Жизнь и творчество Марины Цветаевой

Реферат по литературе

Цветаева Марина Ивановна

(1892-1941 гг.)

Учащейся

II курса ПЛ № 21

Гр. БЭ-32

Гордиенко Анна

В истории русской поэзии XX в. Марина Цветаева занимает высокое и своеобразное место.

Родилась Марина Ивановна Цветаева в Москве 26 сентября 1896 г. с субботы на воскресенье, в полночь, на Иоанна Богослова, в самом сердце города, в небольшом, по Трехпрудному переулку, уютном доме, напоминавшем городскую усадьбу фамусовских времён. Она всегда придавала смысловое значение таким биографическим деталям, где чувствуется порубежность, граница, надлом: «с субботы на воскресенье», «полночь», «на Иоанна Богослова...». В пору её рождения, на излёте осени и в преддверии зимы, жарко плодоносит рябина - упомянутая в разных стихах, она станет как бы символом цветаевской судьбы, горькой, надломленной, обреченно пылающей высоким багряным костром. Рябину можно по праву внести в поэтическую геральдику Цветаевой.

Отец Цветаевой был выходцем из бедного сельского священства; благодаря незаурядному таланту и «движильному» (по выражению дочери) трудолюбию, он стал профессором-искусствоведом, выдающимся знатоком античности. Неслучайно у Цветаевой много мифологических образов - она, возможно, была последним в России поэтом, для которого античная мифология оказалась необходимой и привычной духовной атмосферой. Впоследствии она написала пьесы «Федра», «Тезей», а дочь свою назвала Ариадной. На фасаде теперешнего Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина в Москве можно видеть мемориальную доску с именем Ивана Владимировича Цветаева - он был основателем этого знаменитого просветительного учреждения.

Мать, Мария Александровна Мейн, происходившая из обрусевшей польско-немецкой семьи, была одаренной пианисткой, реализовавшей, правда, свой талант лишь в домашнем кругу; ее игрой восхищался Антон Рубинштейн. Музыкальное начало оказалось исключительно сильным в цветаевском творчестве. Марина Цветаева воспринимала мир, прежде всего, на слух, стремясь найти для уловленного ею звука по возможности тождественную словесно-смысловую форму. Музыкальность Цветаевой ни в коей мере не означает, как можно было бы подумать, мелодичности или напевности, это - музыка XX в.: резкая, порывистая, дисгармоничная. Однако в крупных своих вещах, например в «фольклорных» поэмах («Царь-Девица» и др.), приближалась по полифонизму и звуковому шквалу к органу. Отчасти по этой причине, т.е. из-за своеобразной (атональной) музыкальности, стихи Цветаевой бывают нелегки для восприятия, они требуют не только душевного, эмоционального, интеллектуального, но и физического напряжения. Недаром Цветаева мечтала об особом для себя идеальном читателе - исполнителе и виртуозе.

Поэтическое своеобразие Цветаевой сложилось хотя и быстро, но не сразу. Однако все же и в первых её книжках, «Вечерний альбом» (1910) и «Волшебный фонарь» (1912), составленных из почти полудетских стихов, привлекает полнейшая, непринужденная, ничем не «зажатая» искренность. Все, знавшие близко Цветаеву, вспоминали, что каждое утро она шла - в любых условиях, в болезни, в отчаянии, в нищете - к письменному столу, подобно тому как рабочий идет к своему станку.

Цветаева редко бывала автором стихов на политическую тему, их можно пересчитать по пальцам одной руки.

Дело в том, что её поэзия была как бы отверстым слухом и потому Цветаева писала, по её же словам, словно под нечленораздельную диктовку мирового ветра, полагаясь прежде всего на интуицию, а не на лозунг того или иного политического дня. Многие стихи, которые были написаны в 1916 - 1920 гг., вошли в книгу «Версты». Это самая знаменитая книга Цветаевой. Из стихов «Верст» (и из тех, что не вошли в книгу) видно, какое огромное интонационное разнообразие русской, немыслимо гибкой и полифоничной языковой культуры навсегда вошло в ее слух. Этим богатством она обязана, прежде всего, Москве, так как деревни совершенно не знала. Дом Цветаевых был окружен морем московского люда, и волны ладного московского говора, перемешанного с диалектными речениями приезжих мужиков, странников, богомольцев, бились и бились в стены и уши отзывчивого жилища. Московским говором восхищался Пушкин. Цветаева, выйдя за порог отцовского дома, от бонны-немки и француженки-гувернантки, с головою окуналась в эту родную языковую купель. Она была крещена русской речью.

Годы революции и гражданской войны (1917-1920) были в жизни Цветаевой трудными и драматичными. Умерла маленькая дочь, из-за голода отданная в приют, со старшей дочерью Ариадной (Алей) они испытывали не только жесточайшую нужду, холод и голод, но и трагедию одиночества. Муж Цветаевой Сергей Эфрон находился в рядах белой Добровольческой армии, и от него третий год не было вестей. Положение Цветаевой, жены белого офицера, оказалось в красной Москве двусмысленным и тревожным, а её характер, резкий и прямой, делал такое положение еще и опасным.

Стихи из цикла «Лебединый стан», посвященного Белой армии, она демонстративно читала на публичных вечерах.

Неизвестно, как повернулась бы дальше судьба Цветаевой, но летом 1921 г. она наконец получила долгожданную Благую Весть - письмо из Праги от Сергея Эфрона и тот час, по её выражению, «рванулась» к нему, а еще раньше, мучимая разлукой, записывала в дневнике, заочно обращаясь к Эфрону: «Если Бог сделает это чудо - оставит Вас в живых, - я буду ходить за Вами, как собака».

Первые три года (до конца 1925 г.) Цветаева жила в Праге, вернее, в её пригородах. Из всех эмигрантских лет именно пражские, несмотря на нужду, оказались самыми светлыми. Славянскую Чехию она полюбила всей душой и - навсегда. Там у нее родился сын Георгий (Мур).

В 1928 г. вышел последний прижизненный сборник Цветаевой «После России», включивший в себя стихи 1922 - 1925 гг. Отныне ни стихи, ни поэмы, ни проза, ни драмы не появлялись в её книгах потому, что самих книг больше не было. Между тем конец 20-х и 30-е гг., когда писались все эти прекрасные вещи, были омрачены в жизни Цветаевой не только тягостным ощущением неотвратимо приближавшейся мировой войны, которой вскоре представляло поглотить её любимую Чехию, но и личными драмами. Беда исходила от самого близкого человека - Сергея Эфрона. Страстно стремившийся к возвращению на родину, он вступил в Союз единомышленников, вел большую организационную работу, ему помогала и дочь Ариадна. Цветаева, всегда чуждая политической деятельности, оставалась в стороне и фактически ничего не знала о работе С. Эфрона, которая мало-помалу оказалась в сфере внимания и руководства советских разведывательных органов.

С. Эфрон ушел в подполье, а вскоре вынужден был бежать в СССР. Как известно, участь того и другого была плачевной: они были арестованы, С. Эфрон расстрелян, а Ариадна сослана.

Цветаевой, правда, еще предстояло встретиться с обоими, на короткое время, когда она в 1939 г. вместе с сыном Георгием выехала в Москву. Жизнь в Париже после бегства С. Эфрона и отъезда дочери стала мучительнее в тройне: за исключением нескольких верных друзей, все отвернулись от неё. И всё же муза Цветаевой не умолкла. Её последний всплеск, высокий и яркий, связан с борьбой чешского народа. Она с тревогой и мукой следила, как маленькая Чехия обреченно и пылко боролась за свою независимость.

Вернувшись на родину, в Москву, Цветаева вскоре осталась одна с сыном - без работы, без жилья, с редкими гонорарами за переводы. С началом Великой Отечественной войны Цветаева с сыном вынуждены были против своей воли эвакуироваться. Сначала - Чистополь, где не нашлось ни работы, даже черной, ни жилья, потом - последнее короткое пристанище Елабуга, где тоже не оказалось никакой работы, значит, и заработка. Органы НКВД не спускали с неё глаз, есть сведения, что её пытались убить. Конец известен: 31 августа, в свою любимую рябиновую пору, накануне листопада она покончила жизнь самоубийством.