Образ матери в лирике Сергея Есенина

2

Реферат

Образ матери в лирике Сергея Есенина

План

Введение

1. Появление и развитие женского начала в лирике Есенина

2. Разрушение образа женщины-матери

3. «Письмо матери»

4. Образ матери в женщине-осени

Заключение

Список литературы

Введение

В лирике С.А. Есенина большое место занимают темы природы, родины, женщины. Но если рассматривать их под углом есенинского мифопоэтизма, то можно увидеть, что природа, родина, женщина вбирают в себя образность природного, человеческого, национально-исторического ряда.

Лирика Есенина одновременно фольклорна и религиозна. В религиозном аспекте мифологема женского, материнского начала может быть определена как мифологема Софии, пришедшая к Есенину от Вл. Соловьева через младосимволистов. В русле русских религиозных представлений София часто отождествляется с Богородицей. В фольклорном аспекте мифологема женского начала выражается в собирательном образе матери-земли и сопутствующих ей природных и животных образах. Объединяющим началом этих двух аспектов в контексте лирики Есенина является собирательный образ матери, носительницы рождающего начала. В этом плане на молодого Есенина большое влияние оказал Н. Клюев, в творчестве которого этот образ является центральным и, пожалуй, единственным ярким женским образом.

Женское, материнское начало, проходя через все творчество Есенина красной нитью, оказывается его единственной опорой и поддержкой. Он верит в него как в благое начало, и, даже потеряв все, он цепляется за него, чтобы остаться в жизни.

Цель реферата - анализ образа матери в лирике С. Есенина.

1. Появление и развитие женского начала в лирике Есенина

Сергей Александрович Есенин входит в литературу в момент распада символизма как единого направления, примыкая к поэтам так называемой неокрестьянской школы, которую собирал Н.А. Клюев. Однако идейно и художественно и Клюев, и Есенин оказывались в тесной зависимости от символизма, и мы можем говорить о Есенине как о поэте постсимволистской ориентации. В 10-е годы Есенин настроен на открытое восприятие мира. Он для него прекрасен.

В основе прекрасного мира, по мнению софиологов и младосимволистов, лежит истина о том, что объединяющим началом всего живого на земле является одна душа - София, Вечная Женственность, мировая душа. Мы можем говорить о присутствии Софии и в творчестве Есенина, однако она носит у него “прикровенный” характер. Особенность его творчества состоит в том, что в нем переплетаются две традиции. Одна из них - литературная, доставшаяся ему от символистов. В ее русле София воплощается в образе Богоматери. Такое сопоставление было и у некоторых софиологов (Вл. Соловьев, С.Н. Булгаков) и у младосимволистов. Они считали, что София и Дева Мария едины по своей божественной природе, но являются двумя разными ее формами: чисто духовной (София) и воплощенной, человеческой (Дева Мария, Богородица).

В лирике Есенина единение Софии и Девы Марии присутствует в скрытом виде. Он рисует Богоматерь несколько с фольклорным оттенком, неотъемлемой от природного мира:

Я вижу - в просиничном плате,

На легкокрылых облаках,

Идет возлюбленная мати

С пречистым сыном на руках.

Она несет для мира снова

Распять воскресшего Христа:

“Ходи, мой сын, живи без крова,

Зорюй и полднюй у куста.”

“Вся тоска страдающего человечества, все умиление перед миром божественным, которые не смеют излиться перед Христом в силу религиозного страха, свободно и любовно истекают на Богоматерь,” Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. - М., 1991. С. 49. - пишет Г.П. Федотов. Женское начало у Есенина воспринимается в аспекте спасения и безграничной любви. “На плечах Богородицы держится мир. Только ее молитва спасает мир от гибели за наши грехи” Там же. С. 55.

. Софийное начало Богоматери проявляется в том, что она оказывается хозяйкой прекрасно устроенного природного мира. Богоматерь, подобно крестьянской бабе, печет колоб - месяц ради людей, блуждающих в темноте. Здесь проявляется своеобразие Есенина, у которого мистическая сущность Софии имеет не только богословский (и менее всего богословский), но и фольклорный аспект.

Образ Христа важен для Есенина, так как он, наряду с Софией, является символом нового, светлого, божественного мира. Присутствие Иисуса в природе наделяет ее софийностью.

Мать - земля, как и Богородица, тоже является носительницей рождающего начала:

Там, где капустные грядки

Красной водой поливает восход,

Клененочек маленький матке

Зеленое вымя сосет.

В этом небольшом четверостишии 1910 года задана тема многих будущих стихов поэта - рождение нового. Но ничто не может родиться без матери. Для любого нормального человека ее имя священно. В образе матери, роженицы Есенин объединяет два начала своей лирики: литературное, символистское и фольклорное. В стихах это выражается в объединении небесного и земного, духовного и плотского в единое целое. Такое сопоставление было и в русских духовных стихах. Г.П. Федотов писал: “В кругу небесных сил - Богоматерь, в кругу природного мира - земля, в родовой социальной жизни - мать являются, на разных ступенях космической и божественной иерархии носителями одного материнского начала. Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. С. 65.

Первая мать - Пресвятая Богородица,

Вторая мать - сыра земля,

Третья мать - кая скорбь приняла.” Там же. С.78.

В результате такого сопоставления оказывается возможной молитва земле. Алла Марченко отмечала восприятие Есениным природы как храма: “Для Есенина (...) характерно отношение к природе как к совершеннейшему из построений - “терему”, “храму”, “собору” ... “Хаты - в ризах образа...”, стога - “церкви”, “молитвословный ковыль”, “ивы - кроткие монашки” - образ к образу возводит Есенин “купол”, который кроют “зори”, строит храм, конца которому нет и имя которому мир, храм, открытый “во всякий час” и для живущих “на всяком месте”. Марченко А.М. Поэтический мир Есенина. М., 1989. С. 29.

Пойду ль в скуфье смиренным иноком

Иль белобрысым босяком -

Туда, где льется над равнинами

Березовое молоко.

...............................................

Счастлив, кто в радости убогой,

Живя без друга и врага,

Пройдет проселочной дорогой,

Молясь на копны и стога.

В результате того, что в стихах Есенина существуют две ипостаси женского начала - София - Богородица и мать - земля, появляются и две ипостаси лирического героя: “смиренный инок” и “белобрысый босяк”. Инок молится Богородице, а босяк - “дымящейся земле”, “алым зорям”, но для обоих характерно особо бережное, священное отношение к земле:

Позабыв людское горе,

Сплю на вырубьях сучья.

Я молюсь на алы зори,

Причащаюсь у ручья. (“Я пастух, мои палаты...”)

или

И часто я в вечерней мгле,

Под звон надломленной осоки,

Молюсь дымящейся земле

О невозвратных и далеких.

Земля как бы принимает на себя часть страданий Богоматери, и поэтому тоже оказывается святой. Г.П. Федотов так пишет об этом: “Скорбь, то есть муки рождения земной матери, затуманивает очи Богородицы созерцанием страстей Ее Сына, давит и матерь - землю тяжестью человеческих грехов. Религия материнства есть в то же время и религия страдания.” Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. С. 78.

Вся скорбь материнства отразилась в образе Богоматери. В тварном мире, живущем по божественным законам, все плотское приобретает одновременно и духовное начало, поэтому убийство любого живого существа равносильно надругательству над святыней. Есенин - поэт это очень тонко почувствовал, поэтому у него появляются стихотворения “Песнь о собаке” и “Корова”, которые не могли бы возникнуть у Есенина - крестьянина.

Мы скорбим вместе с коровой, потерявшей “белоногого телка”:

Не дали матери сына,

Первая радость не впрок,

И на колу под осиной

Шкуру трепал ветерок -,

и с собакой, потерявшей семерых щенят:

А вечером, когда куры

Обсиживают шесток,

Вышел хозяин хмурый,

Семерых всех поклал в мешок.

По сугробам она бежала,

Поспевая за ним бежать...

И так долго, долго дрожала

Воды незамерзшей гладь.

События, происходящие в этих стихотворениях, не являются из ряда вон выходящими, особенно для деревенского жителя. Но Есенин ставит собаку, родившую “семерых щенят”, и корову, родившую “белоногого телка”, в один ряд с Богоматерью, родившей Христа. Их скорбь об утраченных детях столь же велика, как скорбь человечества о Сыне Божием.

Мать отдает своих детей миру, отдает свое сокровище, а представитель этого мира - “хозяин хмурый” - забирает их. Особенно ярко параллель меду Богоматерью и животным миром прослеживается в стихотворении “Песнь о собаке”. Действие его начинается на земле, в “ржаном закуте”, а заканчивается вознесением одного из щенков на небо:

А когда чуть плелась обратно,

Слизывая пот с боков,

Показался ей месяц над хатой

Одним из ее щенков.

В синюю высь звонко

Глядела она, скуля,

А месяц скользил тонкий

И скрылся за холм в полях.

Контраст места действия подчеркивается и цветом: если в первых четверостишиях встречается рыжий, ржаной, то в последних - золотой, синий.

К единству Богородицы, матери - земли, природы и животных присоединяется и мать человека. Есенин с большой теплотой описывает свою мать, и помещая ее в привычную обстановку:

Мать с ухватами не сладится,

Нагибается низко,

Старый кот к махотке крадется

На парное молоко. (“В хате”)

Изба благодаря присутствию матери наполняется теплом и уютом. Женщина настолько неотделима от дома, что они в творческом сознании поэта могут взаимозаменять друг друга:

О красном вечере задумалась дорога,

Кусты рябин туманней глубины.

Изба - старуха челюстью порога

Жует пахучий мякиш тишины.

“Изба - старуха” - тоже один из способов выражения мифологемы женского начала. Это не рождающее начало, но оно тесно связано с образом матери, являющейся залогом покоя и мира в хате. Мама никогда не бросит своего ребенка, ни в чем ему не откажет.

Причину объединения Богоматери, матери, “избы - старухи”, животного, растительного мира и даже деревьев в единое целое и наделения их святостью надо искать в работе Есенина “Ключи Марии”, где он объясняет, почему человек с древнейших времен отождествляет себя с природой, со всем живым миром.

В контексте лирики Есенина Русь тоже является носительницей женского начала, а, следовательно, и святой:

Гой ты, Русь моя родная,

Хаты - в ризах образа.

Не видать конца и края -

Только синь сосет глаза.

..........................................

Если крикнет рать святая:

“Кинь ты Русь, живи в раю!”

Я скажу: “Не надо рая,

Дайте родину мою”.

В этом стихотворении, как пишет Мусатов В.В., “нет противопоставления небесного земному, раю - Руси, поскольку Русь и есть рай, а земное - выражение небесного. Есенин в “Ключах Марии” назовет это “заставлением воздушного мира земной предметностью (V, 37). Русь с ее полями, лесами, коровами, жеребятами, телками есть реализованный рай, осуществленный миф” Мусатов В.В. Поэтический мир Сергея Есенина // Литература в школе, 1995. № 6. С. 18 - 19.

Русь в контексте творчества Есенина объединяет в себе и природное начало, и духовное и является наиболее полным выражением его понимания Софии.

Таким образом, мифологема женского начала реализуется в творчестве Есенина в двух планах: символистском (как София), которому соответствует образ Богоматери; и в фольклорном, которому соответствуют образы матери - земли, матерей тварного мира (мать человека, собака, корова, природа). Объединение этих двух начал символизирует образование духовного мира. В этом и состоит аспект софийности в лирике Есенина 10-х годов - в исповеди прекрасно устроенного мира.

Февральская революция 1917 года коренным образом меняет мироощущение Сергея Есенина. Есенин видел новую Русь крестьянской. Подтверждение этому мы можем найти в его автобиографической статье “О себе”: “В годы революции был всецело на стороне Октября, но принимал все по-своему, с крестьянским уклоном.” Есенин С.А. Собр. сочин.: В 5 т. Т. 5. С. 22 В это время Есенин ощущает себя представителем некой “крестьянской купницы”, которая отличает его и писателей его круга от “городских” поэтов.

Идея преображения, по Есенину, заключалась в духовном перерождении человека и земли. В поэмах поэт прощается с прошлой жизнью, землей, на которой жил, и приветствует наступление нового мира. Его лирический герой выступает посредником между тварным, земным миром и новым, духовным (или, как сказали бы младосимволисты, софийным) миром, который должен появиться, очистившись через разрушения.

В “Преображении” Есенин как бы “спаивает” в единое целое два женских начала, одинаково близких и дорогих ему: Богоматерь и Русь:

О Русь, приснодева,

Поправшая смерть!

Из звездного чрева

Сошла ты на твердь.

Мало того, что поэт передает Руси качества Богородицы, но он еще отдает ей и функции Христа. Это он своим воскресением попирает смерть, это он рожден Богом - отцом, “звездным чревом”. Таким образом, Есенин делает Русь - Богородицу четвертой ипостасью Божества, хотя в каноническом христианстве Бог триедин. Русь появляется на свет из глубин мироздания, “звездного чрева”, одновременно являясь и матерью Иисуса Христа - мужичьего Бога-Сына:

На яслях овечьих

Осынила дол

За то, что в предтечах

Был пахарь и вол.

В 4-й главке “Преображения” повторяется мотив неба - коровы, кормящей землю молоком:

Стихни, ветер,

Не лай, водяное стекло.

С небес чрез красные сети

Дождит молоко.

Мудростью пухнет слово,

Вязью колося поля.

Над тучами, как корова,

Хвост задрала заря.

Восток в понимании Есенина является семантическим дубликатом неба - обители Саваофа. Но теперь не он хозяин рая, а Богоматерь:

...О том, как богородица,

Накинув синий плат,

У облачной околицы

Скликает в рай телят.

Таким образом, хозяйкой всего неба, всего мироздания оказывается женщина. Придавая небу функцию рождения, Есенин затрагивает очень глубокие архаические пласты культуры, относящиеся к мифологии периода матриархата. Помещая женское начало в небесные сферы, Есенин приподнимает его над тварным миром. Такое вознесение обусловлено тем, что он видел рождение нового мира именно в русле женского начала. Мотив рождения лейтмотивом звучит в поэме “Преображение”. Но, приобретая божественные черты, женское начало приобретает и новые муки. Поскольку господь в “Преображении” рождает нового пророка - “телицу - Русь”, то теперь она вместо Христа должна пройти через распятие:

Тяжко и горько мне...

Кровью поют уста...

Снеги, белые снеги -

Покров моей родины -

Рвут на части.

На кресте висит

Ее тело,

Голени дорог и холмов

Перебиты...

В связи с распятием у Руси появляется и новое имя: она теперь не только Богородица, но и сам “Исус Назарянин, царь Иудейский”:

Таким образом, способы выражения женского начала в “маленьких поэмах” обусловлены стремлением Есенина преобразить матерь - землю, да и вообще всю вселенную. Женское начало возносится до незримых высот, так как с его помощью, пройдя через муки рождения, должен родиться новый, светлый, духовный мир, в котором будет построен “град Инония”. Материнское начало выполняет и функцию искупления грехов всего человечества. Русь, в образе которой аккумулируются все ипостаси женского начала, принимает на себя и страдания Богоматери за гибель сына, и страдания самого Христа на кресте, и муки преображения, из которых она должна выйти непорочной, “райской”.

2. Разрушение образа женщины-матери

Однако мечтам Есенина не суждено было сбыться: преображения мира не произошло, а “избяной обоз” еще глубже врос своими корнями в землю. В.В. Мусатов так описал эту ситуацию: “Телега земли” не думала трогаться с места, земная ось не смещалась, а обещанный “град Инония” оказывался утопией.” Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской литературе первой половины ХХ века. Блок. Есенин. Маяковский. С. 85.

Непонимание современников, с одной стороны, несбывшаяся мечта - с другой, реальная историческая ситуация 20-х годов - с третьей, заставили Есенина по-новому посмотреть на окружающий его мир. В нем идея преображения Руси оказывается неосуществимой. Раз мечту нельзя воплотить в жизни, ее можно сделать образом. В таком понимании образности находится точка соприкосновения Есенина с имажинистами. Несмотря на некоторые разногласия эстетического характера, Есенин примыкает к имажинистам, оказавшимся, как и он, изгоями в литературе. Ощущение выброшенности из жизни постоянно преследует поэта.

Свои переживания Есенин переносит на лирического героя “Москвы кабацкой”. Пьяный угар, в котором жил поэт, пронизывает и все стихи цикла. Появление образа проститутки в лирике Есенина знаменует собой разрушение софийной природы женского начала. Женщина была одной из ипостасей материнства. В лирике 10-х годов она изображалась неотделимой от природы, в “маленьких поэмах” она стоит рядом с образами Богородицы и Святой Руси. Теперь она оказывается низведенной с небесных высей до уровня кабака. Разочарование в ее светлом начале переживает не один Есенин. В творчестве многих писателей и поэтов его времени происходит падение женского идеала. Ольга Форш в романе “Сумасшедший корабль” говорит о причинах этого падения в творчестве “Серапионовых братьев”: “Несколько хуже, что с темой женщины они расправились соответственно. Они запомнили женщину на фронтах, в безликости беженства, худосочии голода, добычи пайков, и женщина, полнокровная, родоначальница и любовь, в наказание за небрежность трактовки, за невыделенность, недооценку ее темы, женщина сама ушла с их страниц, оставив на все про все одну Анну Тимофеевну. “Актрисы” и разнообразие проституток обернулись экзотикой с достойнейшей из воспетых тигриц - Дэзи.” Форш О. Сумасшедший корабль: Роман. Рассказы / Сост., вступ. ст. коммент. С. Тиминой. Л., 1998. С. 139.

Со страниц лирики Есенина женщина не уходит - он превращает ее в проститутку. Эта женщина уже не является носительницей материнского начала, поэтому она утрачивает вместе с ореолом святости и свою неприкосновенность. В отместку за то, что женщина оказалась не такой, какой он ожидал ее увидеть, поэт стремится как можно сильнее ее унизить, низвести до скотского состояния:

Есенин отрекается от того, что видит перед собой. Но в этом потоке брани слышна и глубокая скорбь поэта об ушедшем невозвратно. Никогда, может быть, не было такого возвеличения начала женского, идеи женской - церковью, философией, бытом хитро сведенной к метафизическому и всякому приложению мужчины. В этой мужицкой, хлыстовской, глубоко русской концепции впервые женщина возносилась в единицу самостоятельной ценности как мать. Прочее все - дама, роза, мистика, дева - отметается как баловство.

Вскрывались внезапно и находили оправдание глубины народные, даже то, что казалось бессмыслицей и похабством. И вдруг подумалось - быть может, бессознательной тягой к лону матери, тягой к темному, уберегающему материнскому охранению и досадой, что его уже нет, объясняется происхождение всего ужасающего, единственного в мире российского мата.” Там же. С. 141.

Поэт прекрасно понимает, что, теряя женщину, он теряет и частицу самого себя:

Чем больнее, тем звонче,

То здесь, то там,

Я с собой не покончу,

Иди к чертям.

Поэтому после всех проклятий он просит у нее прощения за все:

Дорогая, я плачу,

Прости... прости...

Таким образом, женщину, лишенную материнского начала, Есенин исключает из круга образов, освященных софийным началом. И тем проникновенней и лиричней звучит на фоне этого отречения любовь Есенина к матери.

3. «Письмо матери»

Мать - это, пожалуй, единственный человек во всем цикле “хулиганских стихов”, к которому Есенин относится бережно, с любовью, потому, что и она любит его, как любила раньше, беспокоится за него. Но если раньше причиной этого беспокойства был всего лишь разбитый нос, то теперь - возможная гибель сына в пьяной драке:

И тебе в вечернем синем мраке

Часто чудится одно и то ж:

Будто кто-то мне в кабацкой драке

Засадил под сердце финский нож.

Мать сохраняет в своем сердце не только любовь к сыну, но и идеалы прошлого, поэтому она - единственная из земных женщин является хранительницей софийного начала. Ее присутствие по-прежнему окружает ореолом святости и дом, и вещи, находящиеся в нем. Так было когда-то во времена детства поэта:

Я любил этот дом деревянный,

В бревнах теплилась грозная морщь,

Наша печь как-то дико и странно

Завывала в дождливую ночь.

Так остается и в настоящем времени, несмотря на разочарование поэта в окружающем мире:

Ты жива еще, моя старушка?

Жив и я. Привет тебе, привет!

Пусть струится над твоей избушкой

Тот вечерний, несказанный свет.

Стихотворение С. Есенина «Письмо матери» было написано поэтом в 1924 году, то есть в конце его жизни. Последний период творчества автора является вершиной его поэзии. Это поэзия примирения и подведения итогов. «Письмо матери» воспринимается не только как обращение к конкретному адресату, но - шире - как прощание с матерью-родиной:

Ты одна мне помощь и отрада,

Ты одна мне несказанный свет.

Читая есенинские произведения, видишь: поэт рос вместе со временем. В тяжелые минуты горестных раздумий сердце поэта тянулось к родительскому очагу, к родительскому дому. И, словно возрождая пушкинскую традицию поэтических посланий, С. Есенин обращается с письмом-стихотворением к матери.

В русской поэзии не раз звучало задушевное слово о матери, но есенинские произведения, пожалуй, можно назвать самыми трогательными признаниями в любви к "милой, родной старушке". Его строки полны такой пронзительной сердечности, что они вроде бы и не воспринимаются как стихи, искусство, а как сама собою изливающаяся неизбывная нежность.

Поэт словно обнял "старушку" своей душой. Он обращается к ней любя, используя нежные, добрые слова. Его поэтический язык близок к разговорному, даже, скорее, к народному ("старушка", "избушка", "старомодный ветхий шушун", "шибко"). Эти слова придают фольклорную окраску образу матери. Она представляется милой, доброй, сердечной старушкой из романтической сказки. Но тем не менее, поэт в “Письме матери” прибегает к условности и идеализации образа - его мать, строгая и не слишком ласковая Татьяна Федоровна Есенина, была далека от образа, созданного ее сыном.

“Письмо матери” является поэтическим посланием Есенина к самому дорогому для него человеку. Каждая строка этого стихотворения полна сдержанной любви и нежности.

С. Есенин не раз указывал на фольклорные источники своей поэзии. И прежде всего на мелодичность, музыкальность. Не случайно, что до сих пор Есенин - поэт, на стихи которого поют песни. Лексика, используемые поэтом выражения воссоздают картину ветхой "избушки", в которой мать ждет возвращения сына, передают внутреннее состояние и чувства женщины-матери. Первая строфа начинается с риторического вопроса: "Ты жива еще, моя старушка?" В контексте стихотворения приведенная строчка обретает особый смысл: задавая вопрос, поэт не предполагает услышать ответ на него, он (вопрос) усиливает эмоциональность высказывания. В первой строчке С. Есенин восхищается стойкостью, терпением и нежной любовью своей матери. Эта строфа наполнена огромным смыслом: здесь тепло, и время, минувшее со дня последнего свидания сына и матери, и бедность жилища старушки; и безграничная любовь поэта к родному дому.

Во второй, используя восклицание, он как будто пытается уверить еще раз свою "старушку" в том, что у него все нормально, что он "не такой уж горький... пропойца, чтоб... умереть", не увидев родную мать. Заканчивается строфа уступительным предложением:

Пусть струится над твоей избушкой

Тот вечерний несказанный свет.

Это - доброе пожелание любимому человеку с использованием великолепных эпитетов ("вечерний несказанный свет") и эмоционально окрашенного слова "струится". Во второй и третьей строфе чувствуются переживания С. Есенина о матери. Поэт осознает, что она знает о его погубленной жизни, о "кабацких драках", о запоях. Ее тоска столь велика, предчувствия столь нерадостны, что они мучают ее, и она "часто ходит на дорогу". Образ дороги не раз появляется в стихотворении. Она символизирует жизненный путь поэта, на котором все время появляется мать, желающая добра и счастья сыну. Но поэт, осознавая безвыходность своего положения, просит ее не волноваться, не тревожиться:

Не ходи так часто на дорогу

В старомодном ветхом шушуне.

В третьей строфе появляется любимый есенинский эпитет "синий". Это цвет пасмурного неба, родниковой воды, расписных деревенских ставен, лесных цветов. Без этого цвета у С. Есенина нет почти ни одного стихотворения. Духовный кризис поэта подчеркивают эпитеты "вечерний", "ветхий", "тягостная". Не случайно употреблено и слово "саданул", в нем также чувствуется мысль автора об отдалении от вечных ценностей жизни. Резкость этого глагола смягчается в четвертой строфе восклицанием "ничего, родная..." и утвердительным предложением "успокойся". Кульминация завершена, и происходит развязка действия. Опять с искренней нежностью С. Есенин обращается к матери, пишет о том, что только возле нее, на родине, его ждет душевный отдых. В следующих строфах отражено желание сына успокоить мать, оправдаться, не дать ей поверить сплетням:

Ничего, родная! Успокойся.

Это только тягостная бредь.

За долгие годы разлуки поэт не изменился в своем нежном, бережном отношении к матери. Очень романтично, возвышенно написаны пятая и шестая строфы, в которых поэт мечтает о возвращении домой (но не к прошлому):

Я по-прежнему такой же нежный

И мечтаю только лишь о том,

Чтоб скорее от тоски мятежной

Воротиться в низенький наш дом.

Характерен и образ белого сада, символизирующий яркую пору весны, юности поэта:

Я вернусь, когда раскинет ветви

По-весеннему наш белый сад.

Только ты меня уж на рассвете

Не буди, как восемь лет назад.

В последних строфах сдержанность уступает место накалу переживаний. В мыслях поэт уже видит себя вернувшимся в родительский дом, в по-весеннему белый сад, который сродни душевному настрою поэта, пережившего тоску и усталость.

Мать оказывается единственным близким поэту человеком, его единственной религией:

И молиться не учи меня. Не надо!

К старому возврата больше нет.

Поэт как будто на одном дыхании заканчивает поэтическое произведение. Он использует анафору, которая придает эмоциональную окраску данным строчкам ("не буди...", "не волнуй...", "не сбылось...", "не учи...", "не надо...", "не грусти...", "не ходи..."). Такое усиленное отрицание показывает неуверенность в душе лирического героя. Кольцевая композиция придаёт завершенность произведения, а пятистопный хорей и перекрестная рифма создают особый ритм всего стихотворения, который несёт в себе душевное состояние лирического героя.

В стихотворениях С. Есенина, по-русски искренних и откровенных, чувствуется биение беспокойного, нежного сердца поэта. Недаром его поэзия была и остается близка и понятна многим русским людям. Ведь в ней "русский дух", в ней "Русью пахнет". Лирика поэта близка и понятна, в ней чувствуется человеческое добро и тепло, которое так необходимо в наше трудное время.

Сыновье чувство в этом небольшом произведении передано с огромной художественной силой. Доброй улыбкой поэта согрета каждая строка этого стихотворения. Оно написано просто, без пышных фраз, высоких слов. В нем вся душа Сергея Есенина.

4. Образ матери в женщине-осени

Мир, в котором живет мать - это мир Святой Руси, которую поэт воспевает в 10-е годы и пришествия которой ожидал в “маленьких поэмах”. Мотив “деревянной Руси” проходит через все “хулиганские стихи”. Но теперь он не несет того жизнеутверждающего начала, которое звучало в ранней лирике. Молиться можно было прежней “голубой Руси”, а не реальной России, которую Есенин видит в 20-е годы.

Да, герой получил в городе кличку хулигана, но воспоминания его о деревенском детстве, когда он со своим псом:

...у матери стянув краюху хлеба,

Кусали мы ее с тобой по разу,

Ни капельки друг другом не погребав, -

светлые и чистые. Герой не вписывается в городскую среду, так как в его сердце слишком много места для жалости.

Таким образом, мифологема женского начала в лирике Есенина 20-х годов утрачивает свою целостность, свою софийную природу и возможность осуществления в реальной жизни. К тому же часть составлявших ее образов теряет свою святость: ни в одном стихотворении “Москвы кабацкой” нет упоминания о Богородице; женщина, которая когда-то являлась носительницей священного материнского начала, превращается в проститутку; Святая Русь уходит в прошлое, а современная Россия не достигает ее уровня; даже образ природы теряет свою целостность из-за вмешательства человека. Изо всех ипостасей женского начала только образ матери сохраняет свою софийную сущность, он один пронизан светом и теплом, но тоже несколько отдален от реальности.

Однако поэт не хочет окончательно терять свой идеал. Он делает последнюю попытку воссоздать образ женщины, объединяющий в себе и софийную сущность, и природное начало в цикле стихов, посвященных актрисе Августе Леонидовне Миклашевской “Любовь хулигана”. Впервые во всех “хулиганских стихах” появляется женщина, которую можно любить, ради которой можно отказаться от хулиганства. Пытаясь объединить в образе женщины - осени все ипостаси софийного начала, Есенин делает попытку сравнить ее с Богоматерью:

По-смешному я сердцем влип,

Я по-глупому мысли занял.

Твой иконный и строгий лик

По часовням висел в рязанях.

Однако он сам чувствует невозможность такого объединения:

Я на эти иконы плевал,

Чтил я грубость и крик в повесе,

А теперь вдруг растут слова

Самых нежных и кротких песен.

Но софийное начало в “Любви хулигана” разрушается не только невозможностью объединения земной женщины, ”выпитой другим”, с образом Богородицы, но и темой холода и опустошенности, которая приходит вместе с темой осени.

Таким образом, Есенину не удалась попытка превратить падшую женщину в Марию Магдалину, как когда-то не удалась и попытка самому сыграть роль нового пророка. Софийность женского начала оказывается навсегда утраченной для него. Ему удалось восстановить идеал “узловой завязи” природы с человеком, но и природа, и человек в цикле “Любовь хулигана” увядают. Поэт ощущает и собственное увядание, поэтому в стихотворении 1924 года “Мы теперь уходим понемногу...” он прощается со всем, что было дорого его сердцу. Таким образом, мотив женщины - осени вместо возрождения несет поэту гибель.

Это ответный удар женского начала на те проклятия, которые лирический герой посылает ей в “Москве кабацкой”. Теперь вместо возрождения, вместо материнского начала она является знаком мести, расплаты за поругание над святынями. Из матери она превращается в “злую и подлую оборванную старуху” с “невеселой холодной улыбкой”. Этот мотив является устойчивым для последнего периода творчества Есенина. В стихотворении “Вижу сон. Дорога черная...” появляется образ женщины, которую нельзя любить: к нему едет “нелюбимая милая”.

Мифологема женского начала оборачивается метафорой смерти - это расплата поэта за небрежное к ней отношение. Лирический герой Есенина смиряется с неотвратимой гибелью, но перед смертью он хочет получить прощение и благословение от женщины. Таким образом, за свои проклятия женскому началу, поэт обречен на гибель, но он получает прощение и последнее материнское благословение.

Заключение

Мифологема материнского начала оказывается устойчивой категорией в творчестве С.А. Есенина. Она дает возможность лирическому герою поэта устоять во времена кризисов, являясь опорой, поддерживающей его жизнь.

В ранней лирике, когда поэт исповедует прекрасно и мудро устроенный мир, построенный на основе света, добра и почитания материнства, мотив женского начала звучит жизнеутверждающе. Своим присутствием оно облагораживает землю. В результате такого настроения практически во всех стихотворениях 10-х годов звучит тема матери, выражающаяся в разных образах: Богородицы, матери - земли, природы, России, матерей тварного мира, матери поэта и даже в образах окружающих их предметов.

Стремясь подчеркнуть значимость материнства, Есенин все его ипостаси возносит на небеса, отражая самые архаические представления о происхождении мира, относящиеся к периоду матриархата. Благодаря такому возвеличиванию женщины в лирике С.А. Есенина оказывается нарушенным традиционное представление о расстановке небесных сил.

В реальности такого преображения не могло произойти. Это привело и Есенина, и его лирического героя к глубокому душевному кризису. И теперь женщину, к которой он так бережно относился, которую возносил так высоко, он проклинает самыми последними словами. И только те ипостаси женского начала сохраняют священную сущность, которые соприкасаются с ней: это, безусловно, мать поэта - жительница патриархальной Руси; природа, которая освещена неземным сиянием.

Список литературы

1. Белый А. Символизм как миропонимание. / Сост., автор вступ. ст. и прим. Л.А. Сугай. - М., 1994.

2. Есенин С.А. Отчее слово. - М., 1962.

3. Есенин С.А. Собр. сочинений: В 5т. Т. 5.

4. Иванов - Разумник. Две России // Сборник «Скифы». - 1918. - №2.

5. Марченко А.М. Поэтический мир Есенина. - М., 1989.

6. Мусатов В.В. Поэтический мир Сергея Есенина // Литература в школе. - 1995. - № 6.

7. Федотов Г.П. Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам. - М., 1991.

8. Флоренский П. А. Иконостас. Избранные труды по искусству. - СПб., 1993.

9. Форш О. Сумасшедший корабль: Роман. Рассказы / Сост., вступ. ст. коммент. С. Тиминой. - Л., 1988.