюжетов, цитат, аллюзий, фразеологизмов, оказывая тем самым сильное влияние на сюжетообразование и стилистическое своеобразие древнерусской письменности.

В силу конфессиональных причин большинство текстов, переведенных на древнерусский язык, имело греческий источник. Непосредственное воздействие еврейских источников на древнерусскую литературу в случаях прямых переводов или прямого цитирования текстов на иврите либо при наличии текстов-посредников, выполненных не на иврите, но с ориентацией на еврейскую, а не христианскую традицию, -- явление достаточно редкое.

Исследование соответствующих памятников осуществляется историко-филологическими и лингвистическими методами, что сопряжено со значительными трудностями. По мнению большинства исследователей, группировка древнерусских переводных текстов по их происхождению и их датирование в настоящее время может носить лишь приблизительный характер. Мнения разных исследователей относительно того, какой оригинал -- ивритский, арамейский (см. Арамейский язык) или греческий -- лежит в основе ряда переводных текстов, часто расходятся.

Выполненный в 11-12 вв. перевод «Иудейской войны» Иосифа Флавия (с греческого языка) представляет собой в значительной мере свободный пересказ оригинала, сокращенный и дополненный переводчиком. Перевод оказал влияние на русскую воинскую повесть 11-17 вв. («Сказание о Мамаевом побоище», «Повесть о взятии Царьграда турками» и другие). Почти одновременно с сочинением Иосифа в древнерусской письменности появился перевод книги Иосиппон, восходящий к оригиналу на иврите. Среди текстов древнерусских хронографических сказаний находятся довольно обширные фрагменты отдельных книг этого произведения. Один из таких фрагментов сохранен в так называемой третьей редакции «Повести временных лет» под 1110 г. Языковой анализ сохранившегося в летописи фрагмента свидетельствует о том, что перевод на древнерусский литературный язык был выполнен на Руси. Другой фрагмент книги Иосиппон содержится в компилятивном сочинении «Плен Иерусалима», сохранившемся в так называемом Академическом хронографе. Датировка и генезис рассказа «О взятии Иерусалима Титом» в составе «Еллинского летописца» второй редакции являются спорными.

Перевод книги Иосиппон по содержанию, языку и стилю тесно связан с другими современными ему переводными произведениями. Языковой анализ славянского текста книги Эсфирь дает некоторые основания для гипотезы о ее переводе непосредственно с иврита в эпоху Киевской Руси (12-13 вв.). Древнерусский перевод книги Эсфирь заполнил лакуну в корпусе славянских библейских текстов; он был включен в хронографические компиляции и Четьи-Минеи. Перевод Песни Песней, сохранившийся в единственном списке 16 в., содержит ряд заимствований и калек с иврита, что свидетельствует о том, что он был выполнен непосредственно с оригинала. Мнение ряда ученых о его раннем происхождении (в домонгольский период) оспаривается.

В конце 15 в. - начале 16 в. благодаря усилиям жидовствующих число переводов с иврита значительно увеличилось. К этому периоду относятся переводы сочинения Маймонида «Миллот ха-хиггайон» («Термины логики»), астрологического сочинения Иммануэля бен Я`акова Бонфиса «Шеш кнафаим» («Шестокрыл») и другие. Непосредственно с иврита и арамейского в этот период выполнен перевод книги Даниэль. Уникальная особенность этого перевода -- его диглоссия (двуязычие): ивритская часть текста переведена на один из юго-западнорусских диалектов, а арамейская -- на церковнославянский язык. Перевод мог быть выполнен евреем, которому было чуждо восприятие церковнославянского языка как сакрального. Старший современник переводчика книги Даниэль, переводчик «Псалтыри жидовствующих» Федор Еврей переводил Псалмы на церковнославянский язык, хотя и не владел им. Перевод книги Даниэль -- часть так называемого Виленского кодекса (включающего также книги Руфь, Плач Иеремии, Экклесиаст и Эсфирь), который представляет собой древнейший библейский перевод, сделанный с масоретского текста (см. Масора) на национальный диалект.

В 15-16 вв. и в произведениях, не относящихся к литературе жидовствующих, встречаются мотивы, обнаруживающие сходство с некоторыми рассказами из Талмуда и Мидраша, например, сказание о Иехонии в Академическом хронографе и интерполяция в тексте Иосиппона, воспроизводящая фрагмент одного из мидрашей (Мидраш ла-Ханукка).

К еврейским источникам восходят получившие распространение на Руси апокрифические сочинения (см. Апокрифы и псевдоэпиграфы), в том числе славянская книга Эноха (см. Ханох), переведенная с греческого языка еще в 10-11 вв. (оригинал был написан на иврите или арамейском языке). Апокриф «Исход Моисея», по содержанию следующий канонической книге Исход с добавлением многих подробностей, имеет своим источником анонимное сочинение на иврите «Сефер ха-яшар» -- одну из самых популярных средневековых еврейских книг по этике -- и стоит ближе всего к так называемой Хронике Иерахмеэля (около 1150 г.) -- компилятивному сочинению, включающему фрагменты еврейских и нееврейских писаний. Происхождение перевода апокрифа, по-видимому, связано с новгородской сектой жидовствующих; он возник во второй половине 15 в. Обширное собрание ветхозаветных апокрифов вошло в состав Исторической Палеи (перевод византийского подлинника 9 в.), в которой пересказываются и толкуются библейские книги, а затем и Толковой Палеи, возникшей в 13 в. на русской почве. Среди апокрифов к еврейским источникам, в том числе аггадическим (см. Аггада), восходят сказания об Аврааме, об Адаме и Еве (перевод и переработка греческого сочинения, восходящего к Юбилеев книге), о Давиде, Заветы двенадцати патриархов, Апокалипсис Баруха, так называемый Соломонов цикл (сказания о Соломоне и Китоврасе, о Соломоне и царице Савской, о Соломоне-судье и другие). В апокрифах Соломонова цикла встречаются явные гебраизмы («малкатошва» -- из малкат Шва, царица Савская), что позволяет предположить отсутствие посредничающего звена (греческой версии) между талмудическим оригиналом Соломонова цикла и славянским текстом. Текст одной из редакций апокрифической повести о царе Андриане совпадает с рассказом об Александре Македонском из Мидраша Танхума (см. Мидраш).

Тексты русских летописей обнаруживают следы влияния еврейских источников. Так, в «речи Философа», составляющей древнейшее ядро «Сказания о крещении Руси» в Начальной летописи, содержатся аггадические реминисценции, возможно, объясняемые знакомством автора «библейской истории» (составляющей содержание «речи») с текстами на иврите и арамейском языке. В одном из сборников 13 в. встречается слово «Машиаак» (из Машиах, Мессия), что свидетельствует о прямом контакте между евреями и славянами в весьма раннюю эпоху. Талмудическая притча о хромце и слепце воспроизводится в обличительном сочинении Кирилла Туровского (12 в.).

В отдельных случаях можно предполагать наличие еврейского источника, хотя он и неизвестен. Так, к еврейской (возможно, хазарской, см. Хазария) традиции восходит летописный рассказ о выборе князем Владимиром одной из монотеистических религий. В еврейской традиции сходный рассказ содержится в книге «Сефер ха-кузари» («Книга хазара», 11 в.) Иехуды ха-Леви.

Оригинальным жанром древнерусской литературы были «хождения» -- рассказы о путешествии в дальние страны. Древнейший из памятников этого жанра -- «Хождение» игумена Даниила, описывающее паломничество автора в 1106-1108 гг. в Святую землю, находившуюся в то время под властью крестоносцев (см. Крестовые походы). В повествовании Даниила точное описание топографии Эрец-Исраэль сочетается с обилием легендарного и апокрифического материала, почерпнутого из книжных источников. Начиная с 15 в. «Хождение» сохранялось во множестве списков.

Важное место в древнерусской литературе занимает полемика с еврейством и утверждение превосходства христианства над иудаизмом. Полемические нападки на иудаизм как религию предшествовали появлению на Руси сколько-нибудь значительного еврейского населения. Идея «отвержения Израиля» содержится уже в летописном «Сказании о крещении Руси». В «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона Новый завет противопоставляется Ветхому, и проводится мысль о том, что Ветхий завет -- это закон, установленный для одного лишь еврейского народа, тогда как Новый завет -- это благодать, распространяющаяся на все без исключения народы, принявшие христианство (но не на «отверженных» иудеев). Для подтверждения своей мысли Иларион истолковывает символику библейских образов, приводит аргументы Отцов церкви и т. п. Высказывалось мнение, что полемическое сочинение Илариона было вызвано соперничеством Киевской Руси с хазарами. В одном из самых популярных в древнерусской письменности христианских апокрифов -- «Хождение Богородицы по мукам» (12 в.) -- Богородица молится за всех грешников, терпящих муки в аду, в том числе за язычников, но не за евреев, повинных в смерти ее сына. В Толковой Палее пересказ библейских книг с многочисленными апокрифическими дополнениями и комментариями сопровождается антииудейской полемикой. В 16 в. на русский язык были переведены с латинского языка некоторые западные антиеврейские полемические сочинения, в том числе произведения францисканца Николая Делира, теолога и комментатора Библии (конец 13 в. - начало 14 в.) и некоего апостата Самуила.

В 17 в. идеолог старообрядчества протопоп Аввакум использовал в своем творчестве разнообразные библейские цитаты, образы, парафразы, по-своему истолковывал библейские тексты, как бы создавая новые апокрифы. Библейскими образами изобилует «Житие» протопопа Аввакума (1672-75), которое явилось предтечей новых художественных принципов изображения человека, освоенных русской литературой много позже. Аввакум -- автор «Книги толкований» на некоторые книги Библии (1673-76), книги «Соискания и собрания о Божестве и твари» (1672), в которой излагаются взгляды на происхождение мира, грехопадение Адама и Евы и всемирный потоп. Компиляции из текстов библейских книг, Хронографа, Палеи соседствуют в этом сочинении с обильным изложением апокрифических сюжетов, и сами авторские пояснения, пересказы, размышления о миропорядке превращаются в апокрифическое истолкование канонических текстов.

Библейские тексты, цитаты и сюжеты занимают немалое место в силлабических стихах, проникших в 17 в. в русскую литературу с Запада (из Польши). С конца 17 в. удельный вес библейской тематики в русской словесности уменьшается, хотя она занимает значительное место в творчестве Симеона Полоцкого.

В конце 17 в. в Москве возникла драматургия как особый вид литературы; первой пьесой, поставленной по приказу царя Алексея Михайловича, была «Эсфирь, или Артаксерксово действо» (1672), написанная лютеранским пастором И. Г. Грегори первоначально по-немецки и переведенная на русский язык силлабическими и отчасти силлабо-тоническими стихами. В 1673 г. была показана новая пьеса «Юдифь», за которой последовали «Жалостливая комедия об Адаме и Еве» и многие другие пьесы на библейские темы.

2. Русская литература 18 в.

В новой русской литературе долго сохранялось по традиции, укоренившейся еще со времен официального принятия христианства, отношение к еврейству как явлению книжной -- библейской -- культуры. Несмотря на разделы Польши и переход в российское подданство (в конце 18 в.) значительной массы еврейского населения, никакого соприкосновения с реальным европейским или азиатским еврейством в русской культуре сначала не было.

В начале 18 в. чисто книжное восприятие еврейства удерживалось и в новых для русской культуры видах словесного (проповедь) и театрального искусства. На основе библейских сюжетов создавались драмы для репертуара Славяно-греко-латинской академии в Москве и духовных семинарий в провинции. При этом школьные, то есть создаваемые в духовных учебных заведениях, драмы строились, как и вся литература славянского барокко, на смешении библейских персонажей с мифологическими. Современные события, преимущественно победы Петра I над шведами, уподобляли победам библейских героев и царей над врагами еврейского народа. Так, в школьной драме «Свобождение Ливонии и Ингерманландии» победы Петра I над шведами сравниваются с подвигами Моисея, освобождением евреев из египетского плена и победой его над Амалеком (см. Амалекитяне); другая школьная драма самим своим названием указывала на библейский сюжет: «Божие уничижителей гордых ... чрез смиренного Давида ... Голиафа уничижение...» (1710).

В церковной проповеди Гавриил Бужинский в 1719 г. сравнивал Петра I с Моисеем, чаще всего упоминавшемся в литературе того времени, а Феофан Прокопович сочинил «Слово на тезоименитство Екатерины» (1717) на текст «Сильна, как смерть, любовь», взятый из Песни Песней. Он же часто обращался к текстам «Псалтыри Давидовой» в своих проповедях.

Библейские образы, наряду с персонажами античной мифологии, внедрялись с начала 18 в. и в другие виды художественной пропаганды успехов нового царствования -- в празднества с фейерверками и в оформление триумфальных арок, воздвигавшихся в столицах.

Причудливое смешение двух культурных миров сохранялось и в том поэтическом жанре, с которого, собственно, и началась новая русская литература 18 в., -- в торжественной оде у В. Тредиаковского, А. Кантемира, П. Сумарокова, М. Ломоносова. Но если библейские мотивы носили тут вспомогательно-стилистический характер, то в другом поэтическом жанре -- в стихотворных переложениях псалмов прямое обращение зачинателей новой русской светской литературы к тексту славянской Библии имело очень важное, принципиальное значение и само по себе, и по своему воздействию на дальнейшее развитие русской литературы на протяжении всего 18 и первой половины 19 вв.

В 1774 г. три русских поэта -- Ломоносов, Сумароков и Тредиаковский -- совместно выступили в одной книге: каждый из них предложил свое стихотворное переложение 143-го псалма, а читателям предлагалось самим решать, кто из поэтов лучше справился с этой задачей.

Поскольку Псалтырь была хорошо известна русским людям, стихотворное переложение псалмов, в отличие от других стихотворных жанров, воспринималось как нечто хотя и новое, но все же знакомое, не совсем непривычное, как сатиры Кантемира или похвальные оды Ломоносова, нуждавшиеся в авторских комментариях.

Основоположники европеизированной русской литературы понимали, что между новой и старой русской народной культурой возникает опасный разрыв, средством преодоления которого должна стать религиозная традиция, запечатленная в Псалтыри. Не было ни одного поэта 18 в., который не создал бы стихотворного переложения псалмов (И. Богданович, Г. Державин, В. Капнист, Ф. Козельский, И. Крылов и другие).

Переложения постепенно превращались в особый вид поэзии, свободнее, чем какой-либо другой жанр, выражавший социально-политические взгляды данного поэта или определенной поэтической группы.