Лирические отступления и их роль в повествовании (На примере поэмы Н.В. Гоголя "Мёртвые души")

МОУ

Воткинский лицей

Лирические отступления и их роль в повествовании.

(На примере поэмы Н.В. Гоголя « Мёртвые души».)

Работа ученицы 9 “Б” класса:

Кузьминых Н. Д.

Руководитель:

Эртнер Татьяна Аркадьевна

Воткинск 2009 г.

Содержание

I. Раздел “Введение”

II. Раздел `'Основная часть'':

Рассуждение о толстых и тонких(1 Глава)

Рассуждение об оттенках и тонкостях обращения(3 Глава)

Размышление Чичикова о “славной бабешке”. Думы автора о метком русском слове и о “бойком русском уме”(5 Глава)

Воспоминания автора о юности. (6 Глава) О двух писателях. О крестьянах, купленных Чичиковым(7 глава)

О бунте крестьян селения Вшивая-Спесь(9 Глава)

Повесть о капитане Копейкине(10 Глава)

“Русь! Русь!...”.Дорога. Рассказ о Кифе Мокиевиче и его сыне(11 Глава)

III. Раздел ” Выводы”

IV. Раздел ”Список литературы”

I. Раздел “Введение”

Поэма "Мертвые души" является одним из самых замечательных произведений русской литературы. Великий писатель-реалист Николай Васильевич Гоголь показал всю современную Россию, сатирически изобразив поместное дворянство и губернское чиновничество. Но если присмотреться, отвратительные и жалкие черты гоголевских персонажей не изжиты до сих пор и ярко проявляются и сегодня, на рубеже нового века.

Чичиков -- такое же порождение времени, как Онегин или Печорин. Об этом писал Белинский, отмечая, что "Чичиков, как приобретатель, не меньше, если не больше Печорина, -- герой нашего времени". Мы же без преувеличения можем сказать, Чичиков воплотил в себе черты многих современных предпринимателей, для которых превыше всего выгода. И как это ни прискорбно, но это “герой” и нашего времени тоже.

Творчество великого писателя на удивление близко соприкасается с проблемами наших дней. Гоголевские образы позволяют яснее понять активность современных беззастенчивых дельцов, стяжателей; также внутренний облик людей, которые реальное общественное дело подменяют пустым прожектерством; да и тех, кто с “вдохновением” и в то же время впустую растрачивают свою и чужую энергию на бесполезные занятия.

Косность, застой, консерватизм вызывают в писателе протест, ибо они рождают страх перед любыми переменами в мире. В наши дни мы наблюдаем всплески агрессивного, воинствующего консерватизма в странах Америки и Западной Европы. Разумеется, в эпоху стремительного развития науки и техники существенно изменился лик и практика консерватизма. Но сохранилось то, о чем нам напоминают произведения великого сатирика, -- стремление сокрушить разумное, новое ради сохранения старого, отжившего. Современным реакционерам также свойственно представление, что жизнь полностью подвластна только им, что власть и деньги решают все.

В поэме Гоголя накопительство зачастую приобретает облик того явления, которые в наши дни получило название вещизма. Современные “вещисты”, разумеется, не собирают никому не нужный хлам, а приобретают дорогие престижные вещи. Однако суть одна; как и Плюшкин, они оказываются под неусыпной, незыблемой властью вещей, собранных ими с великим старанием. Не вещи служат их владельцам, а человек становится их слугой, предавая забвению многое из того, чем отличается настоящая человеческая жизнь.

Связи творчества Гоголя с современностью широки и многолики. Само осознание этих связей обогащает наши представление о завоеваниях русской классической литературы. Неиссякаемая сила образных обобщений Гоголя раскрывают непреходящее значение его художественного наследия.

Цель реферата рассказать читателям о роли лирических отступлений в поэме Н.В.Гоголя “Мертвые души ”.

Я взяла эту тему для своего реферата потому что, на мой взгляд, лирические отступления отражают то, что хотел передать Н.В.Гоголь в своей поэме “Мертвые души ”. Они описывают духовный мир поэмы.

II. Раздел “Основная часть”

В “Мертвых душах ” Н.В.Гоголя лирические отступления играют далеко не последнюю роль. В своем реферате я постараюсь рассказать о роли всех лирических отступлений.

Рассуждение о толстых и тонких(1 Глава):

Некоторые отступления посвящены осмеянию «типы мелочей». Так, писатель делит всех чиновников на «толстых» и «тонких», признавая большую приспособленность «толстых» к жизни: «Увы! Толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие... виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят». Противопоставляются, конечно, не физические, а психологические свойства людей. Автор рисует на примере «толстых» и «тонких» два типа социального поведения. «Толстые» - приобретатели и накопители, для них важны не наружный блеск и минутные забавы, а серьезная служебная карьера, существенные, крупные приобретения - дома, угодья (варианты этого типа представлены в образах Коробочки, Собакевича, Чичикова); «тонкие» же - транжиры, прожигатели жизни, спускающие, «по русскому обычаю, на курьерских все отцовское добро» (Ноздрев). Мимоходом отмеченная деталь - «по русскому обычаю» - свидетельствует о несколько более добродушном и снисходительном отношении автора к «тоненьким» (транжирам), чем к «толстым» (накопителям). Это подтверждается и общим смыслом обличения Чичикова, в котором соединились самые отвратительные черты современной русской жизни: служение «копейке», безудержная тяга к приобретательству.

Рассуждение об оттенках и тонкостях обращения(3 Глава):

В отступлении об оттенках в обращении в зависимости от богатства Гоголь показывает ту власть, какую имеет богатство над сознанием человека. Это даже не чинопочитание, это преклонение перед рублем, лежащим в чужом кармане. Ту же тему автор продолжает и в конце поэмы. Когда Чичиков возвращается в город и разносится слух, что он «миллионщик», Гоголь говорит о том, какое действие производит даже не сам мешок с деньгами, а лишь слово о миллионе. Только слух о том, что у Чичикова несметные суммы денег, вызывает в каждом стремление подличать и унижаться. Это лирическое отступление не только вносит дополнительные оттенки в образ Чичикова, но рисует нравы целого общества: в России с помещиком, у которого двести душ, говорят иначе, чем с тем, у которого их триста. “Надобно сказать, кто у нас на Руси если не угнались еще кой в чем другою за иностранцами, то далеко перегнали их в умении обращаться. Пересчитать нельзя всех оттенков и тонкостей нашего обращения. Француз или немец век не смекнет и не поймет всех его особенностей и различий; он почти тем же голосом и тем же языком станет говорить и с миллионщиком, и с мелким табачным торгашом, хотя, конечно, в душе поподличает в меру перед первым. У нас не то: у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста, а у которого их триста, будут говорить опять не так, как с тем, у которого их пятьсот, а с тем, у которого их пятьсот, опять не так, как с тем, у которого их восемьсот, - словом, хоть восходи до миллиона, всё найдут оттенки…”.

Размышление Чичикова о “славной бабешке”. Думы автора о метком русском слове и о “бойком русском уме”(5 Глава):

В пятой главе писатель славит «живой и бойкий русский ум», его необыкновенную способность к словесной выразительности, что «если наградит косо словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собой и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света». На такие рассуждения Чичикова навел его разговор с крестьянами, которые называли Плюшкина «заплатанным» и знали его только потому, что он плохо кормил своих крестьян.

Гоголь среди живых и мертвых находит воплощение различных качеств русского характера. Его Родина - Русь народная, а не поместно-чиновничья. В лирической части «Мертвых душ» автор создает абстрактно-символические образы и мотивы, которые отражают его размышления о настоящем и будущем Руси, - «меткое русское слово», «чудо-дорога», «Русь моя», «птица-тройка». Автор восхищается меткостью русского слова: «Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство…» Меткость выражений отражает бойкий, живой ум русского мужика, который способен одной чертой обрисовать явление или человека. Этот удивительный дар народа отражается в созданных им пословицах и поговорках. В своем лирическом отступлении Гоголь перефразирует одну из таких пословиц: «Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором». Автор убежден, что по творческой силе русскому народу нет равных. В его фольклоре отражается одно из главных качеств русского человека - душевность. Меткое, бойкое слово у мужика вырывается «из-под самого сердца».

В книге Л.Д.Страховой (“Анализ текста, основное содержание, сочинения”(4-е издание)2002 год) сказано, что самые проникновенные строки в “Мертвых душах ” Гоголь посвятил русскому народу. Безграничная любовь писателя к русскому человеку проявляется, в любовании метким русским словом, которое “так замашисто, бойко…”. Лирические отступления не уводят от главной цели, а лишь еще более углубляют ее. Вот за очередным повтором дороги мелькает перед Чичиковым светлый образ неизвестной блондинки. И как бы, между прочим, появляется лирическое отступление о значении мечты, озаряющей жизнь, о видении ”блистающей радости ”, которая хоть раз появиться в жизни человека и оставит в ней неизгладимый след.

В учебном пособии для студентов педогогичеких институтов по спец. №2101 ”Русский язык и литература” под редакцией В.Н.Аношкиной, С.М.Петрова (Издательство: “Просвещение” 1909 год (“История русской литературы XIX века 1800-1830-е гг.”)) сказано, что сложность гоголевской поэмы в двухплановости, которая определяет её идею, композицию, стиль. Русская действительность открывается Гоголю не только в “мертвенном ” состоянии, но и в своих огромных возможностях.

Образ будущего не был отчетлив. Писатель не знал, куда несется Русь-тройка. И отсюда в эпическое повествование вливается романтическая струя “лирических отступлений”. Мелочи и дрязги жизни как бы рассеиваются, изображение начинает “светлеть'', синтаксическая конструкция фразы растягивается, становится стремительной и “легкой `' в своем движении, и откуда-то из глубины, как подводное течение, пробивается “музыкальная'' мелодия, переключающая внимания со скучной обыденности на более поэтические предметы и служащая своего рода увертюрой к могучему разливу лирического начала: “А между тем дамы уехали, хорошенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять осталась дорога, бричка, тройка знакомых читателю лошадей, Селифан, Чичиков, гладь, и пустота окрестных полей. Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-бедных низменных рядов ее или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится человеку явление, не похожие на все то, что случилось ему видеть дотоле…”. Контраст между “лирической партией” и изображением реальности в “Мертвых душах ” пронзающее резок. Яркий пример этого в V и особенно XI главах, когда лирическое движение, достигнув своего апогея, внезапно резко, почти грубо обрывается. В V главе описание дорожного приключения Чичикова (встреча с хорошенькой блондинкой) переходит в лирическое раздумье о значении мечты, озаряющей жизнь человека. Оно также связано с темой юности.

В книге Н.В.Гоголь “Собрания сочинений в 8 томах» ((том 1)Издательство: Правда, 1984 г.) сказано, что вначале писатель прославляет “живой и бойкий русский ум” и другие духовные качества русского народа.

Воспоминания автора о юности.(6 Глава):

В шестой главе Гоголь восклицает; «Забирайте же с собою о путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!.. " Тем самым автор хотел сказать, что все самое хорошее в жизни связано именно с юностью и не нужно забывать об этом, как это сделали описанные в романе помещики, став «мертвыми душами». Они не живут, а существуют. Гоголь же призывает сохранить живую душу, свежесть и полноту чувств и оставаться такими как можно дольше.

Иногда, размышляя о скоротечности жизни, об изменении идеалов, автор сам предстает как путешественник: «Прежде, давно, в лета моей юности ...мне было весело подъезжать в первый раз к незнакомому месту... Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомой деревне и равнодушно гляжу на ее пошлую наружность; моему охлажденному взору неприятно, мне не смешно..., и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! О моя свежесть!»

В книге Л.Д.Страховой (“Анализ текста, основное содержание, сочинения”(4-е издание)2002 год) сказано, что поэтизируя юность, писатель призывает забирать “с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет, суровое ожесточающее мужество… все человеческие движения”.

В учебном пособии для студентов педогогичеких институтов по спец. №2101 ”Русский язык и литература” под редакцией В.Н.Аношкиной, С.М.Петрова (Издательство: “Просвещение” 1909 год (“История русской литературы XIX века 1800-1830-е гг.”)) сказано, что “Положительным” и “основательным” людям Гоголь противопоставляет восторженно - энтузиастическое переживание красоты. Способность ощущать романтический прорыв, по Гоголю, прекрасна. Писателю чрезвычайно свойственен апофеоз “пламенной” юности с ее добротой, и “любопытством ” к жизни, свежестью восприятия. В поэме возникает пугающий контраст юности и грядущей старости, духовного очерствения и звучит призыв забирать “с собою в путь, выходя из юношеских лет в суровое ожесточающее мужество… все человеческие движения”. Наряду с изображением “мертвых” душ в поэме возникает, и образ прекрасной человеческой души, образ автора. Богатство и поэзия чувств раскрываются в лирических отступлениях. Это бесконечная тоска по идеалу, грустная прелесть воспоминаний о прошедшей юности, ощущения величия природы, состояния энтузиазма, творческого вдохновения. Лирическое движение переходит от щемящей грусти к почти грозному пророческому пафосу: “И еще, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже главу осенило грозное облако, тяжелое грядущими дождями, и онемела мысль перед твоим пространством”.

О двух писателях. О крестьянах, купленных Чичиковым(7 глава):

Гоголь чувствовал живую душу русского народа, его удаль, смелость, трудолюбие и любовь к свободной жизни. В этом отношении глубокое значение имеют рассуждения автора, вложенные в уста Чичикова, о крепостных крестьянах в седьмой главе. Здесь предстает не обобщенный образ русских мужиков, а конкретные люди с реальными чертами, подробно выписанными. Это и плотник Степан Пробка- «богатырь, что а гвардию годился бы», который, по предположению Чичикова, исходил всю Русь с топором за поясом и сапогами на плечах. Это и сапожник Максим Телятников, учившийся у немца и решивший разбогатеть враз, изготавливая сапоги из гнилушной кожи, которые расползлись через две недели, На этом он забросил свою работу, запил, свалив все на немцев, не дающих житья русскому человеку. Далее Чичиков размышляет о судьбах многих крестьян, купленных у Плюшкина, Собакевича, Манилова и Коробочки. Но вот представление о «разгуле народной жизни» настолько не совпадало с образом Чичикова, что слово берет сам автор и уже от своего имени продолжает повествование, рассказ о том, как гуляет Абакум Фыров на хлебной пристани с бурлаками и купцами, наработавшись «под одну, как Русь, песню». Образ Абакума Фырова указывает на любовь русского народа к свободной, разгульной жизни, гуляньям и веселью, несмотря на тяжелую крепостную жизнь, гнет помещиков и чиновников. В лирических отступлениях предстает трагическая судьба закрепощенного народа, забитого и социально приниженного, что нашло отражение в образах дяди Митяя и дяди Миняя, девчонки Пелагеи, которая не умела отличить, где право, где лево, плюшкинских Прошки и Мавры. За этими образами и картинами народной жизни кроется глубокая и широкая душа русского народа.

Для воссоздания полноты образа автора необходимо сказать о лирических отступлениях, в которых Гоголь рассуждает о двух типах писателей. Один из них «не изменил ни разу возвышенного строя своей лиры, не ниспускался с вершины своей к бедным, ничтожным своим собратьям, а другой дерзнул вызвать наружу все, что ежеминутно перед очами и чего не зрят равнодушные очи". Удел настоящего писателя, дерзнувшего правдиво воссоздать действительность, скрытую от всенародных очей, таков, что ему, в отличие от писателя-романтика, поглощенного своими неземными и возвышенными образами, не суждено добиться славы и испытать радостных чувств, когда тебя признают и воспевают. Гоголь приходит к выводу, что непризнанный писатель-реалист, писатель-сатирик останется без участия, что «сурово его поприще, и горько чувствует он свое одиночество». Также автор говорит о « ценителях литературы », у которых свое представление о назначении писателя ("Лучше же представляйте нам прекрасное и увлекательное»), что подтверждает его вывод о судьбах двух типов писателей. Все это воссоздает лирический образ автора, который долго будет еще идти рука об руку со «странным героем, озирать всю громадно-несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!»

В книге Л.Д.Страховой (“Анализ текста, основное содержание, сочинения”(4-е издание)2002 год) сказано, что одно из самых значительных лирических отступлений - размышления Гоголя о судьбах писателей. Здесь он высказывает свое писательское кредо. Он защищает писателей, “дерзнувших вызвать наружу все, что ежеминутно перед очами и чего не зрят равнодушные очи”. Учесть таких писателей сурова, и горька. Гоголь относит себя к их числу. Как заметил Некрасов, Гоголь “писал не то, что могло бы более нравиться, и даже не то, что было легче для его таланта,… а…то, что считал полезнейшим для своего отечества”.

В учебном пособии для студентов педогогичеких институтов по спец. №2101 ”Русский язык и литература” под редакцией В.Н.Аношкиной, С.М.Петрова (Издательство: “Просвещение” 1909 год (“История русской литературы XIX века 1800-1830-е гг.”)) сказано, что в VII главе Гоголь размышляет о судьбах и путях двух писателей в России. Признавая “сладкое обаяние” романтических произведений, Гоголь, тем не менее, избирает другую судьбу писателя, “дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно перед очами и чего не зрят равнодушные очи, всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров ”(VII). Исследователи отмечают в поэме необычную (даже для Гоголя) активность проявления авторского начала.

В книге Н.В.Гоголь “Собрания сочинений в 8 томах» ((том 1)Издательство: Правда, 1984 г.) сказано, что VII главе включены размышления о разных трудностях, судьбах и миссии русских писателей, об отношениях верхушки общества с народными массами.

О бунте крестьян селения Вшивая-Спесь(9 Глава):

Русский человек - мастер на все руки. И не случайно Гоголь обращает внимание на бунтарские качества крепостных крестьян - это доказывает, что в русском человеке живет неудержимое стремление к свободе. Верный правде жизни, Гоголь не прошел мимо народных бунтов.

Крепостное право губительно действует на трудовой народ. У крестьян появляется тупая покорность, безразличие к собственной судьбе. В поэме показаны забитые мужики дядя Митяй и дядя Миняй, загнанный Плюшкиным Прошка в огромных сапогах, глупая девчонка Пелагея, пьяницы и лентяи Петрушка и Селифан. Автор сочувствует тяжелому положению крестьян. Он не умолчал о народных бунтах. Чиновники и Плюшкин вспомнили, как недавно за пристрастие заседателя Добряжкина к деревенским бабам и девкам казенные крестьяне селений Вшивая спесь и Задирайлово стерли земскую полицию с лица земли. Губернское общество сильно тревожится при мысли о возможности бунта беспокойных крестьян Чичикова при их переселении в Херсонскую область.

Повесть о капитане Копейкине(10 Глава):

Повесть о капитане Копейкине появляется в поэме совершенно неожиданно, едва ли не в форме анекдота, забавного недоразумения. Прослышав об афере Чичикова с мертвыми душами, чиновники губернского города NN строят различные предположения о том, кто же такой Павел Иванович. “Вдруг почтмейстер, остававшийся несколько минут погруженным в какое-то размышление, вследствие ли внезапного вдохновения, осенившего его, или чего иного, вскрикнул неожиданно: "Это, господа, сударь мой, не кто иной, как капитан Копейкин!”. Свой рассказ почтмейстер предваряет репликой о том, что “это, впрочем, если рассказать, выйдет презанимательная для какого-нибудь писателя в некотором роде целая поэма”. Этой репликой Гоголь прямо указывает на то, что далее последует самостоятельное, не связанное с историей о мертвых душах повествование. Сюжет “Повести о капитане Копейкине”, занявшей в поэме всего шесть страниц, прост и одновременно энергичен, события следуют одно за другим, готовя неожиданную, на первый взгляд, развязку. Рассказ о том, как капитан Копейкин, потерявший на войне с французами руку и ногу и не имеющий средств к существованию, попытался получить помощь от государства, промаялся в приемной вельможи-генерала в безнадежном ожидании царской милости, попытался настоять на своем праве получить положительную “резолюцию” и был выслан по месту жительства, заканчивается сообщением, что “появилась в рязанских лесах шайка разбойников, и атаман-то этой шайки был, сударь мой, не кто иной...”. Центральное место в сюжете занимает описание бесконечных посещений капитаном приемной вельможи, первое из которых сопровождалось “чуть ли не восторгом” от сознания близости заслуженного “пенсиона”, а последнее имело следствием непреклонное решение самому найти “средств помочь себе”, о которых и сообщает почтмейстер. В “Повести о капитане Копейкине” использованы и другие элементы композиции. Гениальный мастер портрета, Гоголь полностью игнорирует этот художественный прием применительно и к капитану (увечья Копейкина, по-моему, нельзя считать портретными деталями: у них другое предназначение), и к генерал-аншефу, но гротескно описывает швейцара: “Один швейцар уже смотрит генералиссимусом: вызолоченная булава, графская физиогномия, как откормленный жирный мопс какой-нибудь; батистовые воротнички, канальство!”.

С отсутствием портретов главных действующих лиц сопряжена и такая выразительная деталь: у Копейкина нет имени и отчества, а чиновник остался вовсе безымянным. Более того, этот “государственный человек” именуется то “генерал-аншефом”, то “начальником”, то “вельможей”, то “министром”. И становится ясным, что автор и отсутствием портрета, и недомолвками насчет имен, и произвольным перебором должностей “сановника” добивается максимального обобщения частного случая. Ту же цель преследует и пейзаж, точнее, описание интерьера дома вельможи на Дворцовой набережной: “Избенка, понимаете, мужичья: стеклушки в окнах, можете себе представить, полуторасаженные зеркала, так что вазы и все, что там ни есть в комнатах, кажутся как бы внаруже, ...драгоценные марморы на стенах, металлические галантереи, какая-нибудь ручка у дверей, так что нужно, знаете, забежать наперед в мелочную лавочку, да купить на грош мыла, да прежде часа два тереть им руки, да потом уже решишься ухватиться за нее, -- словом: лаки на всем такие -- в некотором роде ума помрачение”. К такому дому побоишься просто подойти, не говоря уже о том, что там можно жить простому человеку. И от всего веет таким холодом, равнодушным блеском, что исход визита капитана Копейкина предчувствуется еще до его начала: не найти в этом доме несчастному человеку ни жалости, ни помощи. Интересно, что Гоголь в “Повести о капитане Копейкине” совершенно отказался от лирических отступлений, щедро рассыпанных на предыдущих страницах. Но авторская оценка изображаемого, на мой взгляд, присутствует, причем дана она необычно. Она явлена в манере речи почтмейстера. Бесконечные вводные слова, обращения, повторы, витиеватость фраз, неуклюжие потуги на юмор и даже иронию, по-видимому, должны были подчеркнуть, что в истории капитана Копейкина почтмейстер видит едва ли не анекдот, казус, забавный случай, призванный развеселить слушающих. Этой манерной речьюавтор ясно дает понять читателю, что почтмейстер поступил бы с Копейкиным точно так же, как это сделал вельможа. Кстати, ни один из чиновников, слушавших рассказ, не посочувствовал капитану, не возмутился бюрократизмом власти, “но все очень усомнились, чтобы Чичиков был капитан Копейкин, и нашли, что почтмейстер хватил уже слишком далеко”. Не более, что и требовалось доказать автору. Проанализировав содержание “Повести о капитане Копейкине”. Автор поместил “Повесть...” почти в конец первого тома поэмы. Читатель уже “насладился” общением с помещиками, галерея которых закончилась “прорехой на человечестве” Плюшкиным, подивился наглости и предприимчивости “подлеца-приобретателя” Чичикова, убедился в крапивной, то есть вредной, сущности чиновников города N, родных братьев героев “Ревизора”. Читатель возмутился рабским положением крестьян, доведшим дядю Миняя, дядю Митяя, девку Палашку до полуидиотского состояния, но и полюбовался чудо-богатырями: плотником Степаном Пробкой, каретником Михеевым, сапожником Максимом Телятниковым, бурлаком Абакумом Фыровым. И тут ему предложили историю капитана Копейкина, чем-то напоминающего Акакия Акакиевича, маленького человечка из “Шинели”, погибшего по вине государства, равнодушного к судьбам простых людей. Но в отличие от Акакия Акакиевича капитан Копейкин нашел в себе силы взбунтоваться, пойти войной на прогнивший до основания строй. Всем построением “Повести...” Гоголь предупреждает, что народное терпение небеспредельно, что маленький человек (автор, видимо, не случайно назвал своего героя Копейкиным) способен на бунт, от которого не спасутся все те, кто паразитирует на народе (опять-таки в фамилии присутствует копье, оружие народное по сути, близкое к рогатине, а сам капитан назван атаманом, что служит напоминанием о потрясших в свое время основы Российского государства Степане Разине и Емельяне Пугачеве. Предупреждение серьезное, пророческое, обращенное прежде всего к тем, кто сохранил совесть, сочувствие к “малым мира сего”, к здоровым силам России в надежде быть услышанным. Именно так я понял замысел писателя ввести в поэму повесть, именно так я отвечаю на вопросы, поставленные во введении. У гениальных писателей нет ничего лишнего, случайного, в чем убедится каждый, обратившись к “Повести о капитане Копейкине”, эпизоду в поэме Н. В. Гоголя “Мертвые души”.

“Русь! Русь!...”.Дорога. Рассказ о Кифе Мокиевиче и его сыне(11 Глава):

Образ Руси в авторских отступлениях пронизан лирическим пафосом. Автор создает образ идеальный, возвышенный, притягивающий «тайной силой». Он не даром говорит о «чудном, прекрасном далёке», из которого смотрит на Россию. Это эпическая даль, даль «могучего пространства»: «у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..» Яркие эпитеты передают мысль об удивительной, неповторимой красоте России. Автор поражен и далью исторического времени. Риторические вопросы содержат утверждения об уникальности русского мира: «Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему?» Герои, изображенные в повествовании о похождениях Чичикова, лишены эпических качеств, это не богатыри, а обычные люди с их слабостями и пороками. В эпическом образе России, созданном автором, для них не находится места: они исчезают, подобно тому, «как точки, значки, неприметно торчат среди равнин невысокие города».исчезают, подобно тому, «как точки, значки, неприметно торчат среди равнин невысокие города». В финале поэмы Гоголь создает гимн дороге, гимн движению - источнику «чудных замыслов, поэтических грез», «дивных впечатлений». «Русь-тройка» - емкий символический образ. Автор убежден, что у России великое будущее. Риторический вопрос, обращенный к Руси, пронизан верой в то, что дорога страны - дорога к свету, чуду, перерождению: «Русь, куда же несешься ты?» Русь-тройка возносится в другое измерение: «кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг» «и мчится вся вдохновенная Богом». Автор верит, что Русь-тройка летит по пути духовного преображения, что в будущем появятся настоящие, «добродетельные» люди, живые души, способные спасти страну.

В конце своей поэмы Гоголь отвечает на возможные обвинения «со стороны так называемых патриотов», требующих, чтобы все сказанное о России, было одинаково похвальным, хорошим, возвышенным, притчей о Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче, обвиняя «думающих не о том, чтобы не делать дурного, а том, чтобы не говорили, что они делают дурное». Гоголь объясняет, почему он считает необходимым показать зло и обличить пороки. Рассказ о Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче, разоблачает тех писателей, которые не желают рисовать суровой действительности, которые «превратили в лошадь добродетельного человека, и нет писателя, который бы не ездил на нем, понукая и кнутом, и всем, чем попало» Одновременно Гоголь говорит и о «ценителях литературы », у которых свое представление о цели писательского труда («Лучше же представляйте нам прекрасное, увлекательное»). Гоголь заранее разочарован в своих читателях: «Но не то тяжело, что будут недовольны героем, тяжело то, что живет в душе неотразимая уверенность, что тем же самым героем ... были бы довольны читатели».

В книге Л.Д.Страховой (“Анализ текста, основное содержание, сочинения”(4-е издание)2002 год) сказано, что в лирических отступлениях Н.В.Гоголя разворачивается величественный образ Родины, той России, перед которой, ”косясь, постараниваются и дают ей дорогу другие народы государства ”. Здесь Гоголь- сатирик уступает место проникновенному лирику. Финал поэмы преисполнен глубокого смысла и символического обобщения. Образ Руси все более расширяется, наполняется ”непостижимой, тайной силой”. Знаменитая ”птица тройка'' воплощает могучие, неисчерпаемые силы России, олицетворяет сущность русского национального характера.

Мотив дороги, движения, пути не раз возникает в “Мертвых душах ”. “Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове “дорога”. Он органически сливается с раздумьями автора о судьбах России, природе творчества, о тайнах человеческого бытия ”.

Образ дороги тесно связан с общей идеей поэмы. Он служит символом движения, развития, стремления к нравственному совершенствованию. В лирических отступлениях отразилась страдающая душа великого русского писателя, его мысли и чувства, его идеалы. Идеалом Гоголя была бессмертная душа человеческая. Духовный мир человека невозможно воссоздать эпически. Духовный мир описывает иной род литературы - лирика. Именно поэтому Гоголь называет “Мертвые души ” поэмой, именно потому такую своеобразную роль играют в ней лирические отступления.

В учебном пособии для студентов педогогичеких институтов по спец. №2101 ”Русский язык и литература” под редакцией В.Н.Аношкиной, С.М.Петрова (Издательство: “Просвещение” 1909 год (“История русской литературы XIX века 1800-1830-е гг.”)) сказано, что контраст между ” лирической партией” и изображением реальности в “Мертвых душах ” пронзающее резок. Яркий пример этого в V и особенно XI главах, когда лирическое движение, достигнув своего апогея, внезапно резко, почти грубо обрывается: ''…И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!..

? Держи, держи, дурак! ?кричал Чичиков Селифану''.

Лирические отступления основаны на иных поэтических законах, нежели аналитическая связь поэмы с её неторопливостью и обстоятельностью описаний. Гоголь как бы сразу, с “высоты птичьего полета ”, обозревает огромную жизнь: ”Русь! Русь! вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу (…).Открыто, пустынно и ровно все в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города…”. Поэтическая мысль становится всеобъемлющей, “озирает” всю громадно ”несущуюся жизнь”.

А в книге Н.В.Гоголь “Собрания сочинений в 8 томах» ((том 1)Издательство: Правда, 1984 г.) сказано, что последняя, одиннадцатая глава заключается восторженным гимном России, ее необъятным просторам и возможностям, величию ее будущего.

Столь интенсивное возрастание лирической линии произведения, усиление ее патетически возвышенного пафоса доводит до предельного обострения контрасты произведения, подчеркивающие конфликт крепостнической действительности с великим предназначением и возможностями страны! Сочетания сатирической и лирической стихии подчеркивает контрасты действительности. Поэтические излияния-обращения писателя к России, которую он видит из своего прекрасного далека, прерываются вмешательством грубой инородной силы, представленной в подчеркнутой сниженной прозаичности Чичикова, а также в окрике скакавшего навстречу фельдъегеря с усами в аршин. Однако читатель обостренно чувствует позади мертвых душ и души живые. Масштабы поэмы “Мертвые души” огромны. И общий пафос произведения, его гражданская и патриотическая направленность высказаны в лирических воззваниях автора к России, к ее будущему. Поэтично эта устремленность выражена в замечательном образе - символе птицы- тройки, мчащейся в необъятную даль. “Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься. Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? Что значит это наводящее ужас движение? И что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах!.. Чудным звоном заливается колокольчик, гремит и становится ветром разорванный в куски воздух, летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постараниваются и дают ей дорогу другие народы и государства”.

В книге Н.В.Гоголь “Собрания сочинений в 8 томах» ((том 1) Издательство: Правда, 1984 г.) сказано, что поразительные по глубине смысла и художественной силе лирические отступления Гоголя включены в ткань его произведений по принципу контраста, рядом с изображением обычного и прошлого. Писатель искал выхода. Без выхода из душной атмосферы гнета, накопительства и горя человеческого, вне обращения к идеалу, который оставался умозрительным, можно было бы увязнуть в отчаянии. И эти лирические воззвания напоминали о гуманной жизненной цели писателя, раскрывали сокровенный, перспективный смысл повествования.

На эту существенную функцию лирических отступлений Гоголя обращали внимания его современники, в частности А.И.Герцен. Сразу же после выхода в свет поэмы он записывает в своем дневнике: “Тут, переходя от Собакевича к Плюшкиным, обдает ужас; с каждым шагом вязнете, тонете глубже. Лирическое место вдруг оживит, осветит…”.

Современники Гоголя хорошо осознавали значение его лирических обращений. Не случайно еще при жизни писателя они привлекали пристальное внимание, вызывали самые противоречивые оценки и споры.

Лирическое дарование автора Некрасов видит не только в “Мертвых душах”, но и во многих других его произведениях - “Невский проспект”, ”Старосветские помещики”. Утверждение его вполне обоснованно, хотя с ходом времени изменился характер лирического начала Гоголя, а во многом и его функция, как в художественной структуре, так и в содержании произведений.

Сам Гоголь не раз ссылался на две решающие особенности своего дарования. С одной стороны - способность выпукло рисовать пошлость, отрицательное и действительности. С другой - он с движением времени все настойчивее подчеркивал силу своего лирического дарования, раскрывающего, что он любит, к чему стремится. В “Мертвых душах ” лирическое начало не только выполняет стилевую функцию, но и становится основной сферой воплощения идеала и положительных сторон жизни.

Определив как главную свою задачу в “Мертвых душах” изобразить русского человека со всем его разнообразием, писатель указывал: “Я думал, что лирическая сила, которой у меня был запас, поможет мне изобразить так эти достоинства, что к ним возгорится любовью русский человек, а сила смеха, которого у меня также был запас, поможет мне так ярко изобразить недостатки, что их возненавидит читатель, если бы даже нашел их в себе самом» (“Авторская исповедь”).

В произведениях Гоголя лирические отступления составляют необходимое начало, играют важную стуктурообразную роль, непосредственно возвещают читателю о ведущих авторских идеях и стремлениях. Поэтому так болезненно относился автор “Мертвых душ” к отрицательным высказываниям по поводу лирических отступлений.

Соотношение сатирической и лирической стихии в “Мертвых душах” с развитием действия приобретает все более напряженный эмоциональный характер. Свойственный Гоголю и в предшествующих произведениях принцип контрастности отличается последовательно нарастающей обостренностью. Чем глубже раскрывается неприглядность помещичьего существования, а также бесчеловечность приобретательства Чичикова, тем с большей силой нарастает волна лирических авторских обращений, тем патриотичнее и многозначительнее они звучат. С развитием событий в произведении расширяется и смысловая сущность этих лирических отступлений.

Как мы видим в разных книгах лирические отступления описываются по-разному: в одной книге рассматривают структуру, в другой как Гоголь сам относился к ним, а в третей как к ним относились его современники, но все, же лирические отступления занимают значительное место в поэме Гоголя «Мертвые души» и помогают Гоголю создать полную картину действительности России, превращая книгу в настоящую «энциклопедию русской жизни» середины XIX столетия. Именно отступления, где писатель не только рисует сцены быта различных слоев русского населения, но и высказывает свои думы, мысли и надежды, позволяют воплотить авторский замысел, «Вся Русь явилась» в этом произведении полно. Они примечательны с точки зрения поэтики. В них угадываются начинания нового литературного стиля, который позднее обретет яркую жизнь в прозе Тургенева и особенно в творчестве Чехова.

III. Раздел”Выводы”

Я считаю, что лирические отступления Н.В.Гоголя составляют неотъемлемую часть поэмы ”Мертвые души”. Эпическое повествование в “Мертвых душах” то и дело прерывается лирическими монологами автора, оценивающего поведение персонажа или размышляющего о жизни, об искусстве, о России и ее народе, а также затрагивая такие темы, как молодость и старость, назначение писателя, которые помогают больше узнать о духовном мире писателя, о его идеалах.

Наибольшее значение имеют лирические отступления о России и русском народе. На протяжении всей поэмы утверждается идея автора о положительном образе русского народа, которая сливается с прославлением и воспеванием родины, в чем выражается гражданско-патриотическая позиция автора.

Гоголь чувствовал живую душу русского народа, его удаль, смелость, трудолюбие и любовь к свободной жизни. В этом отношении глубокое значение имеют рассуждения автора, вложенные в уста Чичикова, о крепостных крестьянах в седьмой главе. Здесь предстает не обобщенный образ русских мужиков, а конкретные люди с реальными чертами, подробно выписанными.

Представление о “разгуле народной жизни” настолько не совпадало с образом Чичикова, что слово берет сам автор и уже от своего имени продолжает повествование, рассказ о том, как гуляет Абакум Фыров на хлебной пристани с бурлаками и купцами, наработавшись “под одну, как Русь, песню”. Образ Абакума Фырова указывает на любовь русского народа к свободной, разгульной жизни, гуляньям и веселью, несмотря на тяжелую крепостную жизнь, гнет помещиков и чиновников.

В лирических отступлениях предстает трагическая судьба закрепощенного народа, забитого и социально приниженного, что нашло отражение в образах дяди Митяя и дяди Миняя, девчонки Пелагеи, которая не умела отличить, где право, где лево, плюшкинских Прошки и Мавры. За этими образами и картинами народной жизни кроется глубокая и широкая душа русского народа.

Любовь к русскому народу, к родине, патриотические и возвышенные чувства писателя выразились в созданном Гоголем образе тройки, несущейся вперед, олицетворяющей собой могучие и неисчерпаемые силы России.

Образ дороги в лирических отступлениях символичен. Это дорога из прошлого в будущее, дорога, по которой идет развитие каждого человека и России в целом.

Произведение завершается гимном русскому народу. Здесь лирические отступления выполняют обобщающую функцию: служат для расширения художественного пространства и для создания целостного образа Руси. Они раскрывают положительный идеал автора. России народной, которая противопоставлена Руси помещичье-чиновной.

Но, помимо лирических отступлений, воспевающих Россию и ее народ, в поэме есть и размышления лирического героя на философские темы, например, о молодости и старости, призвании и назначении истинного писателя, о его судьбе, которые так или иначе связаны с образом дороги в произведении. Самое хорошее в жизни связано именно с юностью и не нужно забывать об этом, как это сделали описанные в романе помещики, стаз “мертвыми душами”. Они не живут, а существуют. Гоголь же призывает сохранить живую душу, свежесть и полноту чувств и оставаться такими как можно дольше.

Полноту образа автора воссоздают лирические отступления, в которых Гоголь рассуждает о двух типах писателей. Также автор говорит о “ценителях литературы”, у которых свое представление о назначении писателя, что подтверждает его вывод о судьбах двух типов писателей.

Все это воссоздает лирический образ автора, который долго будет еще идти рука об руку со “странным героем, озирать всю громадно-несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!”.

Мнение наших и Гоголевских современников о лирических отступлениях и “Мёртвых душах”:

С.П.Залыгин писал: Быть может никогда и ни у кого не было столь же зоркого взгляда, как у Гоголя.

Он видит характер так, что это уже не только характер, это еще и способ существования определенной группы людей.

Существования по Хлестакову, по Чичикову, по Манилову, по Шпоньке.

Пожалуй, ни одному ученому или писателю не удалось в такой же мере проследить эту связь, так объединить характер с поведением, с мыслью, с жестом, со случайным, казалось бы, возгласом человека.(…)

Такова даже лирика Гоголя - она всегда зрительна, всегда живописна и картина и, как это ни странно--всегда гиперболична.

Она лишена элегичности, интимности, изящности, тонкой вдумчивости--она эпична и грандиозна.(…)

Чаще всего Гоголь вот так грандиозно-лиричен в описании природы; он превосходит самого себя, когда рассказывает о том, как чуден Днепр при тихой погоде, и яркость его красок и резкость картины снова ослепляет нас, и вот мы верим, мы убеждены, что в искусстве должна быть и такая лирика, бесподобно яркая и как бы даже громоподобная.(…)

(Из статьи “Читая Гоголя”)

В.П.Астафьев писал: В каждой великой литературе есть писатель, составляющий отдельную Великую литературу: Шекспир - в Англии, Гете - в Германии, Сервантес - в Испании, Петрарка и Данте - в Италии. В русской литературе высится вершина, никого не затмевающая, но сама по себе являющая отдельную Великую литературу - Николай Васильевич Гоголь. Однако в его творчестве есть книга книг, ни от кого и ни от чего не зависящая - ”Мертвые души”. Книга эта не просто учебник и энциклопедия русского национального характера, но явление высочайшего художественного достижения, с которым, на мой взгляд, трудно сравниться даже и последующей блистательно русской литературе.(…)

(Из статьи ”Приближение к истине”)

И.П.Золотусскийй писал: (…)На небольшом пространстве ”Мертвых душ” уместилась вся Русь. Кого тут только нет! Кажется, всех званий и всех сословий коснулся Гоголь, никого не обошел. Дворянство, крестьянство,

офицерство, губерния, Петербург, трактир и кабак, катакомбы (которые Гоголь сравнивает с кругами ада) и русский необъятный простор. Захочешь ли ты увидеть русского приказчика - увидишь и его, купца - является и купец, полицейского - есть и полицейский, дам - налицо и дамы. Курьеры, зеваки, работники, половые хозяева трактиров, жмоты и скряги, беглые и каторжники, разбойники и дети - все тут есть.(…)

”Мертвые души” - центральное и основополагающее творение Гоголя, к которому он подошел с опытом русской литературы, нажитым до него, и, выйдя из которого, русская литература, набрав силу дыхания, стала всемирной. И хотя Гоголь в каждом своем сочинении ставит перед собой максимальную цель, в этой страной поэме, чье имя “поэма” не объяснено до сих пор, он создает русский «негативный” эпос, перерастающий по ходу дела в апофеоз, равный по масштабам, может быть, апофеозу древних греков.

Были и до Гоголя поэмы, хотя бы в самом названии своем охватывающие предмет крупно и исторически звучно: “Россияда” Хераскова, например. Был и пушкинский роман в стихах, но в прозе никто - до Гоголя - не дерзнул охватить Русь “со всех сторон”, делая национальное всеевропейским, а всеевропейское национальным.

( Из статьи “Горизонт без конца”)

А.И.Герцен писал: … ”Мертвые души” потрясли всю Россию (…)Это история болезни, написанная рукою мастера. Поэма Гоголя - это крик ужаса и стыда, который издает человек, опустившийся под влиянием пошлой жизни, когда он вдруг увидит в зеркале свое оскотинившееся лицо.

(Из статьи “О развитии революционных вещей”)

…”Мертвые души” Гоголя - удивительная книга, горький упрек современной Руси, но не безнадежный (…). Портреты его удивительно хороши, жизнь сохранена во всей полноте; не типы отвлеченные, а добрые люди, которых каждый из нас видел сто раз. Грустно в мире Чичикова, так как грустно нам, в самом деле, и там и тут одно утешение в вере и уповании на будущее; но веру эту отрицать нельзя, и она не просто романтическое упование ins Blaue, а имеет реалистическую основу, кровь как-то хорошо обращается у русского в груди.

(Из дневника 1842г.)

… Поэзия Гоголя его скорбный смех - это не только обвинительный акт против подобного нелегкого существования, но и мучительный крик человека, стремящегося спастись прежде, чем его заживо похоронят в этом мире безумцев (…) Гоголя чувствовал - и многие другие чувствовали вместе с ним, - что за мертвыми думами есть души живые.

(Из статьи “Новая фраза в русской литературе”)

Д.И.Писарев писал: … Гоголя был первым нашим народным, исключительно русским поэтом; (…)лучшие современные деятели нашей литературы могут быть названы последователями Гоголя; на всех их произведениях лежит печать его внимания, слезы которого еще долго, вероятно, останутся на русской словесности.

(Из статьи “Н.Я.Прокопович и отношения его к Н.В.Гоголю”)

Д.Н.Овсянинко-Куликовский писал:…Россия обновилась, как могла, но гоголевские типы не исчезли. Они также “обновились” и выступили в новом обличье, но с той, же обезнадеживающею темнотою и пошлостью (…).Тип Ноздрева, очень русский, удивительно живуч и скандалит и хулиганствует по-прежнему. Жив и Чичиков. Не исчезли и Собакевич, ни Маниловы. Стойкость, постоянство, живучесть этих типов зависит, очевидно, от того, что в них схвачены не временные или случайные черты, а коренные, глубоко лежащие ”свойства русского человека”, которые могут, изменится или совсем исчезнуть только после долгого исторического процесса оздоровления русской национальной психологии

( Из статьи “Гоголь в его произведениях”)

Но не все были такого мнения о ”Мертвых душах ” например:

В.Г.Белинский писал: Поэмою Гоголя могут, насладится только те, кому доступна мысль и художественное выполнение создания, кому важно содержание, а не “сюжет”; для восхищения всех прочих остается только места и частности. Сверх того, как всякое глубокое создание, ”Мертвые души” не раскрываются вполне с первого чтения даже для людей мыслящих: читая их во второй раз, точно читаешь новое, никогда не виданное произведение ”Мертвые души” требуют изучения…

…”Мертвые души” стоят выше всего, что было и есть в русской литературе, ибо в них глубокость живой общественной идеи неразрывно сочетается с бесконечностью художественных образов, и этот роман, почему-то названный автором поэмою, представляет собою произведение столько же национальное, сколько и высокохудожественное (…). Нельзя ошибочнее смотреть на ”Мертвые души” и грубее понимать их, как видя в них сатиру(…).

(Из статьи “Похождения Чичикова, или ”Мертвые души”)

Но в любом случае, какое бы не было мнение ”Мертвые души” это величайшее произведение, которое надо читать. Современная молодежь читает это произведение лишь тогда, когда его зададут прочитать по литературе. И то многие могут не читать. Считая это произведение не интересным, но это не так. На самом деле, они просто не знают о чем это произведение. Я считаю, что надо рассказывать сначала, о чем эта поэма, а потом ее задавать прочитать. Может тогда количество людей прочитавших эту поэму увеличиться.

VI. Раздел: Список литературы

http://www.litra.ru/

Книга Л.Д.Страховой (“Анализ текста, основное содержание, сочинения”(4-е издание)2002 год)

Книга: ”Все произведения школьной программы в кратком изложении”(9-й класс; Авторы-составители: И.О.Родин, Т.М.Пинменова) Издательство: Астрель и АСТ 2004г.

Учебное пособие для студентов педогогичеких институтов по спец. №2101 ”Русский язык и литература” под редакцией В.Н.Аношкиной, С.М.Петрова. Издательство: “Просвещение” 1909 год (“История русской литературы XIX века 1800-1830-е гг.”)

Книга: Н.В.Гоголь “Собрание сочинений”, Государственное издательство художественной литературы (Москва 1952 г.)

Книга: Н.В.Гоголь “Собрания сочинений в 8 томах» (том1). Издательство: Правда, 1984 г.

Книга С.Машинского “ Художественный мир Гоголя”, Издательство: ”Просвещение” 1971 г.